Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия (СИ)

ГЛАВА 17

В один из вечеров, после тяжёлого трудового дня. Она взяла большое махровое полотенце, и как была в домашнем костюмчике, вышла за территорию фермы. Полежать на лужайке на зелёной шёлковой траве. Ей хотелось побыть в одиночестве. Она все время находилась среди людей, на работе, в короткие минуты отдыха, когда они усаживались в тенёк, если было жарко, доставали контейнеры с едой наскоро ели, чтобы успеть несколько минут подремать. Вечером ужинали всем вагончиков, пили пиво, болтали и даже ночью, в их со Станкой комнате, за шторой слышались приглушённые поцелуи и вздохи любовной парочки. Она ушла вглубь поляны, подальше от посторонних глаз. Хоть это было и напрасно, ферма находилась далеко от жилых домов, посторонние тут редко бывали, только работники с фермы. Она расстелила полотенце, легла, подставляя лицо тёплому ветерку. Она вспомнила, как ещё совсем недавно они сидели здесь с Пабло. Она отогнала воспоминания прочь — не хочу даже вспоминать о нем. Наша связь была ошибкой и хорошо, что она закончилась.

***

Её первый мужчина! Почему-то именно сейчас она вспомнила о нём. Глупая девчонка! Сергей поставил ей, 14-летней девчонке, условие — или у нас будет секс или мы расстаёмся. Надоело держаться за ручки и обжиматься в подъезде. И она, боясь потерять его, согласилась. В тот вечер, они снова пришли в квартиру его бабушки.

— Сегодня последний раз! — твёрдо заявил Сергей, и она, глупая, пошла у него на поводу.

Они зашли в пустующую квартиру. Юлька, каким-то шестым чувством поняла, что сегодня произойдёт то чего она так страшилась и, в то же время решила, что она переступит через этот барьер. Что с неё взять! Ей было тогда, всего лишь 14. Она — глупенькая неопытная девчонка, только — только начавшая превращаться из девчонки — подростка в девушку, точно куколка бабочки расправляющая нежные бархатистые крылышки. Он, жестом, указал ей сесть на диван. Она послушно села. Он вышел из комнаты вернулся с тремя зазжжёнными свечами, с бутылкой шампанского. Поставил всё это на низенький столик, подставленный к дивану, снова вышел из комнаты. Вернулся с тарелочкой фруктов: мандаринки, банан порезанный кружочками. Ну, и конечно же, шоколадка в безумно хрустящей фольге.

— Фужеры достань из шкафчика, — распорядился он, махнув рукой в сторону шкафа, где они стояли.

Она подчинилась, встала с дивана, достала фужеры, поставила на столик и снова села на диван

Он разломил шоколадку на квадратики, откупорил шампанское подсел к ней на диван, левой рукой обнял её за талию, правой подал ей фужер с шампанским. Она взяла его за тоненькую ножку, такую же хрупкую, как её тоненькое девичье запястье.

— За нас! За нашу любовь! — произнёс он тихо, и в то же время, так страстно — проникновенно, что у Юльки всё замерло внутри, замерло и оборвалось, как будто бы внутри образовался вакуум — пустота: не было ничего, ни радости от его нежности, не испуга перед неизвестным. Вообще, ничего! Просто пусто и всё. Она хотела, как можно быстрее, заполнить вакуум, поэтому выпила всё шампанское сразу же, залпом, взяла кусочек шоколадки.

— Молодец! — поддержала её Серёга, — для настроения! — он тоже выпил бокал шампанского, закусил шоколадкой. Прижал Юльку к себе и поцеловал нежно — нежно! Так нежно и так страстно, что у неё закружилась голова. И она, вдруг, почувствовала, что пустота заполнилась любовью к этому парню:

— Серёжа! — шептала она, тоненькими пальчиками перебирая его волосы на затылке. Она — глупая девчонка, окончательно решила, что: да сегодня это произойдёт! Потому что, во-первых: всё равно когда-нибудь это должно было произойти. А, почему не сейчас? Она хочет подарить ему — Серёже, свою первую ночь, потому что она любит его! А она всегда думала о том, что свою первую ночь подарит только любимому. И вот он сидит рядом с ней и ждёт от неё этот драгоценный подарок. Она посмотрела на себя, как бы со стороны: юная красотка! Куда мне одной столько красоты — мысленно, подбодрила она сама себя, — красотой надо делиться, — также, мысленно, пошутила она сама с собой.

— Налей ещё шампанского! — попросила она, — мне надо для храбрости.

— Конечно, крошка! Конечно, моя радость! Моё солнышко, прелесть моя! — Он налил шампанское в фужеры. На этот раз, они пили понемножку, маленькими глотками, закусывали фруктами и шоколадкой.

— Не будем торопиться, малышка! — прошептал он ей на ушко.

Она кивнула:

— Да!

Он шептал ей милые шальные словечки, от чего у неё кружилась голова и она, опьянённая шампанским, его ласками и ещё непонятно чем, доверилась ему. Всё произошло. Но, она ничего не почувствовала: не почувствовала острого удовольствия о котором так много было наслышана. Да, было больно, но Сергей был очень осторожен и поэтому болевые ощущения были минимальными.

— Ну, как ты малыш? — спросил он её, после всего, что произошло.

— Нормально! — прошептала она, не открывая глаз.

Он посмотрел на неё: лицо её было бледное — бледное, чуть вспухшие от страстных поцелуев губы, вздрагивали.

— Всё хорошо? — спросил он, нежно поглаживая большим пальцем левой руки, её бархатистую щёчку.

— Не знаю, — прошептала она, — наверное, всё хорошо. Я не поняла и не почувствовала наслаждения. Было больно и больше ничего!

— Не волнуйся, малыш! Всё будет хорошо! Это первый раз больно, а потом всё будет хорошо! Обещаю! Ты почувствуешь наслаждение, не сомневайся! Я постараюсь тебе его доставить.

— Хорошо! — она облизнула пересохшие губы, вздохнула открыла глаза, — можно я пойду в душ?

— Конечно, моё солнце! Малышка моя! Конечно, иди! — он легко вскочил на ноги, выудил из шкафа чистое махровое полотенце накинул на неё поверх покрывала, которым она была укрыта. Она откинула покрывало, встала, завернулась в полотенце и скрылась в душе. Минут через 15 она вышла, всё так же укутанная в полотенце:

— Мне надо немножко прийти в себя, — слабым голосом, проговорила она Я не очень хорошо себя чувствую!

— Мышонок! Давай допьём остатки шампанского — будет лучше.

— Давай! — она, как была закутанная в полотенце, так и села за стол.

Он подсел рядышком точно так же как и до того, что произошло между ними, обнял её за талию, жадно впился губами в её губы, как бы благодаря её за то что она доверилась ему.

— Моя любимая девочка, — шептал он, — ты самая сладкая! Самая вкусная! Шоколадочка моя сладенькая!

Они допили шампанское и, да — она почувствовала, что силы потихоньку возвращаются к ней. Они доели фрукты, он заварил чай. Выпили чай с остатками шоколада.

— Наверное мне пора! — снова прошептала она, точно у неё не было сил говорить громко, — мать будет беспокоиться.

— Конечно — конечно, моё солнце! Давай собираться и пойдём. Я провожу тебя.

Они оделись, вышли из бабушкиной квартиры. Сергей проводил её до дома. Около подъезда они остановились. Он не стал её целовать, чтобы никто ничего не видел.

— Я позвоню тебе перед сном, пожелать спокойной ночи. — он взглянул на её очень бледное личико, под глазами пролегли голубоватые тени. — Сейчас придёшь и сразу ложись. Хорошо? Ты очень бледная, тебе надо полежать. Хорошо? — спросил он ещё раз.

Она кивнула:

— Да, Серёжа, она чуть помолчала, — Серёжа, а я не забеременею?

— Ты что, моя прелесть! Нет! Нет и ещё раз нет! Я буду предохранять тебя. — А сегодня, ты предохранялся?

Он помотал головой:

— Сегодня — нет! Но с первого раза никогда этого не бывает, не беспокойся. А в следующий раз — обязательно! Не волнуйся, всё будет хорошо.

— Обещаешь? — спросила она.

— Конечно, обещаю! — ведь я же люблю тебя, малыш.

Он ушёл, она осталась стоять на крыльце у своего подъезда. Смотрела ему вслед.

Она даже сейчас, спустя столько лет, мысленно, как бы со стороны, видела себя девчонку — подростка, стоявшую на крыльце и смотревшую вслед своему первому мужчине. Он, точно почувствовал её взгляд, обернулся махнул ей, послал воздушный поцелуй. Она помахала в ответ, повернулась, поднялась к себе. Слава богу, никого дома ещё не было! Она прошла свою комнату, скользнула под одеяло и мгновенно уснула.

Сквозь сон, она услышала, как мать тихонько отворила дверь в Юлькину комнату, увидела, что та спит и также тихонько притворила дверь, чтобы не разбудить дочку. Ровно в половине одиннадцатого ночи позвонил Сергей:

— Юлёк, — он услышал её сонный голос в трубке, — спишь, солнышко?

— Да, — глухо ответила она, — пришла, упала в кровать и сразу уснула.

— Как чувствуешь себя? Нормально?

— Не знаю, не поняла, — откровенно призналась она.

— Ну, значит, всё хорошо, если не знаешь. Ну, ладно, спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — прошелестела она ему в телефон, чуть помолчала, потом спросила, — ты, правда, любишь меня, Серёжа?

— Ну, конечно! — Сергей, на противоположной стороне трубки поморщился: — Ох, уж эти девчонки! Сейчас каждые пять минут, будет спрашивать, люблю я её или нет.

«Ну, конечно!» — Юлька явственно услышала его голос, вздрогнула и проснулась. Она не то, чтобы уснула — задремала, и события юности вспыхнули в её сознании с новой силой: ярко, волнующе и чувственно, будто это происходит прямо сейчас — наяву, а не в воспоминаниях.

Их связь продолжалась, она была влюблена в него до беспамятства. «Сергей» — писала она красивыми буквами на задней корке тетради — черновика. Посылала ему безумное количество сердечек, миллион поцелуйчиков. «Сергей! Серёжа! Серёженька!» — произносила она вслух, когда никого не было рядом. Его имя казалось ей самым красивым, самым нежным: «Серёженька! Серёжа! — шептала она во время встреч в бабушкиной квартире, — мой любимый мальчик!» Сейчас, спустя столько лет, она поняла: в то время он просто устал от её сумасшедшей любви, — какая же она была глупая! Придумала, что влюбилась в него безумно! А, может быть, не придумала? Может быть, это и была её первая и самая настоящая любовь? Как это понять? Она не могла ответить на этот вопрос даже сейчас, спустя столько лет. Она знала, абсолютно точно, что больше никогда в жизни никого она не любила, так как любила его — Серёжу! И неизвестно полюбит ли она когда-нибудь с той неистовой страстью. Он был всем в её жизни. Все мысли были связаны с ним. Утром она вставала, радуясь, что сегодня можно будет переписываться с ним, перезваниваться. Перед сном они посылали друг другу сердечки, ласковые словечки. Она засыпала с его именем на губах, во сне она видела его. Сумасшедшая! Ой, какая же я была сумасшедшая! — думала она сейчас, лёжа на траве в пригороде Англии, — а, может быть, это замечательно, что я испытывала такие эмоции? Каких не испытывала никогда больше. И, как результат её сумасшедшей любви — Лёшик! Как же он похож на своего отца! Ни одной секунды она не пожалела, что она родила маленького мальчика, так похожего на своего отца. Такие же глаза, взгляд, вихорок на затылке и даже походка такая же, как у Сергея. Она явственно почувствовала, как касается губами непослушный вихорок Лёшика.

***

Их связь продолжалась до летних каникул. Сейчас, Юлька спрашивала себя: «Он любил меня в то время? Или ему, тупо, нужен был только секс и всё? Он говорил ей все эти нежные словечки, присюсюкивания только для того, чтобы иметь с ней близость?» В то время он казался ей искренним, она была уверена, что он любит её также сильно, как и она.

В один из прекрасных весенних вечеров, они вышли из подъезда дома, где находилась квартира бабушки Сергея. Поздняя весна, только что прошёл летний дождь, умыл зелёную листву деревьев, освежил траву на газонах, отчего зелень стала казаться более яркой, сочной. Дул тёплый весенний ветерок, казалось, сама природа радуется весеннему солнышку, теплу. Они шли, болтая о чём-то, сцепившись мизинцами рук.

— Сергей! — окликнул его властный женский голос.

Он обернулся, выпустил Юлькин мизинец:

— Мам!

— Откуда это вы возвращаетесь? — крупная, грузная женщина подошла к ним, изучающе посмотрела на Юльку, — в бабушкиной квартире были? — она грозно взглянула на Юльку, будто именно она затащила его маленького сынишку в бабушкину квартиру и чёрте что вытворяла там с ним.

Юлька посмотрела на Сергея — он трепетал перед матерью, она мгновенно поняла это. Трепетал и беспрекословно подчинялся.

— Сергей! — громовым голосом повторила она ещё раз или, может быть, это Юльке показалось, что она разговаривала громким, низким, почти мужским, голосом, — я тебя спрашиваю, что вы делали в бабушкиной квартире и откуда у тебя ключи?

Он растерянно хлопал глазам, никогда в жизни Юлька не видела его таким жалким. Он был не похож сам на себя, точно его уличили в страшном преступлении и собираются посадить в тюрьму на пожизненный срок.

— Просто зашли ненадолго, — он попытался сделать беспечное лицо, но у него это плохо получилось. — Посидели, поговорили, выпили чаю и ушли! Только и всего!

— Где ключи? — продолжила она допрос.

Он достал из кармана связку ключей от бабушкиной квартиры, показал ей на раскрытой ладони.

— Кто тебе позволил их взять? А? Я тебя спрашиваю? — она в бешенстве выхватила ключи из его ладони, — что мне в собственной квартире всё прятать от тебя? — продолжила она отчитывать Сергея таким же громким, пронзительным голосом. Случайные прохожие оборачивались в их сторону. Юльке стало стыдно, что она участвует в этом спектакле под названием: «Провинившийся сын, кается перед матерью в преступлении».

— Серёжа, я пошла! — Юлька двинулась было прочь от разъярённой матери Сергея.

Та смерила её взглядом с головы до ног:

— А, тебе известно, юное дитя! Что хорошие девочки не ходят с мальчиками по квартирам. Сколько тебе лет?

— Четырнадцать! — с вызовом ответила она, — а вам-то что за дело?

— Девочка в четырнадцать лет должна сидеть дома и делать уроки, а не прыгать в постель к парням, — тихо, уже почти шёпотом, произнесла она, чтобы никто посторонний не услышал их разговор.

— С чего вы взяли? — хотела возмутиться Юлька, но осеклась. Серёжина мать была права — слишком рано начала она взрослую жизнь. А почему? Да потому что она очень любила Сергея и боялась его потерять. Но ей же этого не расскажешь — не поймёт, а может быть, даже и не захочет слушать. Юлька повернулась и, ничего не говоря, пошла прочь, почти побежала. Ей было ужасно обидно! Хотя, на что было обижаться? На правду?

Не помня себя, она примчалась домой. Скинула в прихожей обувь и постаралась незаметно проскользнуть в свою комнату. Дома была мать. Распахнула дверь в комнату дочери, подозрительно посмотрела на взволнованное Юлькино лицо (от матери ничего не скроешь):

— Дочь! Что случилось?

— Ничего не случилось! Всё нормально, с девчонками немножко поругалась, — соврала Юлька, села за письменный стол, раскрыла учебник, достала тетрадь, изображая прилежную школьницу.

— Ну-ну, расскажи, в чём проблема, — не отставала мать, собирая небрежно раскиданную Юлькой одежду, аккуратно развешивая её на плечики и убирая в шкаф.

— Ну, мам! Я не хочу ни о чём разговаривать. Я устала.

— Интересно, от чего это ты устала? В квартире не прибираешь, в магазин не ходишь, не стираешь, не гладишь бельё. У тебя только домашнее задание. Позанималась и уже устала.

— Ну, устала и всё! — Юлька раздражённо захлопнула учебник. «Всё время расспросы! Просто невозможно! Тотальный контроль!» — буркнула она под нос, но мать услышала, промолчала и просто вышла из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.

Юлька облегчённо выдохнула — наконец-то она одна. Взяла телефон и стала ждать сообщения Сергея, телефон молчал. Сергей так и не позвонил. Она легла спать, положила телефон рядом, на подушку, звонка не было. «Даже сообщение не написал!» — Среди ночи, она проснулась, посмотрела, когда он был последний раз в сети. Давно. С тех пор когда они списывались, договариваясь о встрече, он не заходил в сеть. Она настрочила ему, не утерпела: «Серёжа, ты даже не пожелал мне спокойной ночи!» Ответа не было. Она ворочалась сбоку на бок, долго не могла уснуть. Под утро заснула, проснулась от того, что мать будила её:

— Юленька, вставай! Пора в школу, на занятия!

Безумно хотелось спать. Она собралась, пошла в школу, радуясь, что скоро каникулы — можно будет отоспаться. От Сергея так и не было сообщений. Ни сообщения, ни звонка, ничего! После занятий, она не вытерпела и снова написала ему: «Серёжа, почему ты молчишь?» Через некоторое время пришло сообщение: «Больше не пиши ему и не звони! Я его мать и я запрещаю вам видеться! Сергею надо поступить в институт, выучиться, получить специальность. Ваши встречи до добра не доведут! И тебе надо учиться, а не бегать к мальчикам на квартиры. Порядочные девушки себя так не ведут! Не успела школу окончить, уже спишь с парнями! Если ты будешь названивать Сергею, я приду к твоей классной руководительнице, возьму у неё номер телефона твоей матери и расскажу, чем ты занимаешься в 14 лет. Расскажу, что ты уже спишь с парнями! Что будет дальше? Начнёшь их перебирать в понедельник — один, во вторник — другой, в среду — третий и так далее?

«О боже!» — у Юльки выступила испарина на лбу. Она не знала, чего она боялась больше: того, что мать Сергея запретила им встречаться или того, что она может прийти к Юлькиной матери и рассказать, чем её дочка занимается в 14 лет. Но, она же любит Серёжу! Любит так сильно, что не представляет как она будет жизнь без него. Она написала: «Можно мы сами, без вашего участия, будем решать, как нам общаться с Сергеем. Продолжить или прекратить. Я очень люблю Серёжу, а он любит меня!» Сообщение ушло. Юлька поняла, что её номер заблокирован. «Что делать? Что делать? — думала она, — как связаться с Серёжей? Увидимся ли мы когда-нибудь?» Она решила занять выжидательную позицию: «Пока ничего не буду делать, посмотрю, что будет дальше». Сердце тревожно ныло, она переживала. Какое ей дело до наших отношений! — думала она про мать Сергея, — она так разговаривает со мной, будто бы я дружу не с одним Сергеем, а перебираю их. То с одним — то с другим! Почему она обо мне такого мнения? Если я полюбила парня, это же не значит, что я и с другими тоже встречаюсь.

Прошло три дня — Сергей не давал о себе знать. Она, совсем, извелась. Не могла не то, что есть, вообще, не могла смотреть на еду. Под глазами образовались коричневатые тени. Спала она тоже плохо: испуганно вздрагивала, ей приснилась его мать, с перекошенным от ярости лицом. «Я спрячу моего мальчика от этой твари!» — орала она Юльке в лицо и потрясала у неё перед носом кулаком. «Ничего не надо! Я отпускаю его! Освобождаю его от себя, от наших отношений, от нашей любви! Пусть идёт своим путём, а я пойду своим», — благородно ответила она его матери и проснулась.

Она не могла больше оставаться в неведении, решила сходить в квартиру к его бабушке — вдруг, он там. Хотя понимала, что, наверняка, его там нет. Она зашла в подъезд: прошло всего три дня с тех пор, когда они виделись с Сергеем в бабушкиной квартире, а ей казалось, что прошла уже целая вечность. Стены, выкрашенные светло-бежевой краской, на подоконнике коридорного окна всё те же цветы. Но что-то неуловимо изменилось, так бывает, когда человек только что был рядом, а через минуту сел на поезд или в самолёт и его уже нет. Она поняла: в картине, представшей перед её глазами, не было жизни! Потому, что в этом маленьком кусочке мира, не было их — Юльки и Сергея! «Безжизненная пустыня! — прошептала она, кусая губы. Преодолела нерешительность и поднялась на второй этаж. Приложила ухо к двери в бабушкину квартиру, прислушалась — никаких признаков жизни. Понятно, в квартире никто не жил, она понимала это, но всё-таки надеялась на чудо, на то, что она нажмёт на звонок и услышит знакомые шаги. Он распахнёт дверь настежь, сделает удивлённое лицо: «Ты почему так долго не приходила? Сколько тебя можно ждать!» — сграбастает её, прижмёт крепко — крепко, так, будто никогда в жизни не отпустит её даже на одну минуту. Она нажала кнопку звонка, послышалось дребезжание, точно дверной звонок подражал старческому голосу бывшей хозяйки. Ответа не было, никто не подошёл к двери с той стороны. Она ещё раз, со всей силы вдавила кнопку звонка — бесполезно. Медленно, точно она не 14-летняя девчонка, а взрослая, грузная тётка, спустилась на один пролёт вниз, опустилась на ступеньку, обхватила колени руками и разрыдалась: «Как же так? Нелепая случайность! Его мать «застукала» их вместе и разлучила их навсегда? Почему он не заступился за их счастье, за их право любить друг друга? Почему он так легко отказался от неё?» Хлопнула входная дверь, кто-то вошёл в подъезд. Она испуганно вскочила — может быть, это Сергей, а она сидит вся такая зарёванная, вся такая несчастная. Перегнулась через перила посмотреть, кто вошёл в подъезд: какая-то женщина, нагруженная пакетами, прошла к кабинке лифта.

Неслышными шагами она спустилась на первый этаж, бесшумно открыла входную дверь и вышла на улицу. В небе сияло солнце, озаряя город прекрасным золотистым светом. Воздух казался густым, наполненным теплом, ароматами цветов и травы. Юлька сделала ладонь козырьком, загораживаясь от ослепительного солнечного света, осмотрела двор, может быть, она увидит Сергея или, не дай бог, встретит его мать. Нет, их не было. Прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на молодую девчонку, явно высматривающую кого-то.

Она вернулась домой. В квартире никого — пустынно и одиноко, как у неё на душе. Грудь щемило тоской: "По-че-му? По-че-му?" — выстукивало сердце. Она бросилась на кровать, уткнулась лицом в подушку, стараясь утихомирить бушующую душу и успокоить рвавшееся из груди сердце. Не помогло. Она поднялась с кровати, шатаясь, словно только что встала после тяжёлой болезни, вошла в гостиную, открыла бар. Бутылки тревожно блеснули стеклом, как бы предупреждая: девочка, что ты собираешься делать? Нельзя! Девочкам нельзя пить спиртное, только в праздники и то по чуть-чуть. "Я не могу! — прошелестела она слабым голосом, — иначе, я рехнусь, слечу с катушек, я уже не грани, — она поочередно посмотрела на тоненькие запястья, на нежно-голубые, словно ниточки-ручейки вены. "Дура! Ты что задумала? — грозно прикрикнул кто-то, кто наблюдал за ней со стороны, — совсем свихнулась от своей идиотской любви!" "Просто посмотрела и всё», — как бы оправдываясь, шёпотом ответила она, достала початую бутылку белого сухого вина. Прислушалась, не возражает ли этот кто-то, кто наблюдает за ней со стороны тому, что она собирается сделать. Возражений не было. Она взяла бутылку, шаркающей походкой, точно ей было 150 лет, а то и больше, прошла в кухню, достала стакан, вышла на балкон, села на пол. Налила полный стакан, выпила залпом, прислушалась к ощущениям: в голову торкнуло, но вместо облегчения, на которое она так надеялась, на неё навалилась безумная тоска. Теперь она поняла, почему так тоскливо, так душераздирающее воют волки — от безысходности, от пустоты, от того, что невозможно изменить свою судьбу! "Тупая! Тупая, жирная, старая, мерзкая", — она ещё и ещё придумывала отвратительные прозвища матери Сергея, почему-то от этого ей становилось легче, она мысленно жёстко отомстила своей обидчице, так незаслуженно оскорбившей её.

Она поставила стакан на пол, рядом с бутылкой, повернула руки запястьями вверх, поочередно поднесла каждую близко-близко к глазам, словно пытаясь рассмотреть, что происходит там, внутри, под нежной бархатистой кожей. "Ты, что собираешься делать?» — на этот раз, она так явственно услышала материн голос, что даже вздрогнула. «Мама?" — она испуганно оглянулась, никого не было. Почудилось! Мать на работе. Она раздумывала — налить ещё вина или достаточно? Придут родители, увидят, что она пьяная, начнутся разборки, а ей и без этого тошно. Посмотрела на свет — сколько ещё осталось вина. Чуть меньше полбутылки. Точно заметят, что я выпила — больше некому. А если просто выкину бутылку — не заметят. Придется допить, не пропадать же добру — затуманенным мозгом соображала Юлька. Ей как будто бы стало капельку легче: ну, и пусть! Проживу и без него! Сосредоточусь на учёбе, хорошо окончу школу, поступлю в институт. Она глотнула из горлышка бутылки и продолжила: поступлю в педагогический универ, и что дальше? Дальше… Больше я уже никогда не вступлю в отношения ни с одним парнем! Я просто не смогу! Не смогу забыть о том, как быстро он отказался от меня, испугался своей мамочки! Но это так не похоже на него. А, может быть, с ним что-нибудь случилось? Заболел или попал в аварию? Резкий звонок в дверь оторвал её от размышлений, она вскочила, сунула недопитую бутылку в шкафчик, стоящий на балконе, туда же сунула стакан. Почему так рано пришёл кто-то из родителей? Слава богу, позвонили! Сейчас бы увидели, как она пьёт вино из горла бутылки. Она постаралась придать лицу трезвое выражение, быстрыми шагами подошла к двери, широко распахнула её. За порогом стоял Сергей.

— Сережа! — ей почему-то не пришло в голову, что он может просто прийти к ней домой, без предварительного звонка, без сообщения.

Он хмуро посмотрел на неё, без приглашения, зашёл в квартиру, и вдруг, внимательно посмотрел на неё, точно увидел её впервые:

— Ты что? Пьяная? — изумился он, — не замечал за тобой пристрастия к алкоголю!

— Выпила капельку вина, — созналась она, ей хотелось броситься ему на шею, задушить в объятиях, но она не сделала этого. Она кивком указала ему на балкон, — посидим на балконе?

Он все так же хмуро кивнул, пошёл следом за ней. Она села на пол балкона, он сел рядом. Она достала из шкафа бутылку и стакан:

— Будешь?

Он, молча, кивнул. Она налила полный стакан, подала Сергею. Взглянула на бутылку, в ней осталось ещё немного вина. Он сделал глоток, она глотнула из горла, он поморщился:

— Не красиво девушке пить из горла бутылки!

— Какая разница! — она сделала ещё один глоток.

— Ну, да! — согласился он, выпил всё вино.

Она тоже всё выпила, всхлипнула:

— Почему она меня так… Я же не сплю со всеми подряд. И, вообще, откуда она знает об этом? Ты ей сказал?

Он помотал головой:

— Нет! Я ничего не говорил. Просто догадалась. Проблема не в этом.

— А в чем проблема, Серёжа?

— Проблема в том, что меня уже, без моего согласия, перевели в престижный лицей в Москве. Будут платить за учебу приличные деньги, но после окончания, с хорошими оценками, гарантированно поступают в университет. В этом проблема, меня отправляют в Москву уже этим летом.

— Как этим летом? — у Юльки навернулись на глаза слёзы, — а, как же наша любовь? Как так, тебя не спросили, взяли и перевели? Ты же не глиняный болванчик, которого можно взять и запросто переставить с одного места на другое.

— Да вот так, взяли и перевели и телефон отобрали, — вдруг, разозлился Сергей.

Юлька поняла, он разозлился не на родителей, а на неё, на её непонятливость.

Он поставил стакан на пол, резко встал, пошёл к дверям:

— Ну, всё пока!

— Уже уходишь? Сережа! — она тревожно заглянула ему в глаза, — не уходи! Ну, пожалуйста! Побудь ещё немножко, пока родители не вернулись с работы.

— Собираться надо, завтра улетаем. Зашёл к тебе попрощаться, сказать, что неизвестно когда увидимся, может быть, вообще, никогда больше не увидимся.

— Никогда? — трепеща от волнения, от того, что они, возможно, больше никогда не увидятся, срывающимся голосом спросила она. Голос дрогнул, но она сдержала слёзы, впилась ногтями в кожу ладоней, чтобы не разреветься. Боль отрезвила её. — Значит, всё? Прошла любовь — завяли помидоры! — прыгающими губами, произнесла она, пытаясь пошутить, показать себя сильной.

Он небрежно пожал плечами:

— Неизвестно вернусь я сюда когда-нибудь или нет.

— Значит, ты не любишь меня, — горько прошептала она, ей надоело изображать из себя сильную, свободную женщину, — если бы любил, ты бы боролся за наши отношения. Значит, не любишь! — она прислонилась к дверному косяку и больше не вымолвила ни слова и даже не смотрела на него.

— Так получилось! — он открыл дверь, — не всегда получается, так как думаешь.

— Ну, да! — она уже хотела, чтобы он ушёл как можно быстрее, чтобы наконец-то закончился этот спектакль под названием: "Похороны любви". Хотя о чём это она, какой — такой любви? — Не было никакой любви! — произнесла она вслух. Она только сейчас поняла, что сказала вслух эту фразу. — Просто тебе нужен был секс и всё!

— О! Начинается! Вынос мозга! — он шагнул за дверь. А она просто закрыла за ним дверь. Тихо закрыла дверь и опустилась тут же у дверей на пол. В глазах — темнота. Обида рвала сердце в клочья. "Почему он так со мной поступил? Просто уезжает и всё! И даже не пообещал написать!" Она поднялась с корточек, надо спрятать пустую бутылку, стакан поставить на место, чтобы родители ничего не заметили. Она убрала следы преступления, тщательно вычислила зубы, долго умывалась холодной водой. Села за письменный стол, раскрыла учебник. Ей надо отвлечься, учёба лучше всего отвлекает от невесёлых мыслей. Но не получилось.