Я вернусь за тобой

Глава 21

— …ты должен мне тоже доверять, — шепчет она. Я не могу ничего ответить. Я совершено ничего не могу ответить, ну и, кроме того, мы слишком измотаны, чтобы сейчас говорить об этом.

В доме все также царит прохлада, как раз располагающая к тому, чтобы прижать ее крепко ко мне, положить ее голову на мою грудь и просто наслаждаться моментом. Все может быстро измениться, особенно с моей работой, поэтому момент, который у меня есть сейчас, означает многое.

Она заснула до того, как уснул я, поэтому я просто лежу, накручивая ее длинные шелковистые волосы себе на пальцы. Для парня, у которого нет никаких границ, нет никаких правил и надзора, я работал на Организацию очень хорошо с тех пор, как получил свой номер. Мой секрет прост, я делаю то, что мне говорят. Я принимаю заказ и выполняю условия контракта. Смерть — моя работа. Даже, несмотря на то, что большинство людей, которые получали от меня мой собственный вид правосудия, были подонками, и у меня нет по этому поводу никаких сожалений — черт, даже ни в малейшей степени — ни одно из тех убийств не было совершено по личным причинам.

Смерть — это всего лишь работа.

Контракты — это всего лишь коммерческие сделки.

И мне всегда была по душе моя работа. Но сейчас я невыносимо устал от нее. Я устал от убийств. Устал летать в места, о которых мне совершенно ничего неизвестно, кроме того, что там находится моя цель. Я устал от необходимости постоянно быть вежливым с местными жителями и иногда даже с моей целью, чтобы добыть информацию, прежде чем все уничтожить. Выражаюсь фигурально, конечно. Я не часто уничтожаю целые поселения.

Но иногда приходится.

Я устал заводить друзей, располагать к себе людей, чтобы они мне доверяли, и затем наносить удар в спину. Как много печальных, разочарованных взглядов мне пришлось увидеть за эти годы? Слишком много, чтобы считать их.

Но Тет, внутренний наставник и голос Джеймса, напоминает мне: они что, тебя преследовали? Они что, предъявляли тебе претензии? А тебе вообще есть до них хоть какое-то дело?

Нет.

Никакого.

Меня должны были преследовать мертвецы или хотя бы меня должно немного мучить неверие в собственные силы по поводу того, делаю ли я это для общего блага. Но меня не терзают никакие сомнения. И не потому, что я в это твердо верю. Нет, я, в принципе, ни во что не верю. Организация может проповедовать мне любую истину, какую они хотят. Я кивну в ответ и отвечу: «да, сэр» им в лицо, но во мне есть встроенный бульдозер и его единственная работа состоит в том, чтобы убирать ненужное дерьмо, которым они меня пичкают, и оставлять сознание чистым и ясным.

Это потому что я не такой, как Тони, я был правильно натренирован стать убийцей. Я мог бы прямо сейчас сбросить с себя свое разделение личности, но именно оно помогло мне многое пережить.

А почему собственно я должен ощущать раскаяние? Разве кассир чувствует раскаяние за то, что берет с людей деньги в обмен на товар? Это его работа.

Харпер издает сладкий стон и отстраняется от меня. Жар, исходящий от наших тел, просто невыносим, даже, несмотря на то, что толстые глиняные стены создают вполне комфортную температуру. Я даю ей место. Она заслуживает хорошо отдохнуть. Это был довольно длинный долбанутый день, и он еще не закончился.

Я поднимаюсь и направляюсь принять душ, который находится в смежной со спальней комнате. Дом Мерка не такой уж и плохой. И даже несмотря на то, что снаружи этот дом имеет образ старинной тюрьмы, внутри довольно чисто, прохладно и современно. Я не знаю, сколько именно времени он проводит здесь, но это место похоже на большее, чем просто обычный крошечный домик. Мерк не станет тревожить нас и прерывать наш визит сюда. У него по горло своей собственной работы.

Видно невооруженным взглядом, что этого места касалась женская рука, что говорит мне о том, что, скорее всего, тут была женщина, возможно, даже жила с ним тут некоторое время, но я знаю абсолютно точно, что у нет никакой гребаной женщины, которая бы называла это место домом. У Мерка… если можно так сказать, достаточно пестрое прошлое, когда дело доходит до того, чтобы сохранить своим подружкам жизнь. Я не говорю, что он их убивает. Я просто говорю, что они часто внезапно умирают. Он сам признался мне в этом, когда мы познакомились. Я быстро замял и оставил эту тему, и он сам никогда больше ее не поднимал. Но у меня не сложилось впечатления, что он избегал этой темы, нет, скорее всего, это можно описать, как потерю интереса.

Саша наполовину права в отношении Мерка. Он совершенно точно не является порядочным человеком, чтобы суметь позаботиться о ней. Но ведь ей мог достаться и более хреновый наставник. К примеру, ей мог достаться в опекуны я. Насколько бы ни был плох Мерк, я намного хуже. Я бы не позволил ей отправиться одной в дикую степь Колорадо, нет, не по каким-то бескорыстным причинам. Я бы заставил ее маленькую задницу работать. Она, конечно, не дотягивает до уровня профессионала, даже не близка к нему. Но она способная. И это делает ее ценным кадром.

Если ей, конечно, можно доверять. Я не думаю, что это возможно.

Я мою свои волосы достаточно быстро, и когда заканчиваю принимать душ, то не оборачиваю вокруг бедер полотенце, а натягиваю свои грязные джинсы. Я даже не представляю, догадалась ли Харпер положить мне чистые вещи, но не собираюсь выходить наружу и искать их в «Хаммере». Я хожу без футболки, так как здесь довольно тепло, и выхожу из комнаты на поиски кондиционера.

Я нахожу современный термостат в гостиной комнате, которая расположена рядом с кухней, немного понижаю температуру и направляюсь на кухню, чтобы проверить есть ли у него тут запасы еды. Черт, а с такой кухней, что у него, он должен обязательно готовить что-то, потому что шестиконфорочная плита и раздвижной холодильник говорят мне о том, что он определенно умеет пользоваться сковородкой.

В холодильнике в наличии богатый выбор воды в бутылках, апельсинового сока, две бутылки вина, шесть бутылок пива, все разных марок, и кое-какие приправы.

С его стороны было очень внимательно оставить нам напитки.

Я улыбаюсь, беря бутылку пива, выуживаю новый телефон из кармана джинсов и включаю, чтобы прослушать сообщение еще раз:

«Этого не было в плане».

Ничего из этого всего не входило в план, как я могу сказать, потому что если бы входило, я бы не получил гребаное сообщение. Я виню во всем временную потерю памяти. Нажимаю на клавиатуру и набираю номер своего секретаря. Она берет после второго гудка.

— Адвокатская контора «Послоу, Послоу и Твифтер». Это Джанет, чем могу быть полезна?

— Джанет, говорит старший Послоу. Для меня есть какие-нибудь сообщения?

— Да, сэр, утром вам звонил мистер Твифтер. Он не оставил никакого сообщения, просто хотел узнать выходили ли вы на связь. И так же вам звонил младший Послоу. Он оставил номер.

— Давай его.

Я нажимаю ввод номера на клавиатуре, когда она начинает говорить, затем я говорю ей вежливо: «Спасибо», и нажимаю «отбой», чтобы нажать на вызов вновь. Я пронзительно выдыхаю, когда слушаю гудки.

Мерк поднимает трубку тоже на втором гудке. Я чертовски люблю постоянство.

— Бл*дь, долбаный боже, где тебя носило?

— Был в дороге. Ты что думаешь, умник, у меня есть такие тайные временные тоннели, в которые я могу нырять и появляться в том месте, где мне нужно?

— Ага, шутник. Твифтер недоволен, ты, придурок.

— Твифтер вообще может поцеловать меня в задницу. Ни к чему, что произошло этим утром, я не имею никакого отношения. Но как бы то ни было, мы тут. Кстати, чувак, спасибо за пиво.

Я делаю длинный глоток и выдыхаю:

— Аххх, — стараюсь разозлить Мерка, но вижу Смурфетту, наблюдающую за мной из камеры на террасе. — Перезвоню тебе позже, — говорю я торопливо и затем нажимаю «отбой». — Какого хрена ты здесь делаешь?

— С кем ты трепался? — огрызается она в ответ.

— С Мерком. — Я поднимаю свое пиво и делаю вид, что приветствую ее.

— Очевидно, что сейчас с Мерком. Перед Мерком, с кем, черт возьми, ты разговаривал?

— С моим секретарем. — Она впивается в меня взглядом и затем проходит через дверь камеры на верхнем этаже. Эта маленькая мерзавка спала в камере. Вот ненормальная. — А что такое? — спрашиваю ее. — У тебя есть какая-то проблема с тем, что я звоню по телефону?

Она подходит к ступенькам и останавливается на самой верхней. Она потная и раскрасневшаяся от жары, и ее волосы все еще влажные от недавно принятого душа. Ее царапины от колючек, которые были получены при попытке выкрасть ее, все еще на ее теле, но сейчас высохшая кровь хорошо смыта, и раны не смотрятся настолько плохо. Она выглядит лучше и хуже одновременно. Она выглядит будто не в себе.

— Когда ты звонишь своему партнеру по телефону, который предположительно не безопасен, и на котором оставлено странное сообщение, что ты пытаешься спихнуть на меня, тогда — да. У меня чертовски огромные проблемы, с твоими телефонными звонками.

— Следи за своими выражениями, когда ты находишься рядом со мной. Или выбью из тебя всю эту дурь.

Она тянется к себе за спину, вытаскивает пистолет и направляет его на меня.

— А так лучше?

— Тебе лучше застрелить, бл*дь, меня прямо сейчас, потому что если ты этого не сделаешь, я убью тебя только за то, что ты направила на меня свою пушку.

Она пересматривает свою цель и направляет свою пушку в точку, которая находится чуть выше моей головы. Смурфетта довольно умная.

— С кем ты разговаривал?

Я пристально вглядываюсь в диаметр внутреннего цилиндра пистолета и оцениваю его на глаз. Примерно сороковой.

— Ты уверена, что можешь пользоваться этой штукой? У него приличная отдача. И если ты промажешь, то я определенно нет.

— Я не промажу. Я стреляю с Глока[8] уже в течение некоторого времени. Поэтому я с радостью воспользуюсь выпавшей мне возможностью. А теперь, отвечай, с кем ты разговаривал.

— Я же уже тебе сказал. Я звонил своему секретарю, проверял поступившие звонки. И перезвонил Мерку.

— Все ясно, ты выходил на связь. Кто руководит этой операцией?

— Я думал, ты знаешь.

Она думает над моими словами некоторое время, делает для себя некоторые выводы, прежде чем ответить мне.

— Я знаю, на кого работаю я. И я прекрасно знаю, кто послал тебя, чтобы ты забрал меня. И я не думаю, что мы все еще на одной стороне.

— Тогда это плохо, — говорю я ей, пожимая плечами. — Ты только начала нравиться мне. Я начал верить, что мне не придется убивать тебя.

— Забавно, — произнесла она холодно, отчего мурашки покрывают мои руки. — Я думала также.

Мой смех отражается от потолка, и мне становится очень забавно от всей этой ситуации.

— Похоже, мы в тупике.

Она остается молчаливой, но ее взгляд не покидает меня.

— Давай заключим сделку, раз на то пошло.

— Я не заключаю сделок с террористами.

Еще один приступ смеха вырывается из меня.

— Девочка, даже американское правительство в наши дни заключает сделки с террористами, поэтому попридержи коней и послушай.

Она делает знак рукой, словно мне нужно особое приглашение, чтобы начать говорить. Я игнорирую ее напускную браваду и начинаю осторожно, словно пробираюсь по минному полю:

— У тебя есть какая-то цель? Или ты просто разведываешь?

— Тогда ради чего бы я тебе это все говорила? — огрызается она. — Я, наверное, кажусь тебе идиоткой. Ты, наверное, думаешь, что я недоразумение. И это нормально. Потому что мне нравится, когда меня недооценивают. Потому что если бы те парни на ранчо моих бабушки и дедушки оценили бы меня должным образом, я была бы уже мертва, не так ли? Ни в чем себе не отказывай, Тет. Тебе придется очень постараться. Но я выросла среди самых отпетых мерзавцев, которых ты себе только можешь представить. И я прекрасно могу отличить добро от истинного зла. В мои девять лет мне потребовалось всего тридцать секунд, во время того, когда тебе отец показывал пушки в Бойсе, чтобы понять, что у тебя никогда не было шансов на победу. Ты… очень плохой парень.

Мои кулаки сжимаются на протяжении всего времени, пока она говорит, и к тому моменту, как Саша заканчивает свою тираду, у меня просто сводит руки от желания впечатать во что-нибудь свой кулак. Я не такой, как она про меня говорит, и это ужасно злит меня. Но я профессионал, потому сохраняю свое хладнокровие.

— Я понял. Ты все еще готова поклоняться и целовать землю, по которой ходит Форд. Он тут герой, а я злодей.

— Вы с Мерком очень плохие парни. Я увидела это и в Мерке. Перед тем, как он убил моего отца, он был просто одним из множества ублюдков. Но после того как он убил, я много думала над тем что он совершил. Он ведь не такой мерзавец, каким кажется.

Она замолкает. Подбирая слова или, возможно, обдумывая то, что сказать или хрен ее знает, что она задумывает.

Я испытываю нетерпение.

— Кто он тогда?

— Зло, — она отвечает ледяным тоном. — Он зло, точно такое же, как и ты. Ты нагло используешь Харпер, чтобы добраться до Ника.

— О, еще одно предположение от Смурфа. Но, прости, детка, не тот случай. Я даже близко не заинтересован в Нике на данный момент. Я не говорю, что он меня вообще не интересует, но он не моя цель, и это правда. И да, я использую Харпер для множества вещей, к примеру: секс, страсть, дружба, разговоры, комфорт, любовь. Выбирай любое из сказанного, потому что я использую ее для этого всего сейчас — но я не использую ее, чтобы подобраться к Нику, потому что мне этого не нужно. И я бы хотел кое-что прояснить: я никогда не сделаю ничего, что может навредить Харпер. Я ее люблю. Так что если ты вдруг почувствовала к ней что-то вроде порыва преданности, ты можешь оставить в покое свое воображение. Я на ее стороне.

— Я не верю тебе, — отвечает она в тот же момент.

— И я уважаю твое мнение, — отвечаю я ей. — Я тебе никто. Ты думаешь, я полный ублюдок. Ты думаешь, что Мерк тоже ублюдок. И да, возможно, мы такие и есть. Но есть еще более ужасные люди, которые стоят на ступеньке ниже меня. Они проглатывают таких мерзавцев, как я, живьем. Любители легкой наживы. Тут тебе самой проводить грани, кто, где и кто какой, но мне хотелось бы, чтобы ты опустила пушку, присела на ступеньку и послушала мое предложение. И потом мы сможем подумать, как найти выход из безвыходной ситуации, в которой находимся. Но ты не можешь вести себя будто тебе совершенно неинтересно то, что я могу тебе предложить. Я уверен, твой отец научил тебя большему.

Ее рот напрягается в уголках, когда я упоминаю ее отца. Ясно, что она не думает про него, как про ублюдка. Но мне нет разницы. Он продавал оружие. Как мне кажется, он такой же ублюдок, как и мы. Она спускается вниз, присаживается на ступеньку и опускает оружие.

— Хорошая девочка.

— Не нужно, Тет. Я на протяжении всего детства росла под покровительственным отношением, сейчас этого не нужно.

Я киваю на ее слова.

— Достаточно честно. Ты не знаешь, на кого я работаю. Но не на Мерка. Он не причастен ни к чему этому, понятно? Он сейчас пытается нарыть информацию по делу, которое очень тебя заинтересует. Расплата — это то, что всегда настигает любого из нас в этом мире, Саша. И кто-то убил твоего отца, но это был не Мерк. И мы с тобой прекрасно знаем, кто это был.

— Ты не знаешь.

— Заткнись и послушай, что я тебе скажу, — я отчитываю ее как ребенка, каким она и является. — Потому что я больше не лгу тебе. — Я смотрю на нее, выдерживая зрительный контакт, до того момента, пока она не отводит взгляда, и затем продолжаю: — Он знает, кто это сделал. И возможно, причина, по которой он хочет отомстить, никак не связана с тобой, но какая разница, что лежит в основе его желания? Разве тебе есть какое-нибудь дело до его возмездия? Какая разница, если человек, который разрушил твою жизнь, умрет по причинам, которые преследует он, а не ты?

Она делает глубокий вдох, когда обдумывает сказанное мной.

— Он собирается убить человека, который все это сделал?

— А что, ты думаешь, происходит с людьми, которые попадают в сети к Мерку, Смурфетта?

Она явственно дрожит всем телом. И это говорит само за себя. Я сам бы наложил в штаны от страха, если бы Мерк пришел убивать меня, это уж точно. Возможно, он не киллер Организации, но у этого психа нет совершенно никаких моральных принципов. Он никогда не закрывает глаза на что-либо.

— Так давай договоримся насчет сделки, хорошо? Ты будешь держать рот на замке о том, что ты сейчас слышала, а я точно узнаю все насчет того, убил ли он того парня. — Она хочет возразить, но я поднимаю руку и прерываю ее до того, как она успевает сказать хоть слово. — И я обещаю, что все, что я делаю, делаю для нас.

— Для кого «для нас»?

— Для нас троих, девочка. Для тебя, меня и Харпер. Мы застряли тут втроем. Поэтому я даю тебе сейчас обещание профессионала, который отлично знает свое дело. Хорошо? Что бы я ни делал, начиная с этого момента, я буду учитывать при этом интересы нас троих.

— А что если группа будет заинтересована, чтобы я умерла?

Боже, да у нее серьезные проблемы с доверием. Я поднимаюсь и направляюсь к лестнице. Она не шевелится. Я двигаюсь медленно, пока не добираюсь до верхней ступеньки, присаживаюсь рядом с ней и кладу руку ей на плечо, обнимая ее. Она дергается в сторону, но я этого и ожидал.

— Саша, если ты мне доверишься сейчас, то я обещаю тебе, что достану тебе доказательство, которое ты хочешь от Мерка, и я буду заботиться о тебе до того момента, пока ты окончательно не решишь, что я такой мудак, каким кажусь, и в ту же секунду сможешь подняться и уйти.

Ее плечи слегка склоняются вперед, и я могу чувствовать печаль, которая таится в ее душе.

— Я думаю, что ты мне врешь.

— Так ответь на мое предложение отказом.

— Я не могу. Ты прекрасно знаешь, что я не могу. — Она поворачивается лицом ко мне и по ее щекам текут слезы. — Мне кажется, что я нужна тебе.

— Я тоже думаю, что нуждаюсь в тебе, Саша. Так предоставь мне шанс.

Она вытирает слезы и передает мне пистолет. Я сжимаю в ладони рукоятку пистолета, проверяя вес, затем магазин — в нем все патроны.

— Ты что, носила его с собой все это время? — спрашиваю я ее, пытаясь немного разрядить обстановку.

— Ага, это мой пистолет. Мой папа подарил мне его на прошлый день рождения. — Она опять хлюпает носом. — Он поставил мне тут новый ствол и дал к нему глушитель.

— Ты уже в кого-нибудь стреляла из него?

Она кивает.

— В одного из парней, который пытался убить меня на ранчо. Я положила троих из винтовки, но этот, последний парень, он думал, что ему удалось скрыться. — Она поворачивается ко мне и улыбается сквозь слезы.

— Я спряталась в кабине его грузовика и убила его через окно.

— Звучит вполне опасно. — Я пытаюсь представить эту сцену и заставляю себя остановиться.

— Так и было.

Она шмыгает носом, но это уже не всхлип сквозь рыдание, как пару минут назад. Это уже более спокойный всхлип.

— Так ты относишься серьезно к этой работе, Саша? Потому что мне нужно твое честное слово, что ты не разболтаешь это. — Я передаю ей пистолет, и она смотрит на него, не сводя своего взгляда в течение пары мгновений, перед тем как забрать его обратно. — Я могу использовать запасной план, девочка. Я не люблю вмешивать людей в свои дела, пока это не потребуется, но мне нужно, чтобы ты мне доверяла. Или… — Я кладу палец на ее подбородок и принуждаю ее тем самым посмотреть мне в глаза — Харпер будет сомневаться во мне. Будет трудно разобраться с этим дерьмом без всяких сложностей. Мне нужно, чтобы ты была на моей стороне, Саша. А если ты будешь на моей стороне, я буду на твоей. Понятно?

Она кивает и отбрасывает мой палец со своего подбородка.

— Понятно.

— Понятно, что? — Мокрая, посвежевшая, потрясающе выглядящая Харпер спрашивает у нас снизу. Она одета в чистые шорты и новую майку, черную на этот раз, и на ее ногах симпатичные кроссовки. — Я что-то пропустила?

Я поднимаюсь со ступенек и спускаюсь по лестнице.

— Не очень много. Просто хотел убедиться, что мы увязли в этом всём вместе.

Я смотрю на девочку и подмигиваю ей.

— Так, Смурф?

— Именно так, — говорит Саша, когда поднимается на ноги и спускается, присоединяясь к нам. Она смотрит на Харпер и улыбается. И если и эта улыбка лишь фальшивка, то я как бы там ни было донес до ее сведения все, что хотел сказать.

— Он мне сказал, что сейчас мы партнеры. Поэтому, когда мы найдем «спрятанное сокровище», то я получу свой кусок. Так, Джеймс?

— Спрятанное сокровище… Правильно, девочка. Ты в деле.

Саша берет за руку Харпер и уводит в сторону кухни, говоря ей о еде. Ее истерика закончена, грусть прошла, улыбка на месте, и ее отношение ко мне заметно улучшилось.

Облегчение, которое я чувствую оттого, что она теперь сотрудничает со мной, осязаемо.

Саша Черлин не из тех детей, которых вы сможете использовать без какого-то плана.