Яйцо птицы Сирин

Глава 6 1581 Москва Семен Строганов

Семена Строганова приволокли в Москву казнить по доносу. Грозный давно уж был недоволен Строгановыми. Когда жаловал этот старинный купеческий род Чусовской Землей, когда указывал им на Камень и за Камень, то надеялся, что щедрость царская без пользы не канет.

Строгановы, конечно, заслужили царскую милость. Их предки сильны были по земельным тяжбам, и прежние государи не раз посылали их на «розыск» спорных, порубежных земель. Дед Иван III Васильевич отряжал Луку Строганова разбираться с новгородцами по Двинской Земле, а с князем Константином Владимировичем — по Ростовской. От этих строгановских трудов государству Московскому тогда прямая выгода была. Строгановы тоже в накладе не остались, растолстели, размножились на казенных делах. И уже хватило им денег, — у самого государя небывалых, — чтобы выкупить из татарского плена князя Василия Васильевича. Тут уж сторицей честь огребли!

Но в этот раз у царя со Строгановыми не заладилось. Все мало им было от Ивана. А Ивану от них еще меньше доставалось.

Просили Строгановы «сто сорок верст темных неведомых земель для поиска рассолу и варки соли», Иван давал. Соли не нюхивал. Она если и была, то сплавлялась куда-то вниз по Каме и Волге, а до Москвы против течения не вытягивала.

Били Строгановы челом: разрешить им городки строить, да пушки с пищалями иметь от безбожного люда. Разрешал! Хоть и не по чину им считалось с порохом баловать. Да что там! Гришка Строганов в этих городках тиунов да наместников воеводских подвинул. Стал сам пошлины брать да народ судить, аки царь Соломон...

Имелись ли у Строгановых планы собственного государственного строительства в уральских предгорьях? История умалчивает. А я вам прямо, с бухты-барахты заявляю: были! И привожу доказательства.

Формально в Приуралье правил Пермский воевода Московского царя. Но его правление было осадным, бюджетным. Воевода смотрел в рот московскому чиновному люду, деньги получал в виде жалованья и взяток. Основные мыслительные усилия направлял на увеличение коррупции и уменьшение ответственности. А Строгановы смотрели шире. Ресурсы у них собирались не взяточные, а рыночные. Фактически они формировали крупную финансово-промышленную группу. Если бы нормальная жизнь в стране далекой продлилась еще несколько десятилетий, то Строгановы естественно пошли бы «во власть», как сейчас туда ходят хозяева норильских никелей и алюминиевых шекилей.

Вы, конечно, можете спорить: «Уровень общественного сознания в России конца 16 века был недостаточен для преодоления классовых предрассудков и привлечения купечества к активному участию в управлении страной». Вы будете правы, если иметь в виду именно «Россию конца 16 века». Но я говорю не о России, а о куске земли европейского размера, который вполне мог прожить и без вашего общественного сознания.

Тут вы вовсе смеетесь, прямо подпрыгиваете в академическом кресле, сбивая на бок галстук-бабочку: «Кто бы дал Строгановым отделиться от Руси? Они бы и пикнуть не успели!...». И я прекращаю бесполезный разговор с вами, учеными. А начинаю разговор с людьми, нормальными.

— Итак, друзья мои, каковы основные признаки сепаратизма?

— Создание собственной армии, незаконных вооруженных формирований.

— Правильно. Еще?

— Печать местных денег, выпуск векселей, конфетных фантиков, пирамидальных билетиков.

— Тоже правильно, хоть и слабее первого. Еще?

— Постановка таможен, границ, создание налоговых общаков, объявление столицы.

— Верно. И все это было доступно Строгановым, как и сейчас доступно практически любому губернатору. А глубже, выше, на космическом уровне?

— Выпуск собственной марки водки!

— В точку! Но в заднюю. Водку, братие, каждый пес гнать умеет. Это, действительно, главный символ воли и духовности в нашей стране. Этот райский нектар и есть наш национальный Дух Святой. Я бы на иконах Троицы его изображал — не голубком, а бутылкой с крылышками. Но есть в вашем понимании слабое звено. Если каждый производитель «именного» духа начнет претендовать на верховную власть, то у нас не монархия получится, а пьяный парламент.

Я помогу вам. Есть на Руси более авторитетный продукт, чем водка. Острота этого авторитета не добивает, конечно, до рекордных показателей отдельных русских мужиков. Но тут у нас не одни мужики проживают. И если взять произведение популярности интересующего народ предмета на количество самого заинтересованного народа, то максимум предпочтений упадет не на водку, а на ..., — ну? — правильно! — на колбасу!

— А видели вы колбасу с предвыборными эмблемами парламентских партий? Видели непарламентские цитаты на копченой оболочке? Теперь увидите. Если, конечно, эту книгу прочитают в Думе среди пленарной скуки. А хорошо может получиться: «Жириновская обезжиренная», «Медвежья застольная», «Союзно-Православная».

Вот, примерно, такой признак сепаратизма и обнаруживается в делах и мыслях семейства Строгановых. Вы еще не вспомнили, какой? «Беф-строганов» в студенческой столовой ели? Это оно и есть. Стали бы Строгановы своим именем мясо общепитовское называть, если бы не собирались проложить путь к нашим сердцам? Не стали. Побоялись бы Грозного царя...

Царь продолжал беспокойно ходить по палате и думать о сибирских делах.

Нынче Григорий с братом Яковом уж померли, за Каменный пояс ступить не посмели. А наследники их — младший брат Семен, да сироты Максим Яковлевич и Никита Григорьевич завели собственное войско, — кого воевать, неведомо. Поначалу выписывали себе немцев да шведов, денег не считали. Нашими брезговали. А как немцы по уральским местам повымерзли да восвояси повыбегли, так уж стали верстать войско, как водится — из людей лихих, беглых, государевых воров да казаков. Иван терпел и эту шалость, доносы прочь отметал.

Но вот поганый князь Пелымский напал на Пермь. Воевода Перепелицын посадил на конь всех хрестьян от мала до велика. А Семен Строганов со племянники сказались в нетях. Дескать, нету войска у нас, мы с Божьей помощью царев указ исполняем. «Все войско услали за Камень воевать сибирского салтана». Навоевали, как же! Ни Сибири, ни Камня, ни салтана, ни соли с хреном!

На указ по такому изменному делу Иван даже бумаги пожалел. Велел на словах передать Пермскому воеводе, чтоб поступал с Семеном по здравому разумению. Разумение вышло обыкновенное — под стражу да пред грозны очи! Поглядим теперь на голубчика, послушаем, чего запоет. Гамаюн!