Я Гордый 4

Глава 9

Глава 9

— … Леса, что окружают нас, имеют древнюю историю. По преданиям, именно тут был убит последний аватар Темного бога. После его смерти проклятье поразило всех зверей, обитающих здесь, изменив их суть. Аватар Велеса, Гордый, что сразил его, силой своей запечатал лес, дабы проклятые звери не могли выходить из него. В этом их слабость и в то же время сила. Убивая одного или двух из них, мы не тревожим зло, поселившееся в лесу. Но стоит нам начать массовую зачистку, как звери объединяются в стаи, барьеры падают — и тогда живущим тут приходится туго.

Кто же населяет этот лес? Зверья тут разного, в других местах невиданного, много, всех и не счесть: двухголовые лисы, лютоволки, протокабаны, умеющие телепортироваться… И для того, чтобы одолеть каждого из них, нужно знать их сильные и слабые стороны.

Но есть существо, их вовсе не имеющее — медвежуть. Помесь медведя и тьмы, оно абсолютно не восприимчиво к магии — и в то же время само владеет ей. Чаще всего воздухом, реже водой. Ранг не ниже воина, но встречаются и витязи, и воеводы. Встреча с последним означает неминуемую смерть даже для сильного отряда одаренных.

Поэтому мы носим маски, скрывающие наше дыхание, в котором есть частички эфира. Их животные чуют особенно сильно и впадают в ярость. Так что вне помещений, а лучше даже и в них маски не снимать.

Данные звери не съедобны, поэтому убив их, тела необходимо сжечь. Да, в лесу есть и обычные, так сказать, нормальные животные, и встречаются они ближе к территории школы. Чем глубже уйти в лес, тем меньше шансов у вас выжить, потому что то, что творится в самой глубине его, нам не ведомо. И ушедшие туда еще ни разу не возвращались…

Вся эта лекция промелькнула у меня в голове за считанные секунды. И вот теперь подобная тварь атаковала меня. А все почему? Да потому что пока я болтал с этой дурой, я за каким-то чертом снял маску, а после забыл ее снова надеть! Вот тварь меня и почуяла. Причем, так близко к школе они еще никогда не подбирались. И что теперь делать?

Бежать — глупо, сил нет вообще, еще и утяжелители эти. Чтобы их снять, надо остановиться, но тогда меня сразу сожрут.

Звать на помощь — да кто ж меня услышит? Хорошо, хоть руки успел освободить, а то бы я их даже поднять не смог. Тело будто деревянное, да и простора для уворота нет. А эта гадина еще и воздушные кулаки в спину швыряет и оглушительно ревет, постоянно меня дезориентируя.

Сожрет, догонит и сожрет! И не будет больше Сереги Гордеева. Не щупать ему тянок, не бухнуть в хорошем ресторане, не поваляться в мягкой постели. Все, что от тебя останется — это куча навоза, да непереваренные клочки одежды…

Прижавшись к дереву, я собрался дать последний и решительный бой, потому как сил вообще не осталось. Единственное, что меня утешало — когда мои узнают, по чьей вине я так глупо погиб, то ее тоже будут переваривать. В котле, возможно, даже со специями.

Улыбнувшись своим кровожадным мыслям, я ждал, когда ревущая махина приблизится на расстояние удара, в которой я собирался вложить все, что у меня есть. Да, после этого я, скорей всего, умру, но лучше так, чем быть съеденным заживо.

Зверюга выскочила на меня и резко затормозила в метрах десяти, увидев застывшую жертву. Даже в ее тупой мозг закралась мысль, что добыча, загнанная в угол, становится намного опасней. Но шатун был ужасно голоден, не впал в спячку, как все нормальные медведи, и от этого двуногого слишком вкусно пахло.

Страшный рев огласил лес, после чего он медленно пошел на меня, скаля клыки, с которых капала слюна. Я же стоял и молча смотрел на него. Голова была пустой, тело расслаблено. Думал ли я о чем-то в этот момент — не помню. Как-то все стало безразлично. Вся эта борьба, трепыхания, интриги Темных и Светлых — все стало неважно. А важно лишь небо, что смотрит на тебя, да земля, дающая опору ногам. Дыхание ветра и огонь в груди. Мои глаза закрылись, эфир внутри вскипел, соединяя все стихии.

Медвежуть будто что-то почувствовал, заревел, но было поздно. Сила, не поддающаяся моему контролю, вырвалась наружу, соединившись в один ослепительно-белый пучок, и ударила в грудь медведю, заставив того замереть, будто наткнувшись на невидимую стену. А после он вспыхнул искорками и развеялся. Но всего этого я уже не видел, потеряв сознание.

В себя я приходил мучительно долго. Голова раскалывалась, безумно хотелось пить. А еще тело было деревянным от холода. Ну, и еще такая незначительная мелочь, как наглый кротокролик, что пытался отгрызть мне ногу. Совершенно беспринципная скотина, скажу я вам. Нет, чтобы травку там жевать или кору с деревьев — нет, его на сладкое потянуло. Пинок, и тот с возмущенным визгом улетает в чащу леса. Это простое действие вызвало новую вспышку боли и, кажется, я опять потерял сознание.

«Вставай, а то сдохнешь!» — очнувшись, давал я мысленно себе пинка. Уговаривал я себя вот так уже минут пять, но организм отчаянно сопротивлялся.

Магия работала, да толку от этого не было. Думал, долбану и сдохну — ан нет. Внутри мои источники разве что чуть уменьшились, да и все. Ну, и еще одна искра появилась — круто, я освоил длань Велеса и грохнул мишку! Я красавчик, правда, конченный идиот. Ну кто мне мешал убить его иной магией — физической? Дерево ему на башку уронить или камнем в морду дать?

Привык полагаться на новые возможности, совсем забыв про старые. Да и новые — черт я ведь даже не попытался попробовать! Быть может, мой эфир его бы и грохнул. Он же имеет другую природу.

От нестерпимого стыда захотелось завыть и я бы так и сделал, если бы не пересохшее горло. Попить бы, да где ж воду взять? Или пойти снег полизать? Так до него еще добраться надо.

Опять мысленный пинок по голове — и вот у меня в руках появляется вода. Вкусно. С каждым глотком сознание прояснялось, силы стремительно возвращались. Даже усталость, казалось, отступила. Спустя минут пять я уже мог сесть, а после и встать.

Поикав глазами сброшенные наручи, но так их и не найдя — видимо, сгорели на работе, я направился обратно. Приказ, пусть и такой идиотский, должен быть выполнен.

Мой обратный путь был быстрей, потому как я восстановился, да и вес стал легче. За воротами полигона меня встречала целая делегация. Моя дружина в полном составе, и трое Старших.

— Смотрю, пробежка действительно пошла тебе на пользу, — узнал я голос твари, что меня на нее отправила. Маска скрывала ее лицо, но вот глаза…

— Приказ выполнен, — подошел я к ней, а после зарядил кулаком в морду, усилив его еще и землей. От удара ее подкинуло, отнесло метров на пять, так еще она и кувыркнулась пару раз по земле. Мои руки вспыхнули огнем и я медленно пошел к ней, собираясь добить.

На моих плечах сразу повисли Старшие, но я не обращал на это внимания. Злость душила меня. Нет, не потому, что моя жизнь висела на волоске, и не потому, что я испугался. А потому что она знала, что произойдет. Знала, на что я могу наткнуться. В иное время я бы воспринял ее приказ как покушение на убийство, но тут были иные правила. Поэтому и врезал, и собирался добить, дабы не вводить других во искушение, попробовав повторить подобное в отношении меня.

Тугая петля сдавила горло, но тут же распалась, повинуясь моему приказу, попытка повалить меня на землю не прошла — я просто ее даже не почувствовал. А вот удар воздухом по затылку, что отправил меня в беспамятство, я пропустил…

— За нападение на преподавателя послушник Два один наказывается пятнадцатью ударами плети. Приговор привести в исполнение.

Голос Старшей был суров и деловит, ну, а я… Я висел, привязанный к столбу, сверкая голой жопой на всю школу. Отряды выстроились полукругом, как и преподаватели в количестве пяти штук. Ну и та, которой я так удачно попал по личику, раскручивала водяную плеть с глазами, полными ненависти.

— Эй, Старшая, — чуть сдвинув голову, обратился я к ней. — Когда-нибудь я отсюда выйду — все выдержу и не сдохну. И тогда беги очень быстро. Потому что когда я тебя найду, умирать ты будешь медленно. Слово.

— Посмотрим, — в ее голосе послышалась усмешка. — До этого счастливого момента надо еще дожить. Раз, — удар плети, несмотря на то, что я его ожидал, обжег кожу разрывая ее и вызывая дикое желание заорать. Но я, стиснув зубы, молчал. Два, три, четыре…

Снежинки падали на мое тело, и я, уже который раз за этот день, прихожу в себя полностью без сил и почти замерзший. Все, что сделали преподаватели — это отвязали меня от столба и оставили валяться на земле. Такие тут нравы — помочь ты себе можешь только сам. Есть силы — борись за жизнь. Нет, и твое мертвое тело унесет река.

Исполосованная спина жутко болела и чесалась. Молния работала, но и она не могла так быстро затянуть раны. К тому же, еще и организм поддерживала, чтобы я окончательно не замерз.

Встал на четвереньки, я помотал головой, прогоняя туман. Оперевшись на столб, поднялся. Темно, на дворе ночь. С трудом передвигая ноги, я потащился в казарму. Зашел в душ. Ледяная вода сначала показалась даже горячей. Застонал от боли, попытавшись коснуться рукой спины.

— Молчи, — послышался позади голос Седьмой, а после она стала осторожно омывать мои раны. Я замер, держась за стены и стараясь не упасть.

— Повернись, — теперь меня мыли спереди. Красивая обнаженная девушка, а у меня никаких пошлых мыслей. Эй, Серега, проснись! Такими темпами ты импотентом станешь.

Но старый Серега, по ощущениям, подох еще на второй день учебы. Тут он бы не смог выжить и на его место пришел дикий зверь, способный только учиться, как убивать и выживать.

— Спасибо, — сказал я ей, когда она довела меня до кровати и осторожно помогла лечь на живот. Та лишь кивнула и растворилась в темноте казармы.

К утру я с радостью заметил, что на мне все зажило. Нет, пальцами я ощущал рубцы, что сильно чесались, но спина была целой, да и самочувствие улучшилось.

О вчерашнем инциденте ничего не напоминало — жизнь вошла в обычное русло. Правда, теперь к нашим тренировкам добавилось оружие — нет, не огнестрел. Мечи, копья, арбалеты, пращи и прочее. Мы учились ими пользоваться, комбинируя их с магией, и без.

Я с тоской вспомнил про свои алмазные нити, оставленные во дворце. Вот с ними я с медвежутью на раз бы справился. На хрена нам это нужно я не спрашивал — надо, значит, надо.

Количество часов теории кратно уменьшилось, но возросло время тренировок. Время сна, кстати, тоже уменьшили. Часами мы махали железяками. Упаси боже тренировочными — все было боевым. Травмы стали нашими постоянными спутниками, потому как защиты никакой не было.

Ну, а потом началось укрепление тела. То, чем мы занимались раньше, было, оказывается, только подготовительным этапом. Закрытая часть полигона представляла из себя небольшой ангар, разделенный на секции по рангам — дружинник, воин, витязь и так далее. Заходишь внутрь, и температура начинает медленно расти, а ты должен сидеть, активировав щит, и превозмогать. Выдержал два часа, добро пожаловать из дружинников к воинам.

Я быстро прошел все этапы, застряв на витязе. В отсек для воевод даже сунуться было страшно, потому как стены там были раскалены добела и ближе чем на пять метров и подойти-то казалось невозможным.

Тогда мы понесли первые потери — девушка переоценила свои силы и сунулась к воинам. Сгорела так быстро, что даже костей не осталось. За нами никто не следил — каждый решал сам, когда готов к следующему этапу.

Ну, и с остальными стихиями было так же — ледяная комната, вихревая, каменный барак с прессом, где на тебя наваливались тонны земли. Жуть жуткая. Нас не щадили, да что там, мы сами относились к себе наплевательски. Есть приказ — исполняй. Хочешь расти — делай.

Только через два месяца я добрался до укреплений воеводы и то, чуть не сгорел в первый раз. Теперь я могу с легкостью купаться в лаве или плавать среди айсбергов в одних плавках. А можно и без них.

Мой лучший и единственный друг, поняв, что ему пощады не будет, укреплялся вместе со мной. Это я понял, когда в одной из драк по нему со всей силы зарядили шестом. Палка сломалась, а я даже боли не почувствовал. Иногда он вставал, гордо поднимая голову, но не видя ничего интересного, прятался в ожидании. То есть, толпы голых баб были ему уже неинтересны? Это меня тревожило, но не сильно. На блуд или похабные мысли сил не оставалось.

— Один восемь, мать твою, шире движения! — орала Старшая.

Ну да, нас стало меньше. Одна сгорела, другой проткнули мечом живот, и она истекла кровью, ну, а третья сгинула в лесу, во время очередного идиотского задания Старших.

Я же в данный момент тренируюсь с трехзвездной цепью ханьской цзебяни. Это оружие мне никак не дается и все время норовит зарядить по самым интересным местам. Зато я им булыжник с мою голову запросто на части могу развалить. Если попаду, конечно. Примерно каждые пятнадцать — двадцать минут я падаю от очередного перелома конечности и жду, пока регенерация их восстановит. Ну, и отдыхаю, конечно. Правда, Старшая зорко следит, чтобы ни секунды лишней на холодном полу не провел.

Ну, насчет холодного я погорячился. Весна вступала в свои права, на улице было максимум минус десять, что для нас теперешних было комфортной температурой. Да для меня даже минус пятьдесят уже не страшно! Максимум, поежусь от ветерка, не более. Попробуйте просидеть внутри ледяной глыбы пару часов каждый день и тогда меня поймете.

Вот я и махал, стараясь попасть не только по себе, но и по встающим мишеням. С соперником драться таким оружием было нельзя, ну, или только с щитами, потому как любое попадание — это травма, не совместимая с жизнью. А нам пока щиты не разрешали ставить на тренировках.

— Один восемь, на выход, -скомандовала еще одна Старшая.

— С вещами? — холодно пошутил я.

— Рано еще. Дядька Родомил ждет.

— Есть, — ответил я, положил цеп в специальную стойку, пригладил волосы и… все. Все мое было на мне. За время учебы мы несколько раз таскались к камню, я послушно сидел — отдыхал, но ничего не чувствовал. Нет, чувствовал какую-то, ну, не знаю, неуверенность, что ли. Но это так, слабенько, на уровне фантазии.

Вот и сейчас мы зашли в ставшую привычной мне комнату, я сел в кресло и замер, готовясь подремать.

— Не пойму, почему камень тебя не принимает, — впервые заговорил Родомил со мной. В ответ я только пожал плечами — болтать не хотелось, а вот спать очень.

— Попытайся почувствовать его, ощутить его силу, его дыхание. Ты же Гордеев, кровь от крови рода. Если уж девочки получили его благословение, то тебе сам Велес велел.

— А он не понимает, что со мной делать, — внезапно ответил я. — Привык, что к нему только девок таскают, настроился на женскую энергетику, а вот мужская для него чужда, хотя и создан он именно мужчиной.

— Так вот оно что! — хлопнул тот себя по лбу. — А я-то, старый дурень, голову ломаю… Уже и сомневаться стал, родной ли ты нам.

— Вам — это кому?

— Так я ж тоже Гордеев. Из побочной изначальной ветви, но все же. Племянник ты мой.

— Рад, очень рад, — равнодушно отреагировал я. Нет, а что мне, к нему на шею, что ли, бросаться?

— Смотрю, школа сильно на тебя подействовала.

— Ну, вы же знали, что так будет. И если вы не против, я вздремну, а то мне ночью в дозор заступать.

— Тебя сюда не спать приводят, а чтобы ты делом занялся! — вспыхнул он.

— Так и скажите, чего делать. Я ж не против.

— Сказать? Ладно, не хотел я этого, да видать, придется. Пошли со мной, по-иному все сделаем.

Развернувшись, он вышел за дверь, ну а я за ним. Интересно, он меня сразу в жертву принесет или помучиться заставит? Эта мысль меня почему-то развеселила и я улыбнулся. Вот только он, обернувшись, вздрогнул, будто от удара, и резко ускорился. Нет, он побежал. Я тоже побежал. Он заорал — и я заорал. Я так и не понял, от кого мы убегали, но было весело. А потом мы добежали. И веселиться сразу перехотелось…