Забудь меня. Ты мне (не) муж (СИ)

Глава 4

— Я — Егор Романович, — представляется малыш и подает руку отцу.

— Ну, здравствуй, Егор Романович, — говорит Роман, по-взрослому пожимает руку нашему сыну. — Я — Роман Борисович. Приятно познакомиться.

— Роман Борисович? — загораются радостью глаза малыша.

— Совершенно верно. Кстати, а фамилия у тебя какая, Егор Романович? — внезапно спрашивает мужчина.

— Чаровский, — спокойно отвечает мальчик, гладя в глаза отца.

В мгновение ока я подбегаю к сыну, хватаю его за плечи и прижимаю к себе.

— Мама, ты что? — испуганно произносит Егорка, оборачиваясь ко мне.

— Кира… Почему? — рычит Чаровский, сверля меня гневным взглядом.

— Егор, ты поможешь нам с Иришей? — пытается разрядить обстановку Таша.

— Да, тетя Наташа, что нужно сделать? — тут же отзывается мальчик.

— Проводишь нас с Иришей в нашу комнату? Мне нужен твой чисто мужской совет, — подруга завуалированно старается помочь мне.

— Мам, ты не против? — спрашивает малыш, переводя взгляд с меня на отца.

— Конечно, иди, родной, — говорю я, продолжая смотреть на Романа.

— Кира, отпусти сына. Мы будем в нашей с Иришей комнате, — еле слышно произносит Таша, и только сейчас я понимаю, что так и стою, вцепившись в плечи Егорки.

Я с трудом разжимаю пальцы и произношу:

— Иди, Егор. Я поговорю с… дядей и заберу тебя, — спотыкаюсь я на середине фразы. Мне пока сложно принять Романа как настоящего отца моего сына.

— Вы извините, но сейчас я должен помочь Ирише, — говорит мальчик, обращаясь к Роману. — До свидания. Было приятно познакомиться, — лучезарно улыбается он отцу.

— Мы еще увидимся, Егор. И очень скоро, — заверяет его Чаровский, улыбаясь в ответ ребенку.

— Хорошо. Я буду ждать, — смотрит малыш на отца, как будто старается запомнить каждую его черточку.

Как же Егор похож на Рому. Он словно маленькая копия Чаровского. Черные волосы, темные глаза, прямой нос и лучезарная улыбка, которую я так и не смогла забыть за эти годы.

В сердце появляется тяжесть. Что мне принесет разговор с Романом?

— Поговорим? — жестко спрашивает Чаровский. — Предлагаю пройти в дальнюю беседку. Не хочется, чтобы наш разговор стал достоянием общественности, — говорит он и направляется по тропинке вправо.

Мы идем недалеко, и я не сразу замечаю, что Рома хромает.

— С тобой все в порядке? Что с твоей ногой? — спрашиваю я, на мгновение забывая о нашей вражде.

— Все хорошо, — резко выдает Роман и, видимо, делает усилие, чтобы не хромать. Но я вижу нахмуренный лоб, бисер пота на нем, сжатые в тонкую полоску губы и плотно сжатые кулаки.

Да что с ним такое?

Я с трудом сдерживаю порыв помочь мужчине. Понимаю, что сейчас он не примет от меня помощь.

Когда мы заходим в беседку, Рома устало опускается на скамью, на пару минут закрывая глаза. Но он быстро берет себя в руки и смотрит на меня холодным взглядом.

— Почему ты не сказала мне о сыне, Кира? — мрачно произносит Чаровский.

— Когда мне это нужно было делать? Когда ты почти что обманом женился на мне, а наутро бросил? — в тон мужу говорю я. — Хотя нет, о чем это я? Ты же написал мне единственное сообщение: “Прости. Забудь обо всем. Это была ошибка”.

— Ты утрируешь, Кира. Да, я тогда был не прав. Натворил много ошибок. Но ты же понимаешь. Когда Кати́ меня бросила, я был сам не свой, — начинает оправдываться Роман.

— И поэтому ты решил испоганить мою жизнь? А что такого? Ну захотел по пьяни жениться — женился. Захотел взять мою девственность — взял. Захотел бросить меня наутро — бросил. Тебе же все можно, Чаровский! — горько произношу я слова.

— Кира, я знаю, что виноват. И сильно. После той ночи я еще больше корил себя. Я не должен был так поступать, пользоваться твоей влюбленностью в меня.

— Моей влюбленностью?! Чаровский, ты гад, — взрываюсь я в гневе. — Ты знал о моих чувствах и специально воспользовался мною?

— Малыш, — пытается что-то сказать мужчина, но я прерываю его:

— Не смей меня так называть! Ты потерял это право четыре с половиной года назад.

— Прости, — в который раз говорит Роман. — Я и сам себя гадом чувствую. Но когда я пришел в себя, то искал тебя. Только безуспешно. Ты как в воду канула.

— Не смеши меня. Неужели всемогущей семье Чаровских сложно найти одну девчонку?

— Я не хотел, чтобы о нашем браке узнал отец. Поэтому искал тебя сам, как мог, — глухо признается муж.

— А почему не развелся за эти годы? — опять закидываю вопрос я. — Тебе наверняка был выгоден наш брак. Хотя бы затем, чтобы отнекиваться от невест, что навязывала тебе мать.

— Что за чушь, с чего ты это взяла? — с недоумением спрашивает Роман.

— Я собственными ушами слышала, как ты об этом говорил своим дружкам: “Я позаботился об этом! Теперь маман не определит меня к какой-нибудь аристократической стерве. У меня все под контролем”. Так что не лги мне.

— Но я не говорил такого. Нет, не может быть, — качает головой Чаровский.

— И еще лапал какую-то девицу на моих глазах, — зло выдаю я, почти добивая противника. — “Извини, я не знаю тебя”, — вот твои слова, когда я пришла к тебе беременная с большим животом. Ты был настолько пьян, что не узнал меня? Или не желал видеть ненужную жену?

— Но я не помню такого, — глухо произносит бледный до синевы Роман.

— И не смей мне говорить, что я не сказала тебе о сыне. Я пыталась. Но ты в очередной раз просто выкинул меня из своей жизни.

— Ты приходила беременная ко мне? — с трудом спрашивает Чаровский.

— Да. Папа привез меня к вашему особняку. В доме громыхала музыка, резвились парочки, вечеринка была в самом разгаре. Наверное, я зря решила искать тебя на том празднике жизни. Но я пошла искать. И нашла. Я надолго запомню, как отец моего ребенка смотрел на меня как на чужую. Запомню ту боль, те разрушающие чувства. Мне тогда было так плохо, что я с трудом соображала.

— Прости, — опять выдает Роман и смотрит на меня глазами полными боли.

Но сейчас меня сложно остановить. Мне нужно высказать все, что накопилось в моей душе.

— Если бы не некий Юрий Калинин, то, возможно, и не было бы Егорки, — делаю я еще больнее мужу. — Он помог мне тогда. Вывел из вашего громыхающего музыкой сада. Проводил до машины, где ждал меня папа. Тем вечером мы сразу поехали в больницу. Врачи сказали, что была угроза выкидыша. И не факт, что за ребенком не последовала бы и я.

— Что мне сделать, чтобы ты простила меня? — пытается остановить меня Чаровский.

— Пока об этом не может быть и речи. Я тебе не верю, Чаровский. И не факт, что когда-нибудь поверю, — все еще в гневе выдаю я.

— Ты разрешишь мне видеть сына? — глухо произносит Роман.

— Скорее да, чем нет. Егор в последнее время часто спрашивает о тебе. Ему нужен отец. Только прошу, не делай ему больно, не предавай, как когда-то меня, — на одном дыхании говорю я и встаю со скамьи.

— Я все сделаю для вас, Кира. Все, — последнее, что я слышу, выходя из беседки.

***

Не знаю, как я дошла комнаты, которую мы занимали с Егором в санатории. Перед глазами все плывет. Боль клокочет в моей груди, не давая мне спокойно дышать. Волю слезам я даю лишь тогда, когда скрываюсь за дверью комнаты. Я падаю на постель и реву в подушку.

Почему мне так больно? Почему?

Ведь я выплеснула накопившийся гнев на Романа, только почему-то от этого мне не стало легче.

Наконец слезы заканчиваются. Я с трудом поднимаюсь, умываюсь и сажусь на небольшой балкончик, чтобы глотнуть немного свежего воздуха. Кажется, слезы лишили меня последних сил. Я тупо сижу и смотрю невидящим взглядом в сторону беседки.

Как мне общаться с Романом после всего того, что я наговорила? А общаться придется. Егору нужен отец. Он наверняка просто так не забудет эту встречу.

Сквозь туман в голове я вижу машину скорой помощи, которая проезжает от той самой беседки, где мы разговаривали с Ромой. Не может же быть, что это с ним что-то случилось?

«Нет. Это наверняка не так», — убеждаю я себя.

Роман давно уже ушел.

Я зря переживаю.

А вдруг это и правда он? Ведь до беседки мужчина дошел с трудом. Что же с ним случилось?

Я даже встаю к перилам балкончика, пытаясь понять, кого везет скорая. Но, конечно же, ничего не вижу.

Нужно брать себя в руки. Буду надеяться, что с Чаровским все хорошо. О нем есть кому позаботиться.

Я еще раз умываюсь холодной водой, кажется, мне становится полегче. По крайней мере, я могу спокойно дышать. А это уже прогресс.

Егор встречает меня пристальным взглядом.

— Мама, с тобой все хорошо? — спрашивает мальчик, подходя ко мне.

— Конечно, родной. Разве может что-то быть плохо, если у меня есть ты, — улыбаюсь я сынишке.

— Вы поговорили? — тихо интересуется Таша, когда Егорка опять занялся игрой с Иришей.

— Скорее поругались, — так же негромко отвечаю я. — Но давай не будем про Чаровского. Не хочу о нем ничего слышать. Не сейчас… Мне нужно многое решить для себя.

— Хорошо, как скажешь, подруга, — кивает Наташа. — Кстати, я не говорила Роме ничего о вас. Не звала в санаторий. Он сам приехал к нам. Прости. Ой, — закрывает девушка ладонью рот. — Ты же не хочешь разговаривать о нем.

Мы еще немного сидим у Таши в гостях — Егор с Иришей не закончили какую-то игру. Сейчас, зная, что они брат и сестра, я иначе смотрю на этих двоих. Они тянутся друг к другу. Похожи не только внешне, но и по характеру.

— Как двое из ларца, — шепчет мне Таша, глядя на играющих малышей.

— Согласна с тобой, — улыбаюсь я в ответ.

Лишь через полчаса мы возвращаемся в свою комнату.

— Мама, скажи, там, на детской площадке, был мой папа? — спрашивает сын, как только я закрываю дверь.

И что мне отвечать? Лгать я не хочу, но и как сказать сыну правду?

— Да, это твой папа — Роман Чаровский, — с трудом произношу я.

— Вы помирились? — опять удивляет меня вопросом Егорка.

— Нет, Егор. Не помирились, — глухо отвечаю я.

— Плохо, — грустно выдает малыш. — Я бы хотел познакомиться с папой. Почти у всех моих друзей есть отцы. И я хочу. Ты подумай, пожалуйста, мамочка, может, вы помиритесь? — еще больше вгоняет в ступор меня сын.

В этот день я стараюсь занять мысли ребенка увлекательной книгой. Но в последующие мне это уже удается с трудом. Любимая тема Егора: “А когда я увижу папу?”

Успокаивается сын лишь тогда, когда я обещаю, что сразу после возвращения из санатория я напишу Роме и договорюсь о встрече.

Сам виновник наших споров первые дни словно забыл обо мне. Лишь через три дня я получаю от Чаровского сообщение:

“Я все сделаю, чтобы ты простила меня”.

Я с недоумением смотрю на короткую фразу. И все же решаюсь ответить:

“Зачем мы тебе, Чаровский?”

“Вы моя семья. Другой мне не надо. Да и не хочу я другую”.

“Другую семью?” — уточняю я.

“Не только. Другая женщина мне также не нужна”.

“Можно подумать, у тебя никого не было все эти годы”, — фыркаю я.

“Извини. Я же все-таки мужчина. И не буду лгать тебе, говоря, что жил все эти годы без секса. Но все это пустое, мимолетное. Я давно уже вспоминаю тебя. Хотел даже признаться отцу, что женат, чтобы он помог мне найти тебя. А тут такой подарок судьбы. Я захожу в отделение ЧарКомБанка и встречаю тебя, моя маленькая жена”.

“Ты хочешь, чтобы я поверила, что нужна тебе сама по себе. А не из-за того, что я мать твоего сына”, — с недоверием набираю я текст.

“А почему нет? Ты моя жена. Я был идиотом, когда сбежал от тебя. И хочу попробовать построить с тобой отношения. В прошлом мы неплохо дружили. Давай сначала попытаемся вернуть ту дружбу. А потом будет видно. Возможно, из этого получится что-то стоящее”.

“Четыре года назад ты предал мою дружбу. И сейчас предлагаешь ее вернуть? Считаешь меня такой наивной?”

“Нет. Наивной ты никогда не была. Тогда ты была влюбленной… в гада, каким я был”.

“Я просто запуталась, что ты мне предлагаешь?”

“Совместный быт, жизнь бок о бок… Я бы много отдал за возможность видеть сына каждый день”.

“Давай поговорим об это чуть позже. Сейчас я пока не готова к подобным решениям”.

“Вынужден согласиться. Меня опять заперли в больнице… Чтобы ее…”

“Так это к тебе приезжала скорая?” — волнуюсь я.

“Со мной все хорошо, Кира. Не переживай. Но ближайшую неделю я точно проведу в клинике. И все-таки я не жалею, что сбежал. Иначе я бы нескоро узнал, что у меня есть сын”.

“Рома, что с твоей ногой?” — все же спрашиваю я.

Телефон долго молчал. Я уже думаю, что Чаровский так и не ответит мне на вопрос. Но все же экран светится от сообщения:

“Недавно мы с Ванькой попали в аварию. В него стекло воткнулось рядом с сердцем, другое угодило мне в бедро. Две недели нас продержали в больнице. Я знал, что рано решил устроить вояж в санаторий. Но мне все так надоело, что я сбежал и как дурак превысил свои силы. Сейчас я на строгом контроле врачей. Выпишут меня не раньше следующей недели. Как раз когда закончится ваша смена в санатории”.

Вот же черт. Значит, скорая все же за Ромкой приезжала.

“Ты и правда дурак, Чаровский, — быстро набираю я текст. — Не смей больше рисковать собой. Сейчас ты знаешь, что от тебя зависит маленький человечек. Думай о Егорке. Он, кстати, хочет встретиться с тобой”.

“А жена со мной хочет увидеться?” — тут же приходит еще одно сообщение.

“Я подумаю об этом, Чаровский”, — пишу я в ответ.

Я уже собираюсь ложиться спать, как телефон вновь пиликает от входящего сообщения:

“Что это ты, мышка, не держишь слово. Стоило мне уехать, как ты опять общаешься с Чаровским. Я же просил тебе забыть о нем! Ты никогда не будешь с ним! Запомни, НИКОГДА! Твой будущий муж”.

***

Спала я плохо, мне снилось, что за мной гонится огромная тень и кричит:

— Не смей смотреть на Чаровского! Я — твой будущий муж!

Среди ночи я подскакиваю на постели с криком:

— Нет! Не надо!

Конечно же, я разбудила Егорку.

— Мамочка, что случилось? — сонно спрашивает малыш.

— Все хорошо, родной. Просто сон плохой приснился, — говорю я почти правду.

— Давай я тебя защитю от плохого сна, — произносит Егор и перебирается ко мне на кровать.

Тепло детского тела прогоняет тревоги, и я спокойно засыпаю до рассвета.

Утром я решаю позвонить Василию Кузьмичу. Только мужчина почему-то не берет трубку. Я понимаю, что у него есть какая-то работа, что я лишь одна из его тревог.

Нужно подождать. Успокоиться. Впереди у меня полдня хлопот.

Веселый детский гомон за завтраком позволяет мне немного забыться. Сегодня у нас лечебная физкультура, массаж и бассейн. Лишь после обеда я замечаю пропущенные звонки от Василия Кузьмича. Сначала я укладываю Егорку спать. Тот хоть и сопротивляется, как обычно, но уже через несколько минут сопит в подушку.

Чтобы не будить сына, я решаю написать Василию Кузьмичу и рассказать всю ситуацию со странными сообщениями. После я пересылаю ему парочку последних страшилок от “моего будущего мужа”.

“Почему вы раньше не рассказали об этом, Кира Дмитриевна?” — почти сразу отвечает мужчина.

“Сначала я не придала этому значения. Хотела рассказать вам, когда перед санаторием мне пришло особенно неприятное сообщение. Но закрутилась и забыла, — признаюсь я. — А потом сообщения пропали. И у меня из головы вылетел этот сумасшедший. Я решила, что он про меня забыл”.

“Такие люди ничего не забывают. Он болен. Я не пугаю вас, но нужно поскорее найти вашего воздыхателя. Я приеду после ужина. Привезу вам новый телефон. Ваш заберу на пару дней. Может, и меньше. Нужно, чтобы специалисты проверили его”, — категорично пишет мужчина.

“Хорошо”, — вынуждена я согласиться, проглатывая слова о дороговизне нового гаджета.

После ужина Василий Кузьмич звонит мне:

— Добрый вечер, Кира Дмитриевна. Я около главного корпуса. Жду вас.

— Сейчас буду, — отвечаю я.

— Мамочка, что-то случилось? — подскакивает ко мне Егорка.

— Все в порядке, родной. Я ненадолго отойду. Ты пока поиграй с Иришей, — как можно спокойнее говорю я сыну и поворачиваюсь к подруге: — Таша, я постараюсь быстро.

Наташа кивает, она в курсе того, куда я иду. И уже успела отругать меня за беспечность. Я и сама понимаю, что давно нужно было рассказать кому-то про странные сообщения.

Василий Кузьмич ждет меня у машины.

— Я вынужден был все рассказать Ивану Борисовичу, — говорит мужчина, когда я подхожу.

— Я понимаю это, — киваю, иного я и не ожидала.

— Вот телефон, — подает он мне коробку с гаджетом. — Можете оставить его себе. Это подарок Романа Борисовича. Его люди установили все необходимые программы, забили номера телефонов ваших знакомых и личные номера Ивана Борисовича и Натальи Захаровны.

— Спасибо, — тяну я, тяжело вздыхая. — А СИМ-карта? Будем менять?

— Нет. Пару дней попользуетесь другой симкой. Доктора в клинике и ваша бабушка в курсе. Новый номер мы объяснили тем, что вы потеряли телефон и восстановите старый номер чуть позже.

— Спасибо, — повторяю я.

— Роман Борисович обещал позвонить вам вечером, — добавляет мужчина.

— Отчитывать будет? — невесело выдаю я.

— Думаю, да. Ваш муж был очень недоволен, когда узнал, что вы рассказали о поклоннике мне, а не ему, — сообщает Василий Кузьмич.

— Тоже мне поклонник, — фыркаю я. — Не было у меня их и не надо.

— Не кипятись, девочка, — по-отечески говорит мужчина. — Кстати, извини, что лезу с нравоучениями. И все же скажу: Роман неплохой парень. Не знаю, что у вас произошло. Похоже, все случилось в тот период, когда у младшего Чаровского отказали тормоза в голове. Причем напрочь. Борис из него не сразу смог дурь выбить.

— Наркотики? — ужасаюсь я.

— Слава богу, нет. Но проблем отцу Роман принес немало.

Мы недолго молчим, и я все же произношу:

— Не могу я просто так простить Роме все, что он сделал. Тяжело это для меня.

— Тебе нужно время. А пока прими помощь Романа, — советует Василий Кузьмич. — Для него это сейчас важно.

Машина давно уехала, а я все сижу на скамейке у центрального корпуса и думаю. Может, и правда дать Роме шанс? Дать ему возможность узнать не только сына, но и меня.

А что, если это шанс и для меня?

Когда-то я мечтала завоевать сердце Чаровского. Так почему я отказываюсь от возможности быть счастливой в будущем?

Нет. Сейчас я не хочу думать об этом. Все позже…

Наконец я открываю коробку и смотрю на новый гаджет. Удивительно, но телефон внешне похож на мой собственный. Наверное, это сделали специально, чтобы никто не заметил у меня замены.

Но зачем? Почему?

Что-то мне опять тревожно…

Неужели за мной следят?

Я осторожно смотрю по сторонам. Кажется, никто за мной не наблюдает.

И все же пора идти к Егорке. Наверняка он заждался меня.

— Мама, ты долго. Все хорошо? — серьезно спрашивает сын. — Ты виделась с папой? — в который раз он ставит меня в тупик своим вопросом.

— Почему ты так решил? — удивляюсь я.

— Не знаю, — тушуется мальчик и опускает взгляд в пол. — Просто я хочу его увидеть.

— Ёма в бойисе, — выдает Иришка, коверкая слова. Только вот Егор все понимает.

— Папа в больнице? Мама, что случилось? Прошу, расскажи, — взволнованно говорит он.

— Родной, с папой все уже хорошо. Вы скоро увидитесь, — обещаю я.

— А я навесяла соего па, — опять произносит малышка.

— Ириша, идем-ка мы в комнату. Пора готовиться ко сну, — качает головой Таша.

— Оешо, ма, — улыбается егоза и еще раз выдает: — Ты споси у добого доктоа. Он мне разесил и тебе разесит.

Ох, Ириша, Ириша…

— Мам, а давай и правда узнаем, вдруг и меня пропустят к папе? — спрашивает сын, когда я укладываю его в постель.

— Хорошо, Егор, я спрошу у папы. Но это зависит не от нас. Возможно, врачи не разрешат посещения.

— Я уверен, что разрешат. Если с папой уже все хорошо, как ты говоришь, значит, я могу его увидеть, — возбужденно произносит малыш.

Конечно, после всех переживаний Егор засыпает лишь через полтора часа.

Вскоре после этого Рома пишет:

“Кира, добрый вечер. Мы можем поговорить?”

Вместо ответа я сама звоню Роме.

— Привет, Егор спрашивает о тебе. Хочет увидеться, — тихо говорю я, стараясь не разбудить сына.

— Так мы увидимся после окончания смены в санатории. Осталась уже пара дней. Ты не подумай, что не хочу видеть сына. Просто меня из больницы пока не выпускают. Уже сбежал один раз. Больше не получится, — хмыкает Роман.

— Дело в том, что Ириша выдала тебя. Сказала, что ты в больнице. А Егор ее очень хорошо понимает. Так что он почти требует посещения больного родителя, — иронизирую я, не замечая, как губы расплываются в улыбке.

— Даже так, — смеется мужчина. — Хорошо, я спрошу у Егора Викторовича.

— Тот самый добрый доктор, что разрешил Ирише посещение Ивана? — смеюсь и я в трубку.

— Думаю, что да. Ладно, хватит мне зубы заговаривать, Кира Дмитриевна. Ты почему не рассказал мне о сумасшедшем, что третирует тебя и пишет сообщения?

— Ром, я и правда не сразу поняла, насколько все серьезно. А потом он пропал, я и забыла о нем. Пока вчера он опять не написал.

— Кира, Кира… Нельзя быть такой беспечной. Хорошо, что хотя бы сегодня все рассказала Тимишеву. И я не ругаю, что сообщила все ему, а не мне. Главное, что вообще рассказала. Возможно, у тебя в телефоне жучок. Мои ребята все узнают.

— Спасибо, Рома. Я и правда сильно напугана, — признаюсь я.

— Не переживай. Ложись спать. Сладких снов, малыш, — мягко произносит Чаровский и отключается.