Я (не) люблю тебя... Прости

Глава 14

Михаил даже не заметил отсутствия Миры. В ожидании, что она вот-вот войдет в комнату, он задремал, незаметно погрузившись в глубокий сон. Поэтому вообще не допускал мысли о ее длительном отсутствии.

Реакция Мирославы была неожиданной для нее самой. Она громко хлопнула дверью, стараясь привлечь внимание безмятежно спавшего Мишани. От неожиданности он вздрогнул и непонимающе уставился на нее:

— Что-то случилось, Слава?

— Случилось! Ты вообще охамел, — настроение, только слегка наладившееся, испортилось окончательно. Хотелось кричать, топать ногами. И все для того, чтобы разбудить хотя бы какие-нибудь эмоции в этом бесчувственном чурбане, привыкшем получать все удовольствия жизни, абсолютно не напрягаясь при этом.

— Да что это с тобой? Я не узнаю тебя.

— А ты вообще-то видишь меня? Странно. Ведь я для тебя стала чем-то вроде домработницы с дополнительной функцией интимных услуг или мебели, которой пользуешься, но не замечаешь ее.

Михаил был не намерен продолжать назревающий скандал. Его вполне устраивал стиль их жизни — размеренный, спокойный. Особенно приятно было то, что не надо было предпринимать никаких усилий для его поддержания.

Мира, всегда такая покладистая, услужливая и ставшая совсем домашней, обычно встречала его с работы в хорошем настроении, с улыбкой и вкусным ужином. Ее взрыв удивил. С чего бы это? Он не чувствовал за собой вины. Ну пришел чуть позже, так ведь на то была вполне веская причина. Ну удивился запаху гари на кухне. Так ведь не возмущался, а просто спросил о причине. Ну вздремнул. Так стоит ли из-за этого раздувать пожар?

Ему было невдомек, что могло настолько завести Миру. Он даже представить себе не мог, какой у нее может быть повод для недовольства.

Между тем, Мирослава неожиданно расплакалась. Это были слезы жалости к себе, как она посчитала, нелюбимой. Ведь он не только не заметил ее отсутствия. Но еще и не понимает, чем она расстроена.

Михаил попытался обнять Миру. Но она оттолкнула его, продолжая молча размазывать дорожки слез по щекам.

Они не сумели помириться. Это было впервые. Вернее, они как-то и не ссорились до сих пор. Каждый считал себя обиженным. И не считал нужным объясниться…

Утро удивило Михаила. Проснувшись, он не уловил привычного шуршания на кухне. Там было тихо. И это было странно. Обычно Мира, поднимающаяся раньше него, готовила завтрак и свежезаваренный кофе всегда манил его восхитительным ароматом.

Что-что, а кофе Мирослава готовила получше любого бариста. Да и вообще на кухне она была асс. Михаил без преувеличения считал, что ему несказанно повезло с женой. Пусть еще не совсем законной, но в доску своей.

Бунт на корабле не предвещал ничего хорошего. Михаил набросил халат и вышел на кухню в надежде застать там Мирославу. Но ее там не оказалось. Не было ее ни в гостиной, ни в ванной комнате. То есть — нигде.

Он набрал номер Миры, но противные гудки свидетельствовали о ее нежелании разговаривать с ним. «Этого только не хватало!» — Михаил растерялся.

Сюрприз не просто удивил его, а привел в полное замешательство. Что делать, где искать Миру? Естественный порыв — позвонить ее родителям — он отклонил сразу. А вдруг они ни сном, ни духом не ведают, куда она могла уйти. Расстраивать их заранее не стоило.

— Маша, — осенило брошенного почти мужа. Он набрал номер подруги Мирославы. Та еще не совсем проснулась, поэтому ответила слегка охрипшим, но явно раздраженным голосом.

— Маша, Славка у тебя?

— Не поняла.

— Я спрашиваю, Мирослава к тебе поехала?

— Ты что с дуба рухнул? Нет ее у меня. А что случилось-то?!

— Вот проснулся, а ее нет дома. Куда могла отправиться, не представляю.

— Вы поссорились что ли? — все еще не понимала Маша.

— Да не так чтобы очень. Так, слегка не поняли друг друга. Короче, если она появится, позвони мне.

Дальше оставалось только созвониться с родителями Миры. Правда, делать это совсем не хотелось. Поэтому, наскоро умывшись и одевшись, Михаил поехал в офис — вдруг она уже там.

Двадцать минут пути показались ему вечностью. Казалось, он никогда не доедет до офиса. Мозг чеканил одну-единственную мысль: «Хоть бы Славка оказалась на работе…» Но там его ждало разочарование. Оставалось последнее — разговор с Павлом Афанасьевичем. Михаил поморщился. Но другого варианта не видел.

Набрав будущего тестя, он барабанил пальцами по столу, сгорая от нетерпения и тревожных мыслей.

— Алло, добр… Здравствуйте, Павел Афанасьевич. Мира…

— Что случилось? — перебил его взволнованный голос. Спрашивать, дома ли Мирослава уже не было надобности. Все и без того было ясно. Но он все-таки выдавил фразу:

— Мирослава у Вас?

— Что значит, у нас. О чем это ты? — чувствовалось, что отец Миры сдерживается с трудом. — Не тяни, что происходит!

Набрав побольше воздуха, Михаил, запинаясь произнес:

— Ее нет… дома. Я проснулся, а… ее нет, — он замер.

— Как это, нет! Да говори же, черт возьми, что у вас случилось?!

— Ну… с вечера мы как-то нехорошо поговорили. А теперь вот…

— В Скорую звонил?

— Вы думаете? — Мишу прошибло: — Как это я не подумал!

— А я вот не думаю, а делаю! Все, отбой. Я подключаю своих. Червяк бесхребетный!

Характеристика Павла Афанасьевича отражала истинное состояние и поведение будущего зятя. Он и в самом деле весь сник, растерялся настолько, что в голове не было ни одной мысли. К тому же, не было сил сдвинуться с места. Он не привык и попросту не умел принимать решения вот так, на ходу. Поэтому буквально прирос к креслу, не в силах что-нибудь предпринять.

Зато Миронов, обеспокоенный словами Михаила, уже звонил во все инстанции, подключая все свои связи в поисках дочери. Ситуация была тревожная, но он держал себя в руках, стараясь быть в курсе поисковой операции. Иначе нельзя подобрать слова, более точно отражающего суть его действий.

Уже через четверть часа Павел Афанасьевич мчался на машине в больницу, куда, как выяснилось попала его дочь с банальным растяжением лодыжки.

— Мирослава, что происходит? Ты ни свет, ни заря уходишь из дому и попадаешь в больницу. Объяснись! — он с умилением и тревогой смотрел на свою любимицу в ожидании ее разъяснений.

Виновница переполоха чувствовала себя прекрасно. Ее только смущало появление в больнице отца, его обеспокоенность. Еще она была раздосадована тем, что нашел ее не Михаил, как она того ожидала, а отец, которого она не собиралась посвящать в недоразумение, случившееся с ней.

А произошло все достаточно нелепо. Ей не спалось всю ночь под впечатлением размолвки с Мишей. А предмет ее бессонницы храпел во всю мощь своих легких, раздражая ее до такой степени, что хотелось накрыть его подушкой, чтоб прекратить эти ужасные звуки.

Когда начало светать, Мира не выдержала, оделась и решила прогуляться по еще спящим городским улицам. Она никуда не собиралась сбегать, просто медленно гуляла, наслаждаясь тишиной, такой необычной для города.

Вдруг из переулка ей навстречу выбежал огромный пес. От страха Мирослава забыла главное правило при встрече с чужими собаками — ни в коем случае не бежать и не показывать, что она боится псину. Мира побежала от нее, но неловкое движение привело к падению и вывиху лодыжки. От острой боли она закричала и присела на корточки.

Собака миролюбиво поспешила к ней и стала просто обнюхивать ее. В эти мгновения Мирослава даже не почувствовала боли в ноге. Страх сковал все мысли и чувства.

Вслед за лохматой псиной появился и ее хозяин. Мужчина средних лет отругал своего питомца и предложил помощь девушке:

— Вы не ушиблись? Встать сможете?

— Смогу, — Мира попробовала встать на ногу, но резкая боль заставила ее застонать.

— Вам надо в больницу, — мужчина уже набирал номер неотложки, поддерживая свободной рукой Мирославу, беспомощно опирающуюся на его руку. Пес стоял рядом, виновато поглядывая то на хозяина, то на Миру.

В ожидании машины Скорой помощи незнакомец извинялся за своего пса. Он не думал, что в такой час кого-то можно встретить на улице, поэтому и позволил своему любимцу прогуляться без поводка.

Но Мирославе было не до его извинений. Думалось только об одном, как будет объяснять Михаилу суть случившегося.

Досадное недоразумение, при котором она, падая, потеряла телефон, привело к тому, что она даже не могла позвонить ему и сказать, что ее везут в больницу.

Номера телефонов никогда не старалась запомнить. Этот необъяснимый и хаотичный набор цифр всегда оставался для нее загадкой. И вот теперь из-за этого не было возможности связаться с Мишей. О родителях как-то не особенно волновалась, ведь они не знали об ее исчезновении.

А тут вдруг отец — как снег среди лета.

Мирославе пришлось долго и подробно посвящать его в нюансы последних дней. Делала она это без особой охоты. Но от отца ничего не скроешь.

— Значит, этот пентюх, даже не знал о твоей прогулке?

— Выходит так, папа. Успокойся, все у нас хорошо.

— Что ж хорошего, когда жених понятия не имеет, где гуляет его невеста и что с ней происходит. Вот ответь мне, почему я сумел найти тебя, а он — нет? Его до сих пор и не видать, и не слыхать. Он должен быть твоей поддержкой и опорой, а не дрыхнуть без задних ног, когда тебе плохо.

— Папулечка, ну с чего ты взял, что мне плохо?

— От хорошей жизни девушки по утрам не шастают по улице и не ломают ноги. Кстати, а кто хозяин псины, ты выяснила?

— Зачем это? Просто прохожий. Выгуливал собаку.

— Этого просто прохожего следует наказать за то, что собака без поводка свободно разгуливает по улице и пугает людей! Я займусь этим.

Мирослава не сомневалась, что он-таки сделает это. Поэтому она, ласково заглядывая отцу в глаза, убеждала его отказаться от мести.

— Папочка, но ведь он помог мне. Он извинился, вызвал Скорую. То есть сделал все, что мог. Да и собака у него достаточно мирная. Я испугалась больше от неожиданности, чем от ее вида.

— Ну ладно, а с твоим-то что делать будем?

— То есть? А что с ним надо делать? Ты бы позвонил, успокоил его.

— Ну уж нет, пусть сам найдет тебя. А если нет, то домой, милая. Домой. И не нужен тебе такой муж.

Разговор отца с дочерью принимал угрожающий характер. Все усилия Мирославы расположить отца к Михаилу могли сойти на нет. А она даже не знала, чего сейчас хочет больше. Уехать с отцом, и пусть этот лежебока терзается неизвестностью. Или все-таки лучше, чтоб он сейчас появился в больнице, доказывая свою заботу о ней.

Но его не было. Врач не возражал против того, чтобы она отлежалась с тугой повязкой дома. Отец настаивал… И Мирослава сдалась.