Забудь меня. Ты мне (не) муж (СИ)

Глава 9

Остаток дня проходит в ожидании звонка от Зиновьевой, а бывшая подруга так и не звонит.

Мужчины уезжают на работу — все же их дела никто не отменял. Иван обещает переговорить с Василием Кузьмичом и дать безопасникам приказ найти Катю.

Роман долго не хочет оставлять меня. Но днем ему звонит один из его программистов и сообщает нечто важное. И Чаровский вынужден оккупировать кабинет Алекса. Но прежде, чем заняться работой, он просит нас с Ташей сказать ему, если позвонит Екатерина.

— Я беспокоюсь за тебя, Кира, — тихо говорит муж, быстро целует меня в губы и исчезает за дверьми кабинета.

Пока мы занимаемся детьми, у меня же все никак не выходит из головы Зиновьева. Я, конечно, и раньше понимала, что моя подруга вертихвостка, каких поискать. Но лишь сегодня поняла насколько. Прав Роман, пустышка эта Кати́.

Да и дружбой наше общение сложно было назвать. Это была игра в одни ворота.

“Смотрите, какая я красотка на фоне этой серой мышки”, — давала она всем понять.

Только я этого не видела.

Да и смотрела я лишь на Чаровского. Он был моим идеалом. Поэтому и сносила молча все резкие словечки Кати, которыми она осыпала меня.

К вечеру я была как на иголках. Зиновьева так и не позвонила.

— Так и чего ты нервничаешь? — спрашивает Рома, зайдя к нам в комнату.

— Весь день вспоминаю прошлое. А это не добавляет хорошего настроения, — грустно признаюсь я.

— Забудь прошлое. Выбрось его из головы. Оно не стоит твоих нервов, — убеждает Чаровский. — Особенно эта пустышка. Вот узнаем, кому она дала твой номер телефона, и вообще про нее забудем. Как страшный сон

— Папочка, ты пришел пожелать мне спокойной ночи? — радостно врывается в комнату Егор.

— Конечно, родной, — улыбается муж сыну.

— А ты почитаешь мне книжку? — звучит просьба, когда малыш улегся в постель.

— Какую именно? Надеюсь, не квантовую физику? — хмыкает Чаровский.

— А это что такое? — интересуется ребенок. — Надо будет, и эту книгу найти. Мам, ты почитаешь мне ее?

— Нет, дорогой, это к папе, — с трудом сдерживаю смех. — Он придумал, ему и отдуваться.

— Как скажешь. Дома у меня как раз есть парочка интересных учебников, — на полном серьезе говорит мужчина.

Я лишь качаю головой. Не удивлюсь, если эти двое сойдутся на любви к физике. Как же похож мой сынишка на своего программиста-отца.

За день я так устала, что ложусь на свою кровать, пока Рома читает Егору сказку. Не замечаю, как засыпаю под ровный голос мужчины. Просыпаюсь лишь тогда, когда чувствую на своей щеке легкое прикосновение мужской ладони.

— Ты сегодня вымоталась, птичка, — шепчет муж, нежно целуя меня в уголки губ, и загадочно добавляет: — Тебе просто необходима разрядка.

— Это ты о чем, Чаровский? — хрипло интересуюсь я.

— О том самом, дорогая жена, — хмыкает Рома.

— Ты сошел с ума! Тут же Егор, — пытаюсь отстраниться я, но меня крепко держат сильные руки мужа.

— Ну вот, и помечтать не дают, — с наигранной обидой говорит Роман, не давая возможности мне вырваться.

— Ром, пусти меня.

— Конечно, родная. Но чуть позже, — обещает Чаровский и накрывает мои губы молниеносным поцелуем. — А сейчас давай спать, — неожиданно завершает он фразу.

— Спать? — с изумлением спрашиваю я.

— А ты хочешь чего-то другого? — с хитрой улыбкой хмыкает мужчина. — Ну тогда можно пойти в мою комнату. Там нам никто не помешает, — шепчет мне в губы Чаровский.

— Ром, что за домогательства?

— Прошу заметить, я домогаюсь собственную жену, — с такой же иронией говорит Роман.

— Иди к себе, Чаровский, — пытаюсь отделаться я от мужчины, но у меня ничего не выходит.

— Извини, птичка, сын попросил меня остаться. Он хочет полноценную семью, где мама и папа спят вместе. Так что давай спать, жена, — хрипло выдает Роман.

— Ром, ты же обещал не давить на меня, — вспоминаю я.

— А кто тут давит, родная? Я всего лишь прошу о совместном сне, не более того. Так что ложись нормально. Заворачивайся в одеяло. И спать.

Я думала, что не смогу уснуть рядом с Чаровским. Не было в моей жизни опыта совместных ночевок с мужчиной. Разве что та первая ночь с Романом. Но она не в счет. Но довольно быстро я опять задремала, чтобы проснуться лишь на рассвете.

Мне было жарко, хотелось сбросить теплое одеяло, но оно почему-то упорно не желало оставлять меня.

— Птичка, ты что дерешься? — раздается недовольный мужской шепот где-то над моим ухом.

— Рома? — с изумлением произношу я.

— А ты хотела увидеть в своей постели кого-то другого, жена? Извини, никого больше не будет. Только я, — выдает Роман, запуская руки под мою футболку и медленно поглаживая мой живот.

— И как ты оказался под моим одеялом, Чаровский? — недовольно выворачиваюсь я из его рук, но у меня, конечно же, ничего не получается.

— Так я замерз ночью. Ты же не оставила бы умирать от холода любимого мужа? — хмыкает он, проводя губами по моей шее и все сильнее прижимая меня к себе. Настолько сильно, что я в полной мере ощущаю желание мужчины.

— Рома, ты что? — испуганно спрашиваю я, в который раз отстраняясь от Чаровского.

— Ничего сверхъестественного, родная. Нормальная мужская реакция на присутствие желанной женщины, — шепчет он, исследуя мой живот, добираясь до груди.

Неожиданно для себя я замираю в ожидании продолжения. Тело предает меня, желая ощутить все больше ласк любимого мужчины. Но разум сопротивляется.

— Это потому, что я сейчас единственная женщина для тебя?

— Нет, родная. Все совсем иначе. Ты единственная женщина для меня на всю оставшуюся жизнь. Другой мне не надо.

— Еще скажи, что любишь меня, — не поддаюсь я чарам Романа, хотя и продолжаю таять от наслаждения в его объятиях.

Чаровский недолго молчит, замирает, прекращая совращать меня.

— Думаешь, я бросаюсь на тебя, потому что ты рядом, а у меня давно не было женщины, — наконец говорит он. — Тут ты права. Давно не было. Точно не скажу сколько, да и не надо тебе это знать. Все это было до тебя. Сейчас же в моей жизни только ты, птичка. Те эмоции, что даришь мне ты, несравнимы ни с чем. Это как войти в жерло вулкана. Ты мой огонь. Я живу тобой, дышу тобой. Ты моя, и я никому не отдам тебя, Кира.

Довольно долго лежим с Ромой, прижавшись друг к другу. Видимо, нам двоим необходима эта близость. Простая душевная близость, появившаяся после признания Чаровского.

— Мамочка, я проснулся, — вскоре слышим мы сонный голос сынишки и тут же радостный визг: — Папочка, ты и правда ночевал с нами. Ура! У меня настоящая семья. Мама, папа и я… А вы мне подарите братика? Ну, или сестричку? Я и на нее согласен, — заверяет нас малыш, перебираясь к нам на кровать.

— А давай у мамы спросим, Егор, — с хитрой улыбкой говорит Чаровский, прижимая к себе сына. — Что скажешь, дорогая, ты подаришь нам малыша?

— Рома… — пытаюсь отвертеться я, но у меня ничего не получается.

— И все же, Кира. Мужской состав нашей семьи просит о ребеночке. Все вопросы к тебе, родная, — хмыкает Роман, вызывая во мне желание огреть его чем-то тяжелым.

— Я все знаю. Дети появляются из животика мамочек, — компетентно выдает Егорка, сидя верхом на отце. — Как они туда попадают, я не знаю. Ребята в садике сказали, что им помогают папы. Так, папа у нас есть. Значит, сейчас все дело в тебе, мамуля. Соглашайся, — с милой мордашкой просит сын.

— Хорошо, я подумаю, — вынужденно отвечаю я.

Очередной дикий крик следует после моих слов.

— Ура! У меня будет брат или сестра! — скандирует Егор, съезжая с Ромы на пол, как с горки. — Я в ванную. А вы пока решайте, что и как.

— И что это сейчас было? — тихо спрашиваю я, глядя на закрывшуюся за малышом дверь. — И когда он успел вбить это себе в голову?

— А ты подумай, Кира, — уже серьезно говорит муж. — Я бы очень хотел еще одного ребенка. Хочу видеть, как он развивается в тебе, взять на руки маленький пищащий комочек, слышать его первые слова, увидеть первые шаги. Я слишком много пропустил в жизни Егора. Сам виноват в этом. И был бы рад почувствовать радость отцовства во второй раз.

Неожиданно за завтраком опять поднимается тема детей:

— А мама обещала нам с папой подумать о сестренке или братике, — важно сообщает Егор.

— Как интересно у вас, — улыбается мне Таша.

— И я очу блата, — тут же выдает Ириша. — Ма, па. Вы сокласны?

— Что скажешь, Таша? — с хитринкой в глазах интересуется Иван у жены.

— Я подумаю, — слишком быстро отвечает подруга, наверное, уже не раз думала на эту тему.

— А мне не у кого спросить, — печально выдает Максим, глядя на пустое место хозяина дома. Алекс рано утром улетел на вертолете в банк. — Да и отсутствие жены у папы не прибавляет мне шансов, — с завистью смотрит он на нас с Ташей. — Но я не сижу сложа руки. У меня уже есть план. Осталось только его воплотить.

На этой замечательной ноте мой телефон оживает, и выдает звонок неизвестного номера. «Зиновьева», — понимаю я.

Я собираюсь с силами и принимаю вызов:

— Слушаю.

— Кира, привет, это Кати́, — возвышенно поет бывшая подруга. — Конечно же, ты не забыла меня.

— Здравствуй, Катя, — спокойно отвечаю я.

— Кати́, — поправляет меня собеседница. — Я давно уже отвыкла от русской вариации моего имени.

“Так оставалась бы в Чехии, Франции, Англии или еще где. Никто тебя тут не ждёт”, — хочется сказать мне, но я сдерживаюсь. Нельзя сейчас проявлять эмоции. Нужно выяснить, кому эта пустышка дала мой новый номер телефона.

— Кати́ Ванкура, — с пафосом сообщает девушка. — Не правда ли, звучит совсем не так, как тут, в России?

— Так ты вернулась на родину? — интересуюсь я, обходя тему фамилий.

— Да, мой дорогой Даниэль оставил меня. Ушел в лучший мир. Я уверена, ему там лучше, — с наигранной печалью выдает девица.

— Значит, ты теперь богатая наследница? — поддеваю я бывшую подругу, догадываясь, что просто так она бы не вернулась в Москву.

— Да куда там. Эти гады, дети Даниэля, отобрали у меня почти все. Оставили лишь малую часть акций семейного бизнеса да квартиру в Праге. Но это жалкие крохи по сравнению с тем, что получили они, — с неподдельной обидой высказывается Катя.

И как я раньше не видела фальши в ней? Или мне понадобились годы, чтобы понимать таких, как она?

— Но что все обо мне да обо мне. Расскажи про себя, — просит собеседница и не дает шанса мне ответить: — У тебя, наверное, уже семеро по лавкам да муж-работяга. Таким, как ты, всегда все дается легко, — жалит меня словами Екатерина.

— И зачем ты дружила с такой, как я? — все-таки поддаюсь я на ее подначку.

— А что такого? Ты была для меня хорошей подругой. Да и тебе, казалось, в тот момент было выгодно дружить со мной. Так что мы остались при своих интересах, — загадочно выдает она, делая паузу в разговоре. — Да что мы все по телефону говорим? Давай лучше встретимся и поболтаем как в старые времена. Столько лет не виделись.

Она думает, что после того, как ее величество опустила меня, я побегу к ней на встречу? Как бы я хотела сейчас высказать Кате все, что о ней думаю. Но я не могу этого позволить.

“Договаривайся о встрече в кафе “Алисия”. Адрес я продиктую тебе позже. Скинешь Кате в мессенджере. Примерно на три часа дня”, — читаю я ровный почерк Ромы на листе бумаги, который протягивает мне Чаровский.

Я с благодарностью киваю мужу и говорю в трубку:

— Я согласна встретиться. Нам есть о чем поговорить. Предлагаю кафе “Алисия”. Адрес сейчас скину тебе.

— Замечательно, — радуется бывшая подруга. — Только мне надо пару часов, чтобы привести себя в порядок. Истинная леди не должна выходить на улицу без лица, — пафосно выдает она.

Я еле удерживаюсь от смеха. Через столько лет опять услышать эту дурацкую фразу. В прошлом Зиновьева так витиевато превозносила необходимость накраситься и покрыть лицо слоем штукатурки.

— Ты знаешь, мой дорогой Даниэль был настоящим графом. Так что я теперь и правда леди, — слышу я очередную чушь.

— Рада за тебя, Катя. К трем часам ты успеешь создать соответствующий облик на своем лице? — в тон собеседнице интересуюсь я.

— Кати́, — тут же исправляет меня она. — Кира, не забывай. Это важно.

— Как скажешь. Важно так важно. Так что по времени?

— К трем я успею, — не сразу облагодетельствует меня ответом.

— Тогда до встречи, Кати́ Ванкура, — говорю я и отключаю вызов.