Забудь меня. Ты мне (не) муж (СИ)

Глава 10

Мы уже полчаса сидим в кафе, но я не продвинулась ни на шаг в интересующей меня теме. Бывшая подруга все трещит о своем дорогом Даниэле. Каким чудесным мужем он был, ничего не жалел для молодой жены. В итоге мне эта медовая патока надоела.

— Я рада за тебя, Кати́. Не всем удается так хорошо устроиться в жизни, — с ноткой язвительности говорю я, устало смотря на остатки своего кофе в чашке. Еще, что ли, заказать? Может, мне станет легче слушать этот бред?

— Это да. Ты наверняка пашешь день ото дня. Кстати, сколько у тебя уже детей? — внезапно интересуется девушка, окидывая меня снисходительным взглядом.

— У меня один сын, но мы с мужем задумались о втором ребенке, — зачем-то добавляю я.

— И где работает твой благоверный?

— Он программист, — говорю я часть правды.

— А, такой же ботаник, как и ты? — зло хихикает девушка.

— Кать, может, хватит меня оскорблять? Неужели ты думаешь, мне это нравится? — не выдерживаю я словесного яда, который так и льется из Зиновьевой.

— А что такого? — с недоумением спрашивает она. — Я всегда так с тобой говорила. Неужели у тебя прорезались зубки, серая мышка? — от этого обращения я вздрагиваю, нехорошее ощущение опускается на грудь.

Это же он называет меня так. Сумасшедший, возомнивший себя моим будущим мужем.

Страх опять начинает заполнять мое сердце.

Нет. Нельзя сейчас думать об этом гаде. Не время раскисать!

Вдох-выдох. Нужно успокоиться.

Пары минут мне хватает, и я уже смотрю на бывшую подругу более осознанным взглядом. А ведь она права. И раньше Зиновьева говорила со мной в таком тоне. Но тогда для меня это было нормой. Как я могла такое терпеть?

— Да, я изменилась, Катя, — специально называю девушку на русский манер. — Прошло больше пяти лет с нашей последней встречи.

— Да, я тогда только встретила своего Дани. И окунулась в чувства с головой.

— А до этого чувств не было? — зачем-то спрашиваю я.

— Ты про Чаровского? Да. Мне было с ним хорошо, удобно. Но знаешь, отец Романа хотел тогда лишить его наследства. Зачем мне бедный муж? Поэтому я и решила остановить свое внимание на Даниэле. И не прогадала.

— А сейчас ты зачем вернулась в Россию? Могла бы остаться в Чехии. Квартира у тебя есть, средства для существования имеются.

— Ты не понимаешь! Этого крайне мало. Я и не думала, что муж оставит мне жалкие крохи. А я привыкла жить на широкую ногу.

— И что же ты хочешь делать в России? Насколько я понимаю, универ ты не закончила.

— Да кому он нужен, этот универ, — с пренебрежением фыркает красотка. — Я и училась тогда только для того, чтобы найти себе состоятельного мужа. И у меня почти получилось. Если бы не дурацкие мечты Чаровского. И почему он не захотел работать в банке? Это же престижно, муж — банкир!

— А может, у Ромы были другие планы на жизнь, — хмыкаю я, глядя на несостоявшуюся “жену банкира”.

— И что? Ради такой женщины, как я, можно забыть о своих планах, — выдает Зиновьева, поправляя прическу и обращая мое внимание на идеальный макияж.

Нет уж, мне такого не надо. Под таким слоем штукатурки не видно саму Катю. Какое-то искусственное лицо.

— Хотя, знаешь, надо узнать, как сейчас живет Роман. Может, он все же стал банкиром? Ты ничего не слышала о моем Чаровском? — неожиданно интересуется бывшая подруга.

— Твоем Чаровском? — с изумлением переспрашиваю я.

— Ромыч навсегда останется моим. И никто не сможет у меня его забрать, — с уверенностью заявляет Зиновьева. — Только бы найти его. Хотя я могу и в банк наведаться. У меня уже была такая мысль.

Я озадаченно смотрю на красотку. Мне уже до чертиков надоел этот разговор. А тут еще и такие заявления. Нет уж! Роман Чаровский — мой! И я его точно никому не отдам.

— А может, Рома уже женат. Пять лет прошло, — пытаюсь вернуть красотку с небес на землю, но это оказывается безуспешно:

— И что? Уведу от жены. Какие могут быть разговоры?

— Кать, а ты с чего взяла, что ты звезда и все должны перед тобой преклоняться? — все же не выдерживаю я.

— Но так всегда было, — озадаченно говорит Зиновьева.

— Нет. Так не должно быть. Ты возомнила себя на вершине славы? Знаешь, больно падать будет, — резко припечатываю я, вставая со стула. — И запомни, Роман Чаровский — мой! Я не намерена делиться им.

— Что за чушь, Кира? — фыркает собеседница, поднимаясь вслед за мной. — Ты все витаешь в облаках? Твой порог — это Шлеменцев. Вот и довольствуйся им, — зло выдает она.

— С чего это ты вспомнила Шлеменцева? — озадаченно спрашиваю я, опять падая на стул, сверля внимательным взглядом Катю.

— Пару дней назад я встретила его, разговорились о прошлом. Он и попросил узнать твой номер телефона. Пришлось звонить твоей бабке, — спокойно рассказывала Зиновьева, садясь на свой стул вслед за мной. — Гера же в тебя еще в универе был влюблен, вот я и решила облагодетельствовать человека. Каждой твари по паре, — язвит она с пренебрежением на лице.

Нет… Это не может быть Георгий. Как мог такой хороший парень оказаться тем самым гадом, что третирует меня сообщениями? Нет, я просто не верю в услышанное.

— Влюблён? — спрашиваю я, вспоминая однокурсника.

— Было дело. Почти все замечали его взгляды. Кроме тебя, конечно. Ты же не спускала глаз с моего Чаровского, — в который раз за встречу язвит моя бывшая подруга.

— Кира, все хорошо? — слышу я родной голос и поднимаю взгляд.

Я уже открываю рот, чтобы рассказать все Роме, но Катя не дает мне вымолвить ни слова:

— Рома, как же я рада нашей встрече. Я как раз хотела найти тебя, — поет Зиновьева, стреляя взглядом в моего мужчину, и, делая театральную паузу, добавляет с наигранной грустью: — Ты же не оставишь в беде любимую девушку?

— Ты права, Катя. Я не оставлю в беде любимую женщину, — говорит Рома, опять делая паузу, во время которой красотка расцветает в счастливой улыбке. — Только с чего ты взяла, что это ты? У меня есть жена. Я люблю ее. И не собираюсь даже просто смотреть в сторону других женщин, — припечатывает муж. — Я не твой Чаровский, Катя. Ты ошиблась.

— Но как же… — тянет озадаченно девушка.

Роман больше не обращает внимания на бывшую пассию. Он ставит рядом со мной стул, садится и обнимает меня за талию, слегка прижимая к себе.

— Ты все выяснила, Кира? — спрашивает Рома.

— Это Шлеменцев. Мы часто пьем с ним кофе. Он работает на полставки в отделении банка, — глухо говорю я, все еще не веря в происходящее. — Я просто не верю, что это он…

— Тише, родная. Все хорошо, — заверяет меня любимый, нежно целуя в висок.

— Я не понимаю, что происходит, — визгливый голос Зиновьевой отвлекает нас опять. — Рома, ты зачем обнимаешь Киру?

— А почему мне не обнять собственную жену? — бросает Чаровский фразу в бывшую возлюбленную.

— Это невозможно. Она же серая мышка, — не успокаивается красотка.

— И что? По твоим словам, я — ботаник и работяга, — обдает он холодом собеседницу.

— Ты не стал банкиром? — с ужасом спрашивает девушка.

— Нет. Я тебе точно не подхожу, — язвит мужчина.

— Мне, пожалуй, пора, — встает со своего места Зиновьева, с пренебрежением глядя на нас.

— Не так быстро, гражданка Ванкура, — звучит рядом холодный голос Василия Кузьмича. — Расскажите нам в подробностях, кому и зачем вы дали номер телефона Киры Дмитриевны. И тогда можете быть свободны.

— Вы не имеете права, — выпаливает Катя, пытаясь уйти от окружающих ее мужчин.

— А мы ничего и не делаем. Просто зададим вам несколько вопросов. Вы же не хотите, чтобы вами заинтересовались в полиции? — сухо произносит Тимишев.

— Нет. А почему это они мной заинтересуются? — с изумлением на лице спрашивает Зиновьева.

— В полиции открыто дело об угрозах в адрес Киры Дмитриевны Чаровской, — Василий Кузьмич зачем-то называет меня по фамилии мужа. — Хотите пойти как соучастница?

— Нет, — тянет девица, испуганно глядя на нас с Ромой.

— Вот и замечательно. Пройдемте, гражданка Ванкура, — говорит безопасник Чаровского, жестом предлагая девушке следовать за ним.

Через пару минут в кафе тихо. К нам подходит официантка.

— Желаете еще что-то, господин Чаровский? — спрашивает она, протягивая меню.

— Если честно, то я бы поел. После встречи с твоей бывшей подругой, дорогая, у меня разыгрался зверский аппетит, — хмыкает Рома, сияя довольной улыбкой. — Что скажешь, Кира Дмитриевна Чаровская?

— И я бы не отказалась поесть, — отвечаю я на улыбку мужа.

После кафе мы решаем заехать домой к Роме. Он настойчиво предлагает мне посмотреть, где уже скоро мы будем жить.

Как я и предполагаю, муж сообщил мне лишь часть правды. Его квартира находится в закрытом охраняемом комплексе, состоящем из нескольких домов. Да еще и консьерж в холле первого этажа.

— Добрый день, Роман Борисович, — приветствует Рому мужчина средних лет.

— Добрый, Артем Геннадьевич, — кивает ему муж и представляет меня: — Это моя жена — Кира Дмитриевна Чаровская. Скоро они с сыном переедут ко мне. С Егором я вас познакомлю позже.

— Понял, — спокойно отвечает консьерж.

Мы уже подходим к лифту, когда Рома разворачивается, видимо, вспомнив что-то важное.

— Закажите, пожалуйста, два дополнительных ключа от моей квартиры.

— Будет сделано, господин Чаровский.

На лифте мы поднимаемся на пятнадцатый этаж. На площадке всего две двери.

— У тебя там мини-дом находится? — хихикнула я, пряча нервозность.

— Квартира и правда большая. Частью комнат я не пользовался. У тебя будет простор придумать им применение. Проходи, — говорит Роман, открывая дверь и пропуская меня вперед.

Перед нами появляется большая светлая прихожая. Справа видна кухня, слева — гостиная, выполненная в сиреневых тонах, впереди — аркообразный проем в стене, которая скрывает широкий коридор и остальные комнаты.

— Если тебе что-то не нравится, то можно все переделать, — заверяет меня Чаровский, обнимая со спины. — Я покупал квартиру с отделкой и мебелью. Если честно, то мне был безразличен декор.

— Сначала надо все посмотреть. После мы решим, что оставить, а что изменить, — отвечаю я, откидываясь в руках мужа.

— Кира, у меня для тебя сюрприз, — загадочно произносит Рома и тянет в сторону кухни.

— Тебе нужно приготовить ужин? — хихикаю я, идя за мужем.

— Нет, дорогая. Ужин у нас в холодильнике. Потом разогреем. А сейчас просто небольшой романтик, — выводит он меня на полукруглую лоджию, где стоит накрытый на двоих столик.

Бутылка вина в ведерке со льдом, бокалы, мясная и сырная нарезки и аппетитные фрукты.

— Выглядит привлекательно, — хвалю я Чаровского. — А что у нас за повод?

— Не все сразу, родная. Повод я озвучу. А сейчас предлагаю выпить по бокалу вина, — загадочным тоном говорит Роман, открывает шампанское и разливает его в фужеры. — За тебя, птичка. И за наше будущее, — салютует он мне бокалом и отпивает глоток.

Я следую его примеру, только больше пить боюсь.

— Ром, я не пью. Ты же знаешь, — отставляю я свой бокал. — А с того самого случая я алкоголь в рот не брала.

— Это очень легкое вино. Я не настаиваю, но если ты за вечер выпьешь один бокал, ничего же страшного не случится?

— Один бокал за вечер? Чаровский, ты искуситель, — улыбаюсь я и сажусь за стол.

— Попробуй фрукты, они должны быть свежими и сочными, — опять завлекает муж, садясь напротив меня.

За нашими спинами начинает играть тихая музыка. Я смотрю в глаза любимого мужчины и не могу отвести взгляд.

— Я люблю тебя, птичка, — тихо говорит Чаровский, взяв меня за руку. — Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня за все, что я сдуру натворил.

— Может быть. Я подумаю, — улыбаюсь я, плавясь в лучах счастья.

— Я рад хотя бы шансу, — серьезно произносит Рома, встает и… опускается на одно колено передо мной. — Ты выйдешь за меня замуж, Кира?

— Но мы же женаты? — озадаченно выдыхаю я.

— А мы еще раз поженимся. Позовем друзей и родственников. Что скажешь, любимая?

Я даю себе пару минут подумать. Хотя что тут думать? По сути, я давно простила Рому за все. Дураком он был. Вот и все… Но разве это повод отказываться от счастья?

— Я согласна, — отвечаю я любимому и тянусь за поцелуем.

— Обещаю, ты не пожалеешь, — шепчет мне в губы Чаровский, опаляя своим дыханием.

Сильные руки поднимают меня со стула и прижимают к желанному телу. До дрожи в пальцах хочется избавить любимого от рубашки и прикоснуться к его коже. Я и сама не осознаю, когда исполняю свою мечту.

— М-м-м… Ты вкусный, — хриплю я, лизнув шикарную грудь любимого.

А руки уже принимаются исследовать кубики его пресса.

— Кира, я же не железный, — стонет рядом Роман.

— А кто тебя сегодня просит быть железным, Чаровский? — призывно улыбаюсь я мужу, потянувшись к подолу своего платья.

— Разрешишь, я сам раздену тебя? — тихо спрашивает Роман, прикоснувшись к моим рукам. — Ты точно согласна, родная? Если сегодня мы проведем вместе ночь, то уже никаких раздельных спален. Я люблю тебя, Кира. И я хочу, чтобы ты стала моей настоящей женой.

— И я люблю тебя, Рома, — наконец слетает с моих губ признание. — И ты мне нужен навсегда. Ты мой, Чаровский. Только мой…

***

Утром я просыпаюсь от лучей солнечного света, которые смело проникают в окно спальни. Вечером нам попросту было не до того, чтобы закрыть шторы.

Рома еще спит, прижимая меня к себе и уткнувшись носом мне в затылок.

Не сразу, но у меня получается выбраться из кольца его рук. Чаровский что-то бурчит сквозь сон, прижимает к себе вместо меня подушку и засыпает опять.

Я счастливо улыбаюсь, глядя на любимого, и направляюсь в ванную.

Душ бодрит меня, и я решаю, пока Рома спит, приготовить завтрак. Вчерашнее платье надевать не хочется. И, порывшись в гардеробе мужа, я нахожу одну из его футболок. Чем не платье для маленькой меня.

Через полчаса на столе стоит первая партия пышных оладушек. Я и сама удивилась, что у Чаровского нашлись ингредиенты для них. Я уже выпила чашку кофе, съела пару оладий, когда в дверь раздается звонок.

Я замираю. Не чувствую я себя пока хозяйкой в доме Романа.

Что мне делать? Открывать дверь или нет?

Хотя таким перезвоном ранний гость наверняка разбудит Чаровского.

Я все-таки решаюсь подойти к двери, чтобы открыть ее, когда с другой стороны в замок вставляют ключ и открывают его. Дверь молниеносно распахивается, являя мне женщину, которую я бы не хотела видеть от слова никогда.

— Кто ты такая? — грозно прилетает в меня.

— Оладушки готовлю. Не желаете? — как можно спокойнее говорю я.

— Я не услышала ответа на свой вопрос, — жестко припечатывает женщина, поджав ярко накрашенные губы. — Кто ты и как оказалась одна в квартире моего сына?

— А почему вы решили, что я одна? — не удерживаюсь я от вопроса.

— Ты еще кого-то притащила? Наверное, Рома нанял тебя для уборки. А ты решила провести в его квартире ночь, — придумывает на ходу свекровь.

— Какая у вас богатая фантазия, Светлана Дмитриевна. Но никого чужого тут нет.

— Так вон оно что. Значит, ты одна из любовниц Романа? Что же, мальчик может и развлечься перед женитьбой, — хищно улыбается Чаровская, проходя на кухню прямо в обуви.

— Женитьбой? — удивилась я.

— А ты думала, у тебя есть шанс, — фыркает женщина и берет с блюда одну оладушку. — Неплохо. Кофе еще приготовь, — приказывает она.

— Роме оставьте пару оладий. Он, наверное, уже проснулся. Я пока новые пожарю, — прошу я ровным голосом, делая вид, что мне все равно, что меня принимают за прислугу.

— Так ты еще и кухарка? Но учти, когда в квартире появится новая хозяйка, тебе придется уйти. Не думаю, что Евгения потерпит в дому молодую прислугу.

Я резко разворачиваюсь к свекрови, смерив ее мрачным взглядом, и говорю:

— Светлана Дмитриевна, хватит устраивать спектакль. Вы прекрасно знаете, кто я. Да и консьерж наверняка вам сообщил, что Рома в квартире с женой.

— Не придумывай ерунды, девочка, — фыркает Чаровская, уплетая очередную оладушку. — Так кофе будет?

— Будет. Кофеварка на столе. Приготовьте такой кофе, как вам нравится, — холодным тоном говорю я, поворачиваясь к плите.

— Да как ты смеешь? — начинает опять свекровь, но я останавливаю ее спокойным голосом:

— Хватит, Светлана Дмитриевна, если вы не умеете пользоваться кофеваркой, так и скажите. Я запущу для вас нужную программу. Но тогда сначала сварю кофе для Ромы.

— Можно латте? — с трудом разбираю я тихий голос свекрови.

— А по имени меня назвать сложно? — хмыкаю я, запускаю кофемашину на любимый сорт кофе матери мужа. — Не поверю, что вы не помните меня.

— Помню, как забыть маленькую мышку, что смотрела на моего сына щенячьими глазами, — фыркает мне в спину женщина.

— Мама, ты с животными разберись. А то мышка, то щенки у тебя, — раздается хриплый голос любимого. Сильные руки обнимают меня за талию и прижимают к себе. — Ты восхитительна в моей футболке. Если бы не наша утренняя гостья, мы бы с большой пользой провели время, — шепчет он мне на ухо.

— Рома, — шепотом осаживаю я мужа, стрельнув в него строгим взглядом. — Садись завтракать, — уже громко добавляю я, ставя на стол вторую тарелку с оладьями.

— Егор звонил, спрашивал, как мы и когда приедем за ним, — говорит Чаровский, уплетая оладьи. — Вкусно. Спасибо, любимая. Это лучший завтрак в моей жизни, — с довольной улыбкой признается он и тянется ко мне за поцелуем.

— Кажется, я много потеряла в жизни сыновей, — глухо выдыхает свекровь, с тоской смотря на нас с Ромой. — Ты действительно любишь Киру? — спрашивает она совершенно другим тоном.

— Люблю, мама, — отвечает муж, взяв мою руку в свою. — В юности я сильно обидел Киру. И счастлив, что она простила меня. У тебя есть внук. Если ты захочешь, то я познакомлю вас. Но учти, без твоих выкрутасов. Егор — самый замечательный ребенок и очень похож на меня.

— Как Ириша на Ваню? — неожиданно спрашивает женщина.

— Верно, они похожи. Сразу видно, что брат и сестра. Сдружились почти с первого взгляда, — тихо говорю я, ставя перед свекровью чашку латте. — Ром, тебе какой кофе сделать?

— Я сам, — удивляет меня муж, встает, подходит и включает какую-то программу на кофеварке. — Так что, мама, пора принять действительность, — добавляет он, разворачиваясь. — Твои сыновья счастливы. У нас замечательные жены. Мы любим их и любимы. Разве это не важнее всякой мишуры, которой грезишь ты?

— Я не уверена в этом, Рома, — все же выдает Светлана Дмитриевна.

— Хорошо. Пусть будет так. Ты так и не желаешь ставить наши интересы выше своих. Но что тогда будет? Думаешь, папа после развода будет так же содержать тебя?

— Откуда ты знаешь? — дрожащим голосом спрашивает свекровь.

— Слышал от отца. Мам, ты испортила ему жизнь, разлучила с любимой. Считаешь, он это так просто оставит? — сурово печатает слова муж.

— Наверное, нет…

— Так что, либо ты принимаешь наших с Иваном жен, либо ищи спонсора, чтобы не сокращать свои аппетиты, — довольно жестко выдает Чаровский.

— Рома, зачем ты так? — не выдерживаю даже я подоплеки сказанной Ромой фразы. Что уж говорить о Светлане Дмитриевне? Свекровь резко бледнеет, затем краснеет.

— Надеюсь, ты меня услышала, мама, — спокойно произносит муж, разворачивается к кофемашине и через минуту ставит передо мной чашку капучино. — Твой кофе, любимая.

— Спасибо, мой любимый, — отвечаю я, меняя гнев на милость. — Но как ты узнал мой любимый вид кофе?

— Я помню, птичка. Помню. Я многое помню, — загадочно улыбается мой Чаровский.