Японская война 1904. Книга четвертая

Глава 20

Александр Александрович Хорунженков готовился к очередному переходу. Это веке в 14-м можно было махнуть рукой и сказать «поехали», а сейчас… Нужно отправить разведку, подготовить места для размещения почти тысячи человек там и расплатиться с китайцами, у которых они размещались, тут. Куча рутины, без которой, увы, было совершенно нельзя.

Теперь, когда брат с сестрой Такамори уехали, будет полегче: меньше суеты, меньше оцеплений, на которые приходилось по очереди дергать то один взвод, то другой…

— Ваше высокоблагородие! — в фанзу к Хорунженкову ворвался Корнилов.

Тоже та еще проблема. Вроде бы и старше его по чину, но сейчас находится в подчинении, вроде бы и проблем с дисциплиной нет, но все равно… Словно мина, рядом с которой гуляет целая рота, и она может среагировать на любой чих.

— Что случилось?

— Нужны люди. На оцепление!

— Казуэ же уехала… Неужели теперь вы решили начать гонять моих просто так?

— Точная информация, — Корнилов перешел на короткие рубленые фразы, и сразу стало понятно, что все серьезно. — Вы же знаете! Я всех новичков, что набираю, засылаю перед основными силами в город. В качестве учебы, ну и местные на них лучше реагируют. Так вот они успели разговорить пару человек и вот только доложили, что тут есть одна интересная банда.

— Мы же не воюем с хунхузами, — удивился Хорунженков. — По крайней мере, специально.

— Эта банда уже несколько раз мелькала, нападая на тех, кто выступал против сотрудничества с англичанами. У них могут быть бумаги, подтверждающие заказы посольства или отдельных лиц. Ну, или хотя бы имена, чтобы мы уже могли дальше действовать сами.

— Какая нужна помощь? — Хорунженков поднялся из-за стола и начал надевать мундир. Кажется, скоро придется побегать.

— Нужна помощь в захвате.

— У вас же под сотню человек уже. Не справятся?

— Там целый квартал. Несколько домов по кругу, словно настоящая крепость. Есть пулеметы и другое оружие. Боюсь, мои люди просто не умеют брать такие укрепления.

— Мои умеют. Правильно вы пришли, — тряхнул головой Хорунженков, а потом широко улыбнулся.

Наконец-то можно будет забросить чертовы бумажки и заняться делом. Даже дышать стало легче! В том, что они справятся с бандитами, пусть и вооруженными английским оружием, командир 1-го конно-пехотного не сомневался.

Лавр Георгиевич Корнилов настоял, что тоже будет участвовать в штурме.

Так уж получилось, что он, лишь немного потеревшись при штабе и почти сразу закопавшись в дела разведки, никогда и не видел, как на самом деле работает 2-й Сибирский. А тут такой шанс… В голове у Корнилова предстоящая операция выглядела примерно так: пара взводов окружает дома с бандитами, огонь, штурм. Нет… Полковник вспомнил результаты разведки. Минимум два пулемета, причем один в случае чего установят прямо напротив главного входа. Нельзя на такое в лоб переть.

И что бы он сделал, если бы командовал отрядом сам? Лавр Георгиевич задумался, но простого ответа не находилось… А Хорунженков, наоборот, словно и не видел во все новых докладах от наблюдателей ничего страшного. Спокойно развернул войска, поднял в воздух один их приданных им аэростатов, подтянул артиллерию… Кстати, может, вот он, ответ?

— Вы хотите их просто похоронить под обстрелом? — спросил Корнилов.

С одной стороны, такой подход выглядел грубовато. С другой, никаких своих потерь, а пара раненых так или иначе им достанется. Люди — живучие твари, и просто так их не убить, всегда кто-нибудь забьется в угол потемнее, поглубже и выживет.

— Нет, — короткий ответ оборвал все мысли полковника.

— Но…

— Фанзы хунхузов в два этажа, значит, не глиняные, а каменные. И даже если бы я решил потратить на них все фугасы, что у нас есть, то мы бы все не разрушили. А я не решу. Эти снаряды нам на что-то действительно серьезное могут пригодиться, а тут… — Хорунженков только рукой махнул.

И дальше Корнилов просто следил за работой 1-го конно-пехотного.

— Начали! — рявкнул Хорунженков через десять минут, когда все заняли свои позиции.

В тот же момент по ближайшей фанзе без всякой жалости ударили из нескольких сотен винтовок. Кто-то из хунхузов попытался подобраться к окнам и ответить, но тут еще и снайперские двойки работали. Всех энтузиастов быстро сняли, а потом под прикрытием не замолкающего огня вперед побежали саперы.

— Зачем они? — все-таки не выдержал Корнилов.

— У двери пулемет, там нас ждут. У окон тоже. Чем терять людей, проще сделать новые проходы. Надо просто выбрать места потоньше.

На стенах тем временем закрепили заряды, саперы рванули назад, а на их место начали подтягиваться боевые пятерки… Взрыв. В пробитые в стенах дыры тут же полетели гранаты. По рассказам они взрывались ярко и с огненной вспышкой размером с лошадь. Вранье. Как оказалось, наступательные гранаты — это еле заметный серый хлопок и бьющая по ушам ударная волна. Впрочем, тем, кого заденет или она, или летящие во все стороны осколки, легче от этого не станет.

С той стороны стены раздались крики, а внутрь одна за другой залетели ведущие пятерки. Одна так даже с пулеметом шла. Корнилов сглотнул.

— Это чтобы коридор прикрыть, — заметил его удивление Хорунженков. — И саперов, им теперь ведь и внутри стены взрывать.

Больше Александр Александрович не отвлекался, отслеживая ситуацию по сообщениям от наблюдателя с воздуха и от приданного атакующим отрядам связиста. Враг несколько раз пытался закрепиться, но к нему по той же схеме быстро заходили в тыл, и хунхузы просто не успевали сообразить, что происходит. Немногих пулеметчиков сняли снайперы и одну особо крепкую позицию разнесли артиллеристы, остальных в основном глушили гранатами. Винтовками пользовались для контроля и чтобы выводить оглушенных пленных на свежий воздух.

— Это просто невероятно, — выдохнул Корнилов, глядя на собранную на улице толпу.

— Это вы еще 1-й штурмовой не видели в деле, — улыбнулся Хорунженков, но было понятно, что ему приятно. — Жалко, что оружия для такой войны пока не хватает.

— Оружия?

— Ну да, винтовки хороши в поле, но для такого боя накоротке, в доме или в окопе, лучше бы пригодилось что-то другое… Мы с генералом уже не раз это обсуждали: увы, пока ничего интересного не подворачивалось, но он обещал, что будет искать варианты. Кстати, ваших людей уже можно запускать внутрь, пусть ищут то, что нужно, а я, — Хорунженков вздохнул, — пойду общаться с местными властями.

Корнилов обернулся, проследив за его взглядом. И действительно, пухлый китаец, видимо, специально выжидавший, пока бой закончится, спешил к ним, возмущенно размахивая руками… Впрочем, Лавр Георгиевич был уверен, что и с этим они справятся. Один раз 1-й конно-пехотный уже попадал в перестрелку, и законный представитель императрицы Цы Си спокойно принял все объяснения, подкрепленные относительно скромной суммой. А потом так даже благодарность вынес русской армии за союзническую помощь в поддержании порядка.

Корнилов крепко пожал руку Хорунженкову, а потом, махнув своим людям, побежал в дом. Договорятся или нет, чем раньше они закончат, чем раньше найдут английские бумаги и проведут допросы, тем лучше.

Фельдфебель Тюрин встречал уже третьего поручика, которого ставили на их роту после начала боев за Ляодунский полуостров. И самое обидное, все эти смерти были зря. После того первого успеха, когда они ворвались на позиции японцев, больше ничего такого не получалось и в помине. Любые попытки приблизиться к вражеской линии обороны встречались огнем. Днем, утром, ночью, неважно когда. А русской артиллерии просто не хватало мощности залпа, чтобы подавить японцев и прикрыть своих солдат.

— Не сомневайтесь, — вещал молодой поручик, чье имя даже не успело отложиться в голове у Тюрина, — план генералов Линевича и Штакельберга обязательно принесет нам победу. Вот сколько вы уже давите супостата? Три недели? Вот! Значит, скоро они уже не выдержат. Главное, не останавливаться.

Фельдфебелю было что сказать в ответ, но он уже устал спорить. Вместо этого он просто обернулся, оглядывая то, что осталось от их роты, и… Неожиданно услышал странный гул, словно сама земля начала дрожать от ужаса.

— Что это? — новенький поручик тоже заволновался.

— Кажется, свои… — Тюрин повернулся в сторону 17-й сопки, где сидели полковые наблюдатели. Все на месте, но тревоги не поднимают. — Точно свои.

Следующие полчаса все в роте то и дело крутили головами, пытаясь увидеть, что же это такое происходит. И вот показалось сначала облако пыли, а потом в нем получилось разглядеть несколько тысяч всадников.

— Не казаки! — удивился поручик, опознав пехотные мундиры. — Почему пехота едет на лошадях?

— Это 2-й Сибирский, — на выдохе ответил Тюрин, сжимая кулаки. — Они, когда нужно своих куда-то быстро перебросить, всегда лошадей используют. Или поезда.

— И им их выделяют?

— Нет, но генерал Макаров для своих всегда сам все, что нужно, покупает.

— А… — поручик так и не задал следующий вопрос, потому что разглядел в облаке пыли не только конную пехоту.

Он даже глаза потер, чтобы убедиться, что это не мираж. А вот Тюрин ничему не удивлялся: про 2-й Сибирский уже столько слухов ходило, что гремящие, закованные в сталь машины вызвали у него лишь кривую ухмылку. Ну, придумал золотой генерал новое чудо, так какая разница? Все равно: где он, а где они… Но неожиданно и Тюрин сглотнул.

— Они останавливаются.

— Что? — переспросил поручик.

— Они останавливаются. Люди, машины эти — они у нас останавливаются.

— Значит, этот 2-й Сибирский будет работать на нашем направлении. Вернее, на стыке между нами и соседями, — на этот раз поручик сразу понял, что к чему. — Нужно будет съездить к полковнику, узнать, что к чему.

Фельдфебель Тюрин ничего не сказал. Все это время он словно соревновался с чужими успехами и, раз за разом понимая, как же безнадежно отстает, лишь сгорал в пламени обиды. Но сейчас… Все было по-другому! 2-й Сибирский не просто пришел за славой, он поможет именно им. Сколько ребят сможет теперь выжить.

— Как бы нас теперь на убой не послали вместе с этими героями, — поручик еще собирался и в отличие от Тюрина не видел в появлении новых частей ничего хорошего.

Тихая, медленная война казалась ему гораздо понятнее и безопаснее.

— Я лучше с этими героями… — тихо заговорил Тюрин, — на японские фестунги пойду, чем буду, как раньше, тут сидеть и ждать смерти.

— Глупо. Война — не место для геройства.

— А тут и не геройство. У Макарова даже со всеми его атаками и успехами самые низкие потери в армии. А даже если и прилетит что, то в его госпитале ставят на ноги раза в четыре быстрее, чем у нас. Говорят, там пулю у солдата из головы вытащили, и тот пошел.

— Брешут! — удивился поручик и тут же нахмурился, осознав, как же глупо он сейчас выругался.

— Может, и брешут, — пожал плечами Тюрин, — Но я в генерала верю…

— И зря! — поручик все больше заводился. — Вот полезет он в лоб на японцев, только людей положит. И своих, и наших!

В этот момент макаровцы начали поднимать свои аэростаты. Обычные, круглые, которые тут же начали неистово крутиться на сильном ветру. А еще они были довольно близко от линии фронта. Тюрин вспомнил, как били по ним два дня назад японские гаубицы, и они ведь и сейчас смогут дострельнуть. И вот, словно сглазил… Не прошло и часа, как японцы открыли огонь, накрывая сначала окрестности рядом с шарами, а потом и их тоже.

— Я же говорил, — с непонятной гордостью заявил поручик, как раз вернувшийся из полка. — Не разобрались в ситуации, поперли на рожон и закономерно получили по роже. Поэтому-то и так важно действовать последовательно, осторожно…

Не успел поручик договорить, как к гулу японских гаубиц добавился стук стальных колес и басовитый рев тяжелых русских пушек. И одновременно в трех километрах от первых шаров взмыли вверх новые — эти были уже вытянутыми, не крутились в воздухе, и даже на расстоянии было видно, как сидящие в корзинах под ними офицеры машут руками и передают какие-то сигналы.

— Или генерал все же понимает, что делает, — ответил поручику Тюрин. — Видите, он все знал. Повесил пустые шары там, где японские пушки уже могли бы их достать, заставил раскрыть новые позиции… Японцы поверили, а он поднял настоящих наводчиков там, где уже просто некому было им помешать, и накрыл врага.

— Еще не факт, что накрыл, — поручик не сдавался. — Расстояние тут приличное, укрепления у японцев хорошие…

Он еще даже не договорил, а одна из работающих по русским позициям батарей уже замолчала. Наводчики на шарах точно были профессионалами и каким-то образом умудрялись координировать своих после каждого выстрела. Неужели у них связь прямо в воздухе есть?

— Нет, с такими артиллеристами и такими орудиями, конечно, все возможно, — поручик тоже впечатлился и решил немного сменить позицию. — Если бы у нас в запасе было две батареи осадных пушек, мы бы тоже этим японцам показали. За неделю вынесли бы всю их артиллерию… Нет, недели за 2–3, все-таки вряд ли японский генерал сдался бы без боя и не подтянул подкрепления.

— А мне почему-то кажется, что Макаров не будет столько ждать, — неожиданно возразил Тюрин.

Сначала он не мог понять, откуда такая уверенность, а потом вспомнил, как быстро подтягивал сюда силы 2-й Сибирский. И сразу стало понятно, что все эти старания были вовсе не для того, чтобы враг успел подготовиться. Вот только даже без прикрытия из тыла японские бетонные укрытия, колючая проволока, растянутые на километры минные поля… Все это не давало ни шанса на успех.

— Машины… Они пустили вперед те машины! — поручик заметил движение в рядах макаровцев и, не удержавшись, побежал к наблюдательной сопке.

— Стойте… — Тюрин хотел было предупредить офицера о японских стрелках, но потом понял, что тем сейчас точно не до того, чтобы открывать по ним огонь.

Фельдфебель оглянулся, чтобы никто из солдат не заметил, а потом и сам со всех ног бросился вслед за поручиком. Он как раз успел, чтобы увидеть проезжающую мимо них колонну. Причем те ехали не наугад: то тут, то там мелькали фигуры показывающих дорогу разведчиков. И когда только те успели тут появиться?

— Как черепахи… — молодой поручик совершенно забыл про свой недавний скептический настрой, и в нем проснулась почти забытая вера в чудо. — Или как ежи! А солдаты на них сидят, как грибы!

— Как вы думаете, ваше благородие, — спросил Тюрин, — а зачем солдаты? Сами-то машины с броней, как корабли на море, но зачем солдаты-то вокруг?

— А на море ведь так же, — ответил поручик, на мгновение задумавшись. — Броненосцы тоже без сопровождения не ходят. Пойдут, их даже отряд миноносцев подкараулит и подобьет! Так, наверно, и тут: машины защищают солдат, солдаты — машины. И вместе они — сила! Главное, чтобы с минами справились!

Тюрин отметил, что поручик больше не сомневается в том, что макаровцы прекрасно ориентируются на местности и в силах японцев. А потом он обратил внимание на стальные тележки, которые катили перед собой первые 12 машин. Чем-то они походили на бороны, словно кто-то собрал сразу несколько штук в ряд, поставил сверху груз и… Такая штука ведь на самом деле может расчистить дорогу.

— Доехали, — выдохнул поручик, когда машины-черепахи легко снесли сначала столбы с проволокой, а потом заехали на перепаханное взрывами поле.

Это они пытались подорвать мины издалека с помощью обстрела, но… помогало слабо. А вот бороны макаровских черепах… Одна из них зацепила первую мину. Взрыв! Волна земли ударила в морду машины, заставив ту покачнуться. Тюрин чуть не подпрыгнул, стараясь побыстрее разглядеть детали, и вот… Взрыв погнул часть зубьев бороны, но сама машина осталась цела и тут же поползла дальше. Еще взрыв, еще… Рядом ползли другие сухопутные тралы, расчищая проход для будущей атаки.

И в том, что она будет, теперь уже никто не сомневался.

— Фельдфебель, вернитесь к нашим и прикажите, чтобы готовились! Как только Макаров прорвет оборону японцев, мы должны его поддержать! — сам поручик при этом и не подумал уходить с наблюдательной позиции.

Тюрин бы тоже не отказался увидеть все детали будущего боя, но… Поручик прав. Если Макаров прорвется… Нет, когда Макаров прорвется, чтобы закрепить успех, ему потребуются все их силы.

— Есть! — фельдфебель сжал зубы, в последний раз бросил взгляд назад, отполз с наблюдательной позиции и побежал обратно к расположению роты.

Вот мы и прибыли к Ляодуну. И будущая операция была гораздо сложнее всего того, что мы планировали и делали раньше. Во-первых, потому что японцы успели окопаться, и теперь нужно было не сдержать их встречный удар, а выбивать из укреплений… Причем хороших укреплений! Ну, и во-вторых, до этого, несмотря на сопки, добавляющие перепадов высот в каждое поле боя, мы каждый раз сражались на равнине. А на Ляодунский полуостров прямо по его центру заглядывал край горного хребта Цяньшань.

Этакие Альпы, из-за которых японцам достаточно было удерживать только довольно узкие проходы вдоль моря. Около 30 километров с запада, со стороны Ляодунского залива, и примерно столько же на востоке, со стороны Корейского. В такой ситуации даже с нашими силами и возможностями упираться просто в лоб было бы опасно, но вот если добавить еще и обходной маневр, то… появлялись варианты.

Главное, чтобы Врангель с Буденным, которым предстояло повторить подвиг Александра Васильевича, справились со своей задачей.