Яшмовая магическая академия. Драконий словарник

Глава 1 Проблема подарков

Подготовка к празднованию Нового года занимала все умы и всё время студентов. Мира поначалу сильно удивлялась: ведь, считай, всего через день после торжества грядет сессия, а оценки и подготовка к ней не ахти не только у нее, только знай зубри да тренируйся все свободное время! Однако постепенно и сама втянулась во всеобщие хлопоты и планы, уяснив, что Новый год и Весеннее равноденствие — два самых больших праздника в Яшмовой Академии. И то сказать, пятилетняя зубрежка в холодных каменных стенах да вылазки в город строго по расписанию кому угодно надоедят-наскучат, любому развлечению обрадуешься…

Хотя она сама заскучать совершенно не успевает: столько вокруг происходит нового и неожиданного! Кроме самой учебы хоть ты Драконью стрелу возьми, хоть визит гномов, хоть Лунной купавки отлов! Но опять же — это лишь ее приключения, да еще тройки друзей-приятелей!

А тут обещаны и праздничный пир (мням!), и праздничный бал (ну-у, смотря какие тут танцы…), и фейерверки (говорят, красиво!), и волшебный сюрприз от преподавателей (только без нового Змееволка, я вас умоляю!)… А еще на каждом углу студентки обсуждают, кто кому будет парою на балу и какие подарочки они этой паре готовят…

Тут и Мира озаботилась — не парой своей, понятно; еще чего! — надо ведь друзьям и преподавателям, которые к ней хорошо относятся, тоже какие-нибудь подарки придумать! Правда, из друзей у нее только Шазр и остался. Амариллис всё еще дуется, может, как раз в праздник удастся помириться? Криспин Тай? И не поймешь, кто он ей — знакомец, старший ученик, преподаватель, сторож, дрессировщик — проводят они времени вместе не меньше, чем с гномом, и даже (вот дела!) беседуют о том о сем без бесконечного ехидства и воспитывания с его стороны…

И еще Артур…

Артур в последнее время как-то от нее отдалился. Подолгу не разговаривает, к своему столу уже не приглашает, с уроками не помогает. Кивнет на ходу, улыбнется, кинет обычное: «Мира, как дела у тебя, хорошо?» — и дальше побежит. Теперь комментарии окружающих уже другого рода: так быстро расстались? надоела уже старосте? как разбитое сердечко лечишь? и чего ожидала, кикимора лесная?.. С одной стороны, хорошо, конечно, что ревнивицы больше изводить ее не будут, с другой — как-то неожиданно и… Обидно? Не завлекала, в подружки-возлюбленные не набивалась, «он сам пришел»… Ну и… сам и ушел.

Тем более вон какая неожиданная любовь у Артура обнаружилась! С тех пор как они с Криспином засекли ректоршу и старосту в коридоре, больше натыкаться на эту парочку не довелось: наверное, осторожнее стали. И в столовой и на всяческих учебных мероприятиях не беседуют, как обычно, подолгу; даже друг на друга не смотрят, вот какие конспираторы хорошие!

Ой, ни к чему отвлекаться на загадки здешних любовей! Всё так сложно! Подбираем подарки. Аме обязательно что-нибудь для красоты. Вряд ли ей понравятся бусы — рябиновые или из ягодных косточек, раскрашенные Мирой собственноручно. Сшить подушечку с ароматными травами для сладких снов или лучше какое масло настоять? Надо покопаться в своей корзинке, докупить недостающие ингредиенты на базаре. Шазру — решено! — будут вышитые ножны для его любимого древнего ножа. Артуру? Хм, в голову приходит только амулет для отпугивания девиц! Ну, допустим, подарить вышитый батистовый платочек, как он ей когда-то ленточку, — приятно и ненавязчиво. Госпоже ректор табачка для ее сигарет, ничего особенного, вишневый лист, да еще кое-какие успокаивающие травки — ведь Главная Ведьма курит редко, в основном когда сильно нервничает… Будем надеяться, что в Новый год занервничает не сильно и не вывернет мешочек с подарком на голову самой дарительнице! Добрейшему профессору Риве цветные чернила, уж очень он такие любит, всё сетует, что Академия закупает сплошь черные да фиолетовые. Лекарке Иде листья зверчика, что растет только в Пуще — пусть взваром из него справляется со спонтанными превращениями студентов-оборотней. Охраннику Саймону приготовить мазь для раненой ноги. Опять же Коридорного, Паркового и Ворота надо не забыть… Кто там у нас еще остался?

А! Криспин.

Дойдя до Тая, Мира задумалась основательно. А ведь она его совсем не знает: что любит, что ценит, кроме библиотеки? (И нет — Драконий Словарник она ему не отдаст!) Кажется, у него всего две привязанности: книги и староста. И то в отношении Артура давно уже большие сомнения. То ли дружба у них, то ли ненависть — проскальзывает иногда у обоих во взглядах, в разговоре нечто… Соперники? Но в чем? В учебе? Так оба хороши — каждый в своем. В любви? Вряд ли и Криспин Тай на Главную Ведьму запал… Опять же, когда второго нет рядом, обоим не по себе, начинают приятеля высматривать — может, и для себя самих незаметно. Так бывает со старыми супругами: и надоели друг другу до смерти и в одиночку жить не могут… Но этих-то ничто рядом не держит: почти-выпускники давно могли по разным комнатам разойтись и даже на уроках со своим вольным пятикурсным расписанием не пересекаться.

И тут нич-чегошеньки не понятно!

…Вдруг подаришь не то, или просто от самого факта подарка опять чего обидного от Книжника наслушаешься! А не подаришь… Ну, как-то это неправильно, парень ведь столько раз ее выручал, со счету сбиться! Пойти опять у Шазра спросить, гном мудрый, подскажет!

Двинувшаяся на поиски друга Мира не успела даже за угол завернуть, как ее чуть не сбили с ног. Причем именно тот, кто занимал сейчас все ее мысли: Криспин Тай собственной персоной.

— Ой!

— Ох!..

Парень явно хотел еще чего покрепче добавить кроме вырвавшегося от неожиданного столкновения междометия, но (вот странно!) удержался. Аккуратно, хоть и не шибко ласково отодвинул Миру за плечи.

— Аккуратнее давай!

— Ага, извини… Криспин!

Пятикурсник оглянулся на ходу, и Мира, следуя своим мыслям, выпалила на автомате:

— Что тебе подарить на Новый год?

— …Что?

— Да, что? В смысле, какой подарок ты хочешь?

Лесовичка выжидающе смотрела на него снизу: серьезное дело, что ты! Окончательно остановившийся Криспин с затруднением огляделся по сторонам, словно на стенах вот-вот должна была появиться надпись-подсказка.

Неожиданно для самой себя ляпнувшая этот вопрос (ладно, теперь уже отступать некуда!) Мира увидела, что на лице парня появляется странная, мерцающая, словно не уверенная, показаться ей или исчезнуть, улыбка.

— Тебя, — сказал Криспин Тай.

Он некоторое время понаслаждался реакцией лесовички — глазами растерянно хлопает, рот раскрыла и даже слегка попятилась, будто намереваясь броситься наутек. Как бы правда не удрала, ищи ее потом по всей Академии с помощью Коридорного!

— Мира, ты с кем на праздник собираешься?

— Ну… со всеми. А с кем надо-то?

Криспин закатил глаза: боги, дайте мне терпения! И не дайте ей ответить, что уже согласилась с кем-то идти на бал! С того же Артура станется позвать лесовичку, только чтобы его позлить! Или рыжий принц-гном, хоть и тугодум изрядный, вдруг успел подсуетиться?

Пояснил скучным голосом:

— Все девчонки с самого первого учебного дня заботятся об обязательном кавалере на Новогодний бал, а ты…

— А-а-а, — И плечиком дергает: мол, а мне это на что сдалось? — Ну тогда одна пойду… — Осенило: — А! Или с Шазром, — и потускневшим голосом: — если его никто не пригласил, конечно, сейчас спрошу…

И улизнула бы, недалекая, не схвати ее Криспин за руку. Он все время забывает, что с лесовичкой надо говорить только прямо, никаких намеков и дальних заходов она в принципе не понимает.

— Стоп-стоп-стоп! Ты же только что спрашивала о подарке мне на Новый год!

— Да-да, так чего ты хочешь?

— Чтобы на бал ты пошла со мной!

Вот теперь дошло, наконец! Опять глаза в пол-лица, но удирать вроде уже не собирается; однако Криспин все равно перехватил лесовичкину руку покрепче — просто из удовольствия к ней прикасаться.

— О… а зачем? — Голова набок, в глазах — веселое, не замутненное ни подозрениями, ни пониманием, любопытство.

И стоять рядом так близко — тоже приятно… Слегка дезориентированный Криспин переспросил:

— Что «зачем»?

— Зачем тебе это? То есть если надо, я, конечно, пойду с тобой вместе, но какой же это подарок?

— То есть, — спросил уязвленный Криспин: вместо того, чтобы смутиться и обрадоваться, лесовичка ему еще и допрос устраивает! — ты бы с любым парнем согласилась пойти на бал?

Девчонка серьезно поразмышляла:

— Ну не с любым, конечно… — Но не успел он возрадоваться, добила: — Сильно противному отказала бы.

— Ага, значит, я противный, но не сильно? — уточнил Криспин.

Мира весело блеснула глазами.

— Верно понимаешь!

Он оскорбленно разжал пальцы, отпустив, скорее даже оттолкнув ее руку. Заявил:

— Зову тебя исключительно для моего собственного спокойствия! С этим Новогодним балом девчонкам вечно крышу сносит, открывают на парней форменную охоту!

Мира понимающе закивала: видела-видела, что в конце дня стол Книжника в библиотеке просто завален затейливо упакованными подарочками и записочками… Которые он выбрасывает, даже не открывая.

— А так я всегда могу сказать — и не соврать! — что у меня уже есть пара. Отвяжутся.

От тебя-то отвяжутся, а ко мне привяжутся… Конечно, второй ярчайшей звезде Яшмовой Академии это и в голову не приходит: где он — а где девичьи разборки! Мира даже поморщилась, живо представив, что опять начнется, когда ее увидят на балу вместе с Криспином: староста бросил, а его друг тут же подобрал! Старшекурсник эту гримасу принял на свой счет, рыкнул раздосадованно:

— Не хочешь — как хочешь! И никаких подарков мне от тебя не надо!

Теперь уже Мира ухватила его за рукав: добро, сразу остановился, а то бы так и протащил ее, стремительный и раздраженный, по коридору.

— Ой, да конечно, я пойду с тобой!

Уставился исподлобья. Недоверчиво.

— Точно пойдешь?

— Точно! Спасибо, что пригласил меня, Криспин.

Слегка смягчился.

— Ну… хорошо. Значит, договорились?

— Договорились… Эй, ты куда? Ты же совсем в другую сторону шел!

— Точно. Забыл… — Не очень уверенно, словно сомневаясь, надо ли это делать, помахал ей рукой и умчался по своим важным делам.

Мира грустно смотрела ему вслед. Ну ладно, уж как-нибудь переживет она все эти посленовогодние разборки, надо хоть раз Таю добром отплатить!

Но лучше бы все-таки Криспин позвал ее потому, что хотел пойти именно с ней, а не использовал как живой щит от приставучих девчонок!

Глава 2 Шелковые туфельки

Разложив платье на кровати, Мира придирчиво осматривала вышивку: не порвана ли, не вытянута где нитка, а так-то красота неземная, никакие украшения, бусы и гайтаны совершенно ни к чему, лишние! А вот Артурова лента с одуванчиками прямо в строчку будет! Жаль, туфель хорошеньких нету, ну так сколько она могла унести в дороге? Кроме повседневки только вот это нарядное платье себе и позволила…

Амариллис, примерявшая к своему воздушно-розовому платью очередные серьги из большой шкатулки, в которой хранила свои драгоценности, заметила вскользь:

— А ты неплохо держишься!

— Я? Держусь? — рассеянно переспросила Мира. Когда до нее дошло, что соседка соизволила-таки заговорить с ней, подпрыгивать от неожиданного счастья не стала, продолжила (гордясь собой) тем же ровным голосом: — В каком смысле?

Баронесса изобразила гримаску:

— Все же знают, что староста тебя бросил, на каждом углу это обсуждают! А ты молодец, как будто и не про тебя. — Вроде бы похвалила, но тут же, верная себе (Криспин Тай в девичьем обличье!), добавила: — Я на твоем месте уже бы повесилась от такого позора, точно говорю! Или Академию бросила!

— Ой уж, повесилась! — не поверила Мира. — Да ты бы сама всех этих болтунов на канделябрах перевешала!

Амариллис польщенно улыбнулась.

— А бросать учебу из-за глупой болтовни и вовсе не дело. Тем более всё это меня никоим боком не касается, у Артура своя настоящая любовь имеется!

Соседка аж взвилась, сшибив со стола и шкатулку и зеркало.

— Что?! Что за любовь? В кого там Нортон влюбился?

Мира качнула головой, глядя на украшения, рассыпавшиеся по всей комнате. Как же Ама неосторожно… Да и она сама не лучше — со своим длинным языком!

Заметив, куда закатилось одно колечко, опустилась на колени достать, потом и вовсе под кровать залезла, выигрывая время на придумывание ответа. Но Амариллис с горящими глазами тут же нырнула следом, забрасывая нетерпеливыми вопросами: что за любовь, откуда знаешь, местная девица или городская, да брось ты это проклятое кольцо, расскажи всё подробненько, в конце-то концов!

Так что когда в дверь постучали, Мира не раздумывая крикнула:

— Войдите! — Сейчас дотошную соседку отвлекут, а она за это время что-нибудь придумает…

Но когда знакомый голос произнес над ними с веселым изумлением: «Вы что, девушки, в прятки играете?», вместе с Амой поспешно выбралась из-под кровати, уставившись с пола на старосту Нортона: растерянная, со следами пыли и паутины на руках и одежде.

— Ой, Арту-ур, — как ни в чем не бывало пропела Амариллис, приняв его протянутую руку; изящно встала и поправила растрепавшуюся прическу. — Ты хочешь пригласить нас на ба-ал?

Не дай боги, тут же подумала лесовичка, второго такого вынужденного приглашения она не переживет! (Ага, повесится на канделябре.) Машинально поискала глазами неизменного старостиного спутника: нет как нет, забыла, что в последнее время меж ними какая-то недобрая кошка пробежала. Нортон подхватил ее под руку, помогая подняться: ровно она старушка какая-то, право слово! Блеснул улыбавшимися глазами:

— Да я бы пригласил, да у таких хорошеньких девушек наверняка целый ворох приглашений!

— Всё отменим! — молниеносно среагировала баронесса, а Мира задумалась: а не знает ли староста о предложении его приятеля?

— Ну что вы, не стоит ради меня менять свои планы! — так же мгновенно ответил натренированный Артур и, не давая Аме времени на следующую реплику, обратился к лесовичке: — Мира, принес тебе подарок; хотел, конечно, пораньше вручить, но доставили только-только.

Глаза соседки вспыхнули кровожадным любопытством, и Мира мысленно застонала: не мог отдать потом и без свидетелей?! Ответила принужденно легким тоном:

— Ну так и отдашь в Новый год или после…

— Нет-нет, это же как раз для новогоднего бала, потом поздно будет!

Аккуратно надавив на плечи, усадил на кровать и принялся выпрастывать подарок из принесенного бархатного чехла. И без того длинная шея баронессы еще больше удлинилась от напряженного выглядывания, Мира тоже против воли уставилась на подарок, гадая, что же там.

…Туфельки! Шелковые, изумрудного цвета туфли, украшенные жемчужинками, как раз под ее платье! Староста как будто недавние ее мысли подслушал.

— Ну-ка давай примерим, — озабоченно произнес Артур, — вдруг с размером не угадал…

И как еще один заправский сказочный принц (он и есть принц всея Академии!) опустился перед лесовичкой на одно колено. Ухватив ее неуверенно ускользающие ноги, надел туфельки.

— Вроде неплохо… Кстати, — быстрый взгляд на выпирающий из-под кровати бок Мириной корзины, — Словарник еще у тебя? Хорошо, никому не отдавай. Давай встань, пройдись. Ну что, подошли?

— Хорошо… Спасибочки, Артур… — Не будь рядом соседки, еще бы на шею парню кинулась от удивленного восторга.

— Фу-ух! — Нортон картинно вытер несуществующий пот. — Я уж боялся, не подойдут, а времени перешивать нет… У меня просто глаз-алмаз!

— Красотища какая! — Приподняв юбку, Мира закружила по комнате. Туфли мягко облегали ногу; невесомые, с тихим шелестом скользили по полу — от этого она сама себе казалась перышком, чуть оттолкнись посильнее, просто взлетишь. — Ой, они, поди, целое состояние стоят?!

Артур следил за ней улыбавшимися глазами.

— Сколько ни стоят — ты этого достойна. Это мой подарок и мое извинение.

Мира остановилась.

— Извинение? За что это?

— Да, — донеслось от входа в комнату язвительное, — расскажи-ка нам всем, за что ты извиняешься?

— Ой, Кри-испин! — снова выдохнула потерявшая все свое остроумие от внезапного нашествия звезд Академии на их комнату Амариллис. Вышеназванный Криспин Тай стоял, привалившись плечом к косяку распахнутой двери. За его спиной то и дело мелькали любопытные лица заглядывавших в комнату студенток.

— Что, язык не поворачивается озвучить? — продолжил парень угрюмо-насмешливым тоном. — Ну тогда давай вали отсюда, тебя там уже Марго обыскалась!

Девушки переводили растерянные взгляды с одного на другого: никогда не слышали раньше, чтобы друзья так разговаривали! Староста подмигнул Мире — но уже без привычной смешинки в глазах.

— Договорим в другой раз!

— Вряд ли другой еще выдастся! — мгновенно среагировал Криспин. Артур приостановился в дверях, глянул приятелю в глаза.

— Ты уж сам постарайся пережить Новый год! И свой день рождения — тоже.

— Кто бы говорил! — кинул Тай в спину уходящего старосты и, развернувшись, окинул лесовичку недобрым взглядом. Прежде всего ее обувь. Растерявшаяся от разыгравшейся перед ними сцены и этого взгляда Мира догадалась пролепетать только:

— У тебя что, день рождения прямо в Новый год?

— В ноль-ноль часов, — мрачно подтвердил Книжник, продолжая сверлить глазами подаренные туфли: показалось даже, что те начали нагреваться, как бы не воспламенились еще под взглядом огнемага! Мира поспешно скинула их от греха подальше и задвинула ногой под кровать. Получилось ненамного лучше — теперь Криспин уставился точно с таким же выражением на нее. Спросил:

— Надеюсь, ты еще не забыла, с кем именно идешь на бал?

— С тобой! — выпалила лесовичка уверенно, как прилежный ученик — затверженный стих. Услышав невнятный возглас соседки и охи из коридора, втянула голову в плечи: ой-ой, что сейчас будет!

— То-то же, — внушительно резюмировал Тай и, наконец отлепившись от косяка, ушел. Вот какого демона приходил?! Проконтролировать, чтоб она не передумала?

Стараясь не смотреть на баронессу, однако чувствуя ее пристальный взгляд, Мира начала подбирать и складывать в шкатулку раскиданные украшения. Амариллис вновь присела перед зеркалом, рассеянно поправляя то прическу, то кружева на платье, то разномастные (забыла!) сережки. Мира глянула на ее напряженно выпрямленную спину и окончательно пала духом: всё, теперь соседка замолчит навеки!

Идти на новогодний бал окончательно расхотелось. Сказаться больной? Так Книжник с таким его настроем просто сгребет ее в охапку и утащит на праздник прямо в одеяле и в ночнушке…

Как бы им всем пережить этот проклятый Новый год?!

Глава 3 Новогодний бал

У гнома в его торбе, оказывается, тоже была припрятана заветная праздничная одежка. Мира как раз восхищалась его изрядно помятой и местами вытершейся парчовой косовороткой золотого цвета — Шазр пламенел ушами и смущенно улыбался, то и дело поправляя на ремне ее подарок, вышитые ножны — когда из мужского крыла стремительно вышел сегодняшний лесовичкин партнер. Окинул друзей орлиным взглядом и вынес вердикт:

— Очень мило! — не разбери-поймешь, то ли так их наряды оценил, то ли то, что они опять вместе. Кивнул Мире:

— Идем! — и первым начал спускаться по ступенькам. Мира виновато сжала руку гнома: один ведь будет целый вечер, надо было им раньше, до криспиновского приглашения, договориться пойти на бал вместе! Ну ничего, как-нибудь потом устроят дружескую новогоднюю вечеринку на двоих: по-пущински и по-гномьи одновременно! Под оживленное шушуканье и ожидаемые взгляды (она уже, похоже, привыкает!) лесовичка спустилась до приостановившегося на площадке Криспина. То ли подаренные «порхающие» туфельки, то ли непонятное (но в кои-то веки не мрачное) выражение, с каким на нее смотрел Книжник, были причиной, но Мира вдруг почувствовала себя неописуемой красавицей.

Коридоры, по которым стайками и парами сновали оживленные нарядные студенты, были украшены хвойными ветками с шишками и почему-то красными цветами, бусами и огоньками. Привычный сумрак Академии сегодня рассеивали множество парящих под потолком светильников. Среди сияющих шаров порхали, играли в летучие догонялки и осыпали сверкающей пыльцой проходивших внизу людей крылатые феечки.

Когда они пересекли порог праздничного зала, у Миры вырвался восторженный вздох. Такой красоты сроду не видывала! Гигантская, достигающая потолка ель с разноцветными игрушками-бусами и огоньками свечей; вдоль стен хоровод столов с белоснежными скатертями, заставленными сладостями и сдобою; сами снующие туда-сюда студенты в своих лучших нарядах и украшениях, приберегаемых специально для вечеринок. А вон и прекрасная Амариллис в розовом шифоне, с сияющими золотом локонами. Сегодняшним спутником баронессы был четверокурсник, которого, кажется, звали Марк — приятный на вид и в обращении. Забывшаяся лесовичка радостно помахала соседке, но та наградила ее ледяным взглядом и отвернулась. Ну и подумаешь! Мира старательно запретила себе расстраиваться (хотя бы сегодня).

Кажется, вся Академия знает, что у ее спутника нынешней ночью день рождения — двадцать лет, шутка ли! Не успели даже до столов добраться, а Криспина уже тысячу раз окликнули, руки пожали, девушки побойчее еще и поцелуи умудрились влепить (некоторые в прыжке!), и украшенные подарочки в руки всунуть. При этом почти каждая продемонстрировала лесовичке свое пренебрежение: кто умышленно не заметив, а кто и оттеснив при поздравлении в сторону… Да-а, кажется, бал станет для нее тем еще весельем! Ну ничего, выполнит свое обещание, побудет с Книжником, а потом скажется уставшей-приболевшей, отыщет Шазра, и они тихонько под елочкой (или даже под столом) отпразднуют вкуснятиной пришедший новый год!

Мира глянула на спутника и невольно рассмеялась:

— Да ты сам уже на наряженную елку похож!

Криспин со вздохом свалил на стол свои разномастные «украшения» — подарки:

— Еще и наверняка весь в помаде!

— Ну да, наклонись, вытру…

Парень быстро склонился к ней, лесовичка одновременно поднялась на носочки, чтобы дотянуться, и они столкнулись лбами.

— Как звонко получилось! — заметил проходивший мимо староста. — Мира, как тебе туфельки, удобные?

Потирая лоб, смеющаяся Мира выставила ногу в обновке.

— Как вторая кожа, спасибочки, Артур!

— Вот и славно!

— Помада? — раздраженно напомнил о себе Криспин. Мира принялась стирать салфеткой разноцветные свидетельства популярности с его щек и даже с шеи — студентки сегодня на косметику и поцелуи не скупятся! Парень скривился: — Чую, еще и приворотные чары в помаду добавили, просто детский сад какой-то, они что, думают, я не замечу?

Лесовичка определила наиболее «злостный» поцелуй, тщательно вытерла, заодно снимая любовный приворот.

— Всё?

— Вот здесь еще, натурально колется…

Стирая ярко-алый след в уголке рта Криспина, Мира невольно подумала: какие же губы у него красивые, крупные, четко очерченные, жаль, что улыбается-смеется Книжник редко, а то был бы краше даже своего приятеля. Ох, чего это она, раньше ведь никогда на губы парней не любовалась! Опасливо вскинула глаза: Тай так же открыто, пристально и внимательно рассматривал ее лицо. А этот-то чего не видел? Порывисто отодвинувшись, Мира сунула ему в руку салфетку, пробормотав:

— Ну вроде всё, дальше сам давай…

Парень провел небрежно по лицу салфеткой и бросил на груду подарков: не выкинет ли он их, как эту смятую салфетку? Бедные дарительницы, за столько лет еще не потеряли надежду на взаимность! Какие настойчивые и оптимистичные!

Выбрав самое красивое пирожное — а хочется попробовать все! — девушка принялась рассматривать снующих вокруг студентов. Вон и Шазр! Мира помахала ему, гном вроде бы дернулся подойти, но перехватил взгляд ее спутника и передумал. Отступил подальше к стене. Так и простоит там, бедолажка, весь праздник! Мира осторожно обратила на это внимание пятикурсника, Тай прокомментировал безразлично:

— Горе какое!

Да, присоединить Шазра к их компании пока не получилось…

Гомон и передвижение по залу не сразу, но прекратились, когда на возвышении появились преподаватели с ректором во главе. Кто-то одобрительно засвистел, затопал-захлопал, остальные его нестройно поддержали; разряженные в пух и прах взрослые кланялись во все стороны, весело принимая эту дань восхищения. Вперед выступила Главная Ведьма, и свист-аплодисменты стали громче. Обычно носящая одежду насыщенных, но траурных и полутраурных цветов (черного, фиолетового, темно-синего) с высокими воротниками и длинными рукавами, женщина сегодня была в винно-красном платье с открытыми длинной шеей и белыми плечами. На груди посверкивало рубиновое ожерелье, черные кудри спускались блестящими локонами ниже талии. Да она, оказывается, красавица! Немудрено в такую влюбиться…

Мира нашла взглядом старосту: Артур смотрел на ректора с предательским обожанием. Та, сверкая ослепительными улыбками, поздравила всех с наступающим новым годом («ура-а!»), пожелала вкусно поесть, натанцеваться, хорошенько повеселиться, тем более грядет новогодний сюрприз от преподавателей («да-а-а!»), но посоветовала не забывать, что уже послезавтра в Яшмовой Академии начинается зимняя сессия («у-у-у!»)…

Оказывается, официально бал открывается танцем преподавателей. Туго накрахмаленный с подвитых волос до лаковых туфель (аж отсюда поскрипывание слышно) к госпоже ректор шагнул учитель Рива, та ему рассеянно улыбнулась, однако ее глаза выискивали кого-то в толпе.

— Староста Нортон! — пронесся над залом ее ясный голос. — Где вы там?

Лесовичка округлившимися (во дают!) глазами проводила лавировавшего между студентами Артура, но склонившийся к ней Криспин сообщил вполголоса:

— Они и в прошлом году открывали праздник. Идем.

— Ага, — Мира спохватилась: — А куда?

— Ну, я, между прочим, тоже учитель, если ты забыла! — высокомерно ответствовал Криспин. Прежде чем растерявшаяся девушка успела запротестовать и упереться, протащил за руку через ползала и без передышки закружил ее вслед за парами преподавателей. Хорошо, танец оказался несложным — знай себе следуй за музыкой и опытным партнером — а то бы Мира точно опозорилась и «учителя» опозорила, отдавив ему все ноги и посбивав с ног соседей, как при игре в рюхи. А тут даже удовольствие начала получать и обращать внимание, кто как танцует. Вон отвергнутый Главной Ведьмой Рива степенно кружится с довольной раскрасневшейся Идой. Пыхтящая Батильда в белом кружевном платье и кокетливо миниатюрной красной шляпке с торчащей вуалькой вертит, как пожелает, жилистым охранником Врочеком, а там залихватски танцуют препод Бестиологии и сухопарая долговязая госпожа Эльза, учительница этикета…

Мира проводила глазами пару ректор-староста; какие же они ладные: оба высокие, стройные, красивые и, кажется, счастливые, улыбки так и светятся! Залюбуешься…

Криспин проследил, куда она смотрит, и так стремительно завертел девушку в музыкальном водовороте, что засмеявшаяся Мира с веселым испугом уцепилась за него крепче: не дай боги, отпустит невзначай, и просто взлетишь в воздух! А чтобы не закружилась голова, уже не отрывала взгляда от его темных блестящих глаз, еле замечая мельтешение светильников, украшенного зала, танцующих рядом людей… под конец осталось только ощущение собственных невесомых ног, крепкого тела под ее ладонями, надежно держащих ее рук, несущей мелодии…

Ощущение полета.

Музыка оборвалась, обрушилась вниз с хрустальным звоном, запыхавшиеся танцоры остановились, раскланиваясь и благодаря партнеров. У Миры на все эти этикетные действия сил уже не хватило: хорошо, госпожа Эльза не видела, как ее ученица на заплетающихся ногах еле добралась и просто шлепнулась на стул у стены. Даже спасибо не сказала, когда Криспин протянул ей бокал с фруктовым пуншем, просто залпом опустошила и потребовала еще. Допивая третий, поперхнулась, услышав внезапный вопрос Тая:

— Ревнуешь Нортона?

Отфыркавшись и откашлявшись от попавшего не туда пунша, вскинула глаза. Книжник стоял рядом, прислонившись к стене, скрестив на груди руки. Пялился-прогонял хмурым взглядом очередных рвущихся его поздравить; с девицами срабатывало не всегда, приходилось добавлять соответствующим взгляду тоном: «Благодарю. Можешь идти». Какие же девчонки храбрые! Мира от такого его выражения лица затормозила бы еще на самых дальних подступах!

Выговорила:

— Че-го?

Даже не посмотрел на нее.

— Что слышала.

— Почему это я должна его ревновать? Он не мой парень и не…

— И нисколько тебе не нравится?

— Ну… — Мира заколебалась и честно добавила: — Как Артур вообще может не нравиться?

— Да, «он же такой милашка»! — передразнил Криспин, видимо, какую-то восторженную студентку и добавил своим обычным голосом: — Лицемерище.

Мира всплеснула руками:

— Но он же твой друг!

— Кто это тебе сказал?

В это время не-друг Артур протолкался к ним сквозь толпу со странно озабоченным для такой праздничной атмосферы лицом. Спросил у Криспина:

— Ты как?

— Просто отлично, — ответил тот, почти не разжимая губ. — И будет еще отличнее, если ты будешь держаться подальше от меня вплоть до следующего года!

Артур подмигнул, но как-то невесело.

— Не подойду, если будешь вести себя хорошо! Сейчас прислали сообщение с вороном: попечители и… компания задержались из-за снегопада. Вряд ли они успевают к наступлению Нового года.

Мира едва не подпрыгнула: так вот каким гостям ворчащая кастелянша уже пару дней готовит комнаты в учительском крыле! Да что ж этим злыдням в столице никак не сидится, обязательно надо испортить друзьям праздник? По лицу Криспина скользнуло какое-то трудноуловимое выражение, и тут же вернулось прежнее, скучающее.

— А мне какое дело до этого?

Староста только тут заметил рядом с другом притихшую лесовичку. Улыбнулся:

— О, за тобой есть кому присмотреть! Слушай, Мира, как мои туфельки идут к твоему платью! А уж как к ленте подходят!

— Иди уже, а! — огрызнулся приятель. Староста, в шутливом испуге округлив глаза, попятился, но лесовичка заметила, что улыбка сползла с его лица прежде, чем он вернулся к компании Главной Ведьмы. Сказал ей что-то, и оба одновременно оглянулись на них с Криспином. Книжник тут же демонстративно отвернулся.

Стараясь отогнать ноющее ощущение чего-то непонятного, но неприятного (бал же!), Мира вытянула ногу, любуясь туфелькой.

— Что, так нравятся? — спросил Криспин.

Мира истово закивала: она, наверное, никогда не устанет ими любоваться! А когда все-таки сносит, повесит на стеночку над своей кроватью: на память!

— Они тебе нравятся, потому что нравятся, или потому, что нравится Нортон? Сам даритель? — никак не унимался вредный парень. Вот кто мастер портить праздничное настроение, наверное, от попечителей своих заразился! Но Мира честно начала прикидывать: по душе были бы ей эти туфли, подари их, например, Шазр, или даже, допустим, некий Криспин Тай… Похоже, парень ее молчание принял за ответ, потому что бросил с досадой:

— С моей лентой ты так не носилась! — и, оттолкнувшись от стены, пошел куда глаза глядят.

Бы.

Не ухвати его лесовичка за рукав.

— Так что, это, — Мира перекинула свободной рукой косу через плечо, потрясла в воздухе одуванчиковым бантом, — мне ты подарил?!

Парень стоял, глядя на нее сверху сквозь ресницы.

— Ну а кто, по-твоему?

— А… эм-м… ну я думала…

— А, понятно, — саркастично кивнул Криспин. — Думала, Артур? Конечно, кто же еще может сделать подарок, кроме него, да?

— А… зачем?

— Зачем — что? Подарил? Вот и я теперь думаю: зачем!

Мира растерянно всплеснула руками, впрочем, тут же снова ухватив Тая за полу куртки: хорошо, парень не вырывается, а то бы та еще была картина средь шумного бала: Книжник и цепляющаяся за него ошалевшая поклонница!

— Слушай, ну как я могла догадаться, что это твой подарок?

Пятикурсник неожиданно присел напротив нее на корточки; на уровне ее глаз темные глаза с разгоравшимися золотистыми искорками (от проплывающих над головой светильников?).

— Ты что, совсем глупая?

— Но ты же… ну ты такой… ты так со мной… — Лепетавшая все это Мира с трудом заставила себя заткнуться. Что — «ты со мной так»?! Да все это время Криспин Тай только и делал, что учил ее и раз за разом выручал из неприятностей, в которые она регулярно вляпывалась! Она-то думала: старшекурсник хоть и хара́ктерный, но ответственный, о первогодке заботится… Пробормотала жалко: — Ну и отдал бы прямо в руки, зачем в учебник сунул?

Добавив про себя: и кто же виноват, что тебя не поняли?

Не вставая, Криспин качнулся с носков на пятки; повернув голову, взглянул на своего приятеля, до сих пор оживленно беседующего с ректором.

— Я одно время думал, что ты и Артур… Ну, он-то тебе гораздо лучше подходит! Чем я.

Угу. А ее спросить почему-то забыли!

— А потом увидел их с ректором. И он — представляешь! — уже строит планы на будущее! Собирается после окончания Академии остаться здесь преподавателем…

— Это плохо? — не поняла Мира. — Строить планы?

— Мы никогда этого не делали. Запрещали себе и друг другу. Но теперь… — Криспин вновь взглянул на нее. — Теперь мне тоже хочется их строить. Планы на будущее. Когда оно с тобой.

Они смотрели друг на друга, и молчание всё длилось и длилось, грозя привести к катастрофе, потому что в глазах парня вновь появилась необычная для него неуверенность, затем привычная отчужденность, а Мира боролась с неожиданным и очень сильным желанием: качнуться вперед и поцеловать его. Прямо в его красивые губы. Кажется, это будет очень приятно…

Неизвестно, чем бы все закончилось, не прозвучи на ползала:

— Криспин Тай! Где тут Криспин Тай?

Вздрогнувший старшекурсник поднялся, все заоглядывались на пробирающегося между фланирующих студентов охранника: расфранченный Врочек тащил обеими руками огромную коробку и покрикивал из-за нее:

— Расступитесь, пропустите! Ну где там этот Тай?

Сразу несколько рук и голосов указали ему на искомого, и добравшийся до парочки мужчина с облегчением обрушил коробку на стол.

— Вот! Ворота приняли для тебя посылку.

— Посылку? Мне? От кого?

Охранник повел могучим плечом и начал пробираться обратно между подтянувшимися любопытными.

— Сказали, письмо внутри… Так что наслаждайся, парень!

Коробка выглядела просто роскошно: большая, белоснежная, украшенная цветами и кокетливо перевязанная лентами, она увенчивала собой груду криспиновских подарков. Студенты столпились рядом, разглядывая посылку.

— Поздравляют с днем рождения?

— Кто-то из Буржбы?

— Да не, глядите, как дорого украшено, изысканно прямо, здесь так не умеют упаковывать! Это явно из столицы привезли. Родные, наверное.

— Интересно, что там внутри?

— Может, тортик?

— Крис, ну не стой столбом, открывай!

— О, а может, это и есть обещанный сюрприз от Академии?!

— С чего бы преподы так расщедрились?

— Да ладно, не каждый же день у второго из лучших учеников в Новый год день рождения!

— Книжник, не жадничай, дай кусочек от именинного пирога!

— И мне!

— Я засушу его на память!

Недоумевающий парень, пробормотав: «Нет у меня никаких родственников. И друзей», нехотя, чуть ли не вразвалку, подошел к посылке — студенты немедленно столпились вокруг, заглядывая и чуть ли засовываясь ему под мышку. Происходящее, наконец, привлекло внимание и преподавателей: Мира видела, как госпожа ректор и староста вытянули шеи, силясь разглядеть, что там творится, тем более студенты начали скандировать и хлопать в ладоши:

— От-кры-вай! От-кры-вай! Криспин-Криспин, от-кры-вай!

Болтая ногами, Мира наблюдала, как парень сосредоточенно развязывает ленту за лентой: какой терпеливый, она бы давно все эти ленточки сорвала-разрезала! Хорошо, наверное, что их прервали с этой посылкой, хоть дух можно перевести, осознать… И это ее Криспин называет глупой, ведь сам столько времени почему-то молчал, что она ему нравится! Хочу услышать это еще раз. Чтобы усвоить. Поверить. И еще. Говорят же, что важные вещи нужно повторять трижды!

Трижды… Взгляд лесовички остановился на последнем красном банте, за который принялся Тай. А может, и важные вещи тоже делают трижды?

Драконья Стрела в академическом парке.

Огненный Змееволк в тренировочном зале.

И посылка на новогоднем балу, пришедшая неизвестно от кого и неизвестно откуда…

Мира и не поняла, как оказалась на ногах. Услышала собственный крик:

— Криспин, нет! Не открывай ее!

Руки парня замерли на освобожденной от завязок коробке. Криспин бросил искоса взгляд на Миру, на его лице появился шок понимания (сбившиеся студенты продолжали нестройно скандировать: «от-кры-вай, от-кры-вай!»), окинул глазами зал и с силой отбросил посылку вверх и назад.

Прямо на новогоднюю елку.

Снесенная с ног сегодня, разнообразия ради, не Криспином Таем, а лишь волной взрыва, Мира лежала на спине и глядела, как жарко и дружно полыхает ель (украшения жалко!), а в проломленный потолок с зимнего неба летят любопытные снежинки, щедро, будто конфетти, осыпая и жаркое пламя и разбегающихся людей.

Где-то госпожа ректор выкрикивает то ли команды, то ли заклятья, перемежая их ядреной бранью, трещит огонь, что-то падает, а над Мирой стоит Криспин:

— Мира, цела?

Да, обещанный сюрприз явно удался!

Глава 4 Мраморный цветок

— Ну все, хватит! Довольно!

Мира с удивлением глядела на Криспина, только что это выкрикнувшего: как будто этими словами, как заклинанием, парень мог сейчас всё исправить, повернуть вспять! Глаза горят, одежда пыльная и рваная, пол-лица ободрано. Схватив ее за руку, скомандовал:

— Идем со мной! Быстро!

— К-куда?..

Но Тай уже тащил ее за собой, как упирающегося теленка на веревке; перебирая ногами, чтобы не упасть от скорости, которую он развил, лесовичка только и успела оглянуться на разрушенный зал с бродящими то там, то сям изрядно потрепанными студентами и преподавателями. Вот так праздник! Хорошо бы никто серьезно не пострадал…

— Погоди! — воззвала к широко шагавшему — уже по коридору — Криспину. — Надо же проверить, вдруг есть раненые, помочь…

— Помочь? — бросил тот через плечо, не останавливаясь. — Вот сейчас и поможешь! Мне.

Может, и его ранило, осенило девушку, только гордец не хочет показывать свою слабость перед другими?

— А чем помочь-то? — поинтересовалась Мира, когда они на удивление быстро (спасибо Коридорному!) оказались в общежитии. Ну-у, если Книжник что и поранил, то только свою бедовую головушку, решила лесовичка, когда тот с разбегу завернул в девичье крыло, куда под страхом штрафных баллов не смел заходить самый отчаянный парень. Ага, кроме старосты и его приятеля! Остановился у их с Амариллис комнаты, скомандовал:

— Открывай!

Глянув в его сумрачное лицо, Мира проглотила законный вопрос «зачем» и приложила руку к замку. Опознав ее, тот скрежетнул, открываясь; Криспин толкнул дверь ладонью с такой силой, что та чуть не ударилась о стену. Войдя в комнату вперед хозяйки, моментально выволок из-под кровати корзинку с приказом:

— Доставай Словарник!

— Чего это? — насторожилась лесовичка. — Ректор и староста велели же ничего с ним не делать! Да ты и сам говорил, книжка опасная…

— Доставай, говорю!

— Не буду!

Мира еще и руки в кулаки сжала и нос вздернула, чтобы показать, что ничуть не боится ни его гневного лица, ни того, как он угрожающе навис над ней всей своей… тушей. Криспин некоторое время сверлил ее взглядом, но поняв, что ничего этим не добьется, сменил тактику. Сказал, прищурившись:

— Ты же помнишь, что должна мне желание? Когда я застал тебя в комнате Шазра и никому об этом не сказал?

Ей бы ответить, что сейчас-то он ровно в таком же положении, но честная Мира моментально сникла. Пробурчала:

— Ну… и чего ты хочешь? Чтобы я отдала тебе Словарник?

— Нет. Чтобы ты кое-что оттуда прочла.

— А сам чего, не можешь?

— Нет.

— А кто-то толковал мне, что это я дура неопытная, ничего не знаю, ничего не умею… — проворчала лесовичка, склоняясь над корзиной. Выпущенный из заточения Словарник прямо-таки вспорхнул ей в руки: уже открытый, от радостного усердия возбужденно, с ветерком, перелистывал страницы, того и гляди взлетит! Мира вопросительно посмотрела на Криспина:

— Что читать-то?

Парень оглядел девичью комнатку и качнул головой.

— Пожалуй, лучше не здесь. Идем в парк.

— В парк? — переспросила Мира, опять поспевая за ним чуть не вприпрыжку. — Но там же эти… Стражи!

— В праздничную ночь их не выпускают, — сообщил Тай через плечо. — Предполагалось, после встречи Нового года народ пойдет на прогулку жечь костры и фейерверки… — И пообещал неизвестно кому с угрозой: — Вот и будут вам всем фейерверки!

Они шагали по затейливо освещенным коридорам: огни в ветвистых канделябрах и в свободно плавающих под потолком стеклянных разноцветных плафонах разгорались при их приближении, вспыхивали ослепительно — иногда даже приходилось зажмуриваться — и с шипением и чадом угасали позади. На первом этаже Мира оглянулась на громкий треск за спиною.

— Ой, Криспин, что это?!

Огромное многоцветное яшмовое панно на стене холла, изображающее непонятно что (каждый видел своё, а может, панно каждому своё и показывает?), прямо на глазах покрывалось многочисленными длинными трещинами, чернело и осыпалось на пол, крошась в пыль. Так же трескались и даже вставали торчком плиты пола со стершимся под множеством студенческих ног яшмовым узором — пришлось с аханьем перепрыгивать с одной на другую, словно движешься по болотным кочкам.

Даже не оглянувшийся Тай бросил отрывисто:

— Давай быстрее!

И рванул на себя створки высокой входной двери.

Мороз сразу укусил Миру за щеки, потом принялся дергать за уши и беспардонно лезть в вырез и под подол платья. От ледяного ветра в грудь девушка защитилась прижатым к груди Словарником, а вот ноги в легких туфельках, с каждым шагом проваливавшиеся в снег, мгновенно промокли. Поначалу девушка еще ахала от холода, ступая в сугробы, растущие по мере продвижения вглубь парка, потом ступни, за ними и щиколотки задубели и перестали что-либо чувствовать, как будто она шагает на ходулях.

— А куд-да м-мы ид-дем? — спросила Мира наконец. Криспин, споро прокладывавший путь в снегу, как будто тот для него попросту не существовал, промолчал. Подумав, Мира перефразировала вопрос: — Д-далеко еще? Я уже совсем замерз-зла!

Оглянулся — темные глаза отразили свет окон Академии, возвышавшейся над деревьями. Молча вернулся к отставшей девушке, накинул ей на плечи собственную тяжелую бархатную куртку — мгновенно согревшаяся под ней Мира открыла было рот для вежливого отказа, да и закрыла: он же огненный, не замерзнет и в самый лютый мороз! Криспин глянул вниз, неожиданно присел, аккуратно и быстро провел ладонями от ее туфель до колен, аж жаром обдало — и от прикосновений и от веющего от его рук тепла. Лесовичка едва не улыбнулась, услышав, как парень опять проворчал что-то нелестное в адрес туфелек и Артура, их подарившего. Выпрямившись, критически оглядел лесовичку и едва растянул в улыбке губы, словно они у него тоже замерзли.

— Надо торопиться. Идем!

И пошел, опять не ответив на вопрос: «Куда идем-то?». Хотя она, кажется, уже знает куда. Двинувшись вперед на вновь обретенных ногах (до сих пор огнем горят!), Мира оглянулась и обнаружила, что теперь оставляет за собой подтаявшие следы — будто морозной зимней ночью по академическому парку прогулялась Весна.

Догадка не обманула — они вышли аккурат на площадь с колоннадой. Вон и колонны, снесенные Драконьей стрелой, а вот эта, вся черная, тогда горела гигантской каменной свечой… Что удивительно, площадь была совершенно свободна от снега, будто ее постоянно чистили. Или словно снежинки, едва достигнув плит, тут же таяли. А может, их сдувал ветер, прихотливо гулявший и завывавший среди колонн? Гадать можно долго, но факт оставался фактом: узор в виде гигантского цветка был виден на белых плитах совершенно ясно; помнится, в Ночь Драконьей стрелы все, как по договоренности, старались не наступать на его сердцевину. Вот и Криспин остановился на внешних лепестках цветка. Огляделся по сторонам и уставился в небо. Мира подняла глаза тоже: снег, до сих пор изрядно валивший крупными мягкими хлопьями, прекратился, небо прояснилось, подмигивая им ледяными искрами ярких звезд. Девушка зябко передернула плечами: к утру, похоже, подморозит знатно. А луны совсем не видно, ну да, новенький год и должен начинаться с новолуния…

— Иди сюда, — позвал Криспин. Мира подошла, аккуратно ступая бальными туфельками по скользким ледяным плитам. — Открой Словарник.

И открывать не пришлось: тот распахнулся сам, рекламно шелестя страницами — мол, выбирайте, люди добрые, какую только хотите! Криспин глядел на книгу как-то недоверчиво.

— Там и правда что-то написано?

— И даже нарисовано! Ты что, не видишь, так темно?

Парень качнул головой.

— Для меня в нем одни пустые страницы.

И отвернулся. Только посочувствовать остается — такой Книжник, и не может ничего прочесть!

— Что тебе там найти-то? — спросила Мира. — Какое надо слово?

Криспин призадумался, уставившись в землю: Мира смотрела на него в ожидании ответа, Словарник тоже притих, пошевеливая уголками листов.

— Думаю, надо несколько, — не слишком уверенно произнес старшекурсник. — Сначала то, что ты прочла в первый раз…

— «Лети»? Да легко! — Книга тут же услужливо открыла нужную страницу, но Мира глянула туда только мельком. Оказывается, слово и без того прекрасно помнилось, так и трепетало на кончике языка, ожидая, когда его произнесут вновь: шероховатое, колкое, неудобное для говорения (создавалось-то для совершенно иного народа!), оно легко сорвалось с губ вместе с облачком дыхания.

— Сможешь повторить? — поддразнила лесовичка замершего парня. Тот пошевелил губами, пробуя, отрицательно потряс головой и шагнул с острого лепестка мраморного цветка на закругленный следующий.

— Какое еще прочесть? — спросила Мира и вслед за пятикурсником машинально оглянулась. Белый снег, черные стволы и ветки деревьев, черное небо с белыми морозными звездами, светившими так ярко, что у них с Криспином вроде бы даже тени появились…

— Следующее… — Тай наклонил голову, словно к чему-то прислушиваясь. Кажется, или в глубине парка и впрямь послышался какой-то шум? Ой-ой, мало ли кто водится в запущенном магическом парке! А может, уже и Стражей выпустили! — Следующее, — повторил парень, — а знаешь, лесовичка, просто прочти сейчас любое!

Странные у него, однако, новогодне-деньрожденческие желания! И сам не знает, чего хочет! Пожав плечами, Мира опустила глаза на книгу: пока они говорили, Словарник уже пролистал страницы, вот же… неугомонный перевертыш! Ну любое так любое… Снова безмолвно прорепетировав — повторив несколько раз про себя, Мира аккуратно, букву за буквой зачла следующее Драконье слово.

— Хха-а… — громко выдохнул Книжник, выпрямляясь и поводя плечами. — Что это за слово? Что оно означает?

Мира не успела ответить — совсем рядом раздался повелительный голос:

— Прекратите! Остановитесь!

Оба оглянулись — да уж, шум им вовсе не почудился, скорее странно, что эдакую толпу не услышали еще раньше! Люди вывалили из-за деревьев и рассыпались по краю колоннадной площади: ректор, староста, целительница, пара охранников и… а вот и припозднившиеся попечители; видно, только прибыв, сразу рысцой побежали выполнять свои загадочные попечительские обязанности! И еще несколько незнакомцев — их попутчики, гости Академии?

— Лесовичка Черемная, закрыть книгу! Криспин Тай, не двигаться! — прогремел все тот же знакомый голос. Ректорский. Мира автоматически попыталась выполнить приказ — но Драконий Словарник уперся, его обложка и корешок будто превратились в железо. В заржавевшее железо. Так Мира и стояла, уперши в грудь распахнутую книгу и хлопая глазами то на вновь прибывших, то на Криспина. Тот, со своей замерзшей улыбкой глядя на ректора, опять сделал длинный шаг — с круглого лепестка на полукруглый, у самой сердцевины мраморного цветка. Как в настольной игре, вдруг пришло в голову Мире: кинул кубик — шагнул, прочел слово из Драконьего Словарника — новый шаг…

— Не двигаться, кому сказано! — рявкнул попечитель. Пятикурсник пожал плечами и демонстративно встал, скрестив на груди руки. Порыв ветра, стрясший с деревьев шапки снега, припорошил его черные взметнувшиеся волосы, заставил прижмурить глаза. Разнесся насмешливый голос Криспина:

— Замер, как видите! Мира, так что это было за слово?

— А? — спросила растерянно стоявшая между Таем и остальными лесовичка. Опустила взгляд к упорствующему Словарнику и откашлялась: — Это означает… «свобода».

— Заткнись, ты, идиотка! — взвизгнул женский голос. Что-то громко хлопнуло, и черный сгусток пронесся возле самого лица вздрогнувшей Миры. Резко развернувшаяся госпожа ректор взмахнула рукой — одна из закутанных до самых бровей фигур отлетела к подножию деревьев.

— Рехнулась — нападать на мою студентку?! — прорычала Главная Ведьма. — Лесовичка Черемная, вам и правда лучше сейчас помолчать! И идите к нам, сюда.

Мира вопросительно глянула на Книжника — тот медленно выпрямлялся, словно за мгновение до того был готов прыгнуть: куда? зачем? Традиционно сбить ее с ног? Или в этот раз уронить уже попечительницу, сейчас безуспешно пытавшуюся выбраться из глубокого сугроба?

— Я лучше тут пока постою, — дипломатично сообщила сразу обеим сторонам Мира, вызвав вспышку мрачного веселья в глазах Тая.

— Да поздно молчать! — заметил второй попечитель, как там его зовут… Валенрод? — Регенерация уже запущена.

— Но ведь еще не закончена! — тут же возразила ректор.

— И вы знаете, как ее остановить? — ядовито спросил попечитель. — А раз не знаете, и вы заткнитесь! Артур? Артур Нортон?

Староста стоял неподвижно, неотрывно глядя на Криспина. Тот улыбнулся и ему всё той же морозной улыбкой — странно, что из его губ все еще вырывался парок дыхания, а не льдинки:

— Давай, Нортон! Второго шанса у тебя уже не будет.

— Нортон! — вновь воззвал попечитель, еще и сильно встряхнул парня за плечи. — Что ты должен сделать? Скорей! Скорей же!

Тот словно проснулся, перевел широко распахнутые глаза с друга на что-то требующего от него мужчину, сам — совершенно белый, как снег вокруг. Не переставая усмехаться, Криспин произнес:

— А теперь Мира прочтет нам последнее слово!

— Но… — заикнулась лесовичка. — Ведь госпожа же ректор велела…

Криспин Тай перевел взгляд на нее. Пугающая улыбка растаяла, глаза смотрели внимательно и тепло:

— Мира, прошу тебя…

Она слышала краем уха, как вскричала «нет-нет-нет!» ректорша, как орал метавшийся по краю площади, но отчего-то не рисковавший ступить на каменный цветок попечитель: «брось книгу, дура, бросай, кому говорю!», как глухо и мертво молчал Артур, но видела только эти темные глаза парня. Криспин Тай не пытался зачаровать, подчинить ее, однако тонкая нить мгновенного понимания и тепла, натянувшаяся в этот миг между ними двоими, была куда прочнее и сильнее самого могущественного колдовства…

На этот раз Мира нашла нужную страницу сама. Читая, а потом тщательно проговаривая вслух третье слово, увидела, что Криспин сделал в своей «игре» еще один шаг — прямо на сердцевину цветка.

Последний шаг.

С мгновение ничего не происходило. Потом воздух над площадью заколебался, заструился, как над нагретой солнцем землей (может, падавший снег и впрямь испарялся от потаенного жара мраморного цветка?), скрывая и искажая замершую фигуру парня. Зато голос Криспина оставался по-прежнему ясным и сильным:

— А теперь прочти всё снова и в правильном порядке!

Лесовичка захлопнула уже не сопротивлявшуюся книгу, прижала к себе обеими руками. Ни к чему ей сегодня шпаргалки. Произнесла негромко — но почему-то ее слова разнеслись по всей площади, а может, и по всему парку Академии:

— Свободен — лети — Дракон!

Прозвучали в нужном порядке.

Раздался оглушительный грохот и лязг разрывающихся и осыпающихся невидимых магических цепей, что сковывали студента все это время. Сердцевина цветка вспыхнула и раскололась на плиты, пропуская наружу то ли подземный огонь, то ли столб ослепительного жидкого золота, достигшего самого неба и обрушившегося вниз каплями расплавленного металла — кричавшие от испуга и боли люди отбегали под прикрытие деревьев. Остался лишь один, неподвижно стоявший на краю площадки, и вместе с Мирой увидевший, как из огня выступает черно-красный, словно раскаленный уголь, силуэт. Вытянутая голова… гребень… лапы с огромными загнутыми когтями… крошащий камень чешуйчатый хвост… сверкающие огромными зеркалами острые крылья.

Дракон.

Артур Нортон, староста Яшмовой Академии и лучший ее студент, ступил на площадь, прошел мимо неподвижной, лишь повернувшей голову вослед лесовички. Остановился перед только что родившимся Черным Драконом — тот медленно оглядывался, поводя то головой, то крылом, то лапой, подергивая чешуйчатой шкурой, словно примеряясь к новому неизвестному телу. Заметив свободно идущего к нему Артура, изогнул шею, уставился горящими глазами… в которых, как ни странно, оставалось еще нечто от криспиновских: у Книжника в глазах ведь тоже иногда вспыхивали такие вот жаркие искры…

Дракон приоткрыл пасть, дохнул огнем прямо под ноги парня, заставив того остановиться.

Мира услышала четко и ясно, будто слова произнесли обычным человеческим языком или очень-очень громко подумали по-драконьи:

— Вперед… друг!

Они смотрели друг на друга.

Дракон.

И его убийца.

Глава 5 Старое обещание

Конечно, Марго помнила их появление!

Пять лет назад в такую же мерзко-мокро-снежную ночь в Академию постучались. И стучали так бесконечно долго, упорно, а потом еще и начали биться всем телом, что притомившиеся Ворота наконец воззвали к помощи главы Академии. Раздраженная внезапной побудкой среди ночи и озадаченная поведением Ворот — не открывались бы, да и всё! — госпожа ректор вышла наружу и узрела перед собой двух мокрых до нитки парней.

— Мы к вам… поступать… — еле выговорил один синими от холода губами. Марго не успела сообщить, что прием уже три месяца как закончен, как один из ночных абитуриентов — более щуплый и более юный — рухнул без сознания. Не успевший подхватить его товарищ опустился на колени прямо в грязь, пытаясь поднять спутника или хотя бы привести в чувство, а поджавшая губы госпожа ректор, кутаясь в плащ, смотрела сверху на все это безобразие. Промолвила нехотя:

— Заходите. Переночуете, а утром отправитесь обратно домой. Оба!

Кто же тогда знал, что они задержатся в Академии еще на пять лет! Оба.

Утром Марго с неудовольствием узнала, что обморочного парнишку пришлось поместить в лазарет, поскольку у него развилась угрожающая жизни лихорадка — не инфекционного генеза, будьте спокойны, госпожа ректор! — и лежать ему там не менее недели. Организм молодой, тепло, покой, еда да чуточку лечения — и все будет в порядке. Да и друг его ни на шаг не отходит, нянчится, ровно с младенцем.

В последнем ректор убедилась, несколько раз — со скуки или от любопытства — заглянув в лазарет. Каждый раз при виде ее долговязый светловолосый Артур вскакивал и кланялся, в глаза заглядывал с надеждой: не передумала ли госпожа ректор, может, все-таки примет их на учебу в Яшмовую Академию?

В конце концов это его искреннее ожидание, а потом столь же неприкрытое огорчение госпоже ректор поднадоели, и она призвала парня к ответу: с чего вдруг талантливый водный маг, явно уже где-то обучавшийся, вдруг предпочел своей школе магии ее захолустную Академию? Да еще и приятеля своего приволок, огненного мага-недоучку. Нет, конечно, Яшмовая Академия не из самых последних, видела она куда хуже, но все же?

— Именно потому, что она Яшмовая…

— И? — вопросила госпожа ректор, машинально перебирая в памяти свойства самоцвета. Помимо несомненно лечебных качеств (но ведь никто из этих нежданных «абитуриентов» не болен тяжко?), яшма способствует концентрации, укрощает негативные чувства, открывает невидимое для зрения, оберегает от сглаза и прочее, и прочее… Что, собственно, проделывает и большинство остальных камней.

— А яшма, пущенная на отделку вашей Академии, добыта в Рорских горах…

Парень продолжал упорно увиливать от прямого ответа!

Да, в свое время основатель Академии изрядно потратился, доставляя в Буржбу эту горную породу и нанимая для отделки искусников-гномов. Что ж, те сработали на совесть; пол и панно в холле и многочисленные настенные панели до сих пор прекрасно сохранились.

— И что ж с того?

— Я читал, что рорский яспис укрощает силу Драконов и что они здесь даже когда-то учились.

Ректор нахмурилась — это совершенно не та страница истории Академии, которой стоит сейчас хвастаться! Ну разве что нервы пощекотать обывателям-родителям, передающим своих ненаглядных чад в ее руки. «А вы знаете, наш сынок учится там, где когда-то обучали настоящих Черных драконов!»

Парень смотрел на нее встревоженными синими глазами, и Марго внезапно поняла, что не увиливает он вовсе и только что дал ясный ответ на ее вопрос. Окинула его оценивающим взглядом — о нет! Значит, тот задохлик-приятель, валяющийся сейчас на лазаретной койке…

Госпожа ректор откинулась на спинку кресла, сцепив перед собой руки. Произнесла холодно:

— Вы же понимаете, что в эту самую минуту признались в преступлении, о котором я обязательно сообщу в магическую стражу? И — нет, я никуда не отпущу обоих, как бы вы ни смотрели на меня этими своими жалобными глазками!

На лице парня впервые появилась слабая улыбка:

— Ну, значит, мое обаяние на вас не действует, госпожа ректор!

Все-таки подействовало.

Хоть и пятью годами позже.

Сообщить о неучтенном Драконе Марго не успела: оказалось, ищейки и без того уже шли за парочкой буквально по пятам. Так что вскоре ее заштатную Академию оккупировали не только магические стражники, но и самые сильные волшебники Арранты: с некоторыми она была знакома еще по столице, о других только слышала. Счастье, что Нортон категорически отрицал знание госпожи ректор об истинной сущности тех, кого приютила, иначе бы ее обвинили в укрывательстве государственного преступника. А тут, учитывая ее славное военное прошлое, иногда даже разрешали присутствовать на обсуждении дальнейшей судьбы Черного Дракона — как выяснилось, последнего на территории Арранты. Всех остальных либо целыми семьями успешно истребили, либо Драконы скрылись-затаились в других странах, и теперь аррантские шпионы метались по всему полуострову, пытаясь выяснить, какие именно государства тех укрывают, дабы стребовать у местных властей их высылки, а если в этом будет отказано, тайно уничтожить.

Однако в среде чародеев к этому самому моменту уже начались разброд и шатания. И в связи с уменьшением концентрации магии в Пуще, а значит, и по всей стране, и в связи с вновь всплывшим древним предсказанием, что магия Арранты будет существовать, лишь пока в стране будет жить хотя бы один Черный Дракон…

Вот он, всего один остался. К тому же неинициированный.

Такое случалось и раньше. Спящие способности передавались из поколения в поколение, никто уже и помнить не помнил, что в семье имеется потомок Дракона; только крайне дотошный архивариус, исследующий родовые ветви чародеев-драконов, да еще и пришпоренный азартными дознавателями Магической стражи («найти и истребить до конца драконово семя!»), мог бы его обнаружить…

И вот в такое не до конца доведенное исследование повезло (не повезло) однажды заглянуть любопытствующему почти-выпускнику Алмазной Академии Артуру Нортону. И выяснить, что подросток Криспин Тай, с которым они познакомились в библиотеке и невзначай крепко подружились, задумчивый любитель книг, собирающийся поступать в следующем году в ту же Академию в связи с несомненными способностями к огненной магии — не кто иной, как тот самый драконий последыш.

Как и большинство жителей Арранты (за исключением рорских гномов да неких восторженных лесовичек), Артур не испытывал никакой любви к Драконам-преступникам, однажды попытавшимся узурпировать законную власть и заодно спалившим при этом кучу городов и селений. В том числе и предместье столицы, где обитала его семья — слава всем богам, никто тогда не пострадал! Но Криспин — это же совсем другое дело! Во-первых, тот знать не знал про свое проклятое родство, во-вторых, ни разу в жизни не превращался, а если до двадцати лет такового не случится, так и останется самым обычным человеком — в точности как его отец и дед…. Только с выдающимися способностями к огненной магии. Значит, надо просто укрыть Криспина до времени, спрятать, чтобы не добралась Магстража или (теоретически) выжившие и затаившиеся Драконы. А где надежнее всего затаиться? Понятно, что в глухой провинции с какой-нибудь захолустной чародейной школой. Для столичного жителя крупный речной порт Буржба именно таким глухим и захолустным и представлялся…

И вот теперь маги оказались перед дилеммой. С одной стороны, Королевский указ звучит недвусмысленно: племя Черных Драконов как злостных государственных преступников подлежит полному истреблению, с другой — вот перед ними угрюмый тощий мальчишка с Драконьей кровью, но не полноценный Дракон. И опять же — древнее пророчество, к коим чародеи относятся всегда трепетно…

Несколько дней волшебники заседали, спорили до хрипоты и оскорблений, вплоть до магических дуэлей, бесконечно призывая для допросов и испытаний то вечно молчащего Тая, то без устали вступающегося за юного приятеля Нортона… Пока однажды Артур с отчаянья не ляпнул, что просто убьет Тая собственными руками, если тот однажды попробует обратиться…

И тем самым повязал себя и Криспина. Ибо чародеи увидели конкретный выход: а почему бы и впрямь не оставить юного недодракона под надежным приглядом своего верного врага, госпожи ректор Яшмовой Академии, и одновременно верного же друга, поклявшегося собственной жизнью, что он готов ликвидировать опасный объект при угрозе инициирования? Еще и сковав обоих парней оковами подчинения и наблюдения, которые будут регулярно проверяться и обновляться. Верховный ковен магов утвердил решение, ограничив доступ к информации узким числом самых могущественных чародеев и, разумеется, не оповещая главу Арранты — ну когда королю заниматься еще и делами волшебников?

Первое время при Академии постоянно проживал боевой маг. Пока Марго не возмутилась: понимаешь ли, живет, жрет, пьет, ничего не делает, надоедает с бесконечными проверками и неразумными требованиями, пристает к молоденьким ведьмам, а главное — ни за что не платит! И не уговорила ковен доверить надзор лишь ей и Нортону. Тем более первый год Тай вел себя паинькой, обратиться не пытался, огненной магией не баловался, целыми днями торчал в библиотеке — как невесело шутил Артур: «Надеется, что любимое окружение бумажных книг удержит его от превращения в огненного монстра». Контролеры, понятно, наведывались в Академию регулярно, но хотя бы не так часто, как раньше — всего раз в триместр — исследовали, тестировали, проводили придуманные за это время столичными магами испытания, навешивали свежие цепи подчиняющей магии — и уезжали.

Год шел за годом, и даже она — уж на что ученая! — начала надеяться, что все обойдется.

Что парни — оба! — выживут.

И вот в день двадцатилетия Криспина Тая…

Глава 6 Драконья Смерть

Медленно, словно специально оттягивая время или опасаясь спугнуть (напугать — Дракона?!), Артур скользнул рукой за пазуху и вынул узкий длинный, немного похожий изогнутостью на серп, нож. В тусклом лезвии странно четко отразились отблески раскаленного драконьего тела, искры крупных звезд — казалось, те спустились рассмотреть происходящее поближе — снега́ академического парка, вернувшихся людей, бледное лицо Артура, горящие глаза и огненная расщелина усмехавшейся пасти Дракона…

И одинокая девушка неподалеку, по-прежнему стоявшая с прижатой к груди книгой. Целительница Ида жестами и окликами безуспешно пыталась привлечь внимание студентки: лесовичка по-прежнему сосредоточенно наблюдала за двоими, стоявшими в самой сердцевине цветка.

…Из тайных магических архивов подняли клинок, созданный еще на рассвете времен рорским отступником-гномом и названный по своей функции Драконья Смерть. Вручали его Артуру торжественно, полноценной делегацией древних и не очень, но очень-очень могущественных чародеев — в присутствии ректора Яшмовой Академии и предполагаемой будущей жертвы. Пусть знает, что ожидает, когда — если! — вдруг попробует обратиться! Мы даем твоему сегодняшнему другу и заступнику право применить это оружие в любой опасный момент… А клинком может поразить лишь тот, кого Дракон подпустит близко.

Его близкий друг…

И момент настал.

— Нортон, что ты медлишь! — предусмотрительно издалека командовал попечитель. — Бей его! Бей, пока он не напал первым!

Дракон, как будто это ему приказали, переступил с лапы на лапу — плиты площади заходили ходуном как тряское болото — и сделал один осторожный длинный шаг по направлению к Артуру. Второй. Нортон по-прежнему не двигался, и… Ох! Люди вскрикнули как один, когда Дракон бросился вперед, обрушиваясь на… на то место, где только что стоял его друг.

Лесовичка все так же сосредоточенно наблюдала за происходящим. Казалось, ее нисколько не волнуют ни качавшаяся под ногами земля, ни крики, ни метавшиеся по колоннаде человек и Дракон. Ни даже своя собственная безопасность — ведь пару раз хлещущий, как у разозленного кота, драконий хвост мелькнул от нее в какой-то паре дюймов, горячий ветер взметнул расплетшиеся волосы и заставил зажмуриться. Но Мира лишь попрочнее расставила ноги и крепче прижала к груди присмиревший Словарник.

…Происходящее напоминало ту эпичную тренировку в зале с незвано явившимся Змееволком: погоня, увертки, нападение, вспышки, раскаленный воздух…

Вот только друзья тогда были на одной стороне.

«Новорожденный», похоже, пока еще не слишком умело управлялся с собственным телом и силой, потому что умудрился угодить в ловушку — пытаясь дотянуться до слишком верткой добычи, нырнул между колонн и застрял. Артур (не сразу) остановился. Оглянулся на возмущенно взревевшего противника — ворочаясь, тот сначала попытался освободиться, потом и вовсе повалить колонны, а когда не удалось ни то ни другое, принялся в ярости грызть мрамор: во все стороны полетели осколки и крошка.

Запыхавшийся, мокрый и закопченный парень некоторое время смотрел на Дракона — то ли переводя дух, то ли соображая, что теперь делать, пока настойчивые понукания попечителя не заставили его очнуться. Отставив Драконью Смерть на вытянутой руке в сторону (и ведь не потерял, не выронил ни разу во время своего забега!), Артур медленно двинулся к пойманному в мраморную ловушку. Хлеща хвостом, Дракон уперся всеми четырьмя лапами в колонны — те зашатались, но устояли; кто бы ни был древним строителем, он сумел рассчитать и драконью «нагрузку».

— Да что ж ты делаешь! — заорал не своим голосом Валенрод. — Заходи сзади, бей сзади, он же тебя так сожжет!

Опять получив подсказку, Дракон дыхнул огнем, правда, попал не в Артура, в плиты перед ним, заставив остановиться, но лишь на мгновение; парень аккуратно перешагнул жидкую лужу мрамора, увернувшись от следующего огненного… не пламени — плевка. Третья попытка поджечь недавнего приятеля закончилась окончательной неудачей: Дракон поперхнулся и закашлялся черным дымом с искрами пополам.

И с огнем-то у него тоже проблемы, отстраненно отметила Мира, еще Дракон называется!

Словно услышав ее, тот тут же попытался скогтить старосту, но Артур вовремя отскочил, и обрушившаяся лапа расколотила вдребезги один из лепестков цветка. Что за беспорядок!

Черный Дракон притих, наблюдая одним глазом за приближавшимся парнем.

Артур переложил клинок из руки в руку и обратно. Сказал угрюмо:

— Я ведь тебя предупреждал… Предупреждал же?

— Да что ты там с ним разговоры разговариваешь? — чуть не рыдал за границей площади попечитель. — Бей скорее! Твоего приятеля больше нет! Его нет!

— Нет? — спросил Артур у Дракона. — Нет же?

Дракон моргнул безресничными кожаными веками.

— Бей!

— Заткнитесь, — устало сказал Артур. — Просто — заткнитесь.

— Нортон! Ты знаешь, что будет, если ты не убьешь его! Я приказываю!.. я приказываю тебе исполнить свой долг… кхе… кхе…

Попечитель наконец-то сорвал голос, и в парке стало удивительно тихо — лишь посвистывал среди колонн снежный ветер, потрескивало что-то догорающее. Дракон тоже не двигался — всё смотрел.

Артур оглянулся. Встретился взглядом с лесовичкой: в глазах ее цвета зеленого меда впервые не было тепла и улыбки, словно некто, поселившийся внутри, критически изучал его, и парень поскорее отвел взгляд. Онемевший попечитель с остальными приезжими магами усердно кивали ему и махали руками, подсказывая, куда и как именно следует нанести удар. Вон и охранники поддерживают; Симон даже направился к старосте по шатким плитам… на помощь, надо полагать.

Взор Артура задержался на госпоже ректор. Марго стояла неподвижно, зажав обеими ладонями рот, смотрела огромными фиолетовыми глазами.

Красивая. Какая же ты красивая…

С глубоким вздохом он развернулся к Черному Дракону. Тот тоже смотрел на него неотрывно — не шевелясь и не моргая, — даже когда Нортон широко замахнулся рукой для удара.

Нет.

Броска.

Нож отлетел в сторону — далеко в сугроб за пределы площадки, — а Артур начал умирать.

…Многомудрые волшебники подстраховались: коли Нортон добровольно взял на себя обязанности драконоубийцы, он не должен внезапно передумать, когда дойдет до дела. Потому и наложили на него заклятье самоумерщвления, буде тот не поступит как должно. Мы ни в коем случае не желаем юноше зла, это же простой психологический момент, объясняли хмурившейся госпоже ректор: зная, что ждет его в случае отказа от выполнения своего обещания, он, разумеется, выберет собственную жизнь…

Кто же знал, что Артур выберет другое!

Тяжело дыша, сквозь все застилающую пелену он смотрел, как бежит и бежит к нему госпожа ректор, ни на дюйм не делаясь ближе, словно плывет в леденеющем воздухе, как, спотыкаясь, поскальзываясь, падая, спешит следом целительница… зря, совершенно зря Марго привела ее, на что-то надеясь, Ида не сможет помочь ни ему, ни Криспину… Плывущим, мутнеющим взглядом нашел лесовичку и попытался ей улыбнуться: прости, девочка, что чуть его не убил…

И умер.

Мира глубоко вздохнула вместе с расширившимся и сдувшимся гармошкой Словарником. Взглянула на Дракона. Тот вновь начал извиваться и биться, пытаясь выбраться из своего мраморного силка — охранники поодаль настороженно следили за ним, сжимая совершенно бесполезные боевые жезлы и ножи. Попечителей не было видно: побежали поскорее докладывать, что задуманный план по контролю над одним-единственным недодраконом провалился?

А в это время нежданно оставшийся в живых Дракон сообразил наконец, что освободиться ему можно лишь одним способом. Мерцание вновь скрыло огромное черное тело, и на плиты площади между колонн рухнул человек.

Еле-еле поднялся, хватаясь за закопченные недавним пламенем колонны. При каждом шаге его неимоверно мотало из стороны в сторону, но он все же добрел до склонившихся над Артуром женщин и только тут упал на колени. Пару раз попробовав заговорить, прочистил горло и сухо каркнул:

— Как… что?..

Мельком глянувшая на него Ида продолжила накладывать исцеляющие заклинания, руки ее беспрерывно метались по телу Артура, надавливая тут, растирая там. Придерживавшая парня за плечи Главная Ведьма, совершенно не обращая внимания на Криспина, шептала усиливающие заклинания формулы, отдавала свое тепло и силы. Тай осел на пятки, оскалившись, уставился на белое лицо друга. Приняв какое-то решение, вскинул руку, приказал не глядя:

— Ко мне!

Словарник вывернулся из рук лесовички и, трепеща страницами, пролетел по воздуху в раскрытую ладонь студента. Тот принялся поспешно перелистывать страницы в поисках нужного слова: теперь-то, после освобождения от заклятий и обращения, он сумеет прочесть свою Драконью книгу!

И спасти друга.

Подволакивая онемевшие от неподвижности ноги, Мира подошла, чтобы видеть всё собственными глазами.

И пропустила приближение Валенрода, все это время разыскивавшего и наконец нашедшего отлетевший в снег клинок Драконьей Смерти. Лишь в последний момент успела обернуться, метнуться, заслонить собой Криспина Тая.

Мужчина еле остановил замах. Выругался, попытался обогнуть, потом оттолкнуть лесовичку, не вышло — Мира вновь заступила ему дорогу. Рыкнул:

— Пошла вон отсюда! Да что вы все только смотрите, кто-нибудь, живо уберите от меня девчонку!

Послушались сразу трое — охранники, наконец получившие четкий приказ, что им в данной ситуации делать… что они могут сделать, и кто-то из гостей, метнувший в девушку боевое заклинание.

Но оно с пронзительным визгом отрикошетило от внезапно возникшей мерцающей зелеными искрами пелены, отгородившей мраморный цветок. Запахло листвой, свежей травой, цветами. Летом посреди зимы…

Незнакомо сильный и звучный женский голос прозвенел над площадью, колоннадой, самим Академическим парком; даже хлопотавшие над Артуром на миг вскинули изумленные лица.

— Пуща принимает этого Драконочеловека под свои ветви! С сего мгновения никто не смеет причинять ему вред!

Никогда не встречавшийся с лесовичкой ранее Валенрод совершенно не впечатлился:

— Будешь еще пугать меня своими школярскими трюками, ты, недоучка! Сгинь немедленно! Пропусти, кому говорят!

С ничего не выражавшим лицом недоучка вскинула руку, и господин попечитель пролетел через колоннаду, причудливо повторяя собственным телом в полете все ее изгибы, и ухнул где-то далеко в снег. Вытянув шею, Мира с некоторым беспокойством поглядела ему вслед (не убился? хотя и поделом бы — вздумал Дракона убивать и против ее Пущи идти!) и присоединилась к троице спасателей.

От новоявленного Дракона толку пока было мало: не обращая внимания на суматоху за своей спиной, Тай еще порывисто листал Словарник подрагивающими пальцами. Мира поглядела-поглядела и поинтересовалась:

— Какое слово ищешь-то?

— Если б я знал! — хрипло отозвался Криспин, не отрываясь от книги.

Поня-ятно! Лесовичка перекинула через плечо взлохмаченную массу своей косы, прицельно, с ойканьем, выдернула сразу несколько волосков и, приподняв голову Артура, быстро обернула их вокруг шеи парня: тот вздрогнул и глубоко, прерывисто вздохнул. Расставшись со следующими, Мира обмотала по очереди его запястья. Целительница, с открытым ртом следившая за действиями студентки, внезапно воскликнула:

— Зеленый волос!

Лесовичка глянула на замершего с заложенным в книгу пальцем Криспина, призналась виновато:

— Ну да, есть у меня немножко… Теперь читай, что ты там нашел!

— Я — нашел? — Парень-дракон глянул в услужливо открывшийся Словарник. — Ну да, нашел… — И, как Мира ранее, сначала проговорил слово мысленно, потом шепотом, потом вслух: — Живи. Живи. Живи!

Бледное лицо Артура, на котором скрестились все взгляды, дрогнуло, исказилось, словно от боли, и староста выдохнул, не открывая глаз:

— И нечего… так орать…

Вот тогда закричали, загомонили все! Охранники хлопали друг друга по спине, госпожа ректор еще крепче обняла-обхватила Артура за плечи, укачивая его, как ребенка; Ида плакала не скрываясь; Мира озабоченно ощупывала собственную голову, переживая, не оставила ли сгоряча где проплешины; Криспин обессиленно осел-сгорбился с книгой на коленях…

И никто не видел, как всеми позабытая колдунья-попечительница, переняв эстафету своего поверженного напарника и уроненное им оружие, с неожиданной силой и сноровкой метнула Драконью Смерть в беззащитную спину Тая…

Глава 7 Призрачный ректор

— Опять кидаешься под огонь! — выговаривал ей Криспин. Их изрядно потрепанная, одновременно закопченная и замерзшая компания возвращалась в Академию. Впереди плыли наскоро сооруженные носилки с Артуром. Едва тот пытался лишний раз шевельнуться или заговорить, госпожа ректор с прежней суровостью и энергией рычала на него, и только сияющие ее глаза да рука, лежащая в еще слабых пальцах парня намекали, что… хм. Мира отвела глаза от явного свидетельства чувств и близости этих двоих и взглянула на ковылявшего рядом с ней пятикурсника. Хотя мог сейчас свободно парить, летать, всё поджигать и… что там еще делают Драконы, она пока не очень представляла. Но в одном Криспин Тай оставался себе верен — едва обратившись, очнувшись и спасши друга, тут же принялся бранить ее.

— Не под твой же! — не придумав ничего лучше, возразила Мира. В ответ парень разразился тирадой, что отныне и впредь ей запрещено кидаться под огонь кого бы то ни было, а не ждать от него полного их списка, и уж тем более не заслонять собой — ха-ха! — Черного Дракона!

…Случилось то, чего никто (даже всезнающая госпожа ректор) не мог предсказать. Целый вал снегопада обрушился на площадь — как будто где-то в небесах внезапно прорвало пуховую перину, — но снежный пух не упал на землю, а продолжил парить в воздухе белым занавесом, в кисее которого и завис смертельный клинок.

— О, — удивилась Мира. — Дедушка Парковый?

— Мэтр… Мэтр Аликас? — синхронно с ней воскликнула изумленная ректор. Не вскочила, боясь выпустить из объятий только что потерянного и вновь обретенного любимого, но выпрямилась, потянулась всеми струнами тела к шагнувшему сквозь снежный занавес старику. Тот окинул ее зорким взглядом серебряных глаз, кивнул:

— Хорошо справляешься, девочка.

Ректор внезапно вспыхнула — и впрямь юная девушка, получившая драгоценную похвалу от своего кумира! Даже сонно смотревший на нее снизу Артур шевельнулся, желая увидеть, с кем это Марго разговаривает — женщина обняла его покрепче, прошептав: «тш-ш-ш, лежи-лежи!». Только близко стоявшая лесовичка сумела прочесть по ее шевельнувшимся губам: «справляюсь… если бы!».

Парковый… то есть бывший ректор Яшмовой Академии повернулся к остановившимся полукругом волшебникам. Кто-то из них внушительно откашлялся и вопросил:

— Мэтр Аликас? Вы же… дубль? Призрак? Э-э-э… остаточная эманация ректора Академии?

Старик поправил с улыбкой:

— Я сторож.

— А? В каком смысле?

— Вы все знаете, сколько сил я вложил в Яшмовую Академию! В каком-то смысле она теперь часть меня, а я — ее часть. Сторож. Если кто-то пытается причинить вред моей Академии или ее студентам, я обязан его остановить.

— Вред?! — Вперед выступил чародей, на вид нисколько не моложе погибшего ректора. Ветер трепал его длинные пегие волосы и бороду. — Аликас, очнись! Вред уже причинен! Вред всей Арранте, вот он, перед тобой, зародился в самой сердцевине твоей драгоценной Академии — Черный Дракон!

Решив, что невежливо продолжать сидеть, когда его так горячо обсуждают, воплощенный «вред» поднялся на ноги и, недобро сощурившись, уставился на говорившего: растрепанный, оборванный и ободранный (к ранениям от взрыва в праздничном зале добавились еще и полученные в недавнем поединке с другом).

В рядах волшебников возникло некоторое шевеление.

Действующий ректор возмущенно воскликнула:

— Да вы же… кто-то из вас сам поспособствовал его инициации со всеми этими покушениями, а теперь обвиняете в этом его и нас!

— Марго Чадар! — оборвал ее давно умерший ректор. — Сейчас не время выяснять, кто виноват в том, что случилось! Работаем с данностью!

— Простите, мэтр Аликас! — проронила неукрощенная Марго. — А в данности у нас имеется, во-первых, Черный Дракон с защитой от Пущи и Яшмовой Академии. Во-вторых, отряд боевых магов, прибывших сюда свидетелями, что Дракон точно не народился либо что точно умерщвлен! И еще Драконья Смерть, что болтается перед самым вашим носом. С какого именно номера начнем?

— Спасибо, что напомнила. — Бывший ректор аккуратно, двумя пальцами, взял из воздуха клинок (Криспин напрягся, приезжие волшебники оживились), внимательно оглядел его со всех сторон и кивнул. — Ну, это самая ничтожная трудность… Юный Дракон?

Криспин перестал сверлить группу магов немигающим змеиным взглядом (от ректорши научился!) и перевел глаза на ректора призрачного. Тот показательно покрутил перед ним клинком.

— Разберись-ка… со своей смертью!

И подкинул нож в воздух — будто палку игривому щенку, только что «апорт!» не скомандовал. Парень машинально, словно отмахнувшись, сделал движение рукой — и летевший к нему клинок Драконьей Смерти, вновь отразивший окружающее в своей древней и бесконечной глубине, навсегда перестал существовать, когда в воздухе его настигло чистое и яростное драконье пламя…

— Вот так вот, — подытожил с удовлетворением призрачный ректор, отряхивая ладони…

— А если клинок уничтожили, значит, Криспина теперь никто не сможет убить? — спросила Мира.

— Что, он тебе уже поднадоел? — тихонько хохотнул с носилок Артур. — Уже ищешь способ, а?

— Староста, заткнись, пожалуйста, — вежливо попросил его Криспин. — А то я быстренько найду способ добить тебя!

— Брэк! — скомандовала парням Главная Ведьма. — Нет, Мира. Не смогут. До тех пор, пока кто-нибудь не повторит работу древнего гномьего кузнеца, что вряд ли, или не воссоздаст Драконью стрелу… а вот это вполне возможно.

— А почему никто, кроме Криспина, не наступал на этот цветок на площади? И мне запретили, Артур, помнишь, когда мы с Шазром в парке заблудились?

— Это Цветок Правды. Древняя магия, — пояснила ректор. — Любой вставший на него явит свою истинную сущность… Некоторые потом сходят с ума. Или впадают в депрессию. Вы бы хотели узнать о себе ВСЁ?

— О, конечно, почему бы и нет? — с энтузиазмом воскликнула Мира.

Главная Ведьма некоторое время пронзительно смотрела на нее. Вокруг темно-фиолетовых глаз — темные тени усталости, из-за чего женщина выглядела сейчас гораздо старше. Заключила:

— Да, похоже, в вашем случае бояться нечего… Кстати, что-то наших столичных гостей до сих пор не видно! Устроили экстренное совещание прямо на месте, в лесу?

Лесовичка скромно потупилась.

— Ну… Я их там немножко закружила… Чтобы пока не мешались под ногами.

Расхохотавшийся Криспин погладил ее по растрепанной голове:

— Ты ж моя умница!

Артур засмеялся и тут же схватился за грудь — болело все тело, от кончиков пальцев… да что там, кажется, до кончиков волос на затылке!

Даже ректор улыбнулась — хоть и краешком губ. Начала вспоминать о поддержании дисциплины.

— А Парковый… то есть мэтр Аликас тоже с ними беседует? — спросила лесовичка.

Главная Ведьма оглянулась: звезды сияют, снег парит и падает, деревья спят в торжественном молчании. Просто идеальная, мирная новогодняя открытка, а не академический парк, в котором за час произошло столько потрясающих событий!

— Надеюсь. Я так хочу еще поговорить с ним, прежде чем он… — Прикусила губу и решительно поменяла тон: — Так, давайте ускоримся, такими темпами мы больного просто угробим!

Лесовичка, кажется, поняла недоговоренное: ведь дух задерживается среди нас, лишь когда у него остаются нерешенные заботы. Например, назначенная ректором после его смерти молодая выпускница Яшмовой Академии и один юный недоДракон, которого ждет то ли рождение, то ли гибель…

А теперь все разрешилось.

Глава 8 Лазаретные страсти

Он сидел, прислонившись спиной к каменной стене лазарета. Рассеянно смотрел на задернутую белую занавеску, слушал неровное дыхание друга. Конечно, Марго, устрашающе щелкая клыками и кнутом, пригнала сюда чародеев — снимать заклятье, которое те сами же и накладывали пять лет назад, но организм, столько времени приговоренный за неповиновение к смерти, не очень понимая, как ему сейчас быть, просто пошел вразнос: лихорадочное возбуждение сменялось апатией, ледяной пот — жаром, кашель — кровавой рвотой. Ида, ректор, хмурый столичный целитель по очереди круглосуточно дежурили у постели Артура, еще и лесовичка заглядывала со своими собственными пущинскими настоями-отварами и волшебными зелеными волосами. Причитала: «Артур, миленький, давай скорей поправляйся, а то я такими темпами просто облысею!» Тот, когда был в сознании, неизменно ей улыбался. Д-дамский угодник!

Криспин ушел с очередного собрания магов, грозившего сегодня перерасти в магическое побоище. Просто почувствовал: еще чуть-чуть, и он просто разорвет этих стервятников голыми руками. Пока человеческими, но если понадобится… Кто-то — очень глупый или глупо храбрый — пытался преградить ему путь: «Криспин Тай, мы ведь сейчас решаем вашу судьбу, как вы можете игнорировать!..» «Ну-ну, — сказал он, — один раз вы ее уже порешали. Хватит».

И вышел.

…После снятия цепей и заклятий в теле и в мыслях первое время ощущалась неимоверная легкость: чуть оттолкнись от земли, и взлетишь. Хотя взлететь он теперь и реально может. Потом. Например, со скалы, как когда-то рассказывала Мира… Свобода!

А потом эта легкость, это освобождение превратились в пустоту.

Криспин просто не знал, что ему делать дальше.

Они пробыли здесь пять лет, вычеркивая каждый прожитый год (ура, и в этом ничего страшного, читай — его обращения — не случилось!), значит, пока живем дальше. Они даже не надеялись когда-нибудь выпуститься из Академии: разве такое возможно, им, приговоренным друг к другу?

Благодарность младшего сменялась ненавистью: кто тебя просил меня спасать?! Кто тебя за язык тянул — клясться? Думаешь, я так покорно подставлю тебе шею: режь, раз ты обещал это сделать тем проклятым чародеям?! Забота и ответственность старшего превращались в неподъемный груз, в проклятье: зачем я это сделал?! Зачем приковал себя к тебе на долгие годы, если не на всю жизнь?! Почему должен уничтожить тебя собственной рукой?

Как они не поубивали друг друга еще тогда — лишь боги знают…

А теперь им обоим предстояло учиться жить заново. Строить планы, заглядывать в будущее, любить без страха оставить любимую в одиночестве. Продолжать жить — и уже друг без друга.

— Хоть бы ты поскорее очнулся, что ли! — с досадой попенял он спящему Артуру. — Как удобно: валяешься себе и ни за что не отвечаешь! А мне что делать? Может, превратиться да и прогнать это болтливое мудачьё до самой столицы?

— Он что, очнулся? — шепотом спросили за спиной. И как Мира пробралась в лазарет так незаметно?

— Нет.

— А с кем ты тогда разговариваешь?

— С тобой.

Девушка заулыбалась ему, засияла глазами, зубками, ямочками на щеках: он не выдержал, сгреб ее, усадил к себе на колени. Мира повырывалась понарошку, но недолго — лишь до тех пор, пока он не начал ее целовать.

Оторвался от нее через долгое — нет, слишком краткое время! — когда услышал рядом:

— За… видую…

Переводя дыхание, посмотрел через плечо на открывшего глаза Артура.

— Ну так давай вставай и займись, наконец, делом — целуй свою Марго!

— Благодарю за этот ценный совет, пятикурсник Тай! — с ледяной церемонностью донеслось из-за занавески. Он чуть не подскочил от неожиданности, Мира нервно захихикала в закрывшие лицо ладони. Занавеска отлетела в сторону, и перед ними явилась ректор Яшмовой Академии во всей своей инфернальной красе: черный костюм, черная вуаль, черные волосы, грозовые глаза и карминовые губы. Окинула их с Мирой не обещавшим ничего хорошего взглядом.

— Криспин Тай, мне совершенно все равно, Дракон вы или нет, но я все еще остаюсь вашим ректором!

Спохватившись, он вскочил вслед за спрыгнувшей с его колен лесовичкой. Вот что значит ректорская харизма!

Женщина прошла мимо них, положила ладонь на влажный лоб больного. Артур перехватил ее руку, поднес к губам; ректор покосилась на пытавшуюся глядеть в сторону парочку и отняла ладонь не сразу.

— Что ты… вы сделали? — спросил просто на глазах оживающий Артур (сила любви или влияние подпитывающей через прикосновение магии? Впрочем, это одно и то же!). — С этими столичными гад… чародеями? Задали им от всех нас жару?

Скривившая губы ректор присела на краешек его постели.

— Мне окончательно надоело слушать их безумные вопли и совершенно нелепые фантастические предложения. Пришлось опять напомнить им данность: Черный Дракон существует, и поделать с ним они ничего не смогут… — Кинула предупреждающий взгляд на ухмыльнувшегося Криспина. — Меня это, разумеется, не касается, пятикурсник Тай! И не только потому что он — Дракон, но и потому что находится под защитой Пущи и Академии. А с Яшмовой Академии, как известно…

— …выдачи нет! — хором закончили трое студентов, госпожа ректор милостиво им кивнула:

— Именно так! Кстати, насчет Пущи… Лесовичка Черемная, я все забываю спросить: почему же вы не вмешались со своей защитой пораньше, еще до… ну допустим, еще до драки между ними…

Мира смотрела на нее ясными зелеными глазами.

— Пуще, конечно, нужен Черный Дракон…

— Да понятно, — кивнула Главная Ведьма. — Он нужен всей Арранте, как бы ни верещали сейчас эти демоновы колдуны и политики!

— …но не всякий Дракон, — продолжала лесовичка неторопливо. — Тот, кто ее достоин.

Пауза.

— То есть, — заговорила ректор, — если бы вы сочли его недостойным…

— Ему бы пришлось справляться со всем самому.

— Во как, — выдохнул Нортон. Криспин улыбался.

Госпожа ректор приложила ладонь ко лбу. Заявила:

— Мне срочно надо что-нибудь выпить!

— Хорошо, что парни все-таки не хотели убивать друг друга, — заметила Мира. — Хотя временами мне казалось…

Криспин неожиданно фыркнул:

— Тебе не казалось! Меня тогда чуть не укокошили!

Главная Ведьма опустила со лба руку, поглядела на него, потом на Артура. Тот осторожно улыбнулся ей:

— Я тоже не был уверен, что Криспин меня не убьет.

Госпожа ректор раздумывала недолго. Встала с решительным:

— Не то что выпить, даже надраться! Лесовичка Черемная, составите мне компанию?

— Конечно, госпожа ректор!

Пятикурсники не успели и глазом моргнуть, как их девушки исчезли за занавеской. Слышалось только:

— Я, конечно, поступаю неправильно, употребляя алкогольные напитки со студентами, но бывают ситуации…

— Я все понимаю, госпожа ректор! Что будем пить?

— Все равно что, лишь бы покрепче!

Друзья глянули друг на друга и отвели глаза. Кашлянувший Криспин тоже двинулся к двери, говоря на ходу:

— Давай выздоравливай поскорее, а то твоя девушка так мою споит!

— Это еще кто кого! Встану, если ты пообещаешь…

Откинув занавеску, Тай приостановился. Староста коварно улыбался:

— …покатать меня на спине!

— Да иди ты!

Вслед ему несся смех друга. Выходя из лазарета, Криспин Тай, новорожденный Черный Дракон, уже улыбался.

Глава 9 Выбор

— Что сказали старейшины, когда отправляли вас к нам в Академию?

Мира задумалась, хотя и вспоминать-то было особо нечего; на все ее протесты («не хочу, чему мне там учиться, чего я еще не знаю!») ответ был один: «Отправляйся в Яшмовую Академию, оглядись, возьми то, что нужно тебе и Пуще».

Вот Мира и честно приглядывалась. К каждому учебному предмету, ко всем магическим навыкам. Например, это нужно выучить-освоить обязательно, вон то вполне может пригодиться, это на всякий случай, а вот этого нам в Пуще точно не надо! Жаль, конечно, что не такой уж она оказалась талантливой и сильной ведьмой, каковой себя на родине представляла. Хотя и имеются у нее никем в Яшмовой Академии непобедимые и неоспоримые способности и знания — травницы, например.

А еще одна, новехонькая, появилась совсем недавно…

Укрощение Драконов.

Краем глаза Мира глянула на упомянутого Дракона. Тот стоял, прислонившись спиной к высокому подоконнику, закатное солнце светило ему в спину, мешая разглядеть лицо, зато рисуя вокруг головы ало-золотой ореол, ни дать ни взять нимб все постигшего мудрого старца. Только до мудреца Криспину Таю ой как далеко, что уж говорить про святость!

— Тогда подумала, мне про знания говорят, но теперь…

Госпожа ректор пожала плечами.

— Раз мы, то есть Яшмовая Академия, перед вами в большом долгу, выполняйте распоряжение ваших старейшин. Забирайте в награду то, что нужно вам и Пуще.

— И я так прямо могу взять… что захочу? — не поверила Мира.

Марго вновь дернула плечами и сложила на груди руки.

— Всё что угодно!

— Только денег не проси, — пробормотал себе под нос староста. Несмотря на серьезность ситуации, Мира чуть не захихикала, а госпожа ректор метнула в парня многообещающий взгляд: мол, с тобой я потом поговорю! Всегда готов, не менее красноречиво отвечал глазами Артур.

Всё что угодно… Мире представилась бесконечная академическая библиотека: забрать хотя бы часть ее, себе и монастырским ученым на радость? Или попросить секреты лечебных колдовских снадобий, что готовит по заказам аррантских госпиталей целительница Ида с доверенными талантливыми старшекурсниками? Или какой-нибудь из этих (девушка в задумчивости дошла до витрины-сейфа) защищенных заговоренным алмазным стеклом магических артефактов, она же так и не узнала ни их названия, ни силы, ни назначения, но старейшины Пущи точно нашли бы им применение. Ректор за ее спиной задержала дыхание, но смолчала. А если подумать неспешно, так в Яшмовой Академии найдется еще немало того, что она хотела бы подарить себе и Пуще.

Вот только…

Можно и нужно желать многого, но нельзя быть жадным.

Мира задумчиво повернула назад, прошла по кабинету и остановилась перед Шазром. Она с самого начала предупредила, что обо всем происшедшем расскажет своему другу, и госпожа ректор, на удивление, не противилась. Парень поднял голову, глянул на нее снизу и медленно поднялся. Лесовичка неожиданно и крепко обняла его за шею, услышала за спиной многоголосый вздох, чей-то незаконченный возглас. Сам гном даже не шевельнулся, не издал ни звука, ни вздоха — как будто превратился в тот самый камень, из которого, по легенде, великий предок Гаарх и создал однажды его народ. Понял всё раньше других, еще до того, как лесовичка выдохнула ему в ухо: «Шазрик, прости…».

Остальное гномий принц услышал без слов: брат, ты всегда найдешь у нас кров и пищу, кузницу и руку друга, ты нужен нам и Пуще, но сейчас… Услышал и ответил столь же безмолвно: подняв тяжелую руку, осторожно похлопал по спине прижавшуюся к нему девушку. Всё хорошо…

Шмыгнувшая носом Мира отпустила друга. Теперь госпожа ректор следила за ней так прилежно, что лесовичка не смогла удержаться от озорства: проходя мимо стоявшего у стены Артура, как бы в задумчивости приостановилась напротив. Староста округлил глаза, а Марго, чтобы заглушить вырвавшееся у нее змеиное шипение, откашлялась и вопросила со знакомо-ректорской ноткой в голосе:

— Лесовичка Черемная, вам, вероятно, нужно больше времени, чтобы всё хорошенько обдумать? Тогда мы можем собраться попозже и…

— Да что тут думать-то? — Мира сделала еще шаг и протянула руку. — Пойдешь со мной?

Он глядел на ее руку, казалось, не понимая, а в следующее мгновение колеблясь. Но когда Мира с вытянувшимся лицом начала опускать руку, тут же схватил ее, быстро, жадно и крепко, дернув девушку на себя, словно кот — ускользающую рыбку. Мира даже рассмеялась. Повернулась к глазеющим на них зрителям, подняв сцепленные руки, как пояснение.

— Беру вот его, — сказала просто. — Можно же?

Ректор качнула головой, поджав губы, оглядела парочку студентов скептически.

— Не скажу, что зарыдаю от горя, что наконец-то с ним расстанусь! Ваш выбор награды, с одной стороны, прекрасно понимаю и… не понимаю.

— А вам и не надо! — дерзко сказал выбранный, поудобнее перехватывая руку лесовички. — Понимать.

— Хамит, — печально сообщила госпожа ректор пространству. — Поведайте же нам, лесовичка, чем обусловлен ваш выбор?

— Тем, что он Черный Дракон! — поделилась лесовичка. — И еще у него губы красивые!

— Вот! — гордо подытожил Дракон. — Пошли собираться?

Мира удивилась:

— Как, уже? Еще ведь даже учебный год не закончился! Мы сессию не сдали!

— Да чему мне тут еще учиться? А тебя я сам обучу всему, что умею! — И потащил «награжденную» на выход. Еще и приговаривал при этом: — Пошли-пошли, Академия уже и так терпит из-за меня убытки; родители узнали, что с их кровиночками Дракон учится!

Госпожа ректор тяжело вздохнула и поджала губы: возразить было нечего, да, студентов начали забирать и плату за обучение тоже! Конечно, она бьется аки львица за каждую копеечку, но… Артур, чтобы подбодрить ее, уже собирался озвучить, чему именно Дракон будет обучать лесовичку, но промолчал, провожая глазами Шазра: всегда учтивый гном вышел из кабинета, ни на кого не глядя и забыв поклониться. Вот кто бедняга: лишиться своей единственной в Академии подруги!

— Знаешь, — задумчиво произнесла Марго, — а я ведь никогда не замечала…

Окончание предложения оказалось для Артура неожиданным. И неприятным.

— …но у Криспина Тая действительно красивые губы.

— А как же мои?! — в обиде вскричал староста.

Глава 10 Прощание

Она продолжала стоять у окна, как будто из него, поливаемого дождем со снегом снаружи, запотевшего изнутри, можно было разглядеть уходящих (улетающих) из Яшмовой Академии.

Соседка отхватила-таки себе «статусного» парня, да еще какого! Не сказать чтобы она лесовичке как-то завидовала, хотя, конечно, иметь в поклонниках настоящего Черного Дракона чрезвычайно почетно, щекочуще-опасно и бесконечно романтично! Но связать с ним свою жизнь да еще отправиться в тридалека, в какую-то дикую чащу, в варварские условия — благодарю покорно, нет! И попрощались-то скомканно, в ночь, из провожающих студентов только она, староста да гном. Зато преподаватели прямо в шеренгу выстроились, от важности надулись: как же, в учениках у них сам Дракон был! Оказывается.

Конечно, она не перестала сердиться на Миру — что за тайны, в конце концов! Уж соседка могла быть в ней совершенно уверена, она бы никогда ни за что никому ничего! Тем более еще и без всякой для себя выгоды… Но проститься, конечно, простились по-хорошему, мало ли, может, доведется еще когда-нибудь встретиться с лесной ведьмой и ее избранником! Глупая лесовичка от радости просто на шею кинулась: ах, как хорошо, я так боялась, подруженька, что мы с тобой так и расстанемся, не помирившись! Дурында зеленоволосая! Останется недоучкой, не закончившей даже заштатную магическую Академию!

Но без съехавшей соседки комната казалась странно пустой, а сама она почему-то чувствовала себя одинокой… Что за вздор! Вокруг куча студентов обоего пола, которым просто за счастье приятельствовать с нею! И вообще, в одиночку жить позволяется только выпускникам, потому ей страшно, просто ужасно повезло!

Амариллис вновь уставилась в темнеющее окно со своим бледным отражением: будто ее силуэт вместе со всей обстановкой комнаты таяли, растворялись в наступающих из парка сумерках.

Как же много тайн вокруг оказалось! Симпатичный пятикурсник оказался Черным Драконом, за простодушной неумехой-лесовичкой стоит всесильная колдовская Пуща, скромный рыжий полукровка — принц гномов…

А как же она, ведь и у нее тоже имеется свой собственный секрет!

Большая тайна…