Ярость белой деревни. Угроза американской демократии

На местах антиправительственная идеология ухудшает жизнь сельских жителей сотней способов. Кто, например, будет обеспечивать жизненно важную инфраструктуру, если правительство не делает этого или делает плохо? В декабре 2022 года газета The Texas Tribune сообщила: "Старение инфраструктуры в сочетании с инфляцией, повышающей стоимость поставок, привело к тому, что водная инфраструктура Техаса становится все более хрупкой. В этом году по всему штату было выдано не менее 2 457 уведомлений о необходимости кипячения воды - в среднем по семь в день", причем большинство из них - в сельской местности. Каким-то образом республиканское правление не только не превратило сельский Техас в райский уголок, но даже не обеспечило его надежным водоснабжением.

По каждому вопросу сельские американцы получают от республиканцев, которые их представляют, недостаточно или вообще ничего. Более того, они часто активно страдают от политических позиций и идеологических обязательств партии. Республиканцы выступают за школьные ваучеры, которые забирают деньги из государственных школ и направляют их в частные, но во многих сельских районах частных школ просто нет; если местные государственные школы испытывают нехватку ресурсов, страдает вся община. GOP - партия отрицания климата, однако фермеры страдают от изменения климата больше, чем кто-либо другой: от фермеров, выращивающих персики в Джорджии, до фермеров, выращивающих сено в Верхнем штате Нью-Йорка, которые видят, как их урожай уничтожается потеплением и погодными катаклизмами.

Или возьмем аборты. После того как Верховный суд отменил решение по делу Роу против Уэйда, штаты, управляемые республиканцами, приняли целый ряд драконовских ограничений. Эти ограничения, несомненно, не только увеличат количество нежелательных беременностей в сельской местности со всеми вытекающими последствиями для экономической жизни женщин и семей, но и окажут более широкое негативное влияние на способность сельских жителей получать медицинскую помощь. Например, в Сандпойнте, штат Айдахо, акушеры-гинекологи, бежавшие из штата после угрозы уголовного наказания за оказание помощи, привели к закрытию единственного родильного отделения во всем сельском регионе.

А еще есть широкополосный доступ в Интернет - одна из самых жизненно важных услуг, необходимых для создания и поддержания экономической жизнеспособности общества. По состоянию на 2022 год в семнадцати штатах действовали жесткие ограничения или прямые запреты на предоставление муниципалитетами собственных широкополосных услуг жителям, даже в тех местах, где частным компаниям невыгодно устанавливать высокоскоростной доступ в Интернет. В большинстве случаев эти запреты были инициированы законодателями-республиканцами по указанию телекоммуникационных компаний. В 2021 году республиканцы в Конгрессе представили законопроект, который "запрещает штату или его политическому подразделению предоставлять или предлагать на продажу населению розничные или оптовые услуги широкополосного доступа в Интернет", утверждая с честным лицом, что избавление телекоммуникационных компаний от конкуренции со стороны муниципальных провайдеров будет "способствовать развитию конкуренции". А если вы живете в сельской местности, где ни одна из телекоммуникационных компаний не хочет предоставлять вам услуги? Очень жаль.

Нападки на высшее образование помогают республиканцам побеждать на выборах, но наносят ущерб студентам сельских колледжей, которые так часто не могут позволить себе колледж. В конце 2022 года газета The Washington Post сообщила о волне сокращения специализаций в сельских университетах, во многом из-за сокращения финансирования образования со стороны штатов; гуманитарные и естественные науки ликвидировались в пользу более "практичных" специальностей. "Это говорит нам, что они не ценят нас, что наши города обречены быть остановками поездов", - говорит студентка, специализирующаяся на истории и политологии, обе специальности были закрыты.

Сельские американцы обычно ожидают, что их практические проблемы останутся без внимания республиканцев, в то время как демократы стремятся помочь, будь то из искренней заботы о судьбе сельской Америки или (обычно) из обреченной на провал попытки вернуть себе несколько потерянных голосов. Каждый кандидат в президенты от демократов выдвигает тот или иной план помощи сельской Америке, и прогрессивные группы делают то же самое. На сайте Центра американского прогресса, крупнейшего левого аналитического центра, можно найти десятки статей о проблемах, стоящих перед сельской Америкой, и возможных путях их решения; множество белых книг, таких как "Сельский новый курс", проект Прогрессивных демократов Америки и Инициатива сельского городского моста. Американский план спасения, принятый в начале 2021 года без единого голоса республиканцев в Палате представителей и Сенате, был положительно насыщен преимуществами для сельской Америки. Он предусматривал выделение денег на сельское здравоохранение, школы, службы экстренной помощи, развитие рабочей силы, широкополосную связь, а также водопроводные и канализационные системы. Получили ли Джо Байден и демократы благодарность от жителей этих населенных пунктов? Нет. Сельские жители, конечно, взяли деньги, но быстро забыли, кто их для них добыл.

Когда вы напрямую спрашиваете их о том, что правительство делает для них - в том числе о том, что республиканцы изо всех сил пытаются уничтожить, - американцы из сельской местности обычно знают, что им нужно, даже если они не так четко представляют себе, кто может помочь им это получить. По данным опроса Фонда семьи Кайзера, проведенного в 2017 году, 68 процентов сельских жителей заявили, что программа Medicaid "важна для их общины", что выше, чем среди жителей городов и пригородов. Однако электорат в этих же общинах оказывает подавляющую поддержку партии, которая пыталась выкинуть миллионы людей из Medicaid, отменив Закон о доступном здравоохранении, и которая постоянно ищет способы подорвать эту программу.

Даже если сузить рамки того, что сельские американцы хотят получить от правительства, до каких-то базовых коллективных благ - не талоны на питание, а больницы, не налоговые льготы, а новые канализации, - их антиправительственные настроения лишат их и этого. Дали ли Дональд Трамп и республиканцы им закон об инфраструктуре, который позволил бы им отремонтировать мосты и дороги, или заменить свинцовые водопроводные трубы, или распространить широкополосную связь? Нет, не дали. Потребовалось избрание демократического правительства, чтобы добиться этих вещей. Администрация Трампа ничего не сделала в ответ на движение "Право на ремонт", которое хочет, чтобы фермеры могли сами ремонтировать свою технику, чтобы им не приходилось ждать дорогостоящих и отнимающих много времени визитов представителей дилера каждый раз, когда ломается трактор или комбайн. Именно Джо Байден подписал указ о том, чтобы Федеральная торговая комиссия приняла меры по ограничению этой ограничительной практики. Именно губернатор Колорадо Джаред Полис, прогрессивный демократ в штате, где доминируют демократы, в 2023 году подписал первый закон на уровне штата, гарантирующий право на ремонт сельскохозяйственной техники.

И как сказал социолог Роберт Вутхноу о своем длительном исследовании сельских районов во всех уголках страны: "Мы обнаружили руководителей городов и выборных должностных лиц, которые были разочарованы всеобщим гневом на Вашингтон, потому что он мешал поиску практических решений. Например, эти чиновники знали, что им необходимо получить гранты от федерального правительства, но им было трудно это сделать, когда на местных выборах побеждали крайне правые кандидаты.

Куда ни глянь, идеологические цели республиканцев оказывают свое воздействие на сельскую Америку, в результате чего жизнь становится еще хуже. В 2017 году пара исследователей изучила сельские округа, чтобы определить, где наиболее распространена восходящая мобильность - другими словами, где существуют экономические возможности и американская мечта более реальна. В итоге они выделили три фактора, которые в наибольшей степени способствовали бы мобильности в сельской Америке: сильные школы, хорошая широкополосная связь и доступность планирования семьи, чтобы у женщин было меньше шансов нежелательную беременность до того, как они будут экономически готовы иметь детей.

Все это не должно удивлять. Однако по всем трем пунктам GOP - партия, доминирующая в сельской Америке, - прямо подрывает ее способность к восходящей мобильности. Республиканцы принижают и не финансируют государственные школы. Они активно работают над тем, чтобы помешать муниципалитетам создавать свои собственные широкополосные системы. И они подрывают планирование семьи на каждом шагу: от продвижения контрпродуктивного образования "только для воздержания" до подачи судебных исков, чтобы помешать людям получить контрацептивы, покрываемые страховкой, и до запрета абортов везде, где только можно.

Тем временем те же политики кормят сельских американцев авторитарным популизмом, который вызывает гнев на "элиту", но при этом удивительно оторван от экономических отношений власти в обществе. Этот вид популизма стремится к классовой войне, но победа в которой будет найдена не в перераспределении власти или в политике, поднимающей тех, кто борется, а в дискредитации культурных элит, в то время как деньги и власть остаются в руках традиционного экономического класса.

Авторитарный популизм отличается от других разновидностей популизма тем, что он не только сосредоточен на конфликте между "народом" и элитой, но и отвергает демократию, поскольку демократия может позволить тем, кто не похож на "нас", победить и удержать власть. Где бы ни возникло одно из этих правых движений в современном мире, будь то Трампизм в Америке, Brexit в Великобритании, Национальное объединение во Франции, партия Виктора Орбана Fidesz в Венгрии, или AfD в Германии, есть шанс, что оно получит самую горячую поддержку в сельских районах. И не просто в сельской местности, а в тех местах, которые остались позади в результате экономических преобразований. Недавние выборы показали, что в районах, успешно адаптировавшихся к современной экономике, умеренные кандидаты добиваются лучших результатов, а в районах, испытывающих экономические трудности, доминируют ультраправые кандидаты.

Поэтому, как и все правые партии, зависящие от сельских избирателей, Республиканская партия заинтересована в сохранении, а не облегчении их трудностей. Довольные и оптимистичные сельские избиратели могут рассматривать уговоры обеих партий, но чем больше они недовольны и озлоблены, тем больше они будут держаться за GOP. В день выборов отчаяние - главный актив кандидата от республиканцев, потому что это отчаяние легче всего превратить в гнев, а гнев - в голоса.

В то же время республиканцы прекрасно понимают, что им выгодно, когда политика в сельской местности имеет некую пустоту. В сельских районах меньше источников местных новостей и меньше возможностей для участия в политической жизни. Относительное отсутствие политической активности является побочным продуктом различных сил, но оно проистекает, по крайней мере, из одной очень целенаправленной стратегии: попытки уничтожить коллективные переговоры в Америке. Хотя эта долгая война, безусловно, велась ради экономических интересов богачей и корпораций, она также преследовала и особую политическую цель.

Экономические преимущества членства в профсоюзе широко известны уже несколько десятилетий: Члены профсоюза зарабатывают больше денег и получают более щедрые льготы, чем их коллеги, не состоящие в профсоюзе. А поскольку профсоюзы устанавливают стандарты, которым заинтересованы соответствовать даже работодатели, не состоящие в профсоюзе, их преимущества распространяются даже на тех, кто не является членом профсоюза. Не менее важно и то, что профсоюзы политизируют людей в самом лучшем смысле этого слова, заставляя их понимать свою собственную борьбу в более широком контексте. Они говорят вам, что ваша проблема не в том, что ваш босс - придурок, даже если он таковым является; ваша проблема гораздо шире. Дело в том, как распределяется власть как на работе, так и в обществе в целом, через законы и правила, которые влияют на вас каждый день. Что самое страшное, профсоюзы говорят вам, что у вас есть общее дело с другими людьми, которые находятся в похожем положении, даже если у них другой цвет кожи, они говорят на другом языке или поклоняются другому богу, и что если вы будете работать вместе, вы сможете вернуть себе часть этой власти.

Одно из главных оружий консерваторов против профсоюзов - законы "право на труд", которые препятствуют организации профсоюзов, запрещая договоры, по которым каждый работник обязан платить взносы в профсоюз, ведущий переговоры от его имени. Это лишает профсоюз средств и создает мощный стимул для работников не вступать в профсоюз, что значительно затрудняет его организацию. Республиканцы в этом случае выигрывают сразу по нескольким направлениям: поскольку профсоюзы обычно поддерживают демократов, отсутствие профсоюзов в районе лишает партию финансовой поддержки и волонтеров. Группа ученых с сайта проанализировала соседние округа, в одном из которых действовал закон о праве на труд, а в другом - нет, и обнаружила, что законы о праве на труд не только снижают явку избирателей и значительно уменьшают долю голосов демократов, но "ослабление профсоюзов также имеет значительные последствия: меньше кандидатов от рабочего класса проходят в законодательные органы штата и Конгресс, а политика штата движется в более консервативном направлении". Поддержка профсоюзов недавно подскочила до самого высокого уровня с 1965 года. По-настоящему репрезентативный набор сельских политиков отреагировал бы соответствующим образом - но удачи вам в поисках республиканского чиновника, сельского или иного, который заявил бы, что отказался от своей давней оппозиции коллективным переговорам.

Элитные республиканцы хорошо это понимают: уничтожение профсоюзов приносит им и их плутократическим покровителям широкий спектр выгод, в том числе убеждение людей в том, что экономический статус-кво, каким бы плохим он ни был, не может быть изменен простыми людьми. Эта партия и ее медиа-пропагандисты постоянно защищают распределение богатства в Америке, настаивая на том, что оно прекрасно коррелирует с добродетелью: если ты много работаешь, то добьешься успеха, а если не добился успеха, то получил то, что заслужил.

Но сельские жители знают или, конечно, должны знать, что это ложь. Не только в нашей стране и во всем мире полно людей, разбогатевших благодаря тому, кем были их родители, или еще какому-то набору преимуществ, которые носят абсурдное название "меритократия", но и в сельских общинах повсюду полно людей, которые невероятно много работают, но не могут вырваться вперед. Как вписывается фермерская семья, которая каждый день просыпается в 4 утра, чтобы трудиться на своих полях, но не может выплачивать кредиты, в эту картину работы, неизбежно ведущей к успеху? Как вписываются в эту картину люди, которые десятилетиями работали на сборочном конвейере, а потом наблюдали, как завод поднимается и движется, когда его покупает частная инвестиционная компания? А как насчет тех, кто пытается свести концы с концами на низкооплачиваемой работе в розничной торговле, имея мало других возможностей там, где они живут? Разве эти люди не трудятся не покладая рук? Если да, то почему эта совершенная система не вознаградила их?

Республиканцы решают это противоречие, говоря сельским жителям, что, да, они борются, и, да, Республиканская партия сделает для них мало, если вообще что-то сделает, но ответ можно найти, направив все их негодование и ненависть на другой набор целей: иммигрантов, расовые меньшинства, профессоров колледжей, городских жителей и "проснувшихся" либералов всех мастей. Республиканцы раздувают потоки притворного негодования против "элит", убеждая обычных людей направить свою энергию на самые бессмысленные споры, чтобы не замечать того, что действительно важно. Этим спорам нет конца, и каждый из них не преследует никакой материальной цели; если либералы владеют собой должным образом, правые выиграли битву, и скоро начнется следующая.

Поэтому, когда Bud Light сотрудничает с трансгендером, чтобы продать еще несколько ящиков пива, Fox News и остальные консервативные СМИ начинают действовать, стучать по столам и угрожать бойкотом, не упоминая о том, что материнская компания бренда, Anheuser Busch, выделяет миллионы долларов Республиканской партии. В ваших проблемах виноват Bud Light, так что выходите на улицу и снимите видео, на котором запечатлены несколько банок этого напитка. В вашем родном городе закрылись все магазины? Наверное, это потому, что банк с Уолл-стрит опубликовал в твиттере изображение флага прайда.

Это позволяет сосредоточить внимание политиков на вопросах, характеризующихся непримиримыми разногласиями между партиями, где вопросы о работе правительственных чиновников становятся практически неважными. Если вас убедили, что наибольшую угрозу вашему образу жизни представляет девочка-трансвестит с другого конца штата, которая хочет играть в софтбольной команде средней школы, вы не только не станете голосовать за демократа, но и не станете требовать многого от своих представителей-республиканцев. Вы не станете требовать от них отчета за состояние ваших улиц или отсутствие экономических возможностей в вашем городе. И вы не поверите, что политика - это место, где можно работать над улучшением ситуации.

Вы не превратите свою боль в действия и требования перемен; вы просто превратите ее в яд горечи и ярости. Именно такими Республиканская партия хочет видеть сельских жителей: сердитыми и обиженными на известных либералов и безличные силы, находящиеся за тысячи миль, и бесконечно циничными в отношении перспектив политики изменить их сообщества. Можно представить себе избранных республиканцев, которые отражают культурные убеждения своих избирателей, а также усердно работают над разработкой и реализацией политики, которая улучшила бы их жизнь, но таких политиков на земле очень мало.

Если они хотят изменить это плачевное положение дел, сельские жители должны начать с осознания того, что они являются основой власти консервативных республиканцев в Америке. Без них консервативный проект и GOP будут потеряны. Затем они должны спросить: что мы получаем за поддержку, которую оказываем Республиканской партии? Получаем ли мы оживление центральных улиц, больше экономических возможностей, лучшую инфраструктуру, лучшие школы, более перспективное будущее для наших детей?

Сейчас ответ очевиден - нет. Они получают удар в лицо, а в следующем ноябре вернутся на избирательные участки и скажут: "Спасибо, сэр. Можно мне еще один?". Мы называем этот порочный политический круг спиралью отчаяния, отвлечения, разочарования и демократического упадка. Каждый из этих четырех этапов ведет к следующему, а затем снова закручивается по кругу.

Во-первых, отчаяние неизбежно наступает, когда исчезают рабочие места, заработная плата стагнирует, пособия исчезают, медицинские учреждения закрываются, а молодые люди после окончания учебы уезжают в поисках более благоприятных условий. Не имея возможности, но и не желая лечить то, что болит у их избирателей, стратегические политики, озабоченные собственной властью, отвлекают внимание своих избирателей от их страданий, раздувая культурную войну, подпитываемую жалобами. Поскольку эти войны никогда не выигрываются, а материальные страдания остаются без внимания, сельские жители все больше разочаровываются. На этом этапе они начинают задумываться о том, стоит ли защищать основы, принципы и нормы американской демократии, и вступают в борьбу с демагогами, предлагающими заманчивые альтернативы. С каждой последующей итерацией проблемы сельских общин становятся все глубже, возможности политиков манипулировать их недовольством растут, недовольство сельских жителей гноится, а демократические обязательства еще больше разрушаются.

Чувствуя себя бесправными, несмотря на возросшую власть, сельские избиратели реагируют на эту спираль, выходя на избирательные участки или на улицы - и тогда четыре угрозы, которые мы ранее обозначили (антагонизм по отношению к аутгруппам, антинаучный конспирологизм, антидемократические побуждения и оправдание насилия), превращаются из простых чувств в поведение, угрожающее институтам, которые сохраняют, охраняют и защищают нашу плюралистическую конституционную демократию. Ощущая с каждым годом все меньший контроль над собой, существенное меньшинство становится отчужденным от демократии, невосприимчивым к добросовестным политическим компромиссам и все более попустительским к трансгрессивным действиям правительства, таким как кража государственных секретов, применение слезоточивого газа против граждан или отрицание легитимности партийных оппонентов путем отказа от мирной передачи власти.

В прологе мы поставили два взаимосвязанных вопроса: Что ожидает существенное сельское меньшинство в обмен на свою приверженность плюралистической демократии, и что произойдет, если эти ожидания не будут удовлетворены? На первый вопрос трудно ответить: Кроме того, что республиканцы побеждают на всех выборах, а либерализм исчезает из гражданской и культурной жизни Америки, бывает трудно определить, чего именно хотят белые сельские избиратели. Но ответ на второй вопрос более ясен: Старейшая в мире конституционная демократия окажется под угрозой. Ученые, изучающие упадок демократии, ясно дают понять, что демократии терпят крах постепенно, а затем внезапно. Тот, кто отрицает неуклонное ослабление демократических принципов, норм и институтов, наблюдаемое в последнее время, и особенно после прихода к власти Трампа, страдает большим самоотречением, чем те сельские жители, которые отказываются возлагать ответственность за усугубление отчаяния, растерянности и разочарования на своих собственных сельских, белых, в основном мужских, консервативных республиканских чиновников.

Недостающая часть сельской политики

Покончить с эксплуатацией сельских общин Республиканской партией не так просто, как убедить их в том, что все они должны голосовать за демократов (хотя некоторые из них, безусловно, должны). Для многих позиция Демократической партии по таким вопросам, как аборты и права ЛГБТК+, всегда будет неприемлемой. Этим белым сельским избирателям нужно не голосовать за демократов, а найти себе лучших республиканцев.

Существует множество способов, с помощью которых сельские жители могут двигаться к лучшему экономическому будущему, и некоторые методы будут работать лучше в одних местах, чем в других. Но более всего для того, чтобы разорвать опасный цикл, в котором беды сельских жителей приводят к антидемократическому реваншизму, потребуется новое сельское политическое движение.

Хотя сельское сознание и недовольство сельских белых распространены повсеместно, сельского движения не существует. Есть небольшие некоммерческие организации и аналитические центры, чья миссия заключается в улучшении жизни в сельской Америке. Есть несколько инновационных независимых новостных изданий, освещающих проблемы сельской местности, например The Daily Yonder. Но чего не хватает сельской Америке, так это настоящего движения, особенно в одном ключевом компоненте: требованиях. В сельской Америке есть много защитников, но они не объединяются вокруг набора требований, как это делает движение против абортов, движение за охрану окружающей среды, движение за права на оружие или движение за права ЛГБТК+.

На самом деле, сельские белые - единственная значительная часть коалиции обеих партий, у которой нет последовательного набора требований, несмотря на всю власть, которой они обладают. Хотя эти коалиции состоят как из групп идентичности (чернокожие, евангелисты), так и из проблемных групп (экологи, защитники оружия), все они имеют свои собственные политические программы, конкретные вещи, за которые они хотят, чтобы выступала их партия и которые должны быть отражены в законах страны. У сельских белых нет такой программы.

Отсутствие движения с четкой программой действий разрушает жизненно важную связь между влиянием на избирательные урны и конкретными результатами, политическими и экономическими изменениями, которые могут реально улучшить жизнь людей. Движения помогают кандидатам избираться, но когда выборы заканчиваются, их члены продолжают выдвигать требования к тем, кому они помогли, всегда с угрозой, что если политики не справятся, движение может повернуться против них. Без этого движения невозможно призвать политиков к ответу. Однако сельские избиратели не спрашивают, выполнили ли политики обещания, данные в ходе последней кампании, когда они пришли к ним и сказали: "Я буду бороться за то, чтобы добиться того, чего вы мне сказали, что хотите".

Отсутствие сельского движения - вот что позволяет так легко эксплуатировать сельских жителей. Подумайте о контрасте между тем, как учитываются потребности сельских американцев, и тем, как каждая партия учитывает интересы движений, входящих в их коалиции. Когда республиканцы побеждают на выборах и готовятся к управлению страной, люди и группы, которые помогли им победить - корпорации, защитники оружия, группы против абортов и так далее - оказываются за столом переговоров, когда происходит дележ трофеев. Назначения, ассигнования, законодательная программа - все это должно осуществляться в тесном сотрудничестве с этими группами. В каждом Белом доме, республиканском или демократическом, есть значительное число людей, которые занимаются заботой и кормлением избирателей партии, чтобы те чувствовали, что к ним прислушиваются, и чтобы Белый дом точно знал, каковы их требования. Но где в этой системе сельские жители?

Они - на втором плане, потому что они не организованы и у них нет движения, которое бы их представляло. В Америке нет ни одной демографической группы, которая была бы так предана одной политической партии, как сельские белые жители - GOP, и которая получала бы меньше от сделки. Недоумение Чипа Роя, когда его спросили, есть ли у него программа действий для сельских жителей ("Вы говорите об ассигнованиях?"), демонстрирует эту несостыковку.

Если они создадут движение, у сельских американцев и особенно у белых сельских жителей появится необыкновенная возможность стать объектом ухаживаний со стороны обеих партий. Представьте себе будущее, в котором нужды и потребности сельских американцев были бы центральным компонентом национальных политических дебатов, и обе партии неустанно старались бы убедить сельских избирателей в том, что им есть что им предложить. Если бы у избирателей были четко сформулированные требования, республиканцы должны были бы их удовлетворить, а демократы захотели бы их удовлетворить. Сельские избиратели уже укоренились в рядах GOP, и демократы отчаянно пытаются завоевать больше сельских голосов. Однако на данный момент сельские избиратели растрачивают свои позиции, ничего не требуя от партий.

Сельское движение могло бы сделать для сельских жителей еще кое-что: дать им другой, более конструктивный взгляд на политику. Ядовитая ярость и недовольство, гноящиеся во многих белых сельских районах, становятся еще более очевидными, если сравнить их с тем, что можно найти среди небелых сельских американцев.

Чернокожие, латиноамериканцы и коренные жители сельских районов Америки находятся в еще худших условиях, чем их белые сородичи, страдая от бедности, злоупотребления психоактивными веществами, отсутствия ресурсов и возможностей. И в отличие от большинства белых сельских жителей, они на протяжении многих поколений испытывают дискриминацию и жестокое обращение со стороны федеральных властей и властей штатов. Но они не отказались от своей веры в демократический процесс. Они не угрожают сотрудникам избирательных комиссий, не планируют насилие против неугодных им людей и не замышляют свержения правительства.

Их готовность и даже желание работать в рамках нашей демократической системы характерна для американцев, которые не просто страдают от глубоких проблем, а являются жертвами настоящей дискриминации: Они часто являются теми, кто больше всего верит в Соединенные Штаты и их систему правления. Движение за гражданские права, движение за права женщин, движение за права геев - все они были предприняты людьми, которые верили, что смогут добиться перемен с помощью организации, активизма и морального убеждения. Эти люди не отвечали на каждую краткосрочную неудачу угрозами насилия. Они не штурмовали здание Капитолия и не появлялись в местном штате с пристегнутыми на груди AR-15.

Активизм в рамках демократической системы - это тоже инструкция, которая влияет на то, как люди воспринимают возможности для перемен. Движение за гражданские права дало чернокожим американцам модель политического участия как на индивидуальном, так и на коллективном уровне, независимо от того, участвовали они лично в этом движении или нет. Чернокожие люди знают, как происходят перемены и как можно улучшить их положение: Они устраивают бойкоты, марши и организации, NAACP подает судебные иски, люди, представляющие интересы чернокожих американцев, избираются на должности, принимаются законы. Возможно, это не всегда срабатывает, и прогресс может быть медленным, но существует хорошо понятная структура, в рамках которой происходят политические действия.

У белых сельских жителей нет аналогичной модели, с помощью которой можно было бы понять, как делается политика и как она может повлиять на их жизнь. Нет известной Национальной ассоциации по улучшению положения сельских жителей, лоббирующей и подающей иски от их имени. Нет общенациональных дней протеста, чтобы отстаивать свои требования. Нет больших политических битв за будущее сельской Америки, в которых они могли бы принять участие. Политика сейчас - это не место совместной борьбы, где можно добиться значимых побед; это средство, позволяющее лишь изредка выплеснуть ярость.

Первым шагом к созданию мощного политического движения должно стать признание сельскими белыми того, что они обвиняли в своих проблемах не тех людей. Мы уже говорили в самом начале этой книги: Голливуд не убивал семейные фермы и не отправлял производственные рабочие места за границу. Профессора колледжей не засыпали сельские общины горами опиоидов. Иммигранты не закрывали сельские больницы и не приводили в упадок сельскую инфраструктуру. Аутсайдеры и либералы, на которых так много белых сельских жителей направляют свой гнев, - это не те, кто их сдерживает, и пока они продолжают верить в это, сельские жители не смогут выработать эффективную форму политики.

Мы не беремся указывать сельским жителям, какой именно политики они должны добиваться; это то, что любое движение должно решить самостоятельно. В докладах аналитических центров и экономических статьях есть множество идей, и люди в сельских районах упорно работают над созданием нового будущего. Одни сосредоточились на создании экономики, основанной на отдыхе, взамен старой, основанной на добыче ресурсов. Другие приветствуют иммигрантов, прибывающих в сельскую местность, как двигатель возрождения, а не боятся и не отвергают их. Другие борются за то, чтобы противостоять хищнической консолидации корпораций. Все это достойные усилия.

Но трудно найти согласие с тем, каким должно быть позитивное будущее сельской Америки. Спросите урбанистов - или просто людей, живущих в городах, - каким они видят будущее своих сообществ, и вы найдете много общего: развитый общественный транспорт, пешеходная доступность, зеленые здания, большая интеграция жилых и коммерческих пространств, более доступное жилье, более обширный полог деревьев в районах, где их не хватает, и так далее. Трудно найти подобное консенсусное видение сельской Америки, которое выходило бы за рамки ностальгии по прошлому, которое невозможно вернуть.

Собрать это видение и сплотить вокруг него людей - задача не из легких. Но в распоряжении сельских американцев есть инструмент, которого нет ни у одной другой группы: История, география, политические структуры, созданные для совсем другого мира, и усилия сегодняшней Республиканской партии по созданию замка на власть дают сельским жителям возможность изменить свои обстоятельства. Обладая огромным влиянием, сельские жители могут требовать от своих лидеров лучшей доли. Они могут сказать своим политикам, что закрытия клиник с абортами и запрета книг о квирах в школах недостаточно. Вместо того чтобы винить в своих трудностях внешние силы, они могут сами изменить ситуацию.

Но очень важно, чтобы любое сельское движение не было движением белых, а включало интересы и голоса всех людей, живущих в сельской Америке, включая четверть из них, которые не являются белыми. У чернокожих, латиноамериканцев и коренных жителей сельской местности своя собственная борьба, но у них много общих проблем с белыми жителями сельской местности.

Демографические изменения приходят в сельскую Америку независимо от того, хочет этого ее белое население или нет, даже если они происходят медленнее, чем в остальной части страны. Хотя сельская Америка по-прежнему на три четверти состоит из белых, в среднем сельском округе небелое население увеличилось на 3,5 процентных пункта в период между переписями 2010 и 2020 годов. Согласно данным переписи 2020 года, взрослое сельское население на 21,6 % состоит из небелых, а сельское население в возрасте до 18 лет - на 32,5 % из небелых.

Однако постоянно растущее разнообразие может иметь как положительные, так и отрицательные последствия. Оно может привести к усилению политической конкуренции, что заставляет политиков быть чуткими в борьбе за голоса избирателей. Однако это может вызвать и обратную реакцию: антииммигрантские настроения и расовое недовольство зачастую наиболее сильны не там, где нет небелых людей, и не там, где их много, а в местах, которые раньше были почти полностью белыми и где небелое население растет.

Такие демографические изменения неизбежны. Как и вся страна в целом, сельская Америка завтра будет более разнообразной, чем сегодня, так же как сегодня она более разнообразна, чем вчера. Если сельские американцы создадут столь же разнородное движение, это поможет сгладить негативную реакцию, показав, что у сельских жителей есть общие дела не только с теми, кто живет поблизости, или с теми, кто похож на них, но и со всеми, кто живет в сельской местности в любой точке страны, независимо от того, кем они являются. Чем крепче будут эти связи, тем больше результатов они принесут. Сельское движение, состоящее из одних белых, так и останется погрязшим в тех же патологиях и упущенных возможностях, которые мучают сельских американцев сегодня.

Прошлое не должно быть прологом, но пока что белые сельские жители как группа не проявили склонности к созданию движения с видением будущего, не говоря уже о том, чтобы рассматривать растущее сельское разнообразие как преимущество, а не проблему. Вместо этого они, похоже, все дальше и дальше идут по темному пути. Их недовольство подпитывает мысль о том, что они окружены врагами, которых нужно уничтожить, чтобы выжить самим. Их все больше привлекают политики, которые рассматривают демократию не как ценность, а как препятствие на пути к получению желаемого, от которого можно и нужно отказаться. Им говорят, что их уродливые сущности - это их истинные сущности, и слишком многие из них верят в это. Если они не увидят, что им нужно идти другим путем, то не только их собственная жизнь не улучшится, но и они будут тянуть за собой страну. Результатом может стать самый страшный политический кризис в Соединенных Штатах со времен Гражданской войны.

В 2024 году и далее, когда республиканцы будут проигрывать выборы, они будут говорить своим сторонникам в целом и сельским белым в частности: "Посмотрите, что они у вас отняли. Выборы были сфальсифицированы, а власть украдена у вас, ее законных обладателей. Демократия подвела вас, ваши враги захватили власть и идут, чтобы уничтожить вас, и единственный ответ - это разрушить основы системы, которая позволила такому случиться. Эту фразу будет повторять не только Дональд Трамп, но и сотни политиков и медийных фигур, стоящих рядом с ним. Вопрос в том, примут ли сельские жители эту неправду и будут ли они действовать в соответствии с ней.

Возможность

"Соединенные Штаты родились в деревне и переехали в город", - писал историк Ричард Хофстедтер в 1960 году. Эта миграция, когда центр тяжести смещается из сельской местности в города и пригороды, является определяющей темой американской экономической, политической и культурной истории. Но даже когда многие виды власти и влияния сосредоточились в городах и вокруг них, политическая власть сельских американцев не только сохранилась, но и усилилась. Но поскольку многое из того, что они видят вокруг себя, свидетельствует об отсутствии власти, сельские жители часто не ценят этот факт. Они живут в условиях экономической нестабильности, многие из них (особенно пожилые) чувствуют себя отчужденными от популярной культуры, и им так трудно представить себе процветающее будущее, что они цепляются за ностальгию по прошлому, которое редко было таким радужным, как они помнят.

Но каким бы несовершенным оно ни было, это прошлое оставляло место для оптимизма. Каждый заколоченный магазин или пустующее здание рассказывают две истории - одну о настоящем, другую о прошлом. В настоящем такие достопримечательности говорят о разочаровании, покорности и утрате, но они также показывают, что когда-то было. Каждая заброшенная фабрика когда-то выпускала продукцию, была местом, где владелец строил бизнес, а люди приходили покупать то, что хотели. Каждая центральная улица, находящаяся в упадке, должна была упасть с более высокого места.

Вопрос не в том, можно ли вернуть прошлое, а в том, можно ли построить лучшее будущее в сельской Америке. Но начинать его нужно с того, чтобы сельские американцы использовали власть, которой они обладают, для его создания.

Как мы уже сказали в самом начале, мы написали эту книгу не для того, чтобы принизить или высмеять наших соотечественников, живущих в сельской местности. У нас есть родные и друзья, которые там живут, и предки, которые там похоронены. Мы много ездили по сельским городам и округам - не только в процессе написания этой книги, но и во время личных путешествий, чтобы насладиться пейзажами, едой, музыкой, фестивалями и нашими соотечественниками-американцами. Но мы не уклонялись и от суровых истин. Никто так не заинтересован в решении проблем, как сельские жители. К сожалению, есть влиятельные люди и организации, которые видят в проблемах сельской Америки свой собственный путь к прибыли, как в долларах, так и в голосах избирателей. Они хотят, чтобы сельские жители погрязли в токсичном сочетании горечи и бессилия. Они хотят, чтобы они оставались в неведении относительно своей собственной способности к позитивным изменениям, игнорировали реальные источники своих проблем и культивировали свои худшие побуждения.

Это не обязательно должно быть так. Мы уже говорили, что к белым американцам в сельской местности относятся как к основному меньшинству, но они важны и в другом отношении: Без них мы не сможем построить будущее стабильной плюралистической демократии. Создание лучшего будущего для сельской Америки, как в экономическом, так и в политическом плане, должно стать национальным приоритетом. Если этого не сделать, многие проблемы, которые мучают нас сейчас, только усугубятся.

В 1803 году Томас Джефферсон написал другу о своем желании, чтобы перспективные молодые люди "вернулись на фермы своих отцов", чтобы оживить американское сельское хозяйство, "призвание, которое сейчас томится под презрением и угнетением". Далее Джефферсон излил часть своего презрения на американские города, которые, по его словам, грозили стать "здесь, как и в Европе, раковинами добровольного несчастья".

Сегодня раковины вольного или невольного насилия слишком часто встречаются в сельской местности по всей стране, где возможностей мало, а гнев затаился. Но ситуация может измениться. У сельских жителей, и особенно у сельских белых, есть средства, чтобы вернуть себя и Соединенные Штаты Америки с края пропасти. Они должны это сделать - но это не только их проблема. Независимо от того, где вы живете и кем являетесь, каждый американец заинтересован в том, что происходит с нашими сельскими братьями и их общинами. От этого зависит выживание нашей демократии.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРОВ

Что мы имеем в виду, когда говорим о "сельской местности"

Что такое "сельская местность" и кто может считаться сельским американцем? Короткий, но неудовлетворительный ответ заключается в том, что это зависит от того, кого вы спросите.

Сельская местность - это различие, основанное на месте, но не полностью и не исключительно. Некоторые ученые, например, изучают и измеряют то, что они называют "сельским самосознанием", - выставляемую напоказ идентичность или систему убеждений, которую большинство людей, выросших в сельских общинах, несут с собой годы и даже десятилетия после того, как они покинули свои сельские родные места и переехали в пригородные или городские районы. И наоборот, многие люди, которые переезжают в сельскую местность или выходят на пенсию, могут демонстрировать незначительную степень сельской сознательности, если вообще ее демонстрируют, потому что они недавно приехали и привезли с собой устойчивую пригородную или городскую идентичность.

Между тем, вопрос о том, что считать "сельской" местностью - городок или небольшой город, даже округ или целый штат, - также вызывает определенные споры. Даже федеральные агентства не пришли к единому мнению о том, как определять и классифицировать сельских жителей. Министерство сельского хозяйства США использует схему классификации, основанную на кодах районов, где проживают сельские и городские жители. Но Центры по контролю и профилактике заболеваний, Федеральное управление политики в области сельского здравоохранения Администрации здравоохранения и услуг и Управление по вопросам управления и бюджета используют собственную схему классификации. Это преувеличение - описывать это разногласие как сравнение яблок и апельсинов; скорее, это похоже на апельсины, мандарины и клементины - цитрусовые разного размера и вкуса. Ученые Кеннет М. Джонсон и Дэниел Т. Лихтер предупреждают, что недавно принятое Бюро переписи населения новое определение понятия "столичный статистический район" изменит классификацию граждан в зависимости от места их проживания.

Не менее сложным является вопрос о том, как различные исследователи и институты классифицируют сельских жителей и другие географические подгруппы. Насколько нам известно, среди ученых, исследователей данных и специалистов по опросам наиболее распространенным способом группировки граждан по месту жительства является разделение на три широкие подгруппы: сельские, пригородные и городские. Однако некоторые специалисты по опросам делят граждан или избирателей на городских и иногородних. С другой стороны, некоторые ученые и аналитические центры используют пять или более категорий; Кеннет М. Джонсон и Данте Скала разработали географический спектр с девятью подгруппами, расположенными по спектру от самых сельских до самых городских. То, как американцы самостоятельно описывают свое место жительства, также варьируется: По данным опроса Жилищного и городского развития США 2017 года, 27 процентов американцев заявили, что живут в городах, 52 процента - в пригородах и 21 процент - в сельской местности; результаты опроса, проведенного исследовательским центром Pew Research Center год спустя, составили 25, 43 и 30 процентов соответственно.

Учитывая эти различия и разногласия по поводу того, что делает жителей сельской местности - их идентичность, их адрес или и то, и другое, - мы оставались агностиками на протяжении всего нашего исследования и написания статьи, просто сообщая о категориях и определениях, которые использовал каждый опросчик, ученый или исследователь. То есть, если мы приводим результаты опроса, различающего отношение "городских, пригородных и сельских" жителей, то это потому, что опросчик группировал граждан трихотомически; когда мы использовали ярлыки "метро" и "неметро", результаты исследования или перекрестные таблицы опроса были представлены дихотомически. Проще говоря, мы оказались во власти выбора, сделанного исследователями, которые собирали, сортировали, классифицировали и табулировали свои результаты.

Тем не менее, в качестве базового уровня, а также в случаях, когда конкретная схема классификации отсутствовала или была неактуальна, мы предпочитали по умолчанию классифицировать и обсуждать граждан как городских, пригородных или сельских. Хотя мы видели, что оценки "сельского" населения в этой простейшей, трихотомической схеме классификации варьируются от 14 до 33 процентов от общего числа жителей страны, мы предпочитаем использовать 20 процентов в качестве базовой доли населения США, классифицируемого как сельское. Это одна пятая часть всех американских граждан. А учитывая, что примерно каждый четвертый житель сельской местности - небелый, мы пришли к предположению, что примерно 15 процентов населения страны - это одновременно и сельские жители, и белые, а остальные 5 процентов - небелые сельские жители.

И последнее замечание о том, как место пересекается с расой: Читатели могут заметить, что иногда мы сообщаем данные опроса или другие статистические данные как просто "сельские", а иногда как "сельские белые". За некоторыми исключениями, это происходит потому, что мы находимся во власти того, достаточно ли большие выборки были у опросчиков и исследователей, чтобы представить отношение к сельской местности по расовым подгруппам. Слишком часто выборки национальных опросов слишком малы, чтобы исследователи могли разделить сельских избирателей по расам. Если исходить из 20-процентной оценки численности сельского населения по всей стране, то национальный опрос с выборкой примерно в тысячу респондентов будет включать около двухсот сельских респондентов, из которых только пятьдесят (каждый четвертый) будут небелыми сельскими жителями. Эти подвыборки слишком малы, чтобы делать статистические выводы о разнице между белыми и небелыми сельскими жителями.

Все это приводит к очень важному моменту, касающемуся достаточности данных и аргументов и выводов нашей книги: Слишком маленькая подвыборка сельских респондентов, скорее всего, занижает многие наши выводы о современных угрозах, которые представляют для американской демократии белые сельские жители. Объясним почему.

Большую часть этой книги мы посвящаем сельским белым, поскольку, как мы показываем, они обладают огромной избирательной силой и мифическим статусом, и, что самое тревожное, их приверженность американской демократии в последнее время ухудшилась. Разумеется, там, где это уместно и где имеются данные, мы проводим различие между результатами опросов, которые относятся к сельским респондентам в целом, и результатами, которые относятся только к сельским белым. Однако, поскольку так мало опросов включают достаточно большие подвыборки небелых сельских жителей, чтобы выяснить их мнение, мы часто вынуждены обсуждать или описывать отношение и убеждения всех сельских жителей, белых и небелых вместе взятых. Но объединение всех сельских избирателей в одну группу, как правило, затушевывает процентное соотношение или результаты, относящиеся исключительно к белым сельским избирателям.

Например, по данным опроса Pew Research Center 2018 года, 46 % белых сельских жителей говорят, что ценят разнообразие в своих общинах - самая низкая доля среди всех географических и расовых подгрупп. Для сравнения, 71 % сельских меньшинств ценят разнообразие, разница составляет двадцать пять пунктов. Таким образом, позиция небелых сельских жителей, поддерживающих разнообразие, повышает общую долю сельских жителей, поддерживающих разнообразие, до 54 процентов.

Но такие опросы, как опрос Пью, которые включают расовые различия, редки. Опрос, который слишком мал для того, чтобы учитывать расовую принадлежность, просто сообщит, что большинство сельских американцев поддерживают разнообразие на 54 %, тогда как на самом деле это большинство существует только благодаря гораздо большей поддержке разнообразия каждым четвертым сельским жителем, который не является белым. Аналогичным образом, подумайте о том, что сельские американцы чаще утверждают, что выборы "были украдены у Трампа". В частности, опрос, проведенный в 2021 году Институтом исследований общественной религии, показал, что 47 % сельских американцев либо "полностью" (26 %), либо "в основном" (21 %) согласны с тем, что выборы были украдены, по сравнению с 30 % жителей пригородов и 22 % городских жителей. Эти региональные различия статистически значимы. Однако из расовых различий в отношении к выборам 2020 года мы знаем, что белые считают, что выборы были украдены, гораздо чаще, чем небелые. Следовательно, общая доля сельских жителей, считающих, что выборы были украдены, снижается за счет включения небелых сельских избирателей, в то время как доля жителей пригородов и городов, считающих, что выборы были украдены, повышается за счет присутствия белых респондентов из пригородов и городов. Таким образом, заявленные различия между сельскими и пригородными или городскими взрослыми технически точны, но они маскируют более широкие различия в мнениях по ключевым вопросам, которые существуют, скажем, между белыми сельскими жителями и небелыми городскими жителями.

Мы не обвиняем опросчиков в том, что они не тратят огромные суммы, которые потребовались бы для сбора достаточно больших расовых подвыборок для сельских респондентов. Мы лишь отмечаем, что отсутствие таких расовых разбивок, в сочетании с рефлексией экспертов ложно отождествлять понятия "сельский" и "белый", имеет тенденцию маскировать более слабые демократические настроения, проявляемые белыми сельскими американцами, за более сильными демократическими настроениями, выражаемыми их небелыми сельскими соседями. Это еще один способ сказать, что недостаточно большие подвыборки в большинстве национальных опросов и исследований почти всегда занижают реальную степень, в которой сельские белые представляют угрозу для американской демократии, которую мы выявляем в этой книге. Учитывая эти ограничения в данных, реальная угроза, исходящая из сельских белых уголков страны, несомненно, более страшная, чем мы представляем в выводах и предупреждениях нашей книги.