Я вернусь за тобой

Глава 7

Я захлопываю дверь в ванную позади себя и разворачиваюсь.

— Гребаный ад. — Я прижимаюсь лицом к зеркалу. Впервые за месяц я смотрю на себя в зеркало. И теперь мне жаль, что я выбрал этот момент, чтобы посмотреть на себя, потому что каждый сантиметр моего тела кричит о том, что я истинный убийца.

Глаза выглядят дикими, темные волосы намного длиннее, чем обычно, и смотрятся неряшливыми. Так, будто я оказывал сопротивление ветру, пыли и расстоянию в тысячи миль, которые, и правда, мне пришлось преодолеть.

И мой рот — тот самый рот, который приникал к губам Харпер в нежном и ласковом поцелуе, кажется таким чужим для меня — выглядит жестко. На лбу пролегла хмурая и напряженная складка и кожу вокруг глаз испещряют крошечные морщинки.

Я ударяю зеркало, и оно разбивается посредине. Кровь стекает по моим рукам.

И за последние двенадцать лет не было еще момента, когда бы мои руки не были испачканы кровью. И никакое количество обжигающего воздуха пустыни не сможет высушить их, избавить от въевшейся крови.

Именно таким меня видела Саша целый день? Сумасшедшим? Именно потому они и отправили меня на пляж: «Развейся, Джеймс. Отдохни», — сказал по-отечески Адмирал. И затем на пляже появилась его гребаная дочка. И это… это не входило в мой план.

По крайней мере, мне не кажется, что это было частью плана. Меня это очень тревожит, потому что я помню сам приказ пойти на пляж, но затем… больше ничего, провал в памяти, пока я не увидел Харпер. Я уверен, провал в памяти исчисляется часами, не днями. Но у меня нет доказательств. Моя жизнь стала жалким подобием после смерти Тони…

«Смирись, — шепчет мне Тет, — смирись, Джеймс».

Какого хрена я написал это письмо Эмбер?

Какого долбаного хрена я написал его?!

Зачем я вообще писал все то дерьмо?

— Бл*дь! — я ударяю по зеркалу еще раз, и на этот раз осколки осыпаются и падают вниз в раковину.

Я смотрю на свое отражение в осколках.

Парень, которому уже скоро будет за тридцать, тащившийся по Дикому Западу с маленькой девчонкой, пытавшийся вернуть обратно свою маленькую невесту — даже несмотря на то, что она подросла сейчас. Это извращение. И теперь Харпер не только понимает, что была отдана в свой шестой день рождения, но она понимает и то, что я отказался принимать этот дар. Даже если бы мне удалось убедить ее, что мой отказ был продиктован всеми возможными бескорыстными причинами — она была ребенком, которого предлагали, как взятку — больше ничего из этого не имеет смысла. Потому что я написал то гребаное письмо в дневнике, что было адресовано Эмбер. И Харпер прочла его.

Раздается легкий стук в дверь.

— Джеймс?

Это Саша, к моему разочарованию. Я ждал Харпер.

— Что? — издаю рык я.

— Все в порядке?

— Уходи, — рычу я.

После того, как она уходит, я скидываю одежду, принимаю душ и пытаюсь смыть с себя весь этот дерьмовый день.

Эмбер.

Я не хочу идти туда и все объяснять. Я больше никогда не хочу мысленно возвращаться в тот момент. В то воспоминание. Растерянность. Тони.

Гребаный Тони.

И Форд. Каким образом этому мудаку удается все еще вмешиваться в мою жизнь? Как я могу говорить об Эмбер, не вспоминая о Тони? И, естественно, я не смогу говорить об этом всем, не вспоминая гребаного Форда.

Я заканчиваю принимать душ и к этому времени набираюсь смелости. Двум девчонкам удалось запереть меня в ванной, точнее сделать все возможное, чтобы я тут укрылся. Но как бы жалко это не смотрелось со стороны, определенно, это заставляет меня улыбнуться и немного остужает мой пыл. Дает мне весьма необходимую перспективу. «Черт, Джеймс, — говорит Тет в моей голове, просто будь увереннее, ты — слабак. Не бойся ничего, пора действовать, если еще хочешь вернуть Харпер». Я могу рассказать Харпер все, что она хочет знать — это, как отчитаться о выполнении задания. Это то, что я лучше всего умею, что делал на протяжении всей жизни.

Я рассказал все в деталях после смерти Тони и Эмбер, и именно тогда это помогло мне немного собраться.

«Нет, придурок, — отрицает мои размышления Тет, тебе ничего из этого не помогло собраться, ты превратился в гребаного психа, и у тебя случился провал в памяти от чрезмерного напряжения». А, может, это было спровоцировано, возможно, мне промыли мозги так, что я не понял этого.

Когда я рассказывал о Тони и Эмбер, я просто отключил свои эмоции. Ну, как чаще всего и бывает. Я вспомнил каждую гребаную деталь. Я рассказал во всех подробностях, как это все произошло.

Я не смогу пройти через это еще раз.

Я оборачиваю полотенце вокруг бедер, беру свою пушку и направляюсь через коридор в свою спальню. Во всех моих домах имеются все необходимые вещи. Основная одежда. Определенный запас одежды, чтобы мне хватило хотя бы на пару дней. Мой внедорожник заполнен необходимым оружием и всякими нужными вещами. Поэтому я натягиваю джинсы, засовываю пушку за пояс и провожу рукой по волосам.

Я смогу сделать это. Смогу просто отрешенно все рассказать. У меня нет костюма, за которым я могу спрятаться, — я снова надеваю на глаза очки — все должно получиться.

Никакого визуального контакта, Джеймс.

Правильно. Никаких лишних деталей. Просто расскажи эту историю.

Я выхожу из спальни, но девушек нет в доме. Я осматриваю крыльцо, но там их тоже нет. Прохожу через кухню и проверяю другой вход, и вижу их там. Дверь гаража открыта, и они сидят на капоте. Харпер держит розовый дневник, будто он принадлежит ей.

А он и принадлежит ей, не так ли? Я подарил ей его, когда нам исполнилось по шесть. И затем я его украл.

Она хочет знать, почему ты забрал его обратно, Джеймс.

Правильно. Мне нужно столкнуться с этим, если я намереваюсь выйти туда. Двенадцать лет ожидания, наконец, подошли к концу… Сейчас именно тот самый момент.

Я подхожу к холодильнику, открываю его и беру себе бутылку пива. Если вы собираетесь посетить свою конспиративную квартиру, то наличие пива там — это главный пункт. Я откручиваю крышку и смотрю в окно на то, что там происходит. Я могу видеть их отсюда. Харпер время от времени бросает взгляды на дом, будто ожидает моего прихода.

Тет продолжает твердить в моей голове: «Ты сможешь справиться с этим». Именно этот голос сопровождает меня всегда, когда я делаю свою грязную работу. Он помогает мне сохранять спокойствие. Помогает сосредоточиться. Быть начеку.

Я ставлю пиво на стол, открываю дверь — и немного сомневаюсь.

Но Тет всегда со мной в трудный момент. Он говорит: «У меня все под контролем, Джеймс». Затем я выхожу, открывая дверь с проволочной сеткой, которая ведет на заднее крыльцо, и сажусь на нижнюю ступеньку. Они обе смотрят на меня. Я чувствую, что гнев горячими волнами исходит от Харпер, не заметить его просто невозможно.

Она напряженно сглатывает и отворачивается, смотря на вечернее солнце, которое ласкает ее тело, придавая ему золотистый оттенок загара, и слегка отбрасывает золотистые отблески на ее светлые волосы и красивые глаза.

Рыба-лев. Убийца. Охотница. Как и я.

Киллер.

Тет решает начать именно с того, что нас объединяет. Убийства. Я прочищаю горло, и Саша смотрит на меня, ее брови приподнимаются в любопытстве, и она ожидает, что же я буду делать дальше.

Я вытягиваю свои ноги перед собой и откидываюсь лениво на локти.

— Я знаю, о чем ты думаешь. — Саша продолжает изучать меня. Харпер только качает головой в ответ на мои слова, но не поворачивает головы, продолжая смотреть вдаль. — Ты думаешь, что он ненормальный псих. Он лжец. Ему нельзя доверять. Он убьет меня, если того потребуют обстоятельства.

Харпер смотрит на меня после моего комментария. Я улыбаюсь ей, но она лишь кривится в ответ.

Саша искоса смотрит на меня. Она знает гораздо больше Харпер о том, что происходит на самом деле, в этом я чертовски уверен. Никогда ребенок не будет пребывать в таком спокойствии и уверенности, если, конечно, ей не известно что-то очень важное.

Поэтому я начинаю именно с нее. Я поднимаюсь и направляюсь к ним, останавливаюсь ровно посредине, загораживая солнце, которое светит на нее. Затем я указываю на Сашу пальцем:

— Но ты и я, Смурфетта, мы похожи. — Я улыбаюсь, потому что ее холодное выражение лица немного смягчается. Но этого уже достаточно, чтобы дать понять, что я двигаюсь в верном направлении. — Я — убийца, и, да, я убиваю людей. Это моя работа. Но перед тем как мы поговорим о том, почему я все еще не убил тебя, давай все проясним, хорошо?

Мне даже не нужно смотреть на Харпер, чтобы сказать, что она сосредотачивает свое внимание на мне и моих словах.

— Давайте поговорим о списке. Может это заставит почувствовать себя лучше? Вы хотите знать мой список, девочки? — Они обе смотрят на меня. Я жду, когда они покачают головой, что будет означать: «Нет, Тет». Но они не делают этого. Каждая хочет знать об этом. Я поднимаю руку и делаю вид, что считаю. Но на моих руках и ногах, и у всех присутствующих будет недостаточно пальцев, чтобы посчитать всех тех, кого я убил.

Я никогда не считал убийства. Я считал годы.

— Давайте посмотрим, в первый год было восемь. Во второй — семнадцать. В третий они отправили меня на зачистку наркокартеля на границе между США и Мексикой в пустыню Аризоны, чтобы пресечь деятельность Хуареса. Шестьдесят четыре государственных служащих получили от меня пулю в тот год. — Я продолжаю говорить, не останавливаясь. — На четвертый год у меня был отпуск. Расслаблялся на пляже, как они это называют сейчас. На пятый год, когда мне исполнилось двадцать, у меня была только одна миссия, но она закончилась тем, что дестабилизировала разом шесть африканских стран. Как раз достаточно для того, чтобы правящая верхушка Организации проникла туда и захватила некоторые наиболее важные отрасли промышленности.

— Алмазы? — спрашивает Саша.

Она знает много всего для того, кому бы ни следовало этого знать. Ее отец не делал для нее исключений.

— Нет, не алмазы, — лгу я.

— А на шестой год? — говорит она, делая вид, будто ее это совершенно не интересует.

Но я знаю ее лучше, я даже не добрался до основных деталей рассказа. Я отвожу взгляд в сторону и продолжаю.

— На шестой год я еще не вошел в колею, и поэтому выполнял работу с парнем, с которым познакомился за пару месяцев до того.

— С Мерком? — Саша, в который раз прерывает мой рассказ.

Я улыбаюсь ее словам.

— Да. С долбаным Мерком. — Она немного хмурится от звука его имени. Между Мерком и Смурфом нет особой любви. — Он не кажется таким плохим, когда ты его хорошо знаешь.

— Мне пофиг, — рычит Саша. — Я ненавижу его.

— Седьмой год, — продолжает Харпер.

И тут до меня доходит, что она пытается нарыть информацию. Возможно, что-то о Нике.

— Тот год я провел со своим братом — Тони. Ему было двадцать, а мне двадцать один. Мы были в этом дерьме почти одинаковое количество времени, но только они занялись им раньше, чем мной. Он выполнял работу в Южной Калифорнии, пока учился в старших классах, затем в восемнадцать его отправили на службу в армию США. В свои двадцать он только закончил двухлетнюю службу в морской пехоте. К тому времени он был влюблен в девушку. — Я пристально посмотрел на них. — Не в девушку, которая принадлежала Организации. И поэтому он хотел отойти от всего этого дерьма, поэтому подал заявление на службу в спецназе ВМС, думая, что он может просто продолжать держаться за статус военнослужащего армии США, и, возможно, в этом случае Организация оставит его в покое.

— Это сработало? — спрашивает Харпер.

— Я снес ему башку выстрелом в голову, как, бл*дь, ты думаешь?

— Почему ты убил его? — интересуется Саша.

— Это была работа, — отвечает холодно и отстраненно Тет, что становится для меня сюрпризом, потому что, вначале, когда я шел сюда, я даже не представлял, как смогу говорить о произошедшем. — Восьмой и девятый годы я провел, руководя теневым правительством в Сан-Педро-Сула в Гондурасе.

— Так, получается, — прерывает мой рассказ Саша, — ты не только убивал людей. Ты еще и помогал, так?

Мне так хочется солгать. Харпер смотрит в мои глаза с толикой надежды, но я не могу лгать, потому что они должны знать, какой я на самом деле, в кого превратили меня годы работы на Организацию.

— Нет, — отвечаю, делая осознанный выбор в сторону правды. — Я не был в Сан-Педро-Сула, чтобы что-то исправлять или помогать, Саш. Правительство в Гондурасе такое же коррумпированное и продажное, как и картели.

— А на десятый год, когда мне исполнилось шестнадцать, что ты делал в тот год? — Харпер перенаправляет вопрос к фактам, которые случились в недавнем времени. Годы, которые изменили все. И только эти годы имеют для меня какое-то значение сейчас.

Я всматриваюсь в ее лицо и вспоминаю тот день. Это повергло меня в настоящий беспорядок. И даже на сегодняшний день, я испытываю смешанные чувства по этому поводу, но я пытаюсь быть честным, поэтому я говорю ей правду.

— Я искал тебя, Рыба-лев… — Она вздыхает от звука своего прозвища. Оно было немного испорчено мною из-за слов в блокноте, поэтому я смягчаю боль, которую она испытывает от прочтенного, тем, что открываю еще немного правды. — В тот год я был рядом с тобой. Для меня не было послано никакого билета, но я все равно появился. Вы остановились вблизи Ангильи, потому я точно знал, где искать тебя.

— Да, в тот год на Таити мы отправились, и последующие два провели там же.

Я пожимаю плечами.

— Сейчас я знаю это, но я старался сделать все зависящее от меня, поэтому искал.

— А в тот год ты меня хотел? — спрашивает она, и толика надежды срывается с ее языка.

Опять я хочу соврать. Господи, как я хочу. Но я не могу позволить себе оправдания и ложь. К тому же, рано или поздно она все равно докопается до правды, я не смогу скрывать и врать ей обо всем вечно, поэтому необходимо быть честным хоть в каких-то вещах.

— Недостаточно, чтобы признать это.

— Но сейчас ты хочешь, да? — заключает Саша. — Да, ты хочешь ее сейчас, даже я могу это заметить.

Я смотрю на Харпер, но она лишь качает головой и делает знак рукой, отмахиваясь от правды. Она может хотеть или не хотеть знать об этом больше, но сейчас она не может никуда от этого скрыться, потому что она получит всю информацию сполна.

— А годы между тогда и сейчас? Ты говорил мне ранее, что был в маленькой европейской стране в прошлом году. Но, как я успела понять, из твоего рассказа, это не совсем та территория, на которой ты в основном работаешь, не так ли?

— Я и не работаю там. Но у меня было специальное задание.

— Мммм, — говорит Харпер, немного выходя из себя. — Так, какой твой список, Джеймс? Какая конечная цифра?

— Слишком много, чтобы считать.

Она рассержено кидает в меня розовый дневник и спрыгивает с капота «Хаммера», но я быстрее ее и успеваю перехватить за запястье, перед тем как она успеет сбежать от меня. Я притягиваю ее к себе и обнимаю за плечи, затем наклоняюсь к ее уху и решаю нанести удар.

— Какой твой список, Харпер? Как много человек ты убила? Ты хотя бы знаешь это?

Саша издает протяжный вздох, как будто она не может поверить, что я затронул эту тему.

Харпер качает головой.

— Я не убийца. Не представляю, почему они сказали тебе такие вещи. Я не убийца и все тут.

— А я, да, — говорит Саша, чтобы немного разрядить обстановку. — В моем списке четыре человека, Джеймс. Когда они пришли убить моих бабушку и дедушку на наше ранчо, я убила четверых.

Мне приходится улыбнуться и одобрить ее слова.

— Я знаю это, Смурф. Я слышал это. Как много Харпер?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — предпринимает она попытку вновь, определенно точно нервничая о том, куда ведет нить разговора.

— Конечно, тебе может быть это и неизвестно. Ты, скорее всего, не знаешь, потому что покинула корабль. Ты оставила их всех умирать и никогда не оборачивалась. Поэтому ты и не знаешь. — Она поворачивается ко мне спиной, все еще качая головой. — Ты можешь меня судить, если тебе так хочется, но правда в том, Харпер, что мы тут все убийцы. Даже ты, детка. И твой список заставляет меня сгорать от стыда за то, что в свой первый год я убил намного меньше тебя. Потому что ты сходу убила тринадцать человек.