За будущее!

05. САМЫЙ ГУМАННЫЙ СУД В МИРЕ. В ЭТОМ. ВОЗМОЖНО…

ДА ЗДРАВСТВУЕТ, КАК ОБЫЧНО

Всё так же быстро и закончилось. Помятая и изрядно потерявшая лоск толпа посреди стонала и подвывала. Вздыбившая шерсть медведица, мгновенно сделавшаяся как будто вдвое больше, стояла над лежащей на земле друидой. Медвежонок подбежал к девушке и начал тыкаться чёрным носом ей в лицо.

Нетронутыми остались только те семь человек, что вышли в первую шеренгу. Они растерянно топтались, не зная, что предпринять.

Я спешилась и подошла к ним.

— Попрошу вас никуда не расходиться, стоять здесь. Кто-нибудь из вас всё-таки в курсе, сколько народа живёт в этом поселении?

Мужик в дублёнке слегка поклонился.

— По моим подсчётам, сто двадцать восемь человек, мадам.

— И они все здесь?

— Вот этого я достоверно не знаю.

— Хорошо. Ожидайте.

Вокруг кипела работа. Наши бойцы сноровисто вязали помятых стонущих местных и рассаживали в ряды по десять человек, оставляя между рядами метра по три. Среди воинов я заметила парней с луками. Подошли, значит, засадники Энлиля. Тем лучше.

Василиса, пользуясь моментом, устроила семинар, разбирая особенности применения различных техник, беззастенчиво разглядывая причинённые людям и предметам повреждения; её выводок слушал, раскрыв рты, задавал вопросы, тыкал пальцами и размахивал руками.

Сигнальщик выдал переливистую трель, и из леса выскочили мои девчонки. Пора и мне заняться практикой.

Я пошла туда, где коричневой горой высилась медведица. Андле сидела, привалившись к её тёплому животу, крепко прижимая к себе медвежонка.

— Что, мать? Уже забыла, какие они — полные придурки, да?

— М-м, — метресса шмыгнула носом.

— Стрессанула?

— Ага.

— На́ вот, — я вынула из кармана и протянула ей фляжечку, — это я тебе как доктор рекомендую. Не смотри, пей давай. Фляжку потом отдашь. И… приходи давай в себя, мелкого пугаешь, — Андле встрепенулась и посмотрела в мордаху медвежонка, тот закряхтел в ответ, — а нам ещё опознание провести надо.

В паре метров от медведицы лежало ещё живое тело. Я присела рядом на подвернувшийся чурбак. Мантия у меня грязеотталкивающая, так что мне пофиг даже на смолу. А вот и мои целительницы.

— Ну что девочки, поддерживаем жизнь, помаленьку, все по очереди. Иногда бывает так, что надо НЕ исцелить. Ваша задача — всего лишь не дать ему умереть. Поехали. Я смотрю.

Ну что, неплохо.

— Так, теперь выводим в сознание. Мне надо, чтобы он мог говорить.

— Боли купируем?

— Незачем, — четыре пары глаз поражённо округлились. — Девочки. Этот урод только что пытался убить метрессу Андле, — все четверо дружно ахнули. — Он, видимо, всё ещё считает себя участником какой-то игры, а нас — декорациями. Пусть чувствует.

Кто-то заботливо принёс мне стульчик поудобнее, чем чурбак. Как трогательно, всё-таки! Все люди — как люди, а я — королева!

Мужик застонал и открыл глаза.

— Твоё имя?.. Девочки, кто следующий?.. Леночка, челюсть ему восстанови, чтоб нормально говорить мог.

Пока мои стажёрки старались, я рассмотрела хама внимательнее. Одежда дорогая. Была. Впрочем, здесь практически все такие. Лицо… отталкивающее. Не злое, вроде. Не сказать, чтобы тупое. Но… какой-то он весь внутрь, что ли? Человек, который видит только себя, мда.

Ученица отошла в сторону.

— Отличная работа, молодец. Хотя с кожей могла и не заморачиваться — какая ему теперь разница: есть шрамы или нет?.. Ещё раз — ты — как твоё имя? ФИО, живее!

— Артём-м-м-ы-ы-ы-ы Вал… лерь… ич Вас… иль… ев, к-х-х-х-х-а.

— Слышь, Артём, ты так не дёргайся — рёбрами лёгкие рвёшь. Хотя, какая разница…девочки, найдите тряпку какую — кинуть на него, он нам всё сейчас тут кровищей забрызгает… Ну что, Артём. Скажи мне, чем ты можешь заплатить за свою никчёмную жизнь?.. Ты погоди, не торопись. Тут, видишь ли, какое дело. Ты поднял руку на друиду высочайшего уровня, уважаемую во всей Империи… Как бы тебе объяснить… Ну — как если бы ты попытался убить президента. Только не одного, а сразу нескольких. Вот так, да. Так что имущества у тебя теперь нет. Кроме положенной баронству виры, всё остальное отойдёт ей. А тебя — на каменоломни, на двадцать лет. Это если ты сейчас выживешь. Что у тебя осталось, Артём? Чем ты сможешь заплатить мне за исцеление?

Мужик закрывает глаза. Потому что отвернуться он не может.

Говорит с хрипом и бульканьем, на губах проступает кровавая пена.

— Сколько стоит ваше лечение? У меня остались знакомые, бывшие партнёры. Я мог бы написать, попросить…

Молчу, жду.

— Я так понимаю, деньги вас не интересуют?

— Правильно понимаешь. Ещё идеи есть?.. Может быть, ценный опыт? Знания? Кем ты был на Матушке, Артём?

— Биржевым маклером…

— О-о-очень ценно. Ещё?

— Хорошо играл в страйкбол…

Жду.

Артём угрюмо молчит.

Я молчу тоже.

— А ради клятвы Гиппократа вы меня не вылечите?

— Не помню, чтоб я ему что-то обещала. И потом, дружок, ты только что пытался нас убить… Еся, вытри эту кровавую пену ему со рта, смотреть противно.

— Я…

— Да?

— У меня ничего нет, кроме меня самого.

— Да это же прогресс! За двадцать лет ты станешь мастером-виртуозом по колке камня, такой раб всегда в цене! Урок первый — вежливость! Что надо сказать?

Долгая, наполненная смыслами пауза.

— Пожалуйста?

— Ну, вот! Приносишь рабскую клятву — и мы тебя лечим. Девочки, готовимся. Есения — твои будут рёбра и лёгкие, Лена — перелом бедра, Танюша — шея, Миланка — скальп прирастишь на место… — оглядываюсь, нахожу глазами сына: — Захар! Клятву рабскую помнишь? Иди, продиктуй. Ну, Артёмушка, вперёд.

Со всеми процедурами мы управились за пятнадцать минут. Артём встал, недоверчиво ощупывая себя. Комбез у него, конечно, в лоскуты… Мда-а…

— Переодеться есть во что?

Он посмотрел на меня угрюмо:

— Вы же сказали — конфискация?

— Должна же я заботиться о своём имуществе? Выделю тебе одежду из части своей виры. Урок первый запомнил? — я включила учительницу. — Ну⁈ Что надо сказать за исцеление?

— Спасибо…

— А девочкам, дурень?

— Спасибо вам, девочки!

— Нет, ты должен сказать: спасибо, госпожи целительницы! И поклонись, как порядочный, ибо рабский статус не отменяет правил вежливости. Напротив. Всё становится более… выпуклым.

Артём посмотрел исподлобья:

— А если я не стану играть в эти ваши игры, что тогда?

— В игры ты уже поиграл. Я бы даже сказала, доигрался. Если попытаешься идти против прямого приказа или сбежать, получишь болевой шок похлеще, чем был только что. Не успеешь вовремя доползти до целителя — сдохнешь. Будешь выкобениваться — тупо велю пороть тебя плетьми каждый день, пока в ум не войдёшь, ибо до кого не доходит через голову — дойдёт через жопу. И это не я придумала, это практика так показывает. Итак, на чём мы остановились?

Артём подавленно поблагодарил целительниц.

— А теперь иди, проси прощения у метрессы, живо. А потом — переодеваться и паковать свой скарб. Как закончишь — сюда. В момент оглашения приговора ты должен быть на площади. Понял⁈

Моё новое имущество кивнуло.

— Говори: слушаюсь, госпожа!

Артём повторил, потом подошёл к Андле и, опасливо съёживаясь под тяжёлым взглядом маленьких медвежьих глазок, начал извиняться. Она кивнула, и он поторопился отойти в сторону, скрылся среди палаток. За ним никто не следил. Зачем? В этом мире человек, принёсший нашу рабскую клятву, не может сбежать.

Андле встала и в сопровождении медведей решительно направилась к сидящим на земле хитрецам.

ОСВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЕ

Как ни странно, все определённые имперским управлением к проживанию на этой территории были здесь.

Всего обнаружилось восемь рубщиков. Трое из них стреляли в медвежонка.

Теперь все восемь сидели чуть в стороне. Остальных тоже никто не торопился развязывать. Пусть посидят. Может, умнее станут.

Я сказала Андле отпустить медведей в Горбушку, и так сегодня нанервничались.

Посреди площади уже громоздилась куча поплавленного и закопчённого после выступления огневиков оружия. Отправила неотступно следующего за мной сигнальщика Гриню найти Федю-кузнеца с Горбушки. Тот быстренько препоручил задание другому и прибежал обратно, рожа серьёзная. Не иначе, Захар велел меня караулить. Четырёх телохранов-то мне, конечно же, мало. Чувствую, в случае непредвиденного ахтунга незамедлительно прозвучит зелёный свисток,мдэ…

Фёдор подошёл минут через пять. Не очень высокий коренастый парень смущённо мял шапку в руках.

— Ты бы не дурил, Федя — уши поморозишь, — Фёдор только вздохнул и отвёл глаза. — Шапку надень сейчас же, кому сказала! — добавила я строгости. — Да иди вон к той куче, посмотри внимательно. Если найдёшь что для нас интересное — меч или арбалет какой особый — сложи отдельно. Остальное заржавь так, чтобы тронь — развалилось. Понял?

— Да, госпожа кельда.

— Надо если — помощников возьми.

— Будет сделано, госпожа кельда!

Фёдор, вдохновлённый персональным поручением, унёсся звать помощников. В шапке!

— Мадам, простите великодушно…

Ага, наш учтивый товарищ в дублёнке.

— Слушаю.

— Вы позволите напоить задержанных горячим чаем? Они уже довольно долго сидят на снегу… Всё будет сделано под присмотром ваших людей, разумеется.

Хотела сказать ему, что у меня планируется обширный практикум по предупреждению и купированию простуды, а может и геморроя, но сдержалась.

— Хорошо, идите. Подойдите вон к тем людям, скажите, что кельда разрешила. И пусть вас сопровождают.

— Благодарю, — мужик элегантно поклонился и направился к группе скучающих бойцов.