Яшмовая магическая академия. Драконий словарник

Глава 1 Выход в город

Всю неделю Мира напряженно приглядывалась к ректорше: не засекла ли их с Криспином, не вынашивает ли коварных планов наказания? Но Главная Ведьма вела себя как всегда — то есть пыхала огнем и ядом. Преподаватель Игнисологии тоже как будто вообще в ректорскую не проникал и вместе с лесовичкой в шкафу не сиживал: привычно всех строил и ехидничал.

В конце концов и Мира успокоилась.

Как ни странно, но в следующий выходной ей с Шазром все-таки разрешили выход в город вместе с остальными студентами. Не больно-то ректорша последовательна: то в Академию не принимает, то принимает, то из Академии не выпускает, то выпускает…

Не результат ли это визита попечителей? Может, те и впрямь навели порядок, и покушений — непонятно на кого — теперь больше не будет?

Правда, всех первокурсников обязали быть одетыми в студенческую форму; цитируя ректоршу: «чтобы мирные граждане знали, с кем имеют дело, и могли вовремя спастись!». Будто студенты какие-то убийцы или тати ночные, право слово! Впрочем, уже опытные «гуляльщики» шли на хитрость: едва медно сиявшие Ворота Академии скрывались из виду, скидывали форменное верхнее платье, пряча в кустах или сдавая на хранение в ближайшую лавку, за малую копеечку с готовностью идущую навстречу нуждам студентов. Особенно девушки. Особенно Амариллис, которая наконец-то могла продемонстрировать свои платья восхищенным провинциалам: ведь в Буржбе эти наряды останутся «последним писком моды» еще очень долго после того, как такие же в столице издадут свой последний предсмертный хрип…

Баронесса и потащила друзей на вившуюся вдоль берега знаменитую Златую улочку: показать магазины и себя заодно. Даже Шазр охотно сновал за девушками от двери к двери, с любопытством крутя головой по сторонам, глазея на затейливые яркие вывески, уличные лотки, заваленные всякой всячиной, на представления, разыгрываемые на площадях бродячими акробатами и музыкантами, на разнообразный люд в непривычных одеждах: Буржба и впрямь была большим торговым портом, куда съезжались (сплывались) жители множества герцогств-княжеств-королевств Волчьего полуострова и где можно было найти самый редкий и удивительный товар.

Вот как эти черно-красные кружева, которыми Ама сейчас трясла перед лицом подружки: гляди, что за прелесть, что за неожиданность встретить — здесь! — кружева из самого Катра! Рядом ужом вился приказчик, привлеченный то ли внешностью незнакомки, бесплатно рекламирующей его товар, вон и другие заинтересованные покупательницы подтягиваются, то ли возможностью близкой поживы: ведь сразу видно, что красавица-девица не из простых. Мира послушно восхитилась невесомостью-прозрачностью кружев, изяществом сложного узора, но при этом всё косилась на атласные ленты, блестящими разноцветными катушками сложенные на соседних полках: вот где красота неземная!

Воспользовавшись тем, что Амариллис снизошла до подробной лекции для любопытствующих дам и девиц о преимуществах катрских кружев перед всеми остальными, лесовичка протиснулась к лентам. Вот этими можно украсить форму; хотя она по-прежнему лесовичке нравилась, но почему ей не стать краше, тем более рядом с такой яркой птичкой Амой? А теми можно вышить корсаж единственного нарядного платья, лежащего сейчас в сундуке; Мира, как и Шазр, дисциплинированно вышла в город в форме Академии. А вот эта — девушка потянула ленту за кончик — так и просится в волосы! Лесовичка заглянула в зеркало, приложив атласную ленту к перекинутой на грудь косе. Цвета свежей весенней зелени, с вышитыми веселыми одуванчиками (на одном конце ярко-желтым, на другом — пушисто-белым), та подчеркнула зелень ее собственных глаз, будто зажгла в них по веселому ясному огоньку. Ах, красота какая!

— Будете брать? — осведомились над ухом. Мира мельком глянула на цену, расширила глаза и с виноватой поспешностью смотала ленту на катушку обратно.

— Ой, нет, пока не буду!

Обернулась и обнаружила, что на нее смотрят улыбающиеся синие глаза старосты. Машинально поискала за его плечом… Ага, вон и Криспин, стоит, сунув руки в карманы, и разглядывает рулон черного бархата, словно ничего занятнее в жизни не видел. Значит, и их ректорша выпустила наконец в город. Оба парня, конечно, не в студенческой форме!

Артур кивнул на полку с лентами.

— Передумала? Зря, цвет тебе очень к лицу.

— Ну да, подумаю, повыбираю еще, — промямлила Мира. Ох и цены у них тут, в Буржбе!

Ощутив взгляд девушки, Криспин повернул голову, посмотрел хмуро: мол, чего тебе?!

— Что так смотришь? — спросил и Артур. — Соскучилась по нам?

— Да, — просто согласилась Мира и вспыхнула, когда староста улыбнулся еще шире, синие глаза засияли. Будто и он тоже рад ее видеть.

— Тогда пойдем вместе погуляем? Мы тут всё тебе покажем, ты ведь вообще первый раз в город вышла?

— Ага, в первый, но я же не одна! — Мира указала на радостно машущую им Амариллис: на ту одновременно наседали приказчики и покупательницы, не желавшие выпускать «вестницу мод» из своего заинтересованного кружка. — Еще и Шазр где-то здесь, — лесовичка поискала глазами, — был…

— Ну так пойдем все вместе, — легко согласился Артур.

Криспин выразительно кашлянул. Глянув на его кислую физиономию, Мира пробормотала: «Я тогда вас на улице подожду». И ускользнула от греха подальше.

— Похоже, у нашей лесной ведьмочки с деньгами туго. Может, прикупить ей ленту, как думаешь?

— Арту-ур, — предостерегающе сказал Криспин.

— М-м-м?

— Не морочь девчонке голову! Знаешь же, как им башку срывает, когда ты так заботлив и дружелюбен: думают, ты в них вусмерть влюблен. Особенно такие вот… первокурсницы.

Староста тяжело вздохнул, признавая правоту его слов — да, бывало, и не раз, но как же отказать в помощи или проигнорировать прекрасные девичьи глазки и лукавые улыбки! Не говоря уж обо всем прекрасном прочем… Но ответил легкомысленно:

— А может, как раз сейчас я не против и ее заморочить и сам заморочиться? Ну, не хмурься, Крис! Ты ведь знаешь: лишь ты моя единственная истинная любовь! Как и я твоя.

Приятель хмыкнул:

— Вот-вот! И с этой взаимной страстной любовью мы в обнимку сойдем в могилу. Вместе. Так что не морочь лесовичке голову. Я серьезно.

— Да ты всегда серьезен! Просто до тошноты. Надо, наоборот, успевать жить полной жизнью, в том числе и с симпатичными девчонками общаться!

…Улучив момент, когда друг отвлекся, он задумчиво провел пальцами по брошенной на полку зеленой ленте.

Глава 2 Словарь Драконов

Вытащить из лавки увлекшуюся модным просвещением провинциалов баронессу удалось далеко не сразу. Притомившиеся ждать Мира с Шазром даже разбрелись по ближайшим магазинчикам сообразно своим интересам: гном вошел в оружейную лавку, лесовичка нырнула в обнаружившуюся за углом книжную.

Тут было сумрачно, пахло старой бумагой, книжной пылью и кожей. Маленький древний продавец кивнул в ответ на Мирино приветствие и вновь погрузился в чтение, наверное, сразу забыв о ее существовании.

Девушка двинулась вдоль стеллажей, доверху заваленных томами разной степени потрепанности: некоторые совсем без обложек, у других торчали обветшалые листы, у третьих стерлось не только название, но и даже часть букв на страницах. Мира вела пальцами по пыльным фолиантам; внутри все сладко сжималось в предвкушении, известном только настоящему книгочею: ведь в каждом до поры скрывается новый, неведомый, удивительный мир, только и ждущий, когда его откроют…

Где-то за полками шуршали то ли такие же безмолвные покупатели, то ли книжные мыши, наверное, питавшиеся исключительно бумагой, приправленной пряностями просыпавшихся из книг букв: может, здесь и мышки грамотные и премудрые? Лесовичка открывала первую попавшуюся книгу, проглатывала пару страниц, выхватывала следующую. Некоторые тома, особенно в неровных верхних стопках, так запылились, что было ясно — их давно, а может, и никогда вообще не просматривали. Да тут интереснее даже, чем в библиотеке: там ведь все каталогизировано и подписано, а здесь каждая книга — открытие и откопанный клад! Кажется, уже ясно, какой у нее будет самый любимый магазинчик в Буржбе…

Прозвенел колокольчик, раздались быстрые шаги, а потом и знакомый до боли голос. Лесовичка аж присела от неожиданности.

— Добрый день, мастер Криспин, — подтвердил ее заочное узнавание хозяин. — Что-то давненько вы к нам не заглядывали!

Воровато, будто застигнутая за чем-то запретным, Мира приткнула только что вытащенную книгу обратно на полку. Хотя ей самой уже впору предъявлять претензии старшекурснику: вот что он за ней по пятам ходит?!

Осторожно двинулась между шкафами к выходу. Хозяин и студент обсуждали заказ каких-то книг — то ли для самого Криспина, то ли для академической библиотеки расстарался… так и есть, вон обещает денежку от ректорши! Старик предложил посмотреть новинку, прекрасно, она как раз уйдет незамеченной, без летящих вслед язвительных замечаний…

Но почти добравшись до выхода, Мира вросла в пол, услышав, как Криспин смеется. Он что, умеет это делать?!

Осторожно, словно улитка из раковины, лесовичка выглянула из-за прикрытия стеллажа. Парень стоял к ней спиной, навалившись на стойку и листая какой-то фолиант. Оживившийся хозяин вытянулся перед ним во весь свой невеликий рост и язвительно уличал старшекурсника то ли в невежестве, то ли в глупости. Криспин в ответ лишь кивал и посмеивался. Видно, уж очень до́бро и долго они знакомы — хотелось бы увидеть студента, посмевшего так распекать академического библиотекаря! Чудеса, да и только!

Тут старичок бросил острый взгляд поверх очков:

— Что барышня желает?

Ой! Увидев, как Криспин начинает оборачиваться, растерявшаяся Мира вместо того, чтобы кинуться к выходу, протянула руку и ухватила первую попавшуюся книжку на верхней полке.

— Вот… Вот эту хотела!

Застрявшая книга поддалась только сильному рывку — вместе с возвышавшейся над ней неустойчивой стопкой. И быть бы Мире погребенной, а то и серьезно травмированной книжной лавиной, если б не старшекурсник. Пара широких стремительных шагов — и Криспин удержал двумя руками готовые обрушиться полки, ненароком придавив собой и нарушительницу равновесия. Девушка осторожно глянула на него снизу. Вытянувшийся студент быстро выравнивал, заталкивал обратно на поскрипывающие полки книги, рвущиеся на свободу вслед за своей товаркой. Опустив глаза, посмотрел на Миру — недавняя беспечная улыбка таяла, возвращая взамен знакомое замкнутое выражение.

— Ну-ка, ну-ка, и что же интересует сейчас первогодков ЯМА? — послышалось из-за его спины. Криспин, похоже, только сейчас сообразил, что прижимает девушку к полкам — быстро отстранился, и Мира, как была с неизвестной книгой в руке, шагнула к хозяину магазинчика. Старик посмотрел на обложку — сначала в очках, потом, словно те мешали, поднял их на лоб, поднеся книгу близко к глазам, пошевелил губами, проговаривая название, и бросил на девушку быстрый взгляд.

— О. Даже так?

— Что там? — полюбопытствовал Криспин, и Мира насторожилась: не дай боги, она невзначай вцепилась сейчас в какое-нибудь пособие типа «Как сделать мужчину счастливым ровно за семь дней. В скобках: ночей». Такого рода книжку, нелегально протащенную в Академию, с подробными иллюстрациями (!), невероятно потрепанную (наверное, не одно поколение женщин, озабоченных счастьем своих мужчин, штудировало этот ценный фолиант), им в глубокой тайне обещала передать после прочтения соседская комната. Но, к великому разочарованию не успевших приобщиться, книга была найдена и конфискована бдительной комендантшей. Громогласно сетовавшая на падение нравов современной молодежи Батильда метала громы и молнии и грозилась отчислением всем заинтересованным лицам. Но раз никаких репрессий не последовало, похоже, пособие так и осело в недрах комендантской комнаты. Для подробного изучения степени разлагающего влияния на неокрепшие девичьи умы, надо полагать.

Мира косилась на вожделенный выход, переминалась с ноги на ногу и желала лишь, чтобы хозяин отвлекся на какого-нибудь другого покупателя; только где ж его взять? Надо быстренько спросить цену на выбранную книжку, сообщить с печальным видом, что слишком уж дорого, и удрать отсюда!

Но поведение старшекурсника ее заинтриговало: парень внимательно оглядел протянутую хозяином книгу, тщательно потер обложку обшлагом рукава, стирая то ли пыль, то ли само название, пролистнул пару страниц и уставился на продавца.

— Во имя всех богов, Джаспер, откуда у вас это?!

— Да я уж и не упомню, — отозвался хозяин, аккуратно вынимая томик из пальцев студента; тот, казалось, пытался не отдать, да не вышло. — И думать о ней забыл, считал, потерялась или украл кто… А она во-он куда завалилась! — Все трое машинально подняли взгляд на полку, расположенную ровнехонько напротив хозяйского стола: да, уж очень далеко-далёко книга «завалилась»! Старик улыбнулся Мире всеми своими морщинами. — У девушки на редкость острый глаз!

— У девушки редкий талант оказываться там, где не надо!

— А у некоторых просто настоящий дар постоянно ворчать да на людей наговаривать! — не осталась в долгу лесовичка, протискиваясь мимо парня: надо же узнать, на что у нее такой острый глаз случился! Хозяин осторожно, обеими руками, словно нечто очень хрупкое, выложил перед ней черную потертую книгу. Название бурое, как запекшаяся кровь, выцвело до неразличимости, не разглядишь, пока не повертишь, так и эдак подставляя обложку к свету.

— Драконий словарник, — прочла Мира. — Ишь ты…

И что они так всполошились? Просто книга буквально мертвого языка вроде древнехазратского, поскольку вымерли и говорившие на нем, не с кем теперь толковать… Перевернула коричневатые толстые страницы: буквы или слова — резкими углами, черточки-штрихи. Напротив перевод. Ну разве кому приспичит изучать какие-нибудь древние драконьи рукописи…

— Очень интересные рисунки, — вежливо сообщила Мира наблюдавшим за ней: хозяин по-прежнему ярко лучился всеми своими морщинами, Криспин смотрел настороженно и подозрительно, будто ожидал, что она возьмет и тут же запросто прочтет какое-нибудь драконье слово. Поля книги впрямь украшали затейливые мелкие рисунки: всмотришься или, наоборот, глянешь мельком, и вдруг проступает тут глаз, там лапа, здесь цветок… — Ну раз уж она такая редкая, оставьте себе, у меня и денег-то…

Но старичок неожиданно рассмеялся:

— Э-э-э, нет! Эта книга сама вас выбрала, милая девушка! Так что вам она не будет стоить ни четверти медяшки.

Старшекурсник бурно запротестовал, но хозяин отрезал неожиданно сурово:

— Не будем спорить, вы ведь знаете книжные правила, мастер Криспин! — И парень умолк, глядя на лесовичку чуть ли не с ненавистью. Ишь как разобрало библиотекаря, что не ему такая редкость досталась!

Потому в конце концов Мира вышла с неожиданным — но бесплатным! — приобретением под мышкой. Выскочивший следом Криспин преградил лесовичке дорогу.

— Отдай ее мне!

— Хозяин же сказал, что книга меня выбрала!

— Если добровольно откажешься и отдашь, книга примет меня как своего нового хозяина…

— И с чего бы я тебе ее отдавала? — холодно вопросила лесовичка, отыскивая взглядом Артура или задержавшихся друзей — всё сгодится, лишь бы отвлечь настырного старшекурсника от ее персоны! И от ее внезапной книжки.

Пусть даже та Мире совершенно ни к чему.

Криспин словно услышал мысли девушки:

— Тебе она все равно совершенно ни к чему… Вот скажи, что ты с ней будешь делать? Ты ведь неумеха, ничего не знаешь и не понимаешь, только навредишь книге, себе и окружающим!

С чего этот умник корит ее неграмотностью? Если она чего не знает, изучит понемногу: собирая по ягодке, соберешь и кузовок! Еще и пугать вздумал!

— Картинки в ней буду рассматривать! — с досадой отрезала Мира.

Криспин чуть не задохнулся от такого кощунства, но тут наконец из магазинов один за другим вышли студенты, Мира с облегчением кинулась им навстречу.

— Ну что вы так долго?!

Артур кинул взгляд на бледного от бешенства приятеля — только что кулаки не сжимает — и понимающе присвистнул.

— Кажется, познавательные экскурсии по Буржбе сегодня отменяются! А пойдемте-ка сразу в наш любимый кабачок! Кормят там от пуза, и цены студенческие!

Мира радостно согласилась вслед за уцепившейся за старостин локоть Амой и кивнувшим гномом (тому было все равно куда идти, главное — с кем). Уж при всех-то Криспин не сможет ее донимать требованием отдать Драконью книжку!

Возвращались затемно, горланя студенческие песни, которым научил их Артур: слегка подвыпившие, хоть и быстро протрезвевшие в вечерней прохладе, веселые и, безусловно, сытые. По дороге к пятерке присоединялись группками и ручейками другие студенты, и к Академии подошла уже шумная бурлящая толпа. Чтобы пропустить всех, недовольно скрипящим Воротам пришлось растворяться полностью.

Зато в такой большой компании Мире удалось скрыться от требовательного взгляда Криспина, который она постоянно ощущала в кабаке под названием «Веселый вечерок»: похоже, библиотекарь не оставил намерения вытрясти у нее книжный раритет.

Не дождется!

Глава 3 Драконье слово

— Ах, хорошо! — Усталая и довольная Амариллис повалилась на кровать, раскинув руки. — Вот это я и называю — общаться со статусными! Приди мы одни, думаешь, кабатчик так с нами цацкался бы? А тут прямо на цыпочках, по первому зову…

— Еще и Артур заплатил за еду, — согласилась практичная Мира.

— Скажи же, душка! Ты хоть что-нибудь купить успела?

Мира предъявила книгу, и заинтересовавшаяся было соседка разочарованно откинулась на подушки.

— Горбатого могила исправит; что ты, что Шазр — зануды невозможные! Гном тоже купил какую-то древнюю металляшку. А вот мне шелковые чулочки подарили!

— Прямо-таки подарили? Это кто же?

— Хозяин лавки. Я своими рассказами о столичной моде сделала ему недельную выручку. — Баронесса неожиданно встревожилась: — Или стоило взять проценты с сегодняшних покупок? Ах, наверняка прогадала!

— Может, и стоило… А где же ты их будешь носить? — Лесовичка бережно рассматривала на свет невесомые чулки-сеточки.

— Как «где»? Да здесь же, в Академии! Ректорше ведь пока не пришло в голову заглядывать нам под юбки. Хотя это было бы пикантно!

Представив подобную ежеутреннюю процедуру, подруги расхохотались.

Соседка уже давно посапывала, а Мире не спалось. Мелькали перед глазами картины сегодняшнего дня: магазины, улицы, дома, лица… Как много впечатлений после затворничества в Академии, они всё никак не могли уложиться в голове и в чувствах! Наконец сдавшись, девушка перебралась с кровати на широкий подоконник, прихватив с собой свое нечаянное приобретение. Света полной луны было достаточно, чтобы рассмотреть в книге не только неведомые буквы, но и рисунки. Если не волшебные, то уж точно выписанные рукой настоящего мастера: чем больше вглядываешься, тем больше находишь деталей, завитков, листиков-цветов, лиц, людей, зверей… Драконов. Как в головоломках вроде «найди десять отличий». А когда отводишь глаза, рисунки шевелятся, меняя очертания, и вновь застывают под твоим взглядом. Мира всякий раз ежилась от неожиданности и удовольствия. Ужасно занимательная книжка, ну и пусть пока не получается ничего в ней прочесть!

Лунный свет обрисовывал письмена, смягчая резкие линии, придавая им глубину: буквы (слова? целые фразы?) казались выпуклыми, словно отрывались от твердых страниц, чтобы воспарить в воздухе перед лицом зачарованной читательницы. Конечно, Мире не впервой видеть волшебные книги — и в Залесье, и здесь, в Академии — да некоторые учебники просто не откроешь без защитных перчаток и маски! Заклинания и формулы, схемы и символы за многие годы пропитывают страницы магией, и книги иногда становятся волшебными сами по себе. За такими — редкими, порой опасными — охотятся не только коллекционеры всех мастей, но и чародеи, и магическая стража. Последняя — дабы не допустить случайного попадания в неподготовленные или нечистые руки.

Может, как раз с такой и довелось сейчас столкнуться? Это имел в виду Криспин, говоря, что Мира может натворить всяких дел? Но Словарник вроде ничего плохого не замышлял — просто очень хотел, чтобы новая владелица знала и понимала в его содержимом как можно больше.

Обучал.

Вскоре стало ясно, что узоры на полях — не просто искусное книжное украшение, а подсказка, иллюстрация к каждому Драконьему слову: уже не скрываясь, рисунки подползали к символам, оплетали, придавая им объем и… ясность.

Сначала она слово подумала. Беззвучно покатала на языке. Потом прошептала-выдохнула. Негромко произнесла. Драконий язык был одновременно шипящим, трескучим и раскатисто рычащим. Ей понравилось.

И Мира повторила несколько раз — прислушиваясь к самой себе. Запоминая.

…Где-то неподалеку двое резко проснулись, как будто их толкнули. Распахнули глаза, вслушиваясь. Не веря тому, что они услышали. И опасаясь, что они услышали именно это. Еще один застонал, заметался в давно не снившемся кошмаре.

Драконье слово, прозвучавшее в срединное полнолуние, пошатнуло и без того неустойчивое равновесие…

Утром Миру качало, будто пьяную. Когда несколько раз промахнувшись, она все-таки нырнула в ворот платья, зевавшая Амариллис поинтересовалась:

— А разве в твоей корзинке нет средства от похмелья?

— Да не так уж много я и пила, — возразила смущенная лесовичка. Может, перенасыщенная новыми впечатлениями прогулка по Буржбе так на ней сказалась? Взгляд остановился на заткнутом под подушку Словарнике. Или… Возможно, изучение Драконьего языка забирает слишком много сил? Ведь говорят же, что в древности любое слово Драконов было истинно волшебным, пока постепенно не утратило свою силу, не превратилось в обычную речь, для других рас все же труднодоступную и малоизученную …

Мира было поставила Словарник на полку к другим учебникам, но, вспомнив о безумном Книжнике, убоялась, что Тай проникнет к ним в комнату за вожделенной добычей. По словам того же хозяина книжной лавки, вряд ли похищение откроет ему секреты пришедшей недобровольно книги. Но почему бы чисто из вредности не лишить Словарника перешедшую ему дорогу лесовичку? И Мира засунула книгу в самую глубину вышеупомянутой корзины — под прикрытие охранных колючек, защищающих содержимое от рук, вожделеющих редкостных зелий Пущи.

Студентки поначалу приставали к лесовичке насчет приворотных трав, потому ее ответ был затвержен уже назубок: широко распахнув полные чистейшей честности глаза, Мира несла неимоверную чушь о том, что она никогда не решится на приворот, так как после ее ожидает семь лет несчастий и одиночества. К тому же узнавшие о том старейшины (они ведь Старейшины, вы понимаете, они обязательно узнают!) напялят на нее еще и венец безбрачия. Соседка при этом похихикивала, отвернувшись к окну: баронессе тоже не было никакого резона налаживать в собственной комнате масштабное производство любовных зелий. Конкуренток плодить!

Тем более что редко в чем перечившая подружка отказала и ей. Правда, смягчив отказ искренним уверением, что Амариллис любовное средство совершенно ни к чему — и так очарует кого угодно врожденными красотой и обаянием.

Тем паче баронесса колебалась, кого именно из студентов хочет приворожить: лучше всего, конечно, чтобы за ней бегала вся мужская половина Академии…

Похоже, не одна она сегодня мается от… хм, похмелья после гулянки? изучения Драконьего? — решила Мира, увидев завтракавшего Тая. Если вялую возню ложкой по тарелке можно назвать едой, конечно. Бледный, взгляд опущен, вокруг глаз темные круги. На бодрое приветствие моментально усевшейся напротив Амариллис только плечом дернул, даже не удосужившись глянуть на девушек. Но когда баронессу останавливали подобные мелочи? Так и продолжала щебетать, жестикулировать, изящно поправлять рукава и локоны и снисходительно посматривать на окружающих, у которых наверняка создалось впечатление, что за столом идет непринужденная беседа. Мира ела тихой мышкой, поддерживая этот односторонний разговор лишь кивками и неловкими улыбками. Наверняка на следующих дополнительных тренировках Книжник оторвется на ней за отлуп со Словарником! А может, ему уже надоело гонять нерадивую ученицу — видит же, что безнадега полная?

Ничего не забывший и не простивший Криспин глянул на Миру красными от недосыпа глазами.

— Пошли!

Лесовичка едва не подавилась:

— Куда? — Ее мысли прочел, сейчас на занятие по огнёвке погонит?

— Ректор зовет. Тебя и меня.

В округлившихся золотистых глазах баронессы так и читался вопрос: «А меня?!». Но Ама его не озвучила: даже бесконечная любовь к «статусным» не могла перевесить трепета перед ректором Яшмовой Академии.

Оказывается, ректор «позвала» их как раз в Мирину комнату. Дверь нараспашку, заветная корзина вытащена из-под кровати, а на самой постели лежит распахнутый Словарник, страницы которого Главная Ведьма перелистывает длинным мундштуком незажженной сигаретки.

Посасывая многочисленные царапины на своих руках (молодец корзинка, не сдалась без боя!), находившийся тут же староста что-то серьезно втолковывал Ведьме, когда порог комнаты перешагнули Криспин и тащившаяся следом Мира. Артур поприветствовал их своим всегдашним:

— Вот и вы! — Будто очень рад обоих видеть. Но озабоченный взгляд противоречил его приветливому тону.

Продолжая неспешно перелистывать страницы, ректор произнесла задумчиво:

— Пора бы уже обыскивать студентов не только на предмет проносимых из города хмельных и дурманящих зелий, но и таких вот внезапных артефактов…

— А я ей вчера говорил! — мгновенно завелся Криспин. На свою голову, потому что ректор тут же уставилась на него фирменным змеиным взглядом:

— То есть вы знали?!

— Ну, — хмуро подтвердил Криспин и вперился в окно, словно за ним, дождливым, обнаружилось нечто весьма занимательное.

— И не доложили мне.

Вместо повторения своего «нуканья» парень повел плечом, что получилось не менее выразительно: мол, да, и что?

— Лесовичка, — обратилась ректор так сладко, что у Миры просто волосы стали дыбом. — Не пробовали ли вы прочесть хоть одно словцо из этой… книжонки?

— Да вряд ли Мира сможет…. — попытался вмешаться Артур, друг глянул на него исподлобья.

— Я бы в этом не был так уверен!

— Да это же совершенно невозмож… — И староста умолк под брошенным на него выразительным взглядом ректора. Женщина постучала мундштуком по распахнутой книге.

— Так да или нет?

Мира сглотнула и, спрятав руки за спину, точно боясь, что ее сейчас отлупят этим самым мундштуком, как хлыстом (и в самом деле, что стоит Главной Ведьме в мгновение ока превратить его в какую-нибудь плетку?), призналась:

— Ну… я попробовала выучить одно.

— Преле-естно! — одобрила ректорша. — И какое же, осмелюсь спросить?

— Я… — Девушка хотела сказать, что забыла, да и в самом деле с утра не вспоминала, но тут Словарник, будто подсказывая нерадивому ученику, самостоятельно перелистнул страницы — и знакомая надпись просто вспыхнула перед глазами. Угловатые и шероховатые буквы-звуки вновь оцарапали язык…

Воцарилась тишина. Можно сказать — гробовая, потому что трое незваных гостей разом перестали дышать. Тонкие ноздри госпожи ректор затрепетали, точно пытаясь определить, откуда вдруг неприятным запашком потянуло. Женщина осведомилась все тем же ядовитым тоном:

— И что же, по-вашему, оно значит?

— Э-э-э… — неуверенно ответила Мира. — Лети?..

И вытаращила глаза, услышав, как Главная Ведьма разразилась длинной цветистой тирадой — куда там грузчикам или даже прачкам! Еще и расхохоталась в конце концов; уселась на кровать, энергично закинув ногу на ногу, что при всегдашне узком платье было ой как непросто. Щелчком пальцев зажгла сигаретку и, жадно затянувшись, выдохнула дым разом — аж из ноздрей пошел, как у разгоряченного дракона.

— Ну вы там, в своей Пуще, даете!

Мира машинально принюхалась: запах ей понравился — совсем немного табачка, травы да какие-то неизвестные ароматические масла. Пробормотала:

— А что — Пуща? Мы ничего такого… всё у нас, как обычно… Приглядываем, растим, спасаем, привечаем…

Ректорша прищурилась на нее сквозь следующее облачко дыма.

— Спасаете-привечаете, стало быть? Ну-ну, — и почти весело обратилась к Артуру: — Думаю, мне стоит навестить нашего приятеля Джаспера. Чтобы такие вот… раритеты не попадали больше в неподготовленные руки всяких недоучек… то есть первокурсников.

— Уж будьте так добры, навестите! — Артур указал на Словарник. — А с… этим что? Может, запрете его у себя в сейфе?

— Угу. Чтобы он прожег дыру в алмазном стекле и вернулся к своей хозяйке? Нет уж, увольте! Пусть она сама за ним и присматривает, раз уж всё равно занималась этим в своей Пуще. Хотя бы до следующего приезда ваших… попечителей. (Парни непроизвольно, но синхронно передернулись.) Лесовичка Черемная, мне очень любопытно — какое же Драконье слово вы собираетесь выучить следующим?

Мира обвела глазами напряженных слушателей: даже ректорша смотрела на нее с искренним интересом.

— Ох, да не знаю я! Могу и никакое, раз вы все так уж против…

— Ну-ну, — сказала ректорша, приподняв тонкие брови и окидывая Миру мрачно-веселым взглядом. — Я запрещу, и вы прямо-таки возьмете и послушаетесь?

Мира пожала плечами — а почему нет-то? Как раз к месту вспомнились всегдашние слова гнома о старших, которые всё знают и сами во всем разберутся. Если на то пошло, она вообще со спокойной душой может передать Драконью книжку в ректорские надежные руки… Когти. Наверное, услышав ее предательские мысли, Словарник тут же с оскорбленным стуком захлопнулся, еще и на замочек для надежности заперся.

— Ну, поживем-посмотрим… — неожиданно подвела итог Ведьма, вставая с кровати. Встревоженный Артур преградил ей дорогу.

— Госпожа ректор, вы что, так всё и оставите?!

— Представьте себе.

— Но… но это же невозможно! И противозаконно! Вы же знаете, чем всё это закончится!

— А чем всё бы закончилось в ином случае? — спросила ректор незнакомо мягким голосом, и староста сразу умолк. Ведьма обогнула его, явно растерявшегося, и вышла. Замешкавшийся Артур кинулся следом, бессвязно протестуя. Его приятель задержался — стоял, сцепив руки, мрачный, молчащий — и неотрывно смотрел на лежавшую на кровати книгу.

— Что? — спросила Мира с осторожностью. Криспин поднял пустые глаза, глянул на нее, не увидев — и вышел, аккуратно, словно задумчиво, прикрыв за собой дверь.

Лесовичка плюхнулась на кровать и хмуро уставилась на Словарник: вот наделали мы с тобой переполоху безо всякого на то желания! И что стоило в лавке букиниста схватить какую другую книжку!

— Ну и что мы будем теперь делать, а? — поинтересовалась Мира у Словарника. Даже на капельку мига понадеявшись, что тот возьмет и ответит: пусть по-своему, по-книжьи. По-драконьи.

Но Словарник прочно молчал.

Обиделся, наверное.

На всех сразу.