Я знаю, как тебе помочь!

Глава 7. Кувырком

Последние пятнадцать тысяч было особенно тяжело выкроить. Мы встретились возле автомойки. Внедорожный «Ниссан», вторая машина Игоря, бодро сверкал предзакатными зайчиками. Хотя, может, это его третья или четвертая машина, кто знает?

— Прости, что затянул с оплатой. Знаешь, с каждым днем все хуже с деньгами. Вот честно — была даже мысль не отдавать.

Я натянуто улыбнулся, но Игорь шутки не оценил:

— Не отдать деньги — сама мысль пагубна. Даже подумав об этом, ты рискуешь потерять значительно большую сумму.

— Ладно, шучу. Я тебе при любом раскладе благодарен. Изменений, как видишь, особых не видно, зато развлекся отлично. Да и в целом поспокойнее стал, это факт. Если бы не твои уроки, я бы в такой ситуации с ума сошел или вообще бы выпилился.

— Не торопись! Помнишь, как твое отражение чесало нос в зеркале? Ты уже изменился — миру нужно время, чтобы измениться в ответ. Главное, не сворачивай с пути. Ты звони, пиши, если нужно посоветоваться, я всегда поддержу, подскажу. Я все еще в ответе за твое благополучие и здоровье.

Мы попрощались, обнявшись, словно добрые друзья. Через неделю Игорь не взял трубку, не ответил на сообщение. А еще через две, судя по соцсетям, уехал с группой своих адептов куда-то в Гималаи.

***

— Гера, что нам делать? Что ты натворил?

— Тетя Алла, что случилось? Говори толком!

Моя тихонькая, старенькая, почти невесомая тетушка не на шутку перепугана. Позвонить в десять вечера — на нее это не похоже.

— Приставы приходили имущество описывать! Что же ты натворил такого! Они сказали, через неделю все заберут, и мебель, и телевизор, все! Как же ты меня подвел, да что же мы делать-то будем?

— Погоди. Во-первых, не имеют право. Во-вторых, откуда они взялись, они хоть документы предъявили? Как ты запросто людей посторонних в дом-то пустила?

У тети Аллы я прописался лет пять назад, когда квартиру продал. А коттедж мой недостроенным числится, да он и есть недострой, по факту. Жить можно, прописаться нельзя, нет его по документам. А без прописки ты букашка, в нашей стране только так. К слову, коммуналку все эти годы я за двоих оплачивал исправно.

— Показали они документы, я Мишу позвала из тридцать седьмой, он поглядел, сказал, все в порядке. Что делать-то будем? Я же всю жизнь копила на этот гарнитур, на телевизор, как я без него. А они сказали, что могут и квартиру отобрать!

— Вот сволочи. Не верь, врут, не имеют права. Квартира твоя, стало быть, имущество тоже твое. А то, что я там прописан, значения не имеет. Уехал куда-то, а ты не знаешь, куда.

— Я так им и сказала. А они мордатые такие, наглые, через неделю обещали вернуться и все забрать.

— Ты их данные записала? Откуда они, с какого участка, как зовут?

— Да, они сами оставили. Сказали, если объявишься, тебе передать.

— Не волнуйся, тетушка, я все решу. Завтра с утра заеду, заберу все бумаги, и сразу к ним. Все разрулю, останется твой телевизор на месте.

— Что же ты натворил такого? Говорила я тебе, не доведет до добра бизнес этот! Работал бы учителем по своему образованию, зарплату бы честно получал, не бегал бы от людей, не прятался. Ох, ужас-то какой…

— Ладно, тетя Алла, утро вечера мудренее. Давай спать уже ложись, утром все решу. Обещаю.

Да, новости не из приятных. Не иначе, кто-то из кредиторов в суд подал. И выиграл. Если это не развод какой-то. Но кто? Вроде со всеми нормально разошлись. Мы постепенно у своих должников что-то забираем, кому-то отдаем, никто не в претензиях.

Пожалуй, сегодня сто грамм мало будет.

***

Где двести, там и триста, голова тяжелая, в пот бросило поутру. Звонок. На часах половина седьмого утра. Ваня, компаньон мой бывший.

— Гера, я тебе вчера звонил, трубку не берешь, я перепугался даже.

— Извини, брателло, телефон в спальне был, пока я на кухне беленькой разминался. А у тебя-то что случилось?

— Это не только у тебя случилось, это у нас обоих случилось. Михальский суд выиграл по долгу за прошлогодние поставки. Две единицы плюс проценты.

— Вот сука. Он же обещал подождать, пока мы этот долбанный наш недострой продадим!

— Я сам в шоке.

— Так, погоди, а должок-то этот на моем ИП числится. Вот подстава. По ходу, он все мое личное имущество забрать может.

— Может. Ты не сомневайся, я свою половину готов закрыть, вопросов нет. Вот только нечем сейчас.

— Думаешь, у меня есть чем? Вот подстава!

— Не говори. Короче, приезжай, будем думать.

— Окей. Приеду часам к десяти, тут тянуть нельзя.

— Договорились.

Утро вечера мудренее? Ну-ну. Хорошенькое утречко!

***

Душ, крепкий кофе, смска шефу: «С утра в больнице, не теряйте». Сначала к тете, затем к Ивану. А потом поглядим — может, в бега пора подаваться. Шутка. Хотя, в каждой шутке…

Почему-то я не удивился, когда увидел черный мерседес, перекрывший выезд. Блядь. Оперативно меня вычислили. Или Ваня сдал?

Медленно, уверенно выхожу. Опыт девяностых — на первый раз бить не будут.

А вот и Михальский. Собственной персоной. Какая честь! Кстати, как там его по имени-отчеству, забыл уже…

— Доброе утро, Гера!

— Утро доброе, уважаемый! Чем обязан в такую рань?

— Как будто ты не знаешь.

— Догадываюсь. Но не ожидал. Мы же вроде обо всем договорились.

— Было дело. Я к тебе лично приехал, потому что уважаю тебя. Мы десять лет работали, вы с Ваней исправно платили. Я на вас хорошо зарабатывал, больше, чем вы сейчас мне торчите. То есть, ты. Формально, долг на тебе лично висит.

— В курсе. Я и не отказываюсь.

— Еще бы ты отказываться стал!

Имя-отчество вспомнилось внезапно, словно вывалилось из какого-то чулана, кладовой забытых имен.

— Михал Петрович, вы же помните, мы год назад встречались, обсуждали. Мы у вас материалы на ремонт в офисе Монтажстроя брали. Они с нами квартирой рассчитались. Кто же знал, что эти козлы разорятся? Но коробка вроде стоит, дольщики судятся, правительство помощь обещает. Достроят, куда денутся. Но не сейчас. Давайте я на вас договор перепишу, там номинально на три миллиона с хвостиком. Когда-нибудь да решится вопрос. Мы вам и раньше эту схему предлагали.

— Послушай, Гера, я специально сам приехал, чтобы тебе все объяснить. Не хочу, чтобы ты на меня обиду держал. Прогуляемся немного?

Что мне оставалось делать? Михальский — высокий, плотный, коротко стриженый — наклонился к моему уху.

— Гера, я не собирался тебя прессовать. Может, и взял бы тот недострой, все равно рано или поздно какую-то копейку бы вытащил оттуда. Но… Я хочу, чтобы ты меня понял. Лера моя… у нее диагноз нехороший. Деньги нужны, операция дорогая в Израиле. У меня у самого дела сейчас так себе, сам знаешь. Как Леруа открылся, все хуже и хуже. Из оборота не вытащить сразу. А время на дни идет, на часы. Я своим зарплату задержал, я налоги затормозил, мерс на продажу выставил. Я жизнь за нее отдам, за кровинку мою единственную. Ты понимаешь?

Ком в горле. Я кивнул.

— Ты уж не обессудь, мне очень нужны эти деньги. Не ты один такой, я каждого достану, свое заберу, мне чужого не надо. Понимаешь?

Слов не было. Он свое точно заберет.

— Дайте мне хоть пару недель. Я реально не знаю, как крутиться буду. Я сочувствую, правда. Я отдам.

— Верю тебе. Прости меня, но неделя — это максимум. Вот визитка, если телефон забыл. Я твой номер знаю, сам позвоню, если что. Я сейчас не гордый, не до гордости мне. Понимаешь?

Третье «понимаешь» было уже лишним. Я понятливый.

***

С тетей было проще всего. Купил по дороге конфет, продуктов всяких, забрал документы, обнял, успокоил, пообещал, что все улажу. Теперь к Ивану.

Офис в противоположном конце города. По пути заезжаю на авторынок, показать барыгам свою старенькую «Вольво». Обязательный спектакль с осмотром, до мельчайшей царапинки. Вердикт — восемьсот, и ни копейкой больше.

Как ни странно, я почти успокоился. Два миллиона долга. Я продаю свою жестянку, Ваня — своего битого мерина, а недостающее можно взять в любом банке, обычный потребительский кредит.

Мы с Ваней учились в одной группе. Мелкий, белесый, глаза серые, навыкате, нос длинный — выглядел он комично и беззащитно, чем всегда и пользовался. Учился хреново, пару раз чуть не выгнали, спасло обаяние и актерский талант. Кстати, он потом пару раз пробовал на актера поступать, не взяли.

Бизнесом по отдельности начали заниматься, но позже жизнь свела. Ваня тогда с бригадой шабашил, руки золотые, а я стройматериалами торговать начинал. Так с тех пор специализация и осталась — Ванька за производство работ отвечал, я за снабжение, коммерцию, поиск клиентов.

Год назад, когда у нас все рассыпалось, Иван, так сказать, вернулся к истокам. Офисом у него служил большой гараж в промзоне, где он хранил инструмент и остатки материалов. Бывало, и ночевать там оставался по пьяни.

Мы с ним за этот год виделись нечасто. Видимо, устали друг от друга, за двадцать-то лет. Пару раз пиво пили, ностальгия. Эх, знать бы тогда, что все так обернется — по другому бы бизнес строили!

Двери в гараж распахнуты.

— Привет, дружище!

— Здорово, брателло!

— Ну, что делать-то будем?

Сразу к делу, тут не до предисловий.

— Отдавать надо, раз такие дела. Михальский взялся серьезно, вытрясет. Да и чисто по-человечески вопрос однозначный. Святое дело.

Я озвучиваю идею насчет автомобилей. Ваня реагирует неожиданно:

— Нет, это не вариант, однозначно. Я без машины никак, дел по городу столько, на тачке не намотаешься. А еще младшенького в садик возить, старшую в школу, жену на работу…

Я хотел ответить, мол, его женщины могут и на автобусах какое-то время покататься, но Ваня продолжил:

— Гера, дружище… Я тут что подумал. У нас, кроме Михальского, еще долгов на пару миллионов. Ну, и нам кое-что должны по мелочи. Давай я их все на себя возьму и разрулю понемногу, тебя втягивать не стану. А ты с Михальским разберешься. И квартиру недостроенную себе бери, уж за два-то миллиона ты ее точно продашь, когда достроят. Достроят же когда-нибудь! Да ты за три продашь, еще и в плюсе останешься.

— Ваня, давай считать, что я этого не слышал. Хорошо? Мы с тобой прибыль пополам делили, убытки тоже будем пополам нести.

— Гера, ты пойми, мне реально сейчас негде взять эти деньги. Я еле на жизнь зарабатываю, что я тебе, врать буду? Были бы деньги, без вопросов. Мне даже кредит в банке не дадут, я не числюсь нигде официально, а ИП-шникам не дают практически.

У Вани был вид, словно он вот-вот расплачется от тоски и отчаяния.

— Думал, обсудим как-то по-доброму, лазейки какие поищем, своих должничков перетряхнем. А ты соскочить решил?

— Гера, да ты что? Давай я сам их всех перетрясу, принесу все тебе. Просто у меня самого нет ничего, даже квартира на жену записана, а ее бесполезно уговаривать.

Это правда. Жена у Вани такая… не из понятливых.

— Ваня… Слушай, не хотелось мне этих слов говорить, но придется. У тебя неделя, с тебя миллион. Точка.

Мой бывший компаньон в момент отбросил маску жалкого недотепы.

— Гера! Мне тоже не хочется так отвечать, но тоже придется. По документам я ни тебе, ни Михальскому ничего не должен. По жизни — чем могу, помогу, но рассчитывай на себя. Остальные долги по бумагам на мне — можешь о них забыть. Все справедливо.

Я развернулся и вышел, не подав руки. Странная нынче пошла справедливость.

***

Как назло, дождь, дворники еле справляются.

На работу вообще не хочется, но показаться надо бы. Внутри атомный взрыв, в ушах звон, в груди жжет, голова гудит. Сволочь! Двадцать лет вместе, друг за друга во всем, а теперь — надо же так за год ссучиться!

А что я могу сделать? По документам все однозначно. Надо Михальскому позвонить, пусть подключается, поможет Ваню тряхнуть. В конце концов, Михальский же все это затеял, деньги нужны ему.

Внезапно вспоминаются слова Игоря: «Я отвечаю за твое здоровье и успех! Все у тебя сложится отлично!» Тоже молодец, развел меня, идиота, на ровном месте. Сейчас позвоню, в какой бы части мира он ни был, расскажу всю историю, посмотрим, как объяснять будет. Все во благо, ну-ну.

Номер недоступен, как и давеча. Ну а чего я ждал?

Поневоле вспоминаются его слова, те самые, при последней встрече, мол, потеряешь больше. Игорь, ну елки-палки, если это твое заклятие, снимай его уже скорее, я же тебе все заплатил сполна!

Конечно, Михальскому надо бы что-то занести. Хоть немного. Тогда и разговор пойдет другой. Что же делать? Может, на работе займ попросить? Точно!

Бац! Этот отвратительный звук, словно зуб вырывают, только в сто раз громче. Стекло, металл, пластмасса, блять, нет, нет же!!! Запоздало давлю на тормоз, тишина, гул в голове.

Бородатый кавказец, вышедший из разбитой бэхи, застыл в изумлении: взрослый, седой мужик в истерике колотит руль своей «вольво». Въехать в чужую тачку на ровном месте — этого мне точно не хватало для полного счастья.