Я так больше не хочу

25

КОСТЯ

Проснулся в прекрасном настроении. Первым делом написал Арине. А потом подумал и решил сделать селфи. Ну, раз я смотрю на её фотки, пусть и у нее будет моя. Переворачиваюсь на живот, выбираю удачный ракурс и жму кнопку. Ну, ничего так получилось, Арише должно понравиться, улыбаюсь я, довольный своей затеей. Отправляю ей фотку, и с нетерпением жду реакции. Обломись, Костя, сообщение она просмотрела, а вот ответить — корона упадет. Ладно, думаю я, при встрече стребую ответ. Повалявшись ещё немного, иду в душ. В клуб решил ехать после обеда, а сейчас сходить в качалку.

В фитнес центре провел около часа, после тренировки пошёл в бассейн, немного поплавать, расслабить мышцы. Лишний раз убедился, что тот бассейн, в который я попал случайно, куда лучше. И больше, и народу меньше. Вообще, хрен поймёшь этих баб. Пришла плавать — плавай. Нет, бля, купальники такие, что нихрена не прячут, и стоят как в витрине манекены, или еле шевелятся в воде. Чего вы, спрашивается, припёрлись? Плавал я недолго, напрягали все эти девицы.

Вернулся дамой, приготовил себе обед. Пока ел, мне позвонил Артур. Он у меня типа конферансье, ну, и вообще за выступление отвечает. Вчера я обещал принести свои намётки, чтоб мы вместе решили, чем будем радовать посетителей в праздники. Вспомнил, что папка осталась дома, в моей квартире, которую оккупировала мама. Посмотрел на часы — начало третьего. Буду надеяться, мама не торчит средь бела дня дома. Заеду, заберу папку, заодно, кое-что из вещей ещё возьму.

Родной двор встречает тишиной, старый спальный район, обеденное время буднего дня. А ещё здесь большие деревья. Зашёл в подъезд, поднялся к себе, прислушался, вроде тихо. Открыл дверь и зашёл в квартиру.

Из кухни выглянул какой-то мужик, в спортивных штанах и голым торсом. Кстати, без пуза, несмотря на возраст, а ему явно за пятьдесят.

— Не понял, — говорит он. — Ты кто?

Зашибись… Это все, что успеваю подумать, прежде чем из комнаты раздался мамин голос.

— Женечка, мне показалось дверь… — она застыла, увидев меня. — Костя…

— Женечка? — я бросаю взгляд на застывшего в кухонных дверях мужика. — Женечка? — снова смотрю на мать. Хочется орать, хочется встряхнуть ее… Какого х*я, вообще, здесь происходит?

— Надюша, это кто? — спрашивает мужик. Мама не отвечает, смотрит глазами затравленной лани.

— Это — хозяин квартиры, — зло говорю я, не глядя на него. — Пришёл сказать, чтоб в понедельник вас здесь не было.

— Костя, — мама хотела взять за руку, но я отдернул. — Сын, послушай…

— Сын? — удивляется мужик.

— Зашибись, мам, — ухмыляюсь я. — А он что, не в курсе?

— Сынок, я собиралась тебе сказать, — тихо, и как-то совсем неуверенно, говорит она, идя за мной, пока я пошёл в зал, где было обустроено моё рабочее место. Не обращая на неё внимания, я нашёл нужную мне папку, и пошел на выход.

— В понедельник, вас здесь быть не должно, — зло прошипел я ей в лицо, ещё раз.

— Ты как с матерью разговариваешь? — решил вмешаться "Женечка". Поворачиваюсь к мужику и смотрю в такие же серые глаза, как у меня.

— Опоздал с воспитанием на двадцать шесть лет. Так что, пасть закрой!

— Щенок, — вызверился мужик.

— Женя, не надо, — мама припала к его груди.

Я посмотрел на нее и помотал головой, я никогда не пойму эту женщину. У мужика, видимо, что-то щелкает в голове.

— Двадцать шесть… Надя… — он смотрит на маму, а та прячет взгляд. Нахрен мне эта мыльная опера, обуваюсь и открываю дверь.

— Костя… — пытается остановить меня мама, я разворачиваюсь.

— Ключи передашь Захару, — ухожу.

Попав в машину, долго не могу тронуться с места. Просто сижу, уронив голову на руль. Телефон несколько раз нарушает тишину салона, но я не хочу ни с кем говорить. Я все пытаюсь понять, что это сейчас было. Она вернулась к нему, к тому, кого всю мою сознательную жизнь поливала грязью, говоря, что он гандон, бросивший ее с ребенком. А по ходу он и в курсе то не был о моём существовании? Бля*ь. Внутри такая буря из эмоций, что кажется, меня сейчас порвет. Не хочу на работу, видеть никого не хочу. Завожу машину и покидаю двор.

Выезжаю за черту города и вскоре въезжаю на территорию элитного поселка, где стоит дом Захара.

Он ещё на работе, за то у него есть небольшой спортзал, а там есть груша. Это то, что сейчас мне жизненно необходимо. Там он придет, и мы на бухаемся, я так точно.

Ставлю машину в гараж, я точно сегодня уже никуда не поеду. Сбросив куртку и обувь, сразу иду в спортзал. Стаскиваю толстовку, бросаю ее на маты и начинаю молотить грушу. Сначала молча, а потом каждый удар сопровождается криком. А глаза увлажняются. Бля, вот только разреветься осталось, зло думаю я.

— Нет, сука, нет! Ненавижу, нахрен все! Не было у меня родителей и не надо! Нахрен! Нахрен, всех!

Обессиленный я упал на маты, сбитые костяшки болели, злые слезы всё-таки потекли по щекам. Тупая обида не отпускала. Поступки мамы яснее не стали. Но организм похоже больше не мог истязать себя. Сколько я молотил грушу, и сколько потом пролежал на матах, не знаю. Просто через какое-то время, заставил себя встать.

Иду в свою комнату. Я здесь бываю редко, но самое необходимое у меня есть. Какое-то время стою под душем. А потом желудок напоминает о своем существовании. Натягиваю домашние штаны и спускаюсь на кухню. В холодильнике нахожу голубцы, их, наверняка, приготовила Тонечка, домработница Захара, золотой души человек, а готовит она просто умопомрачительно. Вспомнив Антонину Васильевну, а для меня просто Тонечку, губы сами растянулись в улыбке. Этой прекрасной женщине почти шестьдесят. Она уже дважды бабушка. А мне она, что-то вроде мамы… Грею себе сразу четыре крупных голубца, и полив их щедро сметаной с упоением съедаю. Настроение меняется в лучшую сторону, бухать уже не хочется, но и с людьми пока видеться тоже. Решаю остаться до завтра здесь. Да и с Захаром мамин поступок обсудить надо.

Смотрю на часы. Нифига себе?! Почти десять… Значит, Захар вот-вот должен быть дома. Включаю кофе машину, завариваю крепкий кофе. Слышу, как входная дверь открывается, и я с чашкой спешу Захару навстречу.