А вечером организатор внеклассной работы Ирина Николаевна Коротченко обещала меня повести в «обычную молодую семью». «К моим друзьям зайдем на часок», — сказала молодая учительница.
Мы идем с ней к одному из тех первых домов городского типа, которые здесь почему-то именуют общежитием (не коттедж, конечно, но и не общежитие — каждая семья имеет полноценную отдельную квартиру).
И та, в которую мы пришли, была похожа на все однокомнатные квартиры, которые я видела и в Москве, и в других городах. Большая кухня, хорошая комната. Приметы лаконичного молодежного уюта. Шторы в полоску, салфеточки, керамические вазочки, чашки. Из дорогих вещей — только радиосистема.
Музыка — как нынче без нее! Сначала она идет тихо, фоном, сразу ясно — здесь привыкли под нее жить и работать. После громко и чисто звучат для нас записи: классический джаз, итальянская эстрада, песни в исполнении Аллы Пугачевой.
Честно сказать, пришли мы не очень удачно. Не было хозяйки — она внезапно уехала в областной центр по делам. Светлана (а точнее — Светлана Филипповна) — учительница, историк. Педагог молодой, но уже имеющий авторитет и у ребят, и у коллег-учителей. Муж, Виктор Михайлович Чурсин, работает в колхозе электриком.
Но кто знает, может быть, при Светлане мы не услышали бы романтическую историю любви, которая свела двух людей, а она тоже важна для понимания уровня личности того человека, который нас принимал. Светлана училась тогда в педучилище и приехала на свою первую практику в школу, Виктор же был десятиклассником. Между учителем, даже если он совсем молодой, и учеником — дистанция огромного размера, каково было ее преодолевать?
Виктор рассказывает нам, как скучал по Бессоновке и по Светлане, когда служил в армии. Служил-то он на Севере, где от снега белым-бело, а во сне ему снились заросли сирени, снилась Бессоновка. Одолевали весенние запахи и соловьиные трели.
Надо отметить, что встречал нас, нежданных гостей, молодой хозяин привычно и по-современному. Когда мы пришли, был он дома с товарищем, инструктором-методистом по спорту Сережей Козловым. Видно, разговаривали, слушали музыку. Для нас быстро организовали чайный стол. Ничего другого не предлагали не только потому, что пришли женщины, а просто не держали — не заведено. Это ощущалось без пояснений. Виктор красиво, умело нарезал сыр и хлеб, подал варенье из рябины. Сразу видно было, что здесь супруги не делят обязанности, это раз. И во-вторых, гости бывают в доме часто. И это, как говорится, не проблема. Так и оказалось.
— У нас со Светой детей пока нет, а музыка есть, — смеется Виктор. — Даже цветомузыка, сам соорудил. Чуть что, все к нам и сбегаются. Посидим, послушаем новые записи, потанцуем, попоем.
— Без горячительного?
Виктор поначалу, мне показалось, даже не понял.
— А, водка? Не тянет. Нет... В основном приходят свои ребята, из школы педагоги и с работы моей. А у нас, в группе электрики... Ну все интеллигенты.
«Все интеллигенты»... Мне вспомнилось, что примерно в той же тональности — легкая гордость плюс уверенность — именно это выражение употребил в разговоре со мной председатель. Узнав, что я еще не добралась до свинокомплекса, он сказал:
— Вам бы понравилось. У нас ведь там все интеллигенты работают. После школы приходят.
Если тут и там возникают на производстве «гнезда» таких вот умных, действительно интеллигентных людей — ведь это хорошо!
А я между тем расспрашиваю Виктора о том, о сем. Сколько зарабатывает? По здешним понятиям не так и много — до 200 рублей в месяц. Мог бы сесть, скажем, на комбайн и заработать больше? Мог бы. Но пока денег хватает. Все, что надо, имеют, больше — ни к чему.
В отношении к жизни — никаких потребительских мотивов. И все-таки, а что это значит — «все есть»?
Есть небольшой огородик, подспорье в хозяйстве и так, чтобы отдохнуть, покопаться. Когда весной цветут липы — такая благодать! Если надо куда поехать, колхоз всегда даст путевки, льготные и бесплатные. Ну, а на пленки, книги и одежду двух зарплат вполне хватает.
Работа электрика Виктору больше всего нравится своей нестандартностью. Объем дел все растет. Построили в колхозе ферму — надо электрифицировать. Сколько здесь всегда возможностей сделать лучше, быстрее, умнее, неожиданнее, экономнее!
Виктор рассказывает, как дружно электрики провели ревизию насосной станции, как ремонтировали двигатели отопления — трудная зима прошла без сюрпризов. А еще монтаж линий, оборудование сеялок... На технику приходит электронная «начинка», так что его профессия — самая-самая перспективная. Любая работа — всегда сначала загадка для головы, а после задача для рук. Дело свое сам выбрал и ни на какое не променяет.
Да и коллектив сложился отличный. Много молодежи. Виктора выбрали электрики своим комсоргом. Старается относиться к своим обязанностям неформально, и это очень даже интересно.
Мне не надо было спрашивать, чем Виктор увлечен еще, кроме работы. Музыкой! Конечно же, музыкой! Кстати, я вспомнила, что видела его на концерте, на отчетном собрании — он выступал в составе вокально-инструментального ансамбля.
Виктор, как и многие его сверстники, одновременно с общеобразовательной школой окончил в Бессоновке и музыкальную.
— Говорят, есть некоторые способности, была даже проблема: не пойти ли в музучилище, — рассказывает Чурсин.
Выбрал профессию «обычную», но музыка не ушла.
— Виктор, есть возможность не только слышать, но и видеть то, что хочется? Здесь?
— Ну, как у всех. Что-то видишь. Чего-то — нет.
Виктор перечисляет концерты, на какие колхоз закупал билеты и возил бессоновцев в Белгород и Харьков. Пугачева и Ротару, Боярский и Жанна Бичевская, Лещенко, «Самоцветы», «Земляне»...
Но главное для Виктора — это иметь возможность самому играть. А эта возможность есть.
— Вы видели нашу технику во Дворце? — спрашивает он.
Сознаюсь, что не очень понимаю. Тогда он мне пытается объяснить, чем хороша стереосистема «Регент» и для чего нужна еще другая — «Венец». И как это здорово, что колхоз приобрел современный электроорган, который стоит восемь тысяч.
Виктор подобрал в ансамбль ребят из школы (большинство из седьмого фортепьянного класса), и вот все свободное время проводят в репетициях.
— Без этого, кажется, просто не мог бы жить.
Я шла в гостиницу по синему ночному снегу. От дома Виктора она близко. Не успела толком глотнуть зимнего воздуха, задержалась у двери — подышать перед сном и подумать.
Над головой забытое звездное небо. Луна в радужных, «морозных» кольцах.
И мысли идут ясные, отчетливые.
Правы учителя, прав председатель: коли появилась возможность дать людям прекрасное, приблизить его — надо это делать. Не стоит бояться, что все возомнят себя Моцартами. Духовные порывы гигантской силы — редкость.
А художественное воспитание сказывается прежде всего в сфере быта, как у Любы Бовди. Разве это не творчество — сделать свой дом нестандартным, удобным, красивым?
Ни Люба, ни Виктор не будут жить как придется, не потерпят бытового бескультурья у себя дома, в своей семье.
А разве не отразится это на качестве труда?
Вспомнился Виктор. Высокий, в толстом шерстяном светлом свитере, с хорошим и умным лицом. Такой «качественно» живет — и в работе он должен быть вдумчивым, обязательным, собранным. Такому всегда можно доверить самое сложное дело — сделает по «законам красоты».
Значит, не зря она действует, школа искусств. Значит, нужна здесь.