Забудь меня. Ты мне (не) муж (СИ)

Глава 7

До особняка Алексея Чернова мы добираемся около двух часов. И это нам удается миновать пробки, почти все время едем в спокойном ритме. Егор успевает еще раз уснуть. Да и что делать ребенку в дороге?

Я тоже задремала, устав смотреть на мелькающие улицы за окном автомобиля.

— Кира, просыпайся, мы подъезжаем к дому Алекса, — будит меня Рома. — Ты Егора сама разбудишь? — спрашивает он, поворачиваясь к нам с переднего сиденья.

— Я уже не сплю, — раздается хриплый голос сынишки. Малыш открывает сонные глаза и сладко зевает, но тут же расплывается в радостной улыбке: — Скорее бы уже. Ириша, наверное, ждет меня.

Взгляд Ромы не отрывается от лица сына. Кажется, он хочет запечатлеть каждый момент жизни Егорки.

Дом Алексея Чернова совсем не похож на особняк Чаровских. Он не громоздкий и внушительный, в этом трехэтажном здании чувствуется жизнь.

— Добрый день, Кира, Егор. Рад познакомиться с вами, — встречает нас в дверях хозяин дома — высокий брюнет, неуловимо похожий на Рому. — Заходите. Я — Алексей Чернов, как недавно оказалось, брат Романа и Ивана. Это мой сын — Максим.

— Здравствуйте, — серьезно произносит мальчик лет пяти.

— Думаю, вы подружитесь, Егор. Что скажешь, племянник? — улыбается Алекс Егорке.

— Новые друзья — это всегда хорошо, — глубокомысленно выдает сын. — А если это родственники, то еще лучше. А ведь недавно я не знал, что у меня есть сестра. А тут такая замечательная новость. У меня есть брат. Сегодня хороший день!

— Еор! — налетает на нашего важного мыслителя маленький черноглазый вихрь. — Я сду тебя! Это Мас, нас блат. Ием иать! — скороговоркой выдает Иришка, успевая тянуть Егора на второй этаж.

— Папа, мы будем в игровой. Не волнуйтесь, тетя Кира, дядя Рома. Я все покажу Егору и расскажу, — с важным видом говорит мальчик лет пяти.

Раньше я считала сына слишком серьезным для своего возраста. Сейчас же я вижу похожее поведение другого ребенка. Может, это в генах Чаровских такая ранняя взрослость?

— Не переживайте. С Егором все будет хорошо. К тому же в детской няня Ириши. Она присмотрит за детьми, — сообщает Алекс, жестом приглашая нас пройти в гостиную. — Идемте, расскажете, что у вас случилось.

В комнате нас ждет еще одна встреча с родственниками Ромы. На диване в обнимке сидят Иван Чаровский и Таша.

— Вань, пусти, — шепчет девушка, смущенно отодвигаясь от мужа.

— Как скажешь, солнце. Но ночью… — делает многозначительную фразу Иван.

— Привет, Кира, — улыбается мне Таша и показывает на место рядом с собой. — Иди ко мне. Пошепчемся, пока мужчины обсуждают важные вопросы.

Я улыбаюсь в ответ подруге. Кажется, жизнь в новом доме будет для меня несложной.

— А со мной поздороваться, систер? — выдает Роман свою коронную фразу.

— И тебе здравствуй, братец, — хихикает Таша, с улыбкой глядя на младшего Чаровского. — Кстати, босс. Я тебе скинула недавно почти завершенный дизайн сайта. Ты посмотрел?

— Прости, Наташ, я лишь мельком глянул на твою работу. Времени было в обрез. Мне нужно было забрать Киру и Егора к себе. Только все изменилось, и я привез их к Алексу.

— Рассказывай, Ромыч, — почти приказывает Иван.

— Если в двух словах, то случилось вот что, — начинает рассказ Роман.

Мужчины сосредоточенно слушают его, что-то спрашивают, кивают в ответ.

— Так что там было за сообщение в первом письме? — интересуется Чернов.

— Текст сложенный из вырезанных слов. Использовались разные журналы: от женских до вестника по квантовой физике, — говорит Рома, ища что-то в телефоне.

— Кто-то начитался старых детективов, — делает вывод Иван.

— Такое чувство, что кто-то пытается нас запутать, — соглашается мой Чаровский.

— Что там за текст был? — нерешительно спрашиваю я.

— Что-то типа “Ты будешь моей. Не общайся с Чаровским. Он гад. Не отдам тебя сыночку олигарха”. И подпись: “Твой будущий муж”, — мрачно рассказывает Рома. — Но я не отдам тебя никому. Так и запомни, Кира. Не будет у тебя никакого будущего мужа. Только один, настоящий. И, кстати, скоро ты станешь Чаровской. Как и полагается. Готовься, птичка, к смене фамилии, — тараторит он.

— Ром, перестань. Давай не сейчас про фамилию. Поговорим после, — прошу я, вспоминая сказанное мужем. — Дай мне прочитать письмо. Что-то цепляет меня в его тексте. Не могу понять что.

Роман нехотя передает мне телефон. Я вглядываюсь в неровные строки. Кажется, это шутка. Чья-то детская выходка. Если бы не тяжесть в груди от нехорошего предчувствия. Это письмо писалось явно не с добрыми намерениями.

— А второе? Тебе уж скинули текст второго письма? — спрашиваю я.

— Сейчас покажу, — еще больше мрачнеет Чаровский, прихрамывая, идет ко мне, садится рядом и показывает в гаджете другое фото. Слова почти те же:

“Ты что сделала с телефоном, мышка? Как посмела задумать что-то против меня? Ты никогда не будешь с Чаровским. Я позабочусь об этом. Твой будущий муж”.

— Нет, что-то другое, — перелистываю я сообщение до первого письма с вырезанными фразами. — “Не отдам тебя сыночку олигарха”, — читаю ярко-розовые слова, явно взятые из какого-то женского журнала.

— Ты что-то вспомнила, Кира? — настороженно спрашивает Роман.

— Почти. Я точно слышала эту фразу. Но где? Не помню, — качаю я головой. — Кажется, так тебя называл один из сокурсников, кто-то из нашей бывшей тусовки.

— Да так меня звала почти половина курса, — фыркает мужчина, отмахиваясь от моей фразы.

— Все так, Ром. Но кто-то из них называл тебя с такой злостью. Я тогда мельком обратила на это внимание. В памяти больше осталась интонация, полная зависти и злобы.

***

К вечеру я почти осваиваюсь в новом доме и чувствую себя частью большой семьи. Мы собираемся ужинать, когда к дому подъезжает большой внедорожник, а через некоторое время раздается звонок.

— Кто бы это мог быть? — удивляется Алекс, сверля спину горничной, которая идет открывать дверь.

— Де! — с радостным криком проносится мимо Иришка и кидается на шею к Чаровскому-старшему, который заходит в дом. — Ты дойго. Я скусала, — щебечет малышка, обнимая деда и целуя его в щеку.

— Я как знал, что ты скучаешь. Поэтому и пришел, — улыбается мужчина внучке и окидывает серьезным взглядом собравшуюся толпу. Довольно быстро он находит младшего сына.

— Всем добрый вечер, — говорит Борис Иванович, не отрывая взгляда от Ромы.

— Здравствуй, папа, — смело отвечает муж, обнимая меня за талию и прижимая к себе.

— Мы поговорим, Роман Борисович, но чуть позже, — мрачно обещает мужчина и тут же меняется в лице, переводя взгляд на внуков. — Мне тут сказали, что в моей семье пополнение. Подарки будем принимать от деда? — спрашивает он, вглядываясь в лицо Егорки.

— Здравствуйте, — без страха выходит вперед сынишка, не спуская с новоявленного родственника тревожного взгляда. — Я — Егор Романович Чаровский, — представился он полным именем.

— Рад познакомиться, Егор Романович, — мужчина ставит на ноги Иришку и пожимает протянутую руку внука. — А я твой дедушка, Чаровский Борис Иванович.

— Здравствуй, дедушка, — возникает рядом с Егоркой Максим.

— И тебе здравствуй, внучек. Защищаешь брата? — хмыкает мужчина.

— Нет. Не думаю, что в этом есть необходимость. Вы хороший человек. Я рад иметь такого дедушку, — серьезно отвечает Макс, при этом не отходя от брата ни на шаг.

— Де? — удивленно выдает Иришка, становясь с другой стороны от Егора.

— Все хорошо, мои родные. Я очень рад, что у меня такие замечательные внуки, — улыбается мужчина. — Ну что, подарки разбираем?

— Да! — раздается дружный хор голосов.

Ириша и Максим кидаются к пакету с подарками. Лишь Егор остается стоять передо мной.

— А ты что как неродной, Егор Романович? — спрашивает Чаровский-старший и достает из пакета большую коробку. — Кажется, это должно тебе понравиться, внук.

— Это же последняя серия! — малыш даже подпрыгивает от нетерпения, но все же оборачивается ко мне и произносит: — Мама, можно?

— Конечно, дорогой, — одобрительно улыбаюсь я сыну.

Только после этого Егор подходит к деду.

— Спасибо, дедушка. Я очень рад такому подарку, — говорит он, прижимая к груди коробку.

— Покажешь потом, что получилось? — интересуется Борис Иванович.

— Покажу, — с серьезным видом кивает мальчик.

— Сибо, де, — вырывается вперед Иришка. — Мне осень понаилось, — старательно произносит она, с восторгом глядя на большую куклу.

— Спасибо, дедушка. И мне понравился твой подарок, — в свою очередь говорит Максим. — Я давно мечтал об этой энциклопедии.

— Рад, что у меня получилось угодить вам, внуки, — улыбается Борис Иванович, глядя на малышей.

— Предлагаю всем перейти в столовую. Ужин ждет. А разбор полетов с Романом можно оставить на потом. Что скажешь… папа, — спрашивает Алекс, слегка запнувшись. Похоже, он впервые назвал так Бориса Ивановича.

— Я только за, — хриплым голосом отвечает Чаровский-старший. — Если я не помешаю вам.

— Разве может помешать дедушка моего сына? — улыбается Чернов, жестом приглашая гостей в столовую.

Да уж, заковырка вышла в семье Чаровских. Кто бы мог подумать, что старший сын Бориса Ивановича будет носить чужую фамилию.

Роман почти не ест, он все тревожно смотрит на отца, но тот делает вид, что все нормально. Нервозность мужа передается и мне. Я осторожно прикасаюсь к руке Ромы и смотрю в его темные глаза.

— Не переживай, дочка. Больше положенного я не накажу твоего благоверного, — неожиданно произносит свекор, видимо, заметив наши переглядывания с Ромой. — Но и оставить все безнаказанно я не могу.

— Я понимаю все, Борис Иванович, — тихо отвечаю я, так и не отпуская руку мужа.

— И это еще наверняка мне рассказали урезанную версию ваших… взаимоотношений, — не сразу подбирает слово свекор. — Хотя теперь мне понятно, почему мой младший сын четыре с половиной года назад пустился во все тяжкие. Мало мы тебя пороли в детстве. Мало…

— Если быть точным, то никогда, — вклинивается в диалог Иван. — Как, впрочем, и меня. И не скажу, что вы были не правы. Да, мы с Ромой наворотили дел, но это послужит нам уроком. И мы будем ценить то, что получено с таким трудом.

— Согласен с тобой, брат, — глухо произносит Роман, неотрывно смотря на отца, взгляд которого не предвещает ничего хорошего.

— Так где, говоришь, Алексей, у тебя можно переговорить с глазу на глаз? — наконец интересуется Борис Иванович.

— Пойдемте в мой кабинет, — предлагает Чернов, вставая из-за стола.

Вслед за ним поднимается и Иван.

— Поглядите-ка, у нас еще есть команда поддержки, — с иронией говорит Чаровский-старший. — Да не съем я вашего младшенького…

— Только покусаешь… — заканчивает его фразу Рома.

— Папа, — раздается встревоженный голос Егорки, а следом громкий рев Иришки:

— Ёма!

— А это что такое? — разворачивается Борис Иванович в дверях. — Милые мои, ничего вашему папе и любимому дяде не будет. Мы только поговорим, — обещает он внукам.

— Точно? Дедушка, ты не обманываешь нас? — спрашивает Егор, смотря на деда снизу вверх. И когда успел подбежать к мужчинам?

— Де, Ёма ооший! — вслед за братом настаивает Ириша.

— Точно. Мы просто поговорим, — в который раз обещает мужчина. — С вами же об ошибках и проступках разговаривают родители?

Малыши дружно кивают деду.

— Мама наказывает меня, — грустно выдает Егор. — Но ты, деда, сильно не наказывай папу. Я только нашел его, — опять голос моего сынишки дрожит.

— Вот об этом я и хочу поговорить с твоим папой, Егор. Мой сын был не прав, обидел твою маму. Не делал попыток найти тебя. Я должен… наказать его за это, — с трудом произносит Чаровский-старший.

— Борис Иванович, мы все понимаем, — внезапно поддерживает свекра Таша и обращается к детям: — Ириша, Егор, Максим, я приглашаю вас на прогулку. Что скажете?

Малыши на минуту зависают, смотрят друг на друга, затем дружно кивают и собираются на улицу.

— Кира, и ты идешь с нами, — безапелляционно выдает Наташа и с лукавой улыбкой добавляет: — Не будешь же ты стоять под дверьми кабинета?

Я удивленно смотрю на подругу, не понимая, о чем она говорит.

— Ты еще пару шагов сделай и точно носом в дверь кабинета уткнешься, — хихикает Таша.

— Ой, — выскакиваю я из коридора, который вел в святая святых хозяина дома. — Наверное, я слишком близко к себе все принимаю. Спасибо, что ты остановила меня, — улыбаюсь я в ответ подруге.

— Все хорошо, Кира. Идем погуляем с малышами. Луизе я вечером выходной обещала, так что сегодня мы сами за нашим детским садом смотрим. Кстати, я придумала несколько подвижных игр, — говорит Наташа и тащит меня к собравшимся у входных дверей детям.

Через полчаса активного отдыха я забываю про серьезный разговор мужчин. Лишь когда вижу недалеко от нас стоявшего Ивана, я вспоминаю о муже.

Я тут же подхожу к деверю и спрашиваю:

— А где Рома? Все хорошо?

— Он отправился поплавать в бассейне. Пусть выпустит пар. Не трогай его, — советует Иван. — Ромка понимает, что виноват и сильно. Разговор с отцом только усилил его чувство вины. Ему просто нужно переварить все, понять, как дальше жить.

— Но он же не?.. — тревожно произношу я, оглядываясь на сына, который безмятежно играет с братом и сестрой.

— За это точно не стоит волноваться. Думаю, в отношении вас Роман уже принял решение.

— Спасибо, — тяжело вздыхаю я, боясь реакции мужа.

Как-то неожиданно я начала воспринимать Рому мужем. Словно что-то изменилось во мне. Старые, казалось бы, забытые чувства проснулись. Только теперь все было совершенно иначе. Раньше я воспринимала Чаровского как чужого мужчину. Сейчас же я хотела, чтобы он был моим. Я не намерена делиться любимым мужем.

Роман появляется ближе к ночи. Он осторожно стучит в дверь моей комнаты.

— Привет, ты еще не спишь? — спрашивает он, когда я выглядываю в коридор.

— Нет. Если честно, то я ждала тебя. Заходи, — говорю я, жестом приглашая зайти в комнату.

— Егор уже спит? — интересуется Чаровский, глядя на Егорку, раскинувшегося по постели в позе звезды. — Мы не разбудим его?

— Не должны. Обычно Егор крепко спит. Просто нужно говорить чуть потише. Кстати, он спрашивал о тебе.

— Виноват, — глухо произносит мужчина. — Нужно было зайти к вам пораньше. Но мне необходимо было подумать. Принять себя таким, как меня видит отец.

— Все так плохо?

— Не настолько. Как сказал папа, у меня есть шанс все исправить. И я для этого все сделаю, — шепчет Чаровский, делает пару шагов ко мне, встает так близко, что я вижу звезды в его глазах. — Ты удивительная, птичка. И я был дураком, раз не видел дальше своего носа.

— Ты придумал мне новое прозвище, — пытаюсь я перевести тему.

— Ты против птички? — хмыкает Роман и берет меня за руку, переплетает наши пальцы.

Сердце делает кульбит. Дышать становится тяжело.

— Нет, не против птички, — хрипло говорю я.

Вторая рука Чаровского проводит по моему плечу, легко касается спины, мягко прижимает меня к желанному телу.

— Рома, — выдыхаю я и сама неосознанно тянусь к любимому.

Его губы совсем рядом. Наше дыхание смешивается, это еще больше заводит меня. Кажется, я даже постанываю от нетерпения.

Губы Ромы накрывают мои, осторожно, словно пробуя на вкус. Кончик его языка обводит контур моих губ. Легко, как будто играючи муж осыпает мои губы и щеки мелкими поцелуями.

Я не выдерживаю и сама тянусь к губам Чаровского, с наслаждением пью его дыхание. Меня переполняет от счастья близости любимого.

— Мамочка, а папа приходил? — резко отрезвляет нас сонный голос Егорки.

Роман медленно отстраняет меня от себя и еле слышно произносит:

— Запомни, на чем мы остановились, птичка. Мы обязательно продолжим это увлекательное занятие, сладкая моя девочка.

— Папа, ты пришел? — все же подскакивает в постели сын. — Ты же не снишься мне?

Чаровский подходит к кровати, садится на ее край и с нежностью проводит рукой по волосам малыша.

— Нет, Егор. Я пришел пожелать тебе сладких снов, — говорит Роман и целует сына в макушку.

— Спасибо, папочка, — довольно произносит ребенок, ложится опять в постель, зарывается личиком в подушку. — И вам с мамой сладких снов, — добавляет он и вновь засыпает.

— Думаю, мне пора, — Роман встает с кровати Егорки и поворачивается ко мне. — Знаешь, я и правда будто прозрел. Я был молодым наивным идиотом. Погнался за красивой оберткой. А внутри оказалась пустышка. Не более того, — глухо говорит он, вглядываясь в темноту за окном.

— Рома, ты не обязан объяснять мне все, — останавливаю его я. Хочу оставить Катю в прошлом. И не иначе.

— Я понимаю, тебе неприятно слышать о Кати́. Но это будет в последний раз. Кати́… Имя-то Катя придумала себе на французский манер. Надо было ей за француза замуж выходить, а не за чеха, — фыркает Чаровский.

— Ты так спокойно говоришь об этом?

— Да. Все прошло. Я выжег в себе чувства к Кате. Только вместе со мной пострадала и ты. Я не должен был этого допускать. Но… Сделанного не вернешь. К тому же именно в результате того безумства родился наш сын, лучшее, что могло случиться в моей жизни.