Я выбираю...

Глава 20

К родителям я собиралась как на войну. Так же тщательно и отчаянно. Сначала хотелось быть красивой, но потом испугалась, что вдруг опять меня запишут в отряд ночных бабочек. Скромно и прилично в моём исполнении выглядело блекло и безжизненно, сразу хотелось начать меня жалеть. Буднично и повседневно было несолидно, как будто для меня это встреча совсем ничего не значила. Переворошила все свои чемоданы и коробки, из-за чего моя новая комната окончательно стала напоминать место боевых действий.

Помощь пришла откуда не ждали. Со стороны пятилетней дочери Державиных — Алисы. Она как заправский шпион проползла на вражескую территорию, исследовала все мои многочисленные пожитки и извлекла из недр одного из чемоданов свободного кроя тёмно-синие брюки. И с видом знатока изрекла:

— Это.

Спорить я не стала. К брюкам я подобрала белую блузку с мелким орнаментом из алых маков.

Не сильно строго, не сильно весело. Ни рыба, ни мясо. Именно так я себе чувствовала. Мне одновременно хотелось каяться во всех грехах и просить прощения, при этом демонстрируя всем, как мне хорошо без них жилось. Пришлось напомнить себе старую истину, что на двух стульях не усидеть. И надо выбирать. Вот только что?

Было воскресенье, когда я смогла наконец-то взять себя в руки. Забив нужный адрес в навигатор, я выехала в путь. Раз десять порываясь свернуть обратно или вообще уехать из города. Из-за чего начала порядком на себя злиться. Это надо же быть такой паникёршей.

— Лиза, соберись уже! Ты в стольких переговорах участвовала! Столько раз в ва-банк играла. Тряпка! — ругалась я на своё отражение в зеркале заднего вида.

В итоге к родительскому дому я подъехала только к обеду. Припарковалась и осмотрелась. Район оказался хорошим, не то чтобы элитным, но тихим и уютным, да и расположен он был удачно. И опять эта двойственность в ощущениях. Если родители смогли купить себе квартиру в этом районе, значит, могут себе позволить — и это хорошо. Но у них всё хорошо оказалось без меня, и вот это было обидно.

Из подъезда выходила молодая пара, и я без лишних усилий проскользнула в подъезд, даже врать не пришлось. Заранее извещать о своём приходе не хотелось, кто знает, что случится за те минуты, что я поднимаюсь на нужный мне этаж.

Необходимая дверь оказалась совершенно обычной. Не знаю, что я ожидала на ней увидеть. Табличку с именами? Надпись: «Не влезай убьёт»? Или же наоборот: «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещён»?

Пальцы предательски дрожали, когда я жала на звонок. Время сразу же замедлило свой ход, а каждый глухой удар сердца напоминал отсчёт метронома.

Зачем? Зачем я всё это затеяла?!

Дверь долго не открывали, даже я это понимала. Закралась надежда, что может, дома никого нет. Но стоило об этом подумать, как за дверью послышались звуки, сделала шаг назад и вытянулась в постойке смирно.

И вот, дверь открылась и на пороге появилась мама. Сначала она скользнула по мне непонимающим взглядом. Словно в замедленной съёмке я наблюдала как происходит процесс узнавания, как эмоции сменяют друг друга: от легкого непонимания до глубокого шока. Она даже рот приоткрыла.

— Здравствуй, мама, — я старалась говорить приветливо, даже улыбнуться смогла. Хотя сама внутренне дрожала и чувствовала, как ужас волнами расходится по телу. По маминому лицу было видно, что эмоций тут хватит на двоих. В первый момент в ее глазах отчетливо читались растерянность, волнение и что-то ещё… очень похожее на панику. Несмотря на то, что я готовила себя к этому моменту не один день, всё равно её взгляд больно царапнул какие-то внутренние составляющие моей души, хоть и понимала, что никакого права на обиду у меня сейчас нет.

Потом мама улыбнулась или, возможно, просто выдавила эту самую улыбку из себя.

— Лиза? Лиза, приехала…

И обняла меня. Обняла крепко, как обнимают только тогда, когда не могут больше контролировать своих чувств. Я боялась, что она заплачет. Боялась, потому что совсем не знала, что буду с этим делать. Но все же надеялась именно на это. Это было эгоистично, знаю, но всё равно ждала её слёз, потому что самой хотелось реветь так, что еле-еле сдерживала себя. Но мама не заплакала. Обнимала, что-то там шептала себе под нос про непутевую меня, потом отпускала меня, рассматривала и опять обнимала.

А я её даже толком разглядеть не могла, всё тыкалась, подобно слепому котёнку, куда-то носом то в мамин затылок, то в шею. В этот момент не было никакой взрослой и тридцатилетней Лизы, была одна маленькая испуганная девочка, которая вдруг потерялась в парке в жаркий полдень и никак не могла найти своих родителей. Бродила по тому самому парку и отчаянно рыдала, боясь, что так и останется блуждать одна средь толпы незнакомых людей. А потом меня нашли, долго обнимали и рыдали вместе со мной. Я помнила эту историю, кажется, она случилось со мной, когда мне было года три. А может, и не было её, и я всё выдумала, но ощущения в любом случае были очень похожи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наше странное эмоциональное единение разрушили шаги, которые раздались за маминой спиной. Мама вдруг пришла в себя, и всё опять переменились. Я ещё не знала, что именно произойдёт, но появилось предчувствие чего-то нехорошего. Подумала об отце, вдруг он всё ещё ненавидит меня?

Мама отстранилась от меня, сделав шаг в сторону, а я выпрямилась, всё-таки мама было немого ниже и мне приходилось наклоняться навстречу ей. Теперь можно было начать смотреть дальше. Первым увидела отца. Он стоял в проходе коридора, скрестив руки на груди, было очень похоже на нашу последнюю встречу. Так же напряжён, так же играет желваками. Вот только презрения в его взгляде я не увидела, скорее испуг и потерянность. За его спиной стоял взлохмаченный долговязый парень. Догадалась, что это Андрей. Видеть его было очень странно. Когда-то я покидала маленького мальчика, а теперь встречала по сути совершенного взрослого мужчину. У него даже кадык был, который нервно дёргался. От этого я тоже громкко сглотнула.

Заставила себя помахать им и в очередной раз выдавила из себя улыбку. Я была им рада, очень рада. Но моя радость сейчас больше агонию напоминала, в ней тоски было в разы больше, чем веселья.

Было тяжело, но мы пока все держались, обескураженные и сбитые с толку происходящим, но это было логично, предсказуемо. Так, наверное, и должно быть, когда люди «неожиданно» встречаются впервые за десять лет. Я бы даже сказала, что события поначалу развивались идеально, потому что то, что последовало дальше, больше походило на трэш, взятый из какого-то дешёвого бульварного романа.

Сначала появилась Дашка, всё такая же рыжая и конопатая, но по-взрослому красивая — женственная, изящная, мягкая. Вот только глаза были колючими, скребли по моей коже, не оставляя на ней живого места. Но даже, несмотря на это, я смогла ей улыбнуться, потому что Дашке, этой рыжей мегере, я была рада. Ещё бы, это же всё ещё моя мегера.

Я уже почти выдохнула с облегчением, когда в прихожей появился ещё один человек, и мой выдох застрял где-то на половине пути. Я задыхалась бездвижимо, беззвучно. Что я там думала про агонию, страх, боль? Фигня. Всё такая фигня по сравнению с тем, что я испытала сейчас.

Передо мной стоял Ваня. Мой Ванька, Иван, Ванечка… Вот только он нехрена не был моим. Он вообще был мне незнакомым. Такой взрослый и статный, в чём-то даже суровый. Короткостриженный, без какого-либо намёка на кудри. В нём не было привычной мягкости, даже округлые губы казались острой прямой. Чужой, незнакомый, не мой.

Дашка по-хозяйски взяла Ваню за руку, а он второй рукой обнял её за талию.

«Мы вместе». Такой посыл был у всех этих жестов.

Я всё ещё вымученно улыбалась, хотя сама уже думала о том, что это просто предсмертная судорога.

Мы сидели за столом в гробовом молчании. Атмосфера была, мягко говоря, так себе. Никто не знал, что говорить. Я со спасительным любопытством разглядывала салат в центре стола, больше никого из них видеть я не могла. Поначалу пыталась ещё разглядывать Андрея, но тот так нервно дёргал ноздрями, что от этого становилось только хуже. Зато я каждой нервной клеточкой чувствовала их взгляды — растерянные, печальные, испуганные, колючие, злые, безразличные… Последний, кстати, Ивану принадлежал. Он сидел крайне спокойный и невозмутимый. И именно за эту невозмутимость мне хотелось с силой всадить в него нож. Что б ему.

Самое ужасное во всей ситуации было то, что я понимала, что это всё, конец, прах всем надеждам… Если у меня до этого был хоть какой-то шанс наладить отношения с родственниками, то теперь, при совместном наличии Даши и Вани, от шанса не оставалось и следа. Я теперь была не просто непутёвой дочерью, а бывшей девушкой мужа сестры. И это казалось чем-то непреодолимым, то что не смогут простить, причём не простят именно мне.

— Ты надолго? — всё же решилась нарушить тишину мама. — В городе… Ты надолго приехала?

— Не знаю, как карты лягут, — флегматично ответила я, хотя мысленно уже вовсю паковала чемоданы и сваливала в неизвестном направлении.

— И от чего зависят твои карты? — это были первые слова, которые решился сказать мне отец. Звучали они нервно и от этого, достаточно грубо. Словно он требовал от меня ответов. И я бы дала их ему, если бы сама знала.

— От многого, — уже начинала я отчаянно врать. — Я по работе приехала, мы тут проект новый начинаем. Надо осмотреться для начала, людей найти…

— Ясно, — отрезал он.

— Лиза, а чем ты занимаешься? — не сдавалась мама, в попытках завязать разговор.

Через получаса нелепых и бесплодных вопросов, я засобиралась домой и все выдохнули с облегчением. Мы с родственниками распрощались, и я даже пообещала, как-нибудь заехать к ним ещё раз, а мама заверила, что они будут ждать меня. Это было такое лицемерие со всех сторон, что меня чуть не вывернуло потом наизнанку на лестничной площадке, когда я поспешно убегала от них. Ни Андрей, ни Даша… ни тем более Ваня, так и не сказали мне ни слова.

Разрыдалась я только в машине, рухнула головой на руль и начала свой вой полный ярости и боли. И даже стыдно не было за это всё. Сегодня я имела право на все свои эмоции. И если бы я вдруг окончательно сошла с ума, на это у меня тоже было полное право.



Успокаивалась долго и тяжело. Вроде как уже не плакала, а судорожные всхлипы всё равно вырывались из груди. Спасалась лишь тем, что представляла, как сейчас позвоню Державину и наору на него, он ведь всё знал заранее. Мне нужно было выплескнуть на кого-то свой гнев, и он в этот момент казался лучшим кандидатом.

Стук в боковое стекло я услышала не сразу. Или просто не обратила внимание. Но стук усилился, и мне пришлось оторвать голову от руля, чтобы увидеть его.