Кабинет директора КИИМ.
Чуть раньше.
Алексей Максимович спокойно сидел у себя в кабинете, никого не трогал и проверял документы. Уже тринадцать часов к ряду.
За это время было выпито несколько литров ромашкового чая, съедено пару килограмм печенья и прочих снеков. Ах да, еще периодически он вызывал лекаря из лазарета и тот унимал его поднявшуюся тревожность.
А как тут не тревожится? Скарабей захватили монголы. Пока от них не поступало официального письма, каких-либо требований или чего-то подобного, но тот факт, что монгольский посол укатил «в отпуск», наводило на невеселые мысли.
Горький хотел сам отправиться к Скарабею, но на нем институт, как минимум. Также приказом Павла Романова, замещающего отца на время его отсутствия, директора назначали советником в вопросах снабжения и обеспечения магической поддержки из числа студентов.
— Нет, Свиридов точно нет… — пробубнил Горький, отложив папку с делом в стопку «неготовых». — Куда ему…
К слову, он рассматривал только Специалистов, и не ниже. Все же студенты были еще и высококлассными бойцами с монстрами. Так что отбор шел исключительно из них.
Плюс, ему постоянно приходили отчеты из Дикой Зоны и запросы Кремля.
Очередной звонок заставил Горького поморщиться. Чего кому еще надо…
— Да, — взял он трубку и зажал плечом.
— Алексей Максимович, род Бергамотовых и Илюхиных запрашивает прошение использовать наш проход в Дикую Зону, — раздался голос с пропускного пункта распределителя.
Горький быстро прошелся по спискам аристократов, которые сейчас оказывали помощь в зачистке территории вокруг захваченного Скарабея.
И Бергамотовы и Илюхины в списках.
— Пропустить. Оказать поддержку, — коротко ответил Горький и положил трубку.
У него уже образовалась приличная стопка тех, кто способен отправиться на помощь Империи. Конечно же, под руководством преподавателей. Звездочет со своей шайкой до сих пор ждали людей.
Кое-кто из влиятельных родов уже просил подумать, прежде чем брать его сына или дочь для опасной операции, но у Горького имелся весомый аргумент. Даже два.
Во-первых, их чада знали, куда поступают, и были в курсе статистики смертности. А значит, если они хорошо учились, то с ними все будет в порядке.
А во-вторых, у него приказ Кремля, так что шли бы они все нахрен! Деловые какие.
Но были и другие звонки. Тоже от аристократов, которые просили включить их детей в разные группы для похода к Скарабеям.
Вот, например, пару часов назад князь Карамурзин звонил и умолял взять его сынка, Колю Баскакова, в авангард, мол, чтобы сделать из него настоящего мужика. Вот только Горький немного осадил князя, сказав, что не будет просто так убивать студентов. Этот Баскаков дальше двух километров вглубь Дикой Зоны в принципе не заходил. Какой там Скарабей?
Еще один звонок.
— Да е-мае… — сквозь зубы процедил Горькой и взял трубку. — Слушаю.
— Алексей Максимович, добрый день. Вы у себя? — услышал он голос Старостелецкого.
— Да, Валерьян Валерьевич, но я занят и мне бы…
— Я сейчас к вам подойду! — выпалил он и положил трубку.
Горький вздохнул и посмотрел на папку, которая лежала отдельно ото всех. Так сказать, на десерт.
В дверь постучались, и в кабинет залетел Старостелецкий.
— Алексей Максимович, у меня последние данные… — с ходу начал маленький старичок. — Только посмотрите.
— Что там у вас?.. — глубоко вздохнув, произнес Горький и отодвинул папки.
— Данные с Дикой Зоны!
— Пожалуйста, не говорите, что готовится…
— Прорыв! Да! Будет прорыв! А почему? Потому что концентрация сильных магов на квадратный метр увеличилась! А все почему?
— Скарабей!
— Правильно! И те, кто там сейчас находится, закрывают кучу метеоритов, чтобы предоставить место для маневров и борьбы с Монголами. А метеориты-то падают! И в двойном количестве…
— Так, Валерьян Валерьевич, это ясно, но что вы предлагаете делать? Я же не могу сказать, чтобы оставили Скарабей и уводили людей?
— Нет, но мы же можем подготовиться. Судя по данным, будет пиз… очень мощный прорыв.
— Я вас понял, профессор, — кивнул Горький и пододвинул к себе ту самую папку. — Как думаете, Кузнецов сможет заменить вот этих ребят? — и ударил по стопке досье студенток, которых отобрал для помощи в Дикой Зоне.
Старостелецкий со знанием дела взял папку Кузнецова и пролистал.
— У него еще есть неучтенные питомцы, — как бы констатируя факт, произнес Старостелецкий.
— Да, — уверенно кивнул директор. Оба они знали об этом.
— Он же сейчас уже Магистр? Доспех, печати и руны ставить умеет? Думаю, мы спасем нескольких студентов, — он показал на стопку досье, — если пошлем одного сильного парня с кучей питомцев.
— Сообщу Звездочету, — кивнул директор и набрал номер своего зама.
Если бы не обстоятельства и не внешний вид Любавки, я бы подумал, что дядя и маленькая племянница соскучились друг по другу. Но перед глазами была совсем иная картина.
Счастливый Пушкин бежал на всех парах, расставив широкие руки в стороны, а Любавка делала то же самое! Оба налетели друг на друга, что я даже прикрыл глаза, боясь, что кто-то кого-то точно убьет. Даже открыл питомице небольшой канал энергии, на всякий случай.
Но все обошлось.
Любавка подняла здоровенного Александра Сергеевича над головой и закружила, как любимую игрушку, шипя и рыча. Потом то же самое сделал Пушкин и покружил моего монстра над головой. Все это сопровождалось довольным хохотом.
— Любавочка! Дорогая! Как же я давно тебя не видел! Где ты была? Как ты? Сколько уже прошло? Сто, двести лет? Ты посмотри, как выросла! Умничка! Миша не обижает? Кормит хорошо? — расспрашивал он, как мама-наседка, моего, возможно, сильнейшего питомца.
— Вы знакомы? — удивился я, наблюдая за счастливым воссоединением.
— Ха! Конечно! Это же Любавка! — сказал Пушкин, как будто это все объясняло. — Возьмем ее с собой?
Любавка посмотрела на меня умоляющим взглядом, если такой вообще можно у нее представить, и сложила вторые ручки в молящем жесте.
— Конечно, она пойдет, — кивнул я.
Собственно, она изначально была включена в мою группу.
Еще минут десять я показывал, как работают лучевые автоматы, и как напитывать их энергией. Угольки достаточно смышленые и быстро все уловили.
Трофим ждал нас на улице, когда мы вышли.
— С дороги прямо в Зону? — улыбнулся он.
— Да, друг мой, а чего ждать? Быстрее разберемся, быстрее сможем отдохнуть и подготовиться к свадьбе, — кивнул я.
— Замечательно, но тут кое-кто к тебе пришел, — он махнул рукой в сторону дома. — Говорит, что хочет с тобой поговорить и срочно. Студент из института. Зовут Исаак.
Болванчик подтвердил, что действительно парень стоит в прихожей. У его ног уже терся Кицуня, обнюхивая нового гостя.
Ну вот, а я только собрался…
— Пригласи его сюда, пожалуйста, — кивнул я Трофиму, и тот удалился.
Через минуту Исаак в сопровождении Трофима вышел к нам.
Еще пока он подходил, я неожиданно для себя ощутил за спиной сильный рост энергии и давление ауры.
— Это что за… — удивилась даже Лора. — Пушкин что, кукухой поехал? Кудри в мозг вросли?
Но Пушкин уже засиял и тяжелой поступью, широко размахивая руками, направился к молодому парню.
А тот Исаак, заметив изменения в Александре Сергеевиче, как ни в чем не бывало, сунул руку в карман, врубил ауру и направился навстречу.
И надо сказать, пипец какую мощную ауру! Откуда столько? Он простолюдин? Потенциал как у Виолетты?
Но это же совершенно другой уровень!
— ИОАНН! — прогремел Пушкин, грохоча шагами. — Старый пердун!
Иоанн⁈ Так вот почему Лора раньше говорила, что в нем есть нечто знакомое? Этот старый противный епископ и Исаак?
— Саша, ты какого хрена тут делаешь? — усилив голос энергией, произнес то ли Исаак, то ли Иоанн.
Они встали друг напротив друга, и стали походить на Давида и Голиафа. Но почему-то я не чувствовал сильного перевеса в Пушкине.
— Я думал, ты сдох от старости, — произнес Александр Сергеевич. — Что, надоело рясу носить, или мозги не работают, и отправится опять учиться?
— Сам-то? До сих пор ловишь лучики солнца, и только тогда начинаешь выделываться? — язвительно подметил Исаак-Иоанн. — До сих пор запираешься на ночь на все замки?
Они несколько секунд молчали и просто смотрели друг на друга.
— Страшно, очень страшно, — проговорила Лора. — Мы не знаем, что это такое, если бы мы знали, но мы не знаем…
Я не до конца понимал, где Пушкин познакомился с Иоанном, но кое-какие мысли появились.
А эти двое… продолжали испепелять друг друга, усиливая ауры. И все же первым сдался Пушкин и улыбнулся:
— Ха, Иоанн, сукин ты сын!
Парень тоже улыбнулся, и они хлопнули друг друга по рукам.
У Трофима аж прическа растрепалась от звуковой волны. Но они продолжали стоять, держась за руки, как будто играли в армрестлинг.
Забавно и то, что бицепс Пушкина был размером с ногу Иоанна. Парень не сдавался, но все же потихоньку проигрывал в этом состязании.
— Что случилось⁈ — воскликнул Пушкин. — В церкви недостаточно святая вода? А? Хватит?
— Побереги силы, стихотворец! — оскалился Иоанн, выпуская еще больше энергии.
Пушкин же просто стоял и азартно смотрел на противника.
И все же неумолимо рука святоши начала сгибаться.
— Все-все! Молодец! — похлопал он по плечу Александра, убирая руку. — Ты победил, — затем приложил ладонь ко лбу и посмотрел на солнце. — Неудивительно.
— Ага, кто знает, сколько нужно для победы? — похлопал здоровяк щуплого парня.
Оба вырубили ауры и повернулись ко мне.
— Так, вы же оба понимаете, что необходимо кое-что пояснить? — спросил я.
— А чего тут объяснять? — пожал плечами Пушкин. — Это Иоанн, он мой товарищ. Входил в тот же отряд, что и я.
— Владимира Кузнецова?
— Нет, блин, в отряд кройки и шитья! — всплеснул Александр Сергеевич руками.
— И как же мне теперь тебя называть? — я посмотрел на парня, который оказался трехсотлетним старцем.
Язык не поворачивался быть с ним вежливым после того, что произошло во время турнира с Авраамом.
— Называй, как угодно, но чтобы никто не путался. Лучше Исаак, — пояснил тот. — Вижу, ты нашел Любавку?
Он помахал моему питомцу, и та ответила, но не обрадовалась, как Пушкину.
— Если ты думаешь, что я буду с тобой хорошо общаться, то зря, — взяв со стойки два своих меча, я зафиксировал их на спине и прошел к Уголкам для последней проверки.
Исаак, кажется, вообще не расстроился и подошел ко мне.
— Михаил, послушай, я не плохой человек, но обстоятельства сложились так, что пришлось идти на крайние меры, — сказал он.
— Крайние меры это натравить своего лучшего ученика на студентов КИИМ? Чтобы они перерезали друг другу глотки? — удивился я и посмотрел ему в глаза.
— Нет, Авраам слетел с катушек. Но ты не все знаешь, — покачал он головой.
— Зачем ты пришел?
Он посмотрел на меня, а затем на Дункан, которой, казалось, вообще было все по боку. Наконец, он глянул на Пушкина. Тот продолжал баловаться с Любавкой.
— Я хочу пойти с вами, — заявил Исаак.
— А директор разрешил?
— Он не знает, что я тут.
Честность это хорошо. Но какой от нее толк? Я не доверяю этому мужчине, или кто он там? Старик? Понятно, что он выступает из добрых побуждений, но из-за них во время прорыва чуть не случилась беда.
— И почему ты решил, что я возьму тебя? — удивился я.
— Не возьмешь ты, возьмет он, — и показал на Пушкина.
Кажется, Исаак не собирался упрашивать меня. Видимо, за триста лет они все стали куда черствее, чем обычные люди.
— Вот как? — я повернулся к Пушкину и Любавке и крикнул: — Исаак с нами не пойдет!
Александр Сергеевич и Любавка замерли и посмотрели в нашу сторону.
— Это почему? — удивился Пушкин. — Я бы хотел, чтобы он прошел с нами. Такой лекарь на дороге не валяется.
— Я же говорил, — хмыкнул наглый епископ.
Вот только он не знал, что Лора давно составила психологический портрет и Пушкина, и самого Исаака и подсказывала, на какие точки давить.
— Странно, Александр Сергеевич, разве вас можно поранить? Я думал, вы непобедимый, — вздохнул я.
— Ах ты, паршивец, — прошипел Исаак. — Саша! Он это специально!
Вот только уже поздно.
— А ты прав, — кивнул Пушкин. — Лекарь мне не особо нужен.
— Как и мне, — улыбнулся я. — А раз он не смог даже руку вам нормально пожать, то зачем брать с собой балласт?
— Ха! — развеселился Пушкин. — Ты уж прости, дорогой друг, но мы пойдем без тебя.
Исаак начал понемногу закипать, но тут помощь пришла, откуда не ждали.
— А я бы взяла такого сильного лекаря, — встряла Дункан. — В отличие от вас, я не могу быстро заживлять раны. Хотя я не планирую получать их, но подстраховаться стоит.
— Спасибо, дочка, — из уст молодого Исаака это выглядело… Как бы сказать… Кринжово?
Я увидел самодовольное лицо парня-старика. Мне не нравилась идея, что он постоянно будет иметь возможность воткнуть нож мне в спину.
Видимо, придется его терпеть из-за общего блага.
— Я не доверяю этому типу, — сказал я Дункан. — В прошлый раз он натравил своего ученика, чтобы тот убивал остальных. Тогда я кое-как смог спасти девушку.
— Откуда ты знаешь, что я его натравливал? — удивился Исаак. — Доказательства были? Почему я по-твоему сейчас стою тут?
— А я и не знаю, — пожал я плечами. — Но под твоим крылом тот псих начал действовать.
Парень вздохнул и посмотрел мне в глаза.
— У него имелась предрасположенность к порядку, точнее, зачатки. Прорыв дал ему импульс и резкий всплеск магии, вот он и слетел с катушек, — сказал Исаак и прищурился. — Ты же знаком с Есениным. Знаешь про его предрасположенности?
Я молчал и слушал.
— Ага, знаешь, по глазам вижу, — кивнул он. — Тогда ты знаешь, что для этого делает Есенин. Но Авраам не смог, он тупо не знал! Вот и пошел в разнос. Его мозги вскипели от прилива силы, и удивительно, что тебе удалось вообще его остановить.
— Да уж, удивительно, — кивнул я.
— Миша, он не врет, — ответила Лора. — Я даже использовала энергию. Ни единого слова не соврал. Хотя он точно что-то не договаривает.
— Допустим, я тебе верю, — сказал я. — Тогда почему ты сейчас в новом теле? Как тебе это удалось? У тебя были сосуды, как у Северной Империи?
Пушкин рассмеялся. Громко так.
— Это его тело, — пояснил он вместо святоши. — Иоанн может себя омолодить. Единственный из нашего отряда. Хитрый святоша.
— Хорошо, пусть идет, — повернулся я к Дункан. — Под твою ответственность.
— Да без проблем, — кивнула она.
Ну раз все были готовы, я собрал своих питомцев, проверяя наличие оных. Угольки со стволами, конечно, эпичные ребята. Черные головорезы, ей богу.
Любавка сосредоточилась, и ее вставки по телу переливались красным. Хотя я так и не проверил, что именно они показывают.
Кицуня крутился у нее на руках и довольно тявкал. Болванчик воинственно вибрировал на руке. Все было готово к массовому геноциду монстров в Дикой Зоне.
— Выдвигаемся, — кивнул я.
Пушкин деловито хмыкнул и одним движением разорвал на себе одежду. Чем удивил и меня, и Дункан, и даже Исаака.
Под одеждой был металлический тонкий костюм, больше похожий на те, в которых щеголяла Лора.
— Я готов, — кивнул Александр, и его костюм пошел волнами, образуя рельефные доспехи.
Даже завидно стало! Где он такой достал?
Исаак пожал плечами. На нем была стандартная броня из КИИМа.
Мы прошли через мой проход, а там сразу через деревню Угольков и на равнину.
— Сто километров на юго-восток, — сказала Лора, выводя перед глазами карту и маршрут.
— И как мы преодолеем это расстояние? — улыбнулась Дункан. — В моем мотоцикле ковыряется Данила.
— А как ты, кстати, до этого с Сашей путешествовала? — удивился я.
— Ладно, открою тебе одну из тайну, — она повернула браслет на руке, и это оказалось карманное пространство, о котором я давно мечтал.
Вообще мне много чего хотелось, что было у ребят поопытнее. Но где они все это брали, мне непонятно. Словно где-то есть магазин со всеми этими крутыми штуками, но пускают туда только избранных.
Из браслета она достала резиновые сапоги, в которых обычно работают в дождь.
— Эм… — удивился я. — И что это?
— О! — появился рядом Пушкин. — Сапоги-скороходы! Демисезонная модель! Давно такие искал!
Дункан нацепила обувь и первая сорвалась с места. Я даже глазом не успел моргнуть, как она уже скрылась за первыми пригорками.