Я ухожу, любимый

Глава 37

АКРАМ

Она спит в моих объятиях, и мне так хочется сильнее сжать руки, чтобы быть к Зоре еще ближе, но я лишь аккуратно любуюсь.

Прядь упала ей на лицо, рассыпавшись на щеке. Дыхание спокойное, ровное, глубокое.

Проснулся я около получаса назад, до рассвета. Мышцы затеки, но шевелиться не стану — пусть Зоря поспит еще, ей сегодня с утра на работу. Позавчера мы вместе ездили к врачу, он сказал, что еще ждём. Немного. Нам нужно дотянуть спасительные две недели, за которые может произойти все, что угодно. У меня сердце умирает, когда я думаю о том, что при худшем раскладе случится с ними. С ней…

Нет, мне на самом деле никогда не приходила в голову мысль, что Зорины может в моей жизни не стать. Что она захочет разорвать отношения и уйти от меня. Не говоря уже о нависшей над нами опасности. Но даже тогда… все было как-то неясно, расплывчато. Мне казалось, что я не совсем понимаю, зачем это все и куда я иду, но было четкое понимание: Зорина останется рядом со мной, что бы ни произошло.

А на самом деле, произойти может непоправимое, и теперь все, что я делал раньше, кажется чем-то ненормальным, неприемлемым, неуместным и… положа руку на сердце, абсолютно ненужным. Зачем? Зачем я все это делал, когда мог лететь домой к Зорине, когда мы могли вместе закрываться от всего мира, чтобы побыть наедине, ловить дыхание друг друга, просыпаться и засыпать вместе, нести самое ценное в груди. А я это тупо растранжиривал с каждым разом все больше и больше, теряя себя, оскверняя кусочек собственной души, поливая грязью мой же выбор, поливая грязью… себя.

Отмыться от этого не выходит уже очень давно. Это как адреналиновая игра на выживание: сдохну или нет, останется от меня что-то или нет. Но самое ужасное, что я играл не в одни ворота. Когда появилась Зоря, она вопреки воле оказалась вовлечена, а я ступил на старые рельсы довольно быстро, без полного осознания, что я разрушаю нас обоих.

Теперь я пытаюсь все исправить и доказать ей, что с ее приходом моя жизнь изменилась. Вот только уже слишком поздно. Зорина больше не моя, она отдалилась.

Эта ночь похожа на грань. Ту самую, когда вчера я еще был один, а сегодня уже другой. Незримо поменялся. И для этого не требуется много времени и бессчетного количества дней или лет, как считают многие. Чтобы изменить свою жизнь достаточно одного мгновения, наполненного решимостью и четким пониманием: так как раньше я больше не хочу. Не кто-то, а я сам. Лишь я сам должен подойти к точке невозврата и шагнуть дальше. Но на понимание этого, может уйти целая жизнь. И я не допущу, чтобы этой жизнью стала… жизнь Зори. Не допущу.

Я плохо спал этой ночью, мне снились комары. То, что я пережил в них даже и вспоминать не хочется. Ужасы детства перемешались с сегодняшними страхами, сломав меня окончательно, и одновременно вставив шестеренки на место, и теперь они заработали в правильном направлении.

Эта волшебная ночь — начало чего-то нового. Правильного. Важного.

Это как будто была первая наша ночь с Зориной. Когда вместо сплетения тел настало единение душ. И даже если она теперь уже видит во мне лишь отъявленного мерзавца и подлеца, я ее больше никогда не предам. Иначе внутренне умру я сам. И меня больше… не станет.

Я позволяю себе еще немного понежиться рядом с моим ангелом и заставляю себя подняться.

Хочу приготовить для нее завтрак.

Даже странно, что за все проведенное вместе время я ни разу этого не сделал. Ни разу даже мысли не пришло в голову: Зорине будет приятно. Ни цветы, ни машины, ни тряпки-сумки, поездки, а вот это. Такие элементарные вещи, когда мужчина и женщина просто заботятся друг о друге в мелочах.

Я не понимаю: как так было можно. Все, что у нас осталось хорошего — все сделано руками Зори. Абсолютно все. А я был душевным инвалидом с затаившейся злобой в груди, абсолютным эгоистом и эгоцентриком.

Моя жизнь по-настоящему началась только тогда, когда в ней чудом появилась Зоря…

Я осторожно придерживаю ее голову и вытаскиваю руку. Неслышно двигаюсь к краю дивана. Ноги касаются холодного пола, я поднимаюсь, печально замечая, что и одежда помялась, и внутри все смялось, трепещет и дрожит.

Иду на кухню, плотно прикрывая дверь, чтобы посторонние звуки и яркие запахи не разбудили Зорину раньше времени.

Готовлю я, конечно, отвратительно, пельмени и сосиски — это моя вышка. Но я ввожу в поисковик запрос «приготовить омлет», и мне выходит куча вариантов. Торопливо пробегаюсь глазами по нескольким.

Хм… заглядываю в холодильник. Мне было бы комфортнее, если бы продукты купил я сам. Ну ладно. Не бежать же уже в магазин, нужно успеть вовремя управиться.

Так-с. Молоко, яйца, растительное масло. Можно сыр потереть на терке.

Терка не знаю где, порежу тонкими слайсами.

Через какое-то время я колдую над уже почти готовым завтраком. Приподнимаю крышку, торопливо бросая на омлет тонкие ломтики сыра.

— Как вкусно пахнет. Ты сам готовишь? — доносится из-за спины.

Я разворачиваюсь, стараясь стряхнуть с лица улыбку, но нет же, уже не выходит.

— Да, я решил, пока ты спишь, на скорую руку накрыть на стол. А тебе дать выспаться.

Ее брови чудесно взлетают вверх в неверии. Ну да. Вот таким я был ублюдком. Умел только принимать. А если и отдавал, то не для кого-то, а потому как лично мне так было удобно, мне это сулило какую-то выгоду.

— Оу, — смеется Зоря, — ты меня удивил. Ты же даже не знаешь, сколько масла в сковороду лить.

— Я рецепт поискал. Теперь знаю.

— Здорово. То есть, когда я буду занята, нашу бусинку можно будет оставлять тебе на пару часов, — шутит она, не осознавая, что ржавым лезвием до крови рассекает мою надежду. Но я молчу. Разве не заслужил? Вместо возмущения стараюсь сгладить неровности:

— Я даже ради такого научусь варить суп. Поэтому за нашу девочку можешь не переживать. Она в надежных папкиных руках.

— Угу… — роняет Зорина в ответ и резко отворачивается. Спешит выйти в коридор. — Я в ванную, — доноситься до меня тихое сдавленное замечание.

— Поторопись, а то остынет.

Не сразу я понимаю, что голос ее дрожит. Я ее опять обидел?

Хочу пойти за ней, но внутреннее чутье останавливает меня, советуя этого не делать. Зорина вернется на кухню, когда посчитает возможным.

А вернуться ко мне она когда-нибудь… посчитает возможным?