XVII. Грязь, кровь и вино!

Глава 24

Я его сразу узнал.

Судя по сверкнувшим глазам Графа он меня тоже.

Но первым среагировал Саншо. Он слетел прямо с лошади на коротышку и подмял его под себя.

Граф было сунулся товарищу на помощь, но я шевельнул поводьями и Бильбо ударив грудью отбросил его в сторону.

— Дьявол! — зашипел убийца, выхватил шпагу и сделал выпад, целясь в коня.

Бильбо заржал, встал на дыбы, попытался ударить убийцу передники копытами, но де Барруа успел юркнуть в узенькую щель между домами.

— Ваша милость, я справлюсь… — зарычал Саншо, катаясь с рыжим по грязи.

— Сука… — я спрыгнул с седла и, выхватив пистоль ринулся на Графом.

Но только сунулся в щель, как услышал очень знакомое жужжание.

Колесцовый замок! Довольно надежная штука, как по нынешним временам, но между нажатием на спусковой крючок и выстрелом проходит несколько долей секунды, пока колесико с пиритом воспламенит затравку. И это при должной сноровке, дает маленькое преимущество.

Бабахнул оглушительный выстрел, но я каким-то чудом успел отпрянуть.

— Дьявол! — рыкнул де Барруа, послышался удаляющийся топот.

— Дьявол… — я ринулся за ним, молясь, чтобы у гребанного урода был при себе всего один пистолет.

Увидел впереди фигуру и быстро прицелился.

Из ствола вырвался сноп огня и искр, по ушам ударил грохот.

Я выбежал из клуба дыма, но Графа уже не увидел, видимо он успел юркнуть за угол.

— Твою же мать…

Быстро оглянулся по сторонам, услышал топот и помчался дальше.

И опять, не иначе только по Божьему промыслу, успел уйти от смерти. Де Барруа притаился за углом и встретил меня ударом шпаги, но я снова успел отпрянуть — клинок всего лишь проткнул перевязь.

Следующий удар я уже отбил, ударил сам, но де Барруа тоже успел отпрыгнуть.

Мы оказались в маленьком дворике, с одной стороны которого стоял штабель пустых бочек, а с другой коряво сбитый из трухлявых досок нужник.

— Шустрый херувимчик… — Граф насмешливо скривился, выхватил из-за спины дагу и пошел по кругу, готовя следующую атаку.

Даги у меня с собой не было, а наваха в таком случае не годилась для роли второго оружия. Пришлось сорвать с себя плащ и хлестнуть им по лицу убийцу, подкрепив выпадом шпаги, чтобы заставить его отпрянуть и дать себе несколько мгновений форы.

Задумка удалась, он отскочил, а мне удалось намотать плащ на левую руку.

— Это тебе не поможет щенок… — Граф финтанул, сделал несколько ложных выпадов, меняя направление ударов и почти загнал меня в угол, но в этот момент из нужника с грохотом и визгом вылетела дородная бабища и остановилась между нами, ошалело тараща глаза.

— Сучка… — де Барруа скупо хлестнул шпагой и женщина, булькая кровью, опрокинулась на спину с рассеченной глоткой.

Я уже понял, что встретился с профессионалом, который если не превосходит меня, то точно не уступает в мастерстве и воспользовался передышкой, чтобы атаковать самому.

Первый выпад прошел, Граф выронил дагу, но второй успел отбить, схватил скрестившиеся клинки рукой в перчатке, пнул меня коленом и прижал к бочкам.

— Ты уже мертв, херувимчик… — хрипел он, кривя бледные губы.

— Иди ты на хер… — я изловчился и пырнул его шипом перекрестья гарды своей шпаги.

Граненый шип распорол убийце щеку, он отпрянул, споткнулся об труп женщины и сел на задницу, выронив шпагу.

Но добить я его не успел, во дворик ворвались несколько яростно вопивших горожан, вооруженных палками и дубинами.

— Бей, круши!

— Смерть, убийце!

— Это он!

— Коли, дядюшка Планшет!

Базен де Барруа с распоротой рожей сидел, я стоял с клинком в руке, соответственно гребанные горожане сразу приняли за убийцу меня.

На плечо обрушилась палка, мощный и умелый тычок слегой в грудь отбросил меня назад к бочкам.

Шпага против дубин не пляшет, помните? К тому же, мне претило убивать дурней.

— Идиоты, вашу мать! Это не я! Держите его… — пытался я образумить буржуа, но меня никто не слушал.

Пнул одного, ударом гарды отбросил другого, но какой-то паренек нырнул вниз и схватил меня за ноги. Второй пейзанин прижал руку со шпагой к бочке ухватом.

Плешивый старичок с кровожадным выражением на морде занес двузубые вилы.

Неожиданно бабахнул выстрел, горожане отпрянули.

На сцене появился Саншо, с дымящимся пистолем в одной руке и тесаком во второй.

Выглядел баск жутковато, со лба на левый глаз свисал содранный клок кожи, а правая скула бугрилась фиолетовой опухолью.

— Назад, ублюдки! — он подбежал и стал передо мной. — Первый кто сунется — умрет! Назад, сказал, паршивые собаки!

Горожане отпрянули и начали перестраиваться. Отступать они даже не подумали.

Я пинком отбросил мальчишку так и державшего меня за ноги, повел взглядом, но гребаного Графа уже не увидел, судя по всему, он воспользовался суматохой и сбежал.

— Блядь… — от злости, я чуть не начал убивать городских идиотов. Но их спасло очередное чудо, в события неожиданно вмешались городские стражники. Во двор ворвалось несколько солдат с алебардами и горожан сразу оттеснили.

К счастью, они уже откуда-то знали, что я не преступник.

— Ваша милость! — сержант коротко поклонился мне. — Идите, дальше мы справимся сами. Задержанный на соседней улице под охраной.

Я прикинул, что Графа уже догонять бесполезно и снова выругался на родном и могучем.

— Твою же мать перемать наперекосяк через дышло, пиздопроебину блядскую! Ну какого же хера, так не везет?

— Ваша милость? — Саншо на меня недоуменно покосился. — Звучит красиво, но на каком это языке? И как переводится?

— На китайском, — коротко сообщил я. — Переводится просто и коротко: я возмущен!

— Какой замысловатый и красивый язык, — баск уважительно покивал. — И где вы ему научились?

Я его одернул:

— Меньше болтай. Где второй? И кто тебя так отделал?

— Так он же… — Саншо смущенной скривился. — Крепкий оказался, сраный еретик. Но подмогли парни Мигеля. Они помогли скрутить и стражу позвали. Идемте…

Рыжий крепыш действительно оказался на соседней улице под охраной двух солдат. Он лежал мордой вниз со скрученными в локтях руками и приглушенно молился. Вокруг толпилось несколько зевак, но, к счастью, они не возмущались беспределом городской стражи.

— Куда его, ваша милость? — длинный стражник с алебардой пнул пленного. — Заткнись, скотина. Молится и молится, небось точно еретик…

— Карету организуй… — я выудил в кошеле лиард и бросил ему. — Живо…

Солдат убежал, а я присел рядом с рыжим и перевернул его на спину.

— Кто такой? Назовись…

Пленный зло прохрипел, пуская кровавые пузыри:

— Будь ты проклят, тварь католическая!

Я слегка охренел.

— Гугенот?[41] Вот те раз…

Ничего больше прояснить на месте не удалось, пленный наотрез отказывался отвечать.

С каретой не сложилось, к городскому прево рыжего повезли на обычной повозке-двуколке. А уже оттуда перебазировали в ту самую пытошную, где в свое время гостил я. Очень скоро в Бастилию прибыл и сам отец Жозеф.

— Вы целы, сын мой? — он заботливо поправил на мне воротник.

Плечо сильно болело, клятый пейзанин мне чуть его не раздробил своей дубиной, но признаваться я не стал. Вместо этого поклонился и быстро изложил случившееся.

— Цел, падре. Все так и случилось, святой отец. Увы, Барруа задержать не удалось, несмотря на все мои усилия. Он был уже в моих руках, но чернь все спутала.

Думал, что святой отец выразит свое недовольство, но обошлось.

— Вы сделали все, что могли, — коротко резюмировал доминиканец.

— Они откуда-то убегали и наткнулись на нас случайно. Не исключаю, что…

— Нам кое-что известно, — мягко прервал меня монах. — Они вырезали целую семью. А после того, устроили засаду на неких людей, но потерпели неудачу и отступили. Но, думаю, скоро мы узнаем больше. Вы желаете присутствовать при допросе?

Я немного поколебался и кивнул. На самом деле, даже присутствие при пытках, для дворянина сейчас недопустимо. Правда только формально, а не официально. Но любопытство оказалось сильней.

Мы прошли в пытошную, пленного уже раздели и зафиксировали на специальном приспособлении, представляющем стол на шарнирах, с зажимами для ног, рук и головы. А палаческая братия уже деловито готовила инструментарий. Их шеф, мэтр Гашон вежливо поприветствовал меня, словно старого знакомого.

— Рад вас видеть, ваша милость. Всегда к вашим услугам.

Я в ответ только кивнул, хотя хотелось послать гребаного метра куда подальше. Опять же, с такой жизнью сам не знаешь куда дальше судьба занесет, так что портить отношения с палачом не стоит.

Отец Жозеф утвердился за конторкой, сопровождающий его монашек быстро оттачивал перья, готовясь фиксировать показания. Мне принесли кресло.

Сам пленный с фанатичной мордой шипел псалмы и никакого раскаяния с испугом не проявлял.

— Назовитесь, сын мой, — вежливо попросил доминиканец.

— Твой сын собака, католическая мразь! — рыжий презрительно сплюнул.

— Вы усугубляете свое положение, сын мой, — миролюбиво отреагировал отец Жозеф. — Мы настроены выявить истину, а не причинять вам вред. Назовитесь, прошу вас…

В ответ последовал еще один плевок.

Дальше инициатива перешла к мэтру Гашону. Но пытать пленного не стали, главпалач продолжил увещевания, попутно демонстрируя свой арсенал.

И это, как не странно, несколько помогло, рыжий назвался Иосифом Моруа, из Ла-Рошели, признался в том, что он гугенот, но на другие вопросы наотрез отказался отвечать.

Первые два прокрута винтов испанского сапога тоже ничего не дали — Моруа молчал как мертвец.

Когда кости затрещали, а из железных накладок потекла кровь, рыжий стал истово молиться, но по делу снова не произнес ни слова.

Подмастерья положили в жаровню с углями клещи и витые спицы.

Отец Жозеф встал и подошел к гугеноту, склонился над пытошным ложем и очень тихо начал говорить с ним.

О чем он толковал, я не слышал, зато видел, как с каждым его словом лицо Моруа искажалось все сильней и сильней. Очень скоро он начал извиваться в зажимах, скрипеть зубами и выть, словно в приступе падучей. Происходящее очень быстро стало напоминать обряд экзорцизма — из пленного словно рвался демон.

Я преисполнился великого почтения к доминиканцу, а еще мне было очень страшно, черт побери. И я твердо поклялся больше никогда не попадать в руки палачей.

Приступ быстро прошел, Моруа обмяк в зажимах, а потом начал говорить.

Оказалось, что…

Черт…

Короче говоря, ларчик открывался очень просто, но очень неожиданно.

Если вкратце, дело обстояло так.

Базен де Барруа по кличке Граф и Лео Бонарт по погонялу Скелет, работали за большие деньги на Бенджамена де Рогана, герцога Субиза, одного из предводителей последнего восстания гугенотов. Гугенотов разбили, Ля-Рошель взяли, сам герцог сбежал в Англию, но козни строить не перестал. Интерес Базена де Барруа ко мне объяснялся тоже просто, как выяснилось, один из его соглядатаев видел, как я завалил курьера и забрал у него письмо, которым, герцог собирался внести смуту в королевскую семью. На охоту Граф с еще двумя сообщниками просочился для того, что при удобном случае убить кардинала или короля, но случая так и не подвернулось, тогда он устроил проделку с вепрем, по принципу, а вдруг повезет.

С французскими заговорщиками против Ришелье гугеноты не были связаны. И даже в чем-то пытались помешать им исходя из своих интересов.

В деле были замешаны еще документы, якобы, очень сильный компромат на кардинала Ришелье, но этот компромат находился в руках заговорщиков во главе с матушкой короля. Гугеноты каким-то образом об этом прознали, и попытались компромат перехватить. Правда у них ничего не получилось — пара оппозиционеров перебила целый отряд, а Базен де Барруа успел сбежать с подельником.

А теперь самое интересное…

Одним из этих заговорщиков оказался…

Да, все правильно, шевалье де Брас.

— Все-таки де Брас, — я удивленно пожал плечами.

— Вы знаете этого человека? — заинтересовался отец Жозеф со странным интересом.

Пришлось рассказать о наших неожиданных встречах и совместной отсидке в разных камерах в Бастилии.

— Предчувствую, — я пожал плевами, — что воля Господа еще не раз нас столкнет. Мне попытаться его убить или взять в плен?

Честно говоря, я чувствовал некую симпатию к этому кавалеру и решил на всякий случай уточнить намерения в его отношении со стороны отца Жозефа.

— Нет, ни в коем случае! — бурно отреагировал священник.

Так быстро и бурно, что я сразу понял: де Брас его человек в среде заговорщиков.

— И вообще, как можно быстрее забудьте о нем! — категорично потребовал доминиканец.

— Святой отец, — я спокойно поклонился. — Считайте, что я уже забыл.

— Вы удивительный человек, сын мой… — уже спокойно заявил священник. — У вас удивительный дар находится в нужном месте в нужное время. Мы постараемся вознаградить вас должным образом. Но на этом, ваша роль пока закончена. Дальше мы сами, а вам предстоит путь Божий! Он труден и тернист, но мы поможем вам. Возможно, у вас есть какая-то личная просьба?

— Просьба? — я сначала не хотел ничего просить, но потом все-таки решил воспользоваться предложением. — Святой отец… мне лично ничего не надо. Но…

— Говорите.

— Маркиза де Фаржи… моя просьба, не трогайте ее. Я уверен, она исходит только из своей личной симпатии к ее величеству королеве. Подобно наседке, которая защищает своего цыпленка от любой, даже мнимой опасности.

— Вы уверены? — монах кольнул меня взглядом. — А если вы ошибаетесь? Вы понимаете последствия?

Я немного помедлил и тихо сказал.

— Я попробую исключить ошибку. Дайте мне один день, я выясню все точно и, если буду уверен, повторю просьбу. Если нет, считайте, что вы ее не слышали.

Священник молча кивнул.

Я тоже поклонился и покинул клятую тюрягу вместе с Саншо. И отправились мы с ним прямым ходом в поместье Мадлены.

— Скажите еще раз, что-нибудь по-китайски! — баск болезненно кривился, покачиваясь в седле и прикладывая руку к повязкам на морде, но не унывал.

— Иди нахрен, мать твою за ногу! — выдал я на русском.

— Ох, как красиво! — восхитился Саншо. — А эти слова что значат?

Я невольно улыбнулся:

— Это значит, подите прочь, я возмущен!

— Ох, красиво! Так где вы его успели выучить? Что-то я не упомню, чтобы вы встречались с китайцами.

— Сам не знаю. Он сам появился в моей голове, после того, как у меня начались приступы.

— Ох, монсьор… — Саншо покачал перевязанной головой. — Вы стали другим человеком, после этого. Я сразу подметил. Совсем другим.

— Хуже или лучше? — я покосился на слугу.

— Лучше! — радостно заявился баск. — Гораздо лучше! Вы стали умней и рассудительней! А еще, я заметил, что вы перестали убивать из удовольствия.

— В таком случае, все хорошо, не так ли?

— Конечно, ваша милость. К слову, я узнал, что в ваше аббатство входит женский монастырь.

— Да ну нахрен?!!

— Переведите!

— Я удивлен…

Так весело и доехали к имению маркизы дю Фаржи.

Подробности встречи можно упустить, разговор с ней состоялся уже позже, когда мы отмокали в ванной после любовных утех.

— Я боюсь…

— Ты боишься? — удивилась Мадлен. — Мне казалось, что ты ничего не боишься. — Она игриво плеснула на меня водичкой. — Не кокетничай. Я заметила, что мужчины любят кокетничать гораздо больше чем женщины.

— Я боюсь не за себя.

— А за кого? — маркиза прильнула ко мне. — Неужели, за меня? Это так трогательно.

— Я не люблю, когда умные женщины пытаются строить из себя недалеких дурочек, — я резко оборвал ее.

В облике Мадлены на мгновение проявилась змея. Мне даже показалось, что в ротике мелькнул раздвоенный язычок. Но она сразу успокоилась и миролюбивым тоном заявила.

— Хорошо, милый, я не буду. Говори.

— Ты чужая в среде тех дуралеев, что плетут заговоры против короля и кардинала. Нет?

— Ты прав, — несколько смущенно ответила Мадлена. — Я их по большей части презираю.

— Тогда зачем ты с ними?

Маркиза резко встала в корыте, расплескав воду и выпалила:

— Этот мерзкий кардинал! Он… он плетет заговоры против Анны! И я буду делать все, чтобы он ей не навредил.

— Вот и продолжай защищать, — спокойно сказал я. — Но с заговорщиками порви. Так и будешь стоять?

— Ты думаешь они проиграют? — Мадлена резко села, сложила руки на коленях и надула губки, словно обиженная девочка.

— Возможно. Есть предчувствие, но я толком ничего не знаю. Не пытайся расспрашивать, говорю, ничего не знаю. И я просто не хочу тебя потерять. К слову… ты уже знаешь, что скоро я стану аббатом?..

Мадлена заливисто расхохоталась:

— И что с того? Если ты думаешь, что я перестану иметь тебя, то сильно ошибаешься. Прикажешь оборудовать спальню по моему вкусу в своем аббатстве. Кстати, ты Анне очень понравился. Она уже два дня расспрашивает меня о тебе. Ах! Какой мужественный кавалер, ах какие у него сильные руки, ах, я не против еще раз увидеть его! Милый, я скоро начну ревновать!

— Ты будешь меня ревновать к королеве?

— Я еще подумаю, — маркиза состроила озабоченную рожицу. — С подругами положено всем делиться, но я жадная.

— Иди сюда, жадная девочка…

Вечер, как и положено, закончился в постели. Больше к этому разговору мы не возвращались.

При следующей встрече с отцом Жозефом я повторил просьбу.

— Я уверен, святой отец. Возможно, маркиза дю Фаржи еще доставит проблемы, но они не будут связаны с известным вам заговором. В обратном случае, я возьму всю ответственность на себя. Но повторяю, я уверен.

Монах внимательно посмотрел на меня и нехотя кивнул:

— Хорошо, мы прислушаемся к тебе, сын мой.

А еще через несколько дней, я принял церковный сан.

Но это будет уже совсем другая история.