Я не прощу 2 (СИ)

Глава 22

Такси останавливается возле моего подъезда. Торопливо расплачиваюсь с водителем, и сердце сжимается от нехорошего предчувствия.

И почему-то мне очень страшно возвращаться домой. Как будто… Как будто Олег уже в курсе того, что я виделась с Андреем.

Посматриваю на часы — полночь. В телефоне пропущенные вызовы от мужа. Надежда, что Олег еще возится с Прохоровым на месте пожарища, тает. Я теряюсь. В лифте нервно тереблю ручки своей сумочки. Как теперь объяснить Олегу, почему я не дома?

Стальные двери лифта распахиваются на этаже, и от страха сердце летит куда-то вниз. Олег стоит на лестничной клетке, скрестив руки на груди. Он мрачнее тучи. Пристальный взгляд пронизывает меня насквозь, заставляя сжаться в комок.

Я вдруг понимаю: он знает.

— Где ты была, Оля? — ледяным тоном спрашивает он вместо приветствия.

Останавливаюсь напротив него, обхватив плечи руками. Хочу что-то сказать, но не получается. Сердце колотится, кровь стучит в висках набатом.

— В глаза мне смотри! Или… совесть не позволяет?! — горько усмехается он.

Я со страхом смотрю на него. Куда подевался тот Олег, которого я так люблю? Мужчина, который всегда мне верил?.. Его взгляд — проницательный, прямой, леденящий. И от этого взгляда мороз по коже.

— Впрочем, можешь не говорить, — летит следом. — Мне уже все рассказали.

Несколько мгновений мы неотрывно смотрим друг на друга. Я хочу ему все объяснить, но почему-то не могу.

— Я только одного не понимаю: ты что, забыла, как мы тебя на глазах у всего подъезда у Соколовского отбивали? Забыла, сколько синяков было на твоем теле после вашего с ним тесного общения?! Как папе твоему «скорую» вызывали?! Все забывается, да?!

— Олег, я… да что ты говоришь такое?! — выкрикиваю наконец. Все, не могу больше! Прикрываю рот рукой, всхлипываю.

Толкаю его в грудь, распахиваю дверь квартиры.

Чувствую: он в ярости. Его ярость бурлит внутри, грозит выплеснуться наружу, и он сдерживается из последних сил.

Захожу в прихожую, сбрасываю туфли.

Правду говорят, что работа в органах накладывает определенный отпечаток на человека. Сейчас Олег проводит свой очередной допрос. Он не видит разницы между мной и теми людьми, с которыми приходится иметь дело по работе! Но я так не хочу! Не хочу допроса от человека, который имеет надо мной неограниченную власть, потому что я его люблю!

Дверь хлопает с такой силой, что в моих любимых французских окнах на кухне звенят стекла. Олег хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом.

— Я спросил: где ты была, Оля?! Ты не ответила! Или думаешь, что твои слезы помогут скрыть измену?!

Я широко распахиваю мокрые от слез глаза. Кажется, мне не хватает воздуха. Олег продолжает сжимать мою руку, и от этого я чувствую дискомфорт.

— Измену?! — вырывается хриплое. — Это ты говоришь мне про измену?!

Пытаюсь вырваться, но Олег меня не отпускает. Притягивает к себе, сжимает руку еще сильнее.

— А как назвать твою ночную встречу с этим чудовищем?! — выдыхает он мне в лицо.

У меня перед глазами все темнеет от злости.

— Хочешь знать, где я была?! — кричу так громко, что на лестнице появляется сонный Матвей. — В гостиницу к твоей Свете ездила! Отдать вот это! И сказать, чтобы она не смела лезть в нашу семью!

Выхватываю из сумочки фотографию и визитку с золотистым тиснением и с размаху бью ими мужа по лицу. Не знаю, почему, просто… просто не могу спокойно переносить его давление на мою психику!

Олег вздрагивает, бледнеет.

— Очумела совсем, что ли, Оля?! — орет на меня.

— И нечего меня допрашивать, понял?! — кричу хрипло в ответ. — Особенно после того, как принес в дом эту фотографию, а потом к ней ездил, чтобы по телевизору интервью вместе дать! И вашу с ней свежую фотографию в сети я тоже видела! Там, где вы вместе!

— Мама! Мама! — слышу испуганный голос сына на лестнице.

— Папа, ну ты чего?! — вклинивается между нами Матвей. — Прекратите! Время видели?!

— Я ни к кому не ездил! Я работал! — отталкивая сына, наступает на меня Макаров, и я вдруг понимаю, что за спиной стена, что отступать больше некуда. — А вот ты каким образом оказалась в объятиях бывшего, а?! Что, старая любовь не ржавеет?!

— Да я случайно на него там наткнулась! Когда ждала твою Громову!

— Дождалась?!

Растерянно смотрю ему в глаза.

Качаю головой.

— Не получилось.

Внезапно чувствую дикую усталость.

Бросаю сумочку на комод и медленно иду к лестнице.

— Мам… Мой папа вернулся в город? — звенит посреди напряжения тревожный голосок Артема.

В воздухе виснет пронизанная напряжением тишина. И вот уже все взгляды направлены на него.

Опираясь на костыль, мой сын стоит наверху и во все глаза смотрит на меня.

Я только сейчас понимаю, что он стал свидетелем некрасивой ссоры. А еще эта странная предательская надежда в его взгляде! Как будто… Как будто все усилия, которые прикладывал Олег последние годы, обесценились в одно мгновение, потому что в городе появился родной папаша…

«Ну почему дети так тянутся к родным по крови?! Почему?!» — Мое сердце сжимается от отчаяния.

— Артем, послушай… — выдыхаю хрипло. — Я не знаю, что твой родной отец делает в городе. Мы столкнулись случайно. Думаю, он здесь проездом. А дяде Олегу сказали неправду. Я даже догадываюсь, кто!

Оборачиваюсь и с укором смотрю на мужа. Да, я знаю, кто тебе позвонил. Знаю, кто напел ядовитых подробностей, которых не было!

«Как от нее избавиться? Как избавиться от этой дряни?!» — мелькает в голове новый вопрос.

Подхожу к Артему, поглаживаю его по растрепанным волосам, прижимаю к себе. Целую в макушку. Мой маленький воробышек…

— Оль… — слышу голос Олега. Он стоит внизу у лестницы. — Давай все спокойно обсудим, а?

Он не спускает с меня глаз, растерянно проводит ладонью по волосам. Его отпустило. Ментовские замашки исчезли. Он уже готов идти на мировую.

— Чуть позже. Сейчас не могу, прости.

Мне необходимо побыть одной. Сейчас мне совсем не хочется с ним разговаривать. Все так запуталось! Так сложно понять, где правда, где ложь…

— Я буду ждать тебя на кухне, — летит предложение.

Посматриваю на него исподлобья.

— Лучше не надо.

Обнимаю Артема за худенькие плечи и увожу в его комнату. Помогаю ему лечь в кровать.

— Мам, он, правда, здесь? — обнимая меня за шею, возбужденно шепчет сын. — Папа вернулся?

И в глазах столько надежды… Зажмуриваюсь на миг: началось!

— Сыночек, папа тебе ни к чему, поверь. Он не очень хороший человек! Он не умеет любить. Он может только делать больно, — шепчу в ответ.

Артем хмурится. Надежда во взгляде меркнет. Он отпускает мою шею и укладывается в постели.

— Ну чего тебе не хватает, а? — шепчу растерянно, растирая по щекам слезы. — У тебя ведь все есть! Зачем тебе родной отец?

Артем отворачивается к стене, накрывается одеялом с головой и упорно молчит. Но я слышу, как он сопит, а значит, он плачет. Боже, он не пролил ни слезинки, когда сломал ногу, а сейчас его невозможно остановить!

Мое сердце раскалывается пополам. Я сижу на краю его постели, закрыв лицо руками. По щекам текут горячие слезы. Стиснув зубы, я тихо плачу вместе с сыном вместо того, чтобы убедить его в том, что Андрей Соколовский нехороший человек.

Почему-то этому мальчику нужен только Андрей. Он страдает, и я страдаю вместе с ним. Ведь я лучше всех знаю, каким чудовищем является Андрей Соколовский.

Но я — мать. Я предана своему ребенку. Я люблю его больше жизни. Сейчас он несчастен, и я несчастна вместе с ним. Я вдруг осознаю, что перед глазами у него Олег и Матвей. Они родные друг другу, а Артем — как отщепенец. Нет, его приняли в семью Макаровых, как и меня, но ему нужен свой, родной папа. Олега он воспринимает не больше, чем старшего друга, и это невозможно изменить.

Меня накрывает паническая атака. Я что, снова вернулась к тому, что было пять лет назад?! Стою между семьей Макаровых и Андреем Соколовским?!

Я будто оказалась на краю пропасти. Макаровы меня не простят, если я разрешу Артемке быть с отцом. А если запрещу, меня никогда не простит родной сын.

Рассеянно поглаживаю Артема по спине, поднимаюсь и тихо выхожу из комнаты. Не хочу, чтобы он видел, как я плачу.

Натыкаюсь на крепкую грудь Матвея. Тот неуклюже переминается с ноги на ногу у двери. Он растерян, не знает, как вести себя со мной.

— Теть Оль, папа ждет вас на кухне, — невнятно бурчит он и проскальзывает к Артему в комнату.

Я киваю, желая освободить Матвея от возложенной на него ответственности, но совсем не хочу сейчас разговаривать с Олегом.