Забытые на обочине

- Товарищи! Мы работаем на американское ЦРУ! Да! - глаза Маслакова горели лихорадочным огнем и трудно было понять, в себе ли он, или просто беспредельно возбужден. - Мы копаем тоннель под Центр Управления Ядерным Оружием России! Под склад запасов ядерного оружия, чтобы передать его дружественному коммунистическому режиму Кубы, Северной Кореи и Ираку! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!

Охранник на этот раз к выступлению Маслакова был готов, действовал решительно, но неторопливо - в легком прыжке ударил сапогом по челюсти оратора и тот переместился под соседнюю койку.

Бригадир заглянул сверху в люк и спросил.

- Что там опять неладно в Датском королевстве?

- У Маслака черепицы по крыше ползет. - спокойно пояснил охранник.

- Утром разберемся! Дай ему по уху и пусть отоспится.

Диагноз оказался правильным и лечение тоже. Маслаков выкарабкался наружу, получил по уху, попил ещё чайку, лег на койку, а очередная вахта пошла обычным порядком: еда - работа. Перекуры - испражнения на ведре работа.

По окончанию вахты, вместе с ужином на стол неожиданно и торжественно водрузили две бутылки водки. И Бригадир обьявил, что вышли на отметку "восемнадцать метров"! До цели осталось всего пять! Каждому уже выделена и даже была отправлена домой премия!

- Прошу убедится! - закончил Бригадир и подал Грише очередное письмо от Аллы.

Гриша сначала выпил немножко водки, а уже на закуску - распечатал письмо и принялся его читать.

"Дорогой Гриша! Большое спасибо тебе за те деньги, которые передал от тебя посланец. Они пришли очень во время, поскольку Петр приболел, а псарню свою я уже распродала, так что средств на дорогие лекарства для Петра просто не было. Но ты не волнуйся, теперь все в полной безопасности, он просто слишком много сидел у компьютера и что-то там произошло с позвоночником. Гриша, уже наступает весна! Вот-вот прийдет апрель! Твой посланец сказал, что до кончания работы осталось меньше недели! Какое счастье!"

Письмо Аллы снова выбило Гришу из колеи. Так бежать-таки, сделать отчаяную попытку к особождению, или это ненужное до глупости занятие?

Гриша вернулся к столу и вместе с Бригадиром и Ложкиным допили водку. Рогожин не пил - налегал на компот. Маслакову хватило первой дозы, чтоб заснуть. О Климове не вспоминали. По предложению Бригадира хором спели песню: "Давно не бывал я в Донбассе!" Бригадир пел с душой, песня, надо было понимать, много о чем ему говорила.

Эти посиделки всех успокоили, происшествие с Климовым забылось окончательно, политический полудурок Маслаков, стало быть, вернулся в сравнительно приемлемое состояние и отношения в бригаде восстановились.

- Кнут и пряник - великое изобретение эксплуататоров! - так сказал очнувшийся Маслаков, когда Бригадир поднялся по лестнице и прихлопнул за собой люк. А Ложкин, перед тем как увалиться в койку, глянул на Гришу и проговорил тихо, убежденно.

- Ты, Гриша, той бабе, которая тебе пишет - не верь. Никому не верь. Почем ты знаешь, может с её согласия тебя сюда и забили? За деньги любую бабу купишь. Давай бежать, пока не поздно.

Гриша повернулся в угол и окликнул.

- Товарищ Маслаков! Вы не хотите убежать отсюда?

Маслаков поднялся с койки и доложил строго:

- Готов выполнить любое поручение партии и правительства!

- И папу с мамой зарежешь? - оскалился Ложкин.

- Так точно!

- Бежим. - решился Гриша.

- На следующей вахте?

- Да.

Согласие или отказ глухонемого Рогожина никого не интересовали.

...А баран-провокатор Климов в забой больше не вернулся. Не поехал он, стало быть, и на секс-фестиваль в Париж. Никуда более Климов не передвигался, если не принимать во внимание того факта, что его безжизненное тело упаковали в большой мешок. В такие же крафт-мешки насыпали и тот грунт, который требовалось удалять из тоннеля куда подальше и понезаметней. В ту же ночь смерти провокатора бригада охранников свалила эти мешки (вместе с тем, где упокоился Климов) в кузов грузовика. Весь груз в кузове был оформлен официально - считалось, что перевозят удобрение. Но мешки с грунтом отвезли километров за сорок и высыпали их в старый карьер. А с останками Климова...

Ирония судьбы! Тело мерзавца замуровали в фундамент древней, ремонтируемой церкви! Этот фундамент за триста лет разрушился, требовал восстановления, так что провокатор навеки лег в основание Храма и будет лежать там несчетное количество веков. Так что трудно сказать - достиг ли урод своего заслуженного места или ему опять удалось всех надуть и оказаться в победителях, поскольку всякий Храм есть обитель Божья. И получается, что оказался Климов в непосредственной близости от Господа.

глава 5. Животные счастливы - не знают зависти.

...как не изощрялся Миша Фридман пред лицом милицейского дознания, но выйди из переделки без потерь ему не удалось. Правда, отбился от обвинений в изготовлении порно-продукции. Две кассеты с изображением лихого полового акта, которые ему предьявили, он не признал за самодеятельное творчество собственного изготовления, а доказать этого не удалось - не нашли актеров, не нашли оператора, а интерьер, соответствующий, якобы, Мишиной квартире доказательство недостаточное.

Тем не менее, прошло изрядное время, прежде чем он вырвался на свободу. Наказали лишь крупным штрафом за "пиратские" видео-копии. Все эти события так измочалили Мишину нервную систему, что по освобождению своему он сорвался "в штопор" и, расслабления ради, пьянствовал добрую неделю. После чего решил, что пора сменить профессию, поскольку теперь он, конечно же, засвечен и едва шевельнется, как тут же будет повязан по второму разу. Чтобы найти себе средства на хлеб насущный, пришлось взяться за изготовление видео-рекламы какой-то сыроваренной фабрики. Платили мало, а претензий было столько, будто рекламировали "Кока-колу". Но вечер каждого дня у Миши включал в себя клятву с завтрашнего утра непременно заняться розысками исчезнувшего Гришки Нестерова.

Наконец более или менее свободное утро наступило, но оказалось, что начинать розыски было неизвестно с чего. Тщательно припомнив минувшие события, Михаил решил, что коль скоро Гриша двинулся на встречу с Заваровым, то там его и следует поискать. Не откладывая дела в долгий ящик, Михаил вызвал приятеля с автомобилем и до Степановска он добралсмя очень быстро.

К этому моменту Михаил ощущал себя настолько законополушным гражданином страны, что решился действовать официально, без ухищрений: остановил автомобиль возле городского управления милиции, прошел в дежурную часть, выложил свой документ и заявил дежурному капитану, что по делам шоу-бизнеса желает найти джазмена Виктора Заварова, который в недавнии времена был популярным певцом местного маштаба.

Капитан засмеялся.

- Петь он уже перестал! Птичка потеряла голос!

- А голову? - насторожился Михаил. - Не потерял?

- Пока нет. - ответил капитан и сказал, что слишком занят, чтоб искать Виктора Заварова, а касательно его местопребывания лучше поинтересоваться у сестры - Аллы Заваровой, содержащей псарню на улице Железнодорожной.

Еще через десять минут Михаил нажал на кнопку звонка у калитки и увидел, как из дому вышла молодая женщина в джинсах и свитере, ровным шагом дошла до него и сразу сказала.

- Если по поводу бойцовых собак, то их здесь больше нет.

Такое вступление Михаила удивило и он улыбнулся.

- Собаки меня не интересуют. Я специалист по человекам.

Эта пустяковая фраза неизвестно почему насторожила Аллу.

- Как понимать? - спросила она.

- Я ищу своего приятеля. Гришку Нестерова.

- Был такой. - ответила Алла. - Уехал две недели назад.

- Куда? - подивился Михаил.

- В Ярославль.

- В Ярославль? - переспросил Михаил, тут же прикидывая, что, собственно говоря, было делать Грише в Ярославле, если он только что оттуда приехал?

- Так он сказал во всяком случае. - Алла уже определила, что этот ушлый, острый парень ей не нравится, что он явно из "деловых", а потому ничего хорошего ждать от него Грише не приходится.

- И он не звонил, не писал?

- Нет.

Михаил посмотрел на небо и спросил с деланным безразличием.

- А с вашим братом он встречался?

- Да. Посидели, поболтали. Но, как я поняла, общего языка не нашли.

- Спасибо. - Михаил отодвинулся от калитки. - Я на всякий случай оставлю вам свой телефон в Москве. Пусть Гриша позвонит, если обьявится.

- Оставьте. - равнодушно ответила Алла.

Холодность девушки Михаил обьяснил по своему - "антисемитка" лютая, ничего не скажет, даже если и знает, поскольку он ей неприятен.

Михаил вручил ей свою визитку и распрощался. Мелькнуло, правда, ещё соображение, что можно было бы поискать следы Гриши у его брата, но, судя по всему, вряд ли это правильное направление поиска. Скорее всего, Григорий, обнаружив, что его, Михаила, нет дома несколько недель (соседи, понятно, выдали собщение о том, что хозяина фирмы отвезли в милицию) исчез куда-то в поисках пристанища. Быть может, действительно, в тот же Ярославль.

Все это, однако, казалось настолько странным, что у Михаила ещё дня два скребли на душе кошки, он чувствовал себя несколько виноватым, но ничего дельного ни придумать, ни предпринять не мог.

А тут ещё свалилась на голову восходящая звездулька эстрады, спонсер которой щедро отстегивал деньги на её рекламный клип! Михаилу стало не до Гриши и он погрузился в свои суетные дела, где и сам-то себе едва находил место в мире, не говоря уж про заботы о других людях.

...Что касается Аллы, то она, в свою очередь, не могла понять, почему когда ближе к вечеру обьявился брат - она ему о визите Михаила не сказала ни слова. Быть может потому, что попросту не хватило времени - Виктор и Наташа были радостно возбуждены, едва не тряслись от восторга. Оказалось, что они с невероятным трудом получили приглашение на презентацию книги известной журналистки, специализирующейся на теме Московской проституции. Строго говоря, журналистка сама в недалеком прошлом именно этой работенкой и промышляла. Её роман был скорее не книгой как таковой, а боевой инструкцией для всех "ночных бабочек", ступающую на тропу славы и благополучия. Книга набирала в Москве такую популярность, что считалось за позор её не читать. Тем более что "героями" произведения оказались весьма известные люди, чьи имена были "на слуху". И - "на глазу", если говорить о телевидении. Когда в Госдуме кто-то со страху сказал о сём безобразии несколько робких слов - творение бывшей шлюхи пошло нарасхват по всей России.

Презентация эта была уже третьей по счету. Первую организовали в профессиональном кругу - среди путан, сутенеров и милиции, туда вообще никому невозможно было пробиться, даже спикеру Госдумы. Вторая презентация - опять же специализированная, пред лицом "героев" произведения: бизнесменов, депутатов, врачей венерологических диспансеров и содержателей борделей. Ну, а третья, в модном ресторане - уже для узкого круга Московского бомонда. То есть для деятелей литературных, телевизонных и театральных.

Поначалу Алла не понимала, почему это в общем-то обыденное явление так будоражит Заварова и Наташу. В конце концов, устраивали шумные презентации гомосексуалисты, лесбиянки, бывшие шпионы КГБ, проворовавшиеся банкиры - все считали за честь похваляться своими подвигами, всё теперь в Москве считалось рекламой, а не позором. Но Наташа пояснила.

- Там будет очень много нужных, солидных людей!

- В каком смысле? - спросила Алла.

Наташа уточнила свою точку зрения с предельной откровенностью, не взирая на то, что рядом стоял Заваров.

- Слушай, Аллочка, ну что мы с тобой делаем вид, что друг друга не понимаем? Мне надо замуж и тебе давно пора! Я карьеры артистки явно не сделаю, чего уж там! И тебе хватит всякими гразными собаками заниматься! Давай продавать то, чем нас Бог одарил! В тебе что-то есть эдакое загадочное и романтическое, ну а я - просто телка высокого полета! Вот на этом и будем играть! Пробивать свою дорогу сиськами и задницей не менее почетно, чем мозгами!

- Но-но! - пристановил её обидившийся Заваров, однако повернулся к Алле и сказал очень серьезно. - В чем-то моя Наталья права. Давай-ка, милая, наведи марафет на свой портрет. Больше года только и вижу тебя, что в портках и сапогах. Два часа на подготовку и должна блестеть-хрустеть, как новый доллар! Прогуляешся в приличном обществе.

Алла поняла, что её участие в этом выходе на презентацию имеет какую-то тайную цель. Было очевидным, что она понадобилась брату не только потому, что он желал "прогулять её в обществе" и увидеть в "блеске". Но жизнь Аллы последних месяцев была минотонна и скудна, собаки требовала внимания, поглащали все время, а образовавшаяся после распродажи псов пустота, привела Аллу к растерянности. Пусть так - прогуляемся.

Когда через полтора часа макияжно-туалетных усилий она глянула на себя в зеркало, то даже с трудом поверила, что ещё может так выглядеть. Наталья завизжала одобрительно.

- Ну, Аллка, нам бы с тобой ещё бриллиантов на все конечности, так можно и в Голливуд, на первую премию "Оскара"!

- Сойдем и без бриллиантов. - рассеяно ответила Алла продолжая рассматривать себя в зеркало. Что ж - картина достойная. Но бега времени не остановить. Уже не девчонка и даже не девушка. Уже молодая женщина на излете лет. Вот так-то. И если не хочешь чтоб последующие годы прошли среди собак или тех же лошадей, то надо последовать мудрому совету Натальи: надо кого-то найти, хоть плюгавого, но со счетом в банке. Найти быстро, рассчетливо и равнодушно. Потому что все остальные надежды, эмоции и мечты - давно отгорели. Ничего не осталось кроме ежедневной борьбы даже не за жизнь, а за существование: прокормиться и приодется самой, обеспечить Петьку, наметить сколь-нибудь надежные перспективы на завтра. Изо дня в день - одни заботы, одни думы - это и есть прозябание.

Так что презентация проститутки подоспела ко времени. Наталья высказала ту же мысль по своему.

- Выезжаем "в свет!" Начинаем Большую Охоту! Пора, брат, пора!

В довершение всего, Заваров появился в смокинге! Новеньком, при галстуке "бабочке"! Смокинг сидел на нем довольно ловко, хотя Виктор слегка смущался. Наталья хохотала, как бешеная, и добрых минут сорок обучала его, как держать в руках разом и тарелочку, и бокал, как садиться и, вообще двигаться, чтоб вышибить из "пластики движений элементы плебейства".

Уже на закате они весело вкатились в Москву, припарковались почти в самом Центре столицы, а ресторан оказался в двух шагах.

Ливрейный швецар предупредительно распахнул двери, а пара охранников, при полной вежливости, тем не менее со всей тщательностью проверили их билеты.

Алла разом подумала, что более всего местное сборище напиминает ей ту компанию людей, которую она видела на экране кино при нашумевшей недавно демонстрации фильма "Титаник". Сейчас здешнее русское общество усердно копировало тот быт аристократических кругов общество начала века, который пошло на дно вместе с кино-Титаником. Те же вызвающие туалеты, та же атмосфера праздника, но все, понятно, - копия, игра подо что-то. Однако, что ни говори, - игра приятная как женскому, так и мужсому сердцу: "Мы избранные! Мы лучше всех! Вершина общества!" И плевать, что в стране дряблая экономика, на улицах полно нищих, пенсии не обеспечивают сытости пенсионерам, тюрьмы переполнены, а несколько дней назад в Югославии начались бомбежки, которые хрен знает чем кончатся. Короче сказать, все в мире живут на земле, как на "Титанике", который ни к каким светлым горизонтам не плывет, а мы - не хуже других.

В холле Алла приметила несколько человек знакомых по зимним собачьим боям - из этих самоувереных, крутых мужиков. Но здесь они на передний план не вылазили, свои наглые голоса приглушили - тон все же задавали люди популярные, известные по телепередачам. И то сказать: любая широкая известность персоны ныне обеспечиваласьь телеэкраном. Ведущий какой-нибудь задрипанной программы (тот же метеопрогноз) был знаменит более, чем академик, в тиши своей лаборатории удвоивший урожайность зерновых - при любой погоде.

- Роскошная тусовка! - радостная, как жаворонок в лугах на солнышке, встрепенулась Наташа и просительно глянула на Заварова. - Витя, я тут кое с кем поздороваясь и вернусь. Можно?

А тот ответил серьезно.

- Двадцать минут. На двацать первой не вернешся - не возвращайся больше никогда.

- Конечно, конечно! - ответила та и упорхнула.

Алла спросила удивленно.

- Ты действительно так основательно к ней настроен?

- А ты знаешь, сколько я заплатил за билеты на эту тусовку?! Считай, минстра-заложника у чеченцев из плена можно выкупить!

Он не дал ей времени просчитать своих затрат, заговорил настойчиво.

- Алла, здесь у нас возможно возникнет одна ситуация...

- Ну, конечно. - перебила она. - Я так и знала!

- Что ты знала?

- Что просто так, ты таких денег не выкинешщь! Ну, так и что? Собираешся подсунуть мне выгодного жениха?

- Нет. В женихи ОН не годится. Жениха сама найдешь. Но если ты ЕМУ понравишся, то получится в высшей степени неплохо.

- Кто? И что из себя представляет? - без интереса спросила Алла.

- Наталья его выбьет из компании. И - раскрутит. Она девушка разумная, но нужно чтоб ты поняла, что из себя этот мужик представляет, чем занимается и все прочее. Понимаешь?

- Не очень. - созналась Алла.

Заваров заколебался. То ли не знал, как пояснить задачу, то ли не мог её поставить правильно.

- В общем, этот мужик занимается очень и очень большим бизнесом, хотя с виду попросту дремучий недоумок. Точнее сказать, он настолько дурак, что гений! Но нужно понять, в какой области?

Алла кивнула:

- Хорошо. Требуется разведка. Попробую, но ничего не обещаю. Ты же знаешь, что я малоконтактна.

- Контакт наладит Наталья. А ты его только раскрути. И учти такую штуку - будь острожней.

- Это ещё в каком смысле?!

- Ну, понимаешь. - брат отвел глаза. - Он тут не то чтоб под конвоем, просто за ним присматривают и приглядывают, с кем он разговаривает, кто к нему подваливается. Присматривают, чтоб в унитазе не потонул. Я ж тебе сказал - нужный, ценный мужик.

Задача показалась Алле по меньшей мере странной, но уточнить её не успели. Наталья вернулась точно через двадцать минут и в тот же миг двери в зал ресторана распахнулись, публика чопорно двинулась в зал, сдерживая желание протолкнуться первыми.

Алла была в этом известнейшем кабаке лет семь назад, и теперь ничего не узнавала. По первому впечатлению перестроенный зал напоминал дворцовые покои для приема королевы. И, следовала понимать, цены здесь были запредельными, потянуть котороые могли лишь представители царской семьи. Покрытые белыми, хрустящими скатертями столики сверкали великолепной посудой, сияли бронзовые люстры, паркет казался зеркальным. А толкаться за "место под солнцем" - сиречь поближе к эстраде, на почетные места - не было необходимости: нужный номер стола был отбит на пригласительных билетах. Свой - семнадцатый - они нашли быстро. Столик был не в "красном углу", но и не отшибе. Заваров усадил дам и заметил, что на четвертое кресло у столика займет его приятель, который припаздывает. Потом Заваров пояснил насмешливо.

- Но он, Алла, не твоя цель на сегодня. Он мой партнер. Зови его Геной. И биографии, чем занимается - не расспрашивайте.

Столики уже были уставлены изначальной закуской, официанты метались по залу, с эстрады доносилась приглушенная музыка, а популярный ведущий теле-аукционных программм уже летел к микрофону.

Алла отметила хорошую организацию дела - за столиками здесь засиживаться никто не собирался, (не жрать пришли) публика намеревалась общаться коллективно, в зале оставалось много свободного пространства - то ли для танцев, то ли для фуршета. Предполагалось после официальной части, свободное дефелирование от столика к столику, с бокалом в руках.

Алла неожиданно поймала себя на тщеславной и глупой мысли, что все происходящее увлекает её, возбуждает и, в известной степени, делает даже счастливой. Оказалось, что здесь же, рядом, под боком с её монотонным существованием идет другая жизнь - яркая, интересная, с красивыми людьми беззаботностью времени, наслаждением общением и просто утонченным отдыхом души и тела. Эти люди, казалось, не озабочены ежедневными и судорожными порывами прокормить себя и ребенка. Они понятия не имеют о том, когда выплачивается зарплата и во сколько открывается местный рынок. Другие интересы, другие заботы, другой пласт социального устройства - тут уж ничего не поделать.

Ярко принаряженный ведущий уже припрыгивал возле микрофона. По его сияющему лицу можно было предположить, что сейчас будет обьявлено о рождении наследника Российской короны.

- Дамы и господа! Товарищи и товарки! Позвольте нам быть сегодня демократичными и приветствовать друг друга так, как ему хочется! У нас сейчас каждый исповедует ту религию, которая ему ближе и не будем непримиримы друг к другу! Тем более, что тема нашей сегодняшней презентации - вне политики! Вне социальных противорчеий! Наша тема Любовь! И будем искренни! Эта секс-тема обьединяет всех! И Генерального прокурора и дворника! А потому поприветствуем виновницу торжества, автора книги "Секс русской гетеры" Анну Васильевну Протюшину! Попросту - нащу дорогую Аннушку!

Грянула музыка на томный, восточный лад и названная Аннушка, в прозрачном пеньюаре, с двумя своим книгами в руках, вальсирующей походкой выплыла к микрофону. Ведущий отскочил в сторону, а Аннушка прокричала или пропела, определить было трудно:

- Я такая, какая я есть, господа! Я естественна и натуральна! А вы думаете и чувствуете то же, что я, только боитесь себя! Я - без маски и без одежды!

Последнее утверждение она тут же проиллюстрировала, сдернув в себя легкие хламиды, после чего осталась в одиних трусиках. Она продолжала выкрикивать в манере митинговых лозунгов какие-то то ли призывы, или определения собственной особы, (я хороша, как утренняя фиалка!) но за отдельными восторженными криками было уже не определить идейной платформы Аннушки - подробней, следовало понимать, она излагала свои позиции в собственной книге.

То ли от того, что плохо работал микрофон, или потому, что гости были более заняты сами собой и друг другом, но Аннушку-проститутку слушали без интереса. Каждый был уверен, что в вопросах секса смыслит куда больше, чем эта одрябшая от праведных трудов шлюха. Какая-то маленькая группа её восторженных почитателей беспрерывно орала при каждом пассаже, а остальные уже через несколькол минут от эстрады отвернулись. Тем более, что в зале сидел народ куда как поинтересней и значимей, нежеди выбившаяся в люди проститутка.

И все же Алла не могла не сознаться, что это - прекрасный, легкий и завидный мир. Нечего было скрывать от самой себя - время её последних лет текло настолько буднично, что без слез его сейчас и вспомнить было невозможно. Обьем её эмоциональных впечатлений за год - мог уложиться в один час жизни. И в памяти не откладывалось ничего: псарня, магазин, кухня, десткая больница.

Голая и пожухлая "фиалка" у микрофона, на полном надрыве прокуренного голоса, потребовала тишины и гул зала слегка упал,

- Позольте мне представить человека, без которого моя книга не увидела бы свет! Спонсер, наставник и учитель - Шаратаров Касьян Кириллович!

Под общий хохот фигура немолодого, грузного мужчины с бокалом в руках появился у края эстрады. Но смех разом стих - публика поначалу решила, что увидит сутенера, или какого-нибудь "котика" пистательницы-проститутки. Но на сцене стоял человек столь откровенно излучавшая Силу, Власть, Деньги, что все разом примолкли. Да и знали его здесь, очевидно, очень многие, во всяком случае смеяться в лицо этому человеку с осанкой если не короля, то рыцарственного барона - было и опасно, и неприлично.

Удерживая в руке бакал, Шаратаров шагнул к микрофону и произнес снисходительным тоном.

- Ну, Аннушка переоценила мои услуги... Книгу вывел в свет её талант... Писательницы и женщины... Я всего лишь помог публикации и этой презентации. Благодарю вас, дамы и господа. Веселитесь, жизнь прекрасна.

Этому человеку не требовалось много говорить. Ясно было, что коли надо, его запомнят всего лишь по нескольким словам. А то и без слов - ему следовало только постоять на сцене с минуту и уйти, чтоб понятно стало, кто тут правит бал.

Заваров наклонился к Алле, сказал негромко, с неожиданной нервной злостью.

- Запомни этого Касьяна. Черт его знает, может и придется ещё встретиться. Он ещё будет мне сапоги чистить.

Алла спросила насмешливо.

- Ты на него сегодня ведешь охоту?

Виктор не улыбнулся, лишь качнул голвой.

- Нет. Сегодня - не на него. Мы сегодня в разных весовых категориях. Но он - гад каких мало.

После Шаратарова выступил мужчина во фрачной паре и цилиндре, пытался острить, но получалось у него пошло и плохо. Под грохот музыки его сменила смешанная танцевальная пара, которая по заявлению ведущего отображала одну из сцен романа "Секс гетеры" - в танцевальном переложении. Сказать, что танцоры были скудно одеты было нельзя. Да и не в том дело! Важнее было то, что если по определению знаменитого танцмейстера "аргентинское танго есть танец пьяных матросов и проституток", то изображаемое этой парой было попросту совокуплением под музыку. Такое зрелище требовало подготовки и далеко не все в зале были достаточно закалены. Кто-то хохотал, не скрывая издевки, а кое-кто и вышли в холл, отплевываясь.

Виновница торжества не утерпела, выскочила на сцену и начавшеся падетруа ничуть не отличалось от предыдущих кривляний. Разве что на сцену вытащили собаку, которую Аннушка подхватила на руки, заявив в микрофон.

- А это, господа, мой самый близкий друг! Пусть мужчины не обижаются, а пошляки не думают плохого, но теперь это самое преданное мне сушество!

Алла обомлела - она голову готова была дать на отсеченние, что на руках Аннушки ни кто иной, как её недавний боевой питбуль Зомби! Такой же, как всегда, ленивый и категорически равнодушный ко всем праздникам, отожравшийся Зомби! Обмяк на руках новой хозяйки, высунул язык и глядел на зал, как в миску с невкусной жратвой.

Аннушка, судя по всему, плохо представляла себе, с кем имеет дело трепала, вертела собаку во все стороны, сажала её себе на загривок и сюсюкала в микрофон.

- Эту породу называют убийцами! Они такие милые! Ну какие же это убийцы, вы посмотрите, какой поросеночек!

С точки зрения Аллы, эти щуточки могли для шлюшки плохо кончится. Зомби, как известно, заводился медленно, но действовал затем самым решительным и роковым образом. Дамочка могла остаться без уха, а то и без носа. Но Зомби входил в программу секса гетеры и произвел на публику сильное впечатление.

В зале и возле эстрады метались парни с видеокамерами в руках и среди них Алла неожиданно признала того самого Михаила, который приходил к ней на днях в поисках Гриши Нестерова. Михаила, правда, интересовали не сомнительные достоинства проститутки на пенсии, а группа сравнительно молодых людей, среди которых выделял человек, в котором Алла узнала члена кабинета министров.

Презентация, или как уж там сие назвать, быстро набирала хмельной разбег. Четвертый партнер за столиком Заварова так и не появлялся и брат уже начал откровенно нервничать, оглядывая зал. Алла чувствовала, что он уже был готов сорваться с места, когда Наташа сказала неожиданно.

- Виктор, по моему Геннадий нас зовет. - она указала на двери зала.

Заваров быстро обернулся, встал и произнес быстро.

- Пойдемте, девочки, дела начинаются.

В уже начавшейся толчее между столиками они прошли к дверям и темнорыжий парень быстро шагнул им настречу, проговорил сдержанно и резко.

- У нас всего минут десять. Виктор, стой на месте. Девочки - за мной.

Заваров кивнул в ответ.

Геннадий подхватил Наташу и Аллу под руки и сказал тем же тоном.

- Наташенька, это все та же фигура по которой ты работала. Поскольку ты на него впечатления не произведа, то сама - не дави. Быть может, он клюнет на Аллу. Но запомните, по первому моему сигналу, тут же отваливайте в сторону. Оставаться в его компании долго будет слишком опасно. - он быстро взглянул на Аллу. - Если получишь его личный телефон, я твой вечный должник. Раскрутите мужика, девочки! Сегодня последний шанс!

Они миновали холл и вошли в бар, наполненный лишь наполовину. Геннадий уверенно провел своих дам к стойке, возле которой одиноко скучал мужчина лет сорока пяти - явно не из местной компании. Сутулый, с длинным тупым носом, в толстых очках. Он был одет небрежено, презрительно кривил губы, оглядывал окружающее общество, не скрывая своего явного пренебрежения. Но более чем неряшливая одежда, бросались в глаза его руки большие, с грязью под ногтями, обожжеными какими-то препаратами пальцами.

Геннадий остановился перед ним и слегка выдвинул вперед обеих дам, словно предлагал их для оценки.

- Радион Петрович, позвольте представить вам уже знакомую вам Наталью и сестру моего близкого друга Аллу. Девочки - это Радион Петрович Кириянов, выдающийся... В общем, - выдающийся!

Кириянов поставил на стойку бокал, вполне равнодушно взглянул на Наташу, кивнул и вперил острый взгляд из-под очков в Аллу.

- Кириянов, - произнес он металлическим голосом и тут же спросил. Вас не вырвало от этого зрелища на эстраде?

Наташа неестественно засмеялась, а Алла сказала спокойно.

- Французы едят лягушек и все равно нация высокой культуры.

- Но вас от этой лягушатины все же рвет? - со вспыхнувшим интересом посмотрел на неё Кириянов и злорадно засмеялся. - Рвет! Рвет до блевотины, я же вижу!

Он был откровенно неприятным человеком и, как подумала Алла, наверняка завистлив и злоязычен.

Геннадий уже что-то заказывал одному из подлетевших вдоль стойки бармену. Наташа из-за плеча Кириянова подмигнула Алле, что дожно было означать: "ты на правильном пути, подруга". Но Кириянов совершенно не заинтересовал Аллу и она лишь в последний момент вспомнила просьбу брата "понравиться для дела".

- Видите ли, - необязательно ответила она. - Мне трудно судить это представление. Я живу несколько в другом мире. Достаточно замкнуто и неинтересно. Мне это не столько неприятно, сколько непонятно.

Кириянов уцепился за первую фразу и спросил воодушевленной скороговоркой.

- Что вы называете "замкнутой" жизнью? Вы несвободны в своих поступках? Вы заняты поглощающей вас работой?

Теперь уже из-за плеча Кириянова активно замигал Геннадий - всей своей мимикой показывая, что Алла идет по правильному пути.

- Можно сказать и так. - без интереса ответила Алла, ничуть ничего не наигрывая: она не стремилась нравиться этому брюзге. - Я делаю то, что могу, но занятием эти мне далеко не всегда нравится. Такого рода редкие праздники для меня тоже самое, что пасхальные дни для верующих.

Кириянов замеялся - и смех у его был дребезжащий, режущий.

- И вы считаете, что эти насекомые в зале что-то из себя представлют?

Алла вдруг обнаружила, что Геннадий оставил на стойке бокалы и куда-то исчез, а Наташа отодвинулась в стронку и говорит осторожно, стараясь не помешать чужой беседе:

- Ну, Радион Петрович, у вас все насекомые, кроме вас! Так о себе даже Наполеон не думал!

- Потому, что был глуп. - черезе плечо бросил Кириянов, не сводя глаз с Аллы. - Простите, Алла... Как вас по батюшке?

- Владимировна.

- Простите, Алла Владимировна, и у вас нет ни сил, ни возможностей переломит свою жизнь, если я правильно понимаю?

- Каким образом? - ей пришлось напрягаться, чтобы выразительно пожать голыми плечами, она знала, что это сильная сторона её фигуры.

Сработало - по лицу Кириянова проскользнуло смущение:

- Ну, возможностей ныне полно. И у мужчин, и у женщин. Нельзя, конечно, играть краплеными картами, как эта шлюха, которая сегодня героиня дешового праздника. - он убрал с лица вновь появившуюся презрительную улыбку. - Я сразу понял, что и вы сторонний человек в этом грязном бардаке.

- Что уж вы так? - улыбнулась Алла. - Не стреляйте в пианиста, он делает всё, что может. Мне здесь понравилось.

- Не верю. - бросил Кириянов и внезапно повернулся к Наташе, сказал пренебредительно. - Давай, мавр, сделал свое дело и - отвали!

Ни на миг не смутившись, Наташа улыбнулась, подхватила бокал и исчезла за чье-то спиной.

Кириянов обьяснил без особого стеснения.

- Извините, Алла Владимировна, эта пара холуев время от времени считает своим долгом выводить меня в свет. По чужому приказу. Всё мерят на собственный убогий вкус. Подсовывает шлюх, которые меня совершенно не интересуют.

- Спасибо. - Алла поставила бокал. - Мне уйти?

- Что вы, что вы! - всполошился Кириянов. - Только что мною сказаное к вам не относится. Вам ведь наплевать на впечатление, которое вы производите на окружающих? Глубоко наплевать, правда?

- Не всегда. - этот человек настолько был непрятен, что Алла решила свернуть беседу. - Я все же не настолько независима от людей, чтоб появляться с грязными ногтями и в неглаженных брюках.

- А, да! Конечно! Прилично выглядеть надо всегда.

По реакции Кириянова Алла тут же поняла, что её замечание он категорически не принял на свой счет! - он был уверен, что выглядит нормально, а ногти у него чистые. Как это понять? Художник, витающий в высших сферах Духа? Поэт, презирающий суету мира? Ученый? Рассеяный гений, ничего вокруг себя не замечающий? Алла спросила прямо.

- Как вы здесь оказались, Радион Петрович?

- Вывезли проветриться, дураки. - проворчал Кириянов. - Они возят меня развлекаться сообразно своим вкусам, болваны. Ипподром, казино и прочие бардаки. Убогие люди, нищие вкусы. Нажруться водки, завалят поперек койки бабу и полагают, что сие есть высшее счастье жизни.

Алла уже откровенно рассердилась.

- Так что вас, такого умного, с ними связывает?

- С ними? - удивился Кириянов. - Ничто. А - нет! Деньги.

- Какие деньги?

- Которые есть у них. Которых нет у меня. - рвал неприязненные слова Радион Петрович. - А без денег, будь они прокляты, нет жизни. Настоящей жизни. А не этой вшивой подделки. Я знаю, что вы думаете так же. Но ещё не знаете этого. Вы похожи на мою жену.

- На жену? - Алла уже плохо прослеживала рваный ход мысли собеседника.

- Да. На покойную жену. - в его ускользаящих за очками глазах вдруг мелькнула боль, но сразу же сменилась насмешкой. - Ну, сознайтесь, вам не нравится эта помойка?

- Я сказала - частично нравится. - упрямо повторила Алла. - Красивый интерьер, известные люди, дикость дурацкого праздника. Такое тоже должно быть. Здесь "чисто и светло", как сказал Хэмингуэй, а это уже немало.

- И вы - завидуете тем, кто позволяет себе такой бордель перманентно?

- Этого не было сказано.

- Слава богу... Хотя, истинно счастливы только животные. Они не обладают чувством зависти, свойственной человеку. От этого все наши беды. Значит - вам здесь хорошо?

- Любопытно. Лестно. Забавно. Немного тешит тщеславие.

- Ну, конечно, конечно, точность определения зависит от точки зрения. - улыбка у него стала мягче, без вызова. - Она у вас женская. Я готов внести поправку и извиниться. Дайте мне ваш телефон. Как-нибудь я сбегу из-под опеки болванов и позвоню вам.

За эти несколько минут Алла уже поняла, что резкая смена темы в разговорах - суть характера этого человека, который теперь ей казался просто нелюдимым дикарем, мизантропом, ненавидящим весь род человеческий. Когда-то его сильно ударили, что и сформировало эту неприязнь.

- Хорошо. Вы запишите мой номер?

- У меня уникальная память. Диктуйте.

Алла продиктовала номер своего телефона, заметила что живет в Степановске и Кириянов бросил.

- Я тоже обитаю вне столицы.

- На зимней даче?

- Можно сказать и так... Дом с золотыми стеклами и видом на озеро... Золотая клетка, в известной степени.

- Вас охраняют? - не поняла Алла, а Кириянов поморщился.

- Нет... А может охраняют. Медведи, которых давно сьели с голодухи.

Сказанное нуждалось в расшифровке, но краем глаза Алла заметила оживление в глубине бара и, покосившись, обнаружила, что, в сопровождение свиты, появился тот мужчина, который был представлен на сцене, как спонсер писательницы - Шаратаров. Интересно было не само его появление, а то, что он пристально, даже тревожно смотрел в их сторону - на неё и Кириянова.

Даже когда присел к столику у стенки бара - оглянулся и пришурившись всмотрелся, будто хотел в чем-то убедиться.

Алла припомнила изначальные установки брата и спросила, выжимая улыбку.

- А чем вы занимаетесь? За городом?

Кириянов нахмурился и ответил с удручающей серьезностью.

- Готовлю мировой переворот.

- В какой области? - Алла понимала, что её шутливый тон собеседник не воспринимает.

- Когда об этом станет известно, то человечество вздрогнет... Через недельку, другую, третью.

Теперь Кириянов казался не стороннимм завистником на этом празднике, а личностью страшной, нивесть что способной от этой зависти сделать.

- И когда ждать вашего переворота? - она ещё пыталась быть легкой.

- Скоро. Очень скоро. Но я ещё вас увижу. Позвоню обязательно.

И вновь Алла заметила, как повернулся и присмотрелся в их сторону тот самый Шаратаров. Почти тот час рядом с ней появились Геннадий с Наташей. Кириянов взглянул на обоих с открытой неприязнью, а Геннадий сказал слегка смущенно.

- Извините, Радион Петрович, наш шеф уже нерничает. Мы продолжим знакомство в другой раз.

Кмриянов ответил насмешливо.

- По моему, Гена, твой шеф сидит и жрет шампанское. - он кивнул в угол, где сидел Шаратаров. - И не надоело тебе так прогибаться, Геннадий? Вроде бы взрослый мужчина.

- Я говорю про шефа девушек, Радион Петрович, а не про Шаратарова, в полтона пояснил Гена. - Я выпросил наших дам только для того, чтоб представить их такой редкой личности как вы.

- Холуй. - вполне внятно произнес Кириянов и вскинул глаза на Аллу. Ладно, Алла Владимировна. Я очень рад нашему знакомству. А холуйский намек на то, что вы заказная дама при сутенере, я не воспринимаю. Я умею видеть людей насквозь. Как-нибудь ещё увидимся.

Он отвернулся равнодушно и отошел в угол, но Алле показалось, что неприязнь прощания у него фальшивая, словно демонстрировалась она для Геннадия или сидящего в углу Шаратарова.

Геннадий довел девушек только до дверей бара и сказал виновато.

- Девочки, простите, но я вас покидаю. Виктор, я думаю, на месте, продолжайте веселиться вольными пташками. Дела окончены.

Он кивнул и побежал в бар. Алла не удержалась и, сделав несколько шагов, оглянулась. Она успела заметить, что как Кириянов так и догнавший его Геннадий подходили к столу Шаратарова. Странная получалась компания.

Наташа похвалила игриво.

- Молодец, подруга! В тебе есть стиль плюс индивидуальность! Ты этому грубияну понравилась! Мне-то класса не хватило! То есть я для него слишком молодая.

- Кто он такой?

- Черт его знает! - беззаботно ответила Наташа. - Для наших кавалеров он представляет из себя большой интерес!

Праздничное веселье в зале к этому моменту отметилось крикливым плюс смехоподобным (выражение Наташи) скандалом. Возле эстрады метались испуганные люди, из боковых дверей выскочили врач и медсестра - оба в белых халатах. Ну, конечно! - Зомби и здесь оказался на высоте! Вырвал-таки своими клыками кусок мяса из ляжки члена кабинета министров! А ты, министр, не ходи туда, где в твоем ранге появляться, стало быть, не положено и зазорно!

Недоразумение пригасили. Зомби убрали. Рану Министра залили дорогой водкой. И больше ничего не произошло примечатального. Праздник свернулся за полночь.

То что Кириянов представляет из себя большой интерес - брат от Аллы не скрывал. Он ещё сдерживался, пока они подвозили Наташу, а едва она исчезла в парадных дверях большого дома в Теплом Стане, как Заваров вернулся в машину и потребовал от сестры отчета в беседе с Кирияновым дословного и подробного.

Как могла Алла перерассказала весь разговор. Больше всего привело в восторг Заварова сообщение, что Кириянов взял у неё номер телефона. Заваров даже бросил руль, хлопал в ладоши кричал.

- Заглотил! Заглотил наживку, щурёнок! Я так и вычислил, что ты произведешь на него впечатление! Ты даже представить себе не можешь, какая это удача!

- Какая? - тут же спросила Алла.

- А такая, моя дорогая, что если все пойдет по нашему плану, то тебя озолотят с головы до ног! И тебя, и Петьку, и меня - озолотят на всю жизнь!

- Кириянов? Он что, фальшивые червонцы печатает?

Заваров резко повернулся к сестре и спросил настороженно.

- Он что, так тебе и сказал?! Намекнул на фальшивые деньги?!

- Да нет, это ты сказал. - не поняла настороженности брата в отношении чупухи Алла.

- А он про свой бизнес ничего не проболтал?

- Не припомню... Ты даже не знаешь, чем он занят?

- Деньги печатает, - кивнул Заваров. - Или делает атомную бомбу в гаражных условиях.

- Моя роль, надеюсь, в этой игре окончена? - спросила Алла.

Заваров стал серьезен, помолчал, остановил машину на "красном глазу" светофора и сказал задумчиво.

- Алка... Сестра моя дорогая... У нас с тобой сейчас такой шанс переменить и обеспечить свою жизнь, который бывает только раз... Сестренка, ты поверь, что я, конечно же, не тащу тебя в постель к этому Кириянову. Это было бы слишком.

- Кто он, Виктор? - раздраженно перебила Алла.

- Он ученый. Большой ученый, хотя и без званий. - нехотя ответил Заваров. - Великий изобретатель...

- Чего? Атомной бомбы? Оружия?

- В этом роде. На Западе, где-нибудь в вонючей Америке он бы уже был миллиардер. Но будет и у нас. Будет. Он тебе не намекал, когда закончит свои труды?

- Заметил, что через пару недель человечество вздрогнет.

- Так я и думал. - он резко бросил машину под желтый свет светофора, Алла окинулась на спинку кресла и по застывшему лицу брата поняла, что более он о Кириянове ничего не скажет.

- Виктор, а кто такой этот Геннадий?

Брат искоса взглянул на неё и тут же отвел глаза.

- Мой напарник по бизнесу. Генка очень хитрый мужик. Служит в "шестерках"... Но теперь это мой друг до гроба.

Алла помолчала, глядя на набегающие огни ночных улиц столицы, и сказала устало.

- Дорогой брат, по-моему, ты затеял какую-то опасную аферу. Твой новый друг Гена и Кириянов меня не пугают...

- А кто пугает? - весело и настороженно спросил Заваров.

- Шаратаров. Ты боялся даже попадаться ему на глаза. Быть может он президент международного треста, но наверняка - бандит. Тоже межнационального значения.

Заваров захохотал одобрительно:

- Алла, ты гений! Шаратаров - бандит! Нол только учти, что добрая половина публики сегодня на презентации должна не по паркетам скользить, а заслуженно парить свои жопы в тюремной камере! И первой - сама Аннушка, содержательница борделя!

- Ты тоже туда стремишся, Витя?

- От сумы и от тюрьмы... А тебе этот Радион Петрович Кириянов вовсе не понравился?

- Кому он может понравится? - Алла поджала плечами. - Изломанный, злой человек.

Заваров ответил сдержанно.

- У него были жена и дочь.... Погибли обе.

- Обе? Разом?

- Автокатастрофа. - легко ответил Заваров и Алла поняла, что брат почему-то солгал. Но копаться в его делах она не хотела и сказала равнодушно.

- Тогда понятно, почему он смотрит на весь мир такими лютыми глазами. А я ему чем-то напомнила жену.

- Генка так и сказал, что вы одного с ней типа... И знаешь, с одной строны я, конечно, не мог бы пожалать тебе такого мужа...Но с другой. - он прервался и продолжил твердо. - Когда он позвонит - не отшивай. Он...

- Я пошлю его к чертовой бабушке. - оборвала Алла.

- Правильно. - кивнул Заваров. - Пошли к чертовой бабушке. И простись навсегда с мечтами о конном заводе. Кириянов сможет купить тебе целое ранчо с мустангами, где-нибудь в Техасе. Сможет, Алла. Если не сегодня, то завтра.

- Ты хочешь меня продать, Витя? - спросила она без выражения.

- Не продать. А сделать счастливой обеспеченной, свободной. И тебя, и Петьку. Себя тоже.

Он плавно остановил машину перед светофором, долго и молча смотрел на темную дорогу, потом заговорил тихо.

- Алка, сестра. Мы родились с тобой нищими. В бедной безнадежной семье. Теперь нам обоим около тридцати. Мы перепробовали все, чтобы вырваться и жить по человечески. Сегодня у нас последний шанс.

- Какой?

Заваров долго молчал, потом ответил нехотя.

- Если Кириянов будет работать на нас, то у нас получиться такая житуха, что сегодняшний дешовый бал будет казаться просто праздником привокзальных шлюх и бомжей. Вся эта сегодняшняя шелупонь будет у нас в лакеях - А на кого сейчас работате Кирьянов?

- Его держит под контролем Шаратаров.

- Идет охота не на деньги, а на человека?

Заваров криво улыбнулся.

- Один умный деятель сказал: "Не надо покупать металлургический комбинат, нужно купить его директора."

- Чем он все-таки занят? Кириянов? - настойчиво спросила Алла.

- Даже Генка не знает. А может врет. Знает, но держит меня на крючке.

- Ну и друг до гроба у тебя! - насмешливо сказала она. - Трогай машину, зеленый дали. Этот Гена - твой человек в Шаратаровских рядах?

- Да. Мы с Геннадием многим повязаны. Многим. И он, поверь, ведет опасную игру. Смертельно рискует. Да и я тоже.

По тону брата Алла поняла, что тот не кокетничает, не набивает себе цену. Он даже побледенел и явно с трудом сосредотачивался на темном участке загородной трассы.

- Виктор. - беспомощно произнесла Алла. - Такие игры не для меня.

Он на миг повернулся к ней и неестественно улыбнулся.

- А ранчо мустангов, Алла? В Техасе? А нормальная жизнь, а не это подолое прозябание в вечно нищей стране?! Да пойми же ты, что эта наша проклятая нищета никогда в России не кончится! Нашей жизни, во всяком случае, не хватит, чтоб мы в России зажили как люди! Не думали в понедельник, что будем жрать в среду! И осенью не ломали голову, как к зиме купить шубу! Мы ещё на сто лет вперед обречены прозябать и побираться, Алла! А второй жизни не будет!

Она никогда не видела брата таким отчаяно горьким, ответила слабо.

- Я не думаю, чтоб Кириянов мне позвонил... Не думаю. Если у него такие возможности, как ты говоришь...

- Он своих возможностей, как я понимаю, просто не знает. - обрезал Заваров. - Энштейн и все эти физики тоже не знали, к чему приведут их открытия. А это - Энштейн, Алла. Но тоже не знает, что он Энштейн.

- А кто знаете?

- Шаратаров. Он - всё знает. И скоро буду знать я.

Алла не успела возразить: под рукой брата зазвонил мобильный телефон и тот торопливо поднес аппарат к губам.

- Заваров... Генка, это ты?... Ну, как?... Точно?!... Ты уверен?... Слушай, а ты сам не засветился?....

Он молча слушал несколько минут, не спускал глаз с набегающей дороги, потом бросил в апппаарат.

- Да. Все идет хорошо. До завтра.

Алла почувствовала, что после разговора брату нужно что-то обдумать и - молчала. Не говоря ни слова, они на ровной скорости прошли до Степановска, вкатились в город и Заваров остановил машину возле калитки Аллы. Сказал отстраненно.

- Ты произвела на Кириянова оглушительное впечатление.

- И что?

- Это сказал Гена. Мы наколем Шаратарова. Страшно наколем. Все к тому готово.

Алла уже взялась за ручку дверцы, повернулась и посмотрела брату в глаза.

- Виктор, скажи мне честно. Твоя афера - грязного свойства? Ты не планируешь хотя бы шантажа, похищений, убийств?

Он не отвел взгляда, ответил спокойно.

- Не знаю, сестра. Не знаю.

- И ты готов на всё пойти?

- Посмотрим, что скажет тебе Кириянов. Когда позвонит. Он сделает тебе интересное предложение.

- Он не позвонит. - Алла вышла из машины.

Заваров весело крикнул в след:

- А здорово наш Зомби министру жопу надрал?! Жаль, что мы такого призового пса поторопились продать!

С этой радостью он и уехал. Но брат оказался настолько прав, что Алла и представить себе не могла. Она уже засыпала с книгой в руках, когда раздался телефонный звонок. Слышно было очень хорошо и различалось, что Кириянов говорит шепотом, остерегается кого-то.

- Алла Владимировна, вы меня узнаете?

- Да, Радион Петрович. Меня ещё никто не называет по отчеству.

- Извините. Алла, у нас всего несколько минут, мне удалось достать сотовый телефон и нас не подслушивают. Поэтому я говорю все сразу и без смущений. Я буду циничен, но таковы обстоятельства. Вы меня хорошо слышите?

- Да.

- Алла Владимировна, я встретил в своей жизни вторую женщину, ради которой готов перевернуть миры. Это вы. И я прошу вас, не делайте пока никаких крутых поступков, никаких резких телодвижений хотя бы месяц. Потерпите, пожалуйста, очень недолго.

- Каких не делать поступков? Чего терпеть? - не понимала Алла.

- Не выходите замуж! Не заводите кавалеров! Я прошу вас ни с кем не спать! Я говорю прямо, потому что таковы обстоятельства!

- Но у меня уже есть сын и...

- Я знаю. Ваш сын будет принцем. То есть, ему ещё позавидует принц Уэльский. Я знаю, что как мужчина не нравлюсь вам и не могу нравиться. Но потом я обязательно добьюсь вашего уважения. Глубокого уважения и вы ко мне хотя бы привыкнете. У вас будет полная свобода. И все что потребуется немного внимания уделите мне. Всего навсего. Зато все блага, которые может предоставить вам конец двадцатого века - будут у ваших ног.

Кириянов был возбужден, напуган, яростен - одновременно.

- Хорошо, Радион Петрович, хорошо. Мы договорились. Позвоните когда сможете.

- Спасибо, большое спасибо, Алла Владимировна! Вы не знаете, сколь дороги для меня ваши слова! До скорой встречи!

- До встречи.

Алла положила трубку, перебралась в кресло к холодному камину и попробовала прикинуть состав событий минувшего дня.

То что братец, всегда склонный к авантюрам, оказался впутанным в рискованые игры, сомнений не было. И то что втягивал в них и её - тоже было однозначно. Она знала цену талантам Виктора, предполагала возможный масштаб его деятельности. Работать с людьми ранга Шаратарова или какого-нибудь сумасшедшего Энштейна - было ему не по зубам. Хотя и приходилось принимать во внимание, что ныне в России именно полуобразованные молодые люди и лихие дамочки делали по настояшему Большой Бизнес. Бизнесмены из бывших комсомольских инструкторов и младших научных сотрудников рвались к деньгам и власти. Изначальная шпана, чемпионы спорта без ангажемента - подпирали тех, у кого работало хоть пол-извилины в мозгу. Задача одна - урвать свой кусок от пирога, разворовываемой страны. Задача волчья или, точней сказать - шакалья, предполагала потом бегство с наворованным за границу. По настоящему пирог не рвали, а делили люди крупного маштаба правительственные чиновники, банкиры, люди обладающие большой властью. Представителем таковых, получалось, был тот же Шаратаров.

Как бы ни любила Алла своего брата, но в джунглях Большого Бинеса могла признать за ним роль лишь шакала. Он рванет свой кусок и сбежит. Не с его данными и талантами играть в игрушки с такими взрослыми мальчиками, как тот же Шаратаров.

И к тому - Наташа, вдруг по женски осенило Аллу. Эта Наталья была явно тщеславной девочкой, знающей себе цену. Она уже сделала все, чтоб привлечь к себе внимание того же Кириянова, но - не пришлась по вкусу. Но Наталья даже и не скрывала того, что намерена была поставить на кон все свои дарованные Богом женские достоинства и продать их за приличную цену. В таком раскладе у брата не было шансов оказаться удачливым покупателем. Следовательно - она питалась обещаниями брата, верила в его звезду, а точнее в то, о чем своей сестре он лишь намекал.

Алла была уверена, что через Наталью удастся узнать о делах брата много больше, чем с его слов.

Было уже около двух часов по полуночи, но Алла прикинула, что современную московскую красавицу поздним звонком не удивишь - это её время активности. Так и оказалось. Наташа ответила свежим голосом, будто уже наступило ясное трудовое утро. Обсудили радости минувшего вечера, но на все скользящие расспросы и намеки Аллы, она ответила четко и просто.

- Аллочка! Милая! Я - женщина, и над такими проблемами голову не ломаю. Мне абстолютно по барабану, какое динамо Витенька вместе с Геннадием Виктровичем Нестеровым крутят! Мужик должен зарабатывать деньги! А как он обеспечивает мои капризы - плевать я хотела! Это и есть матриархат двадцать первого века!

Алла положила трубку, ещё не понимая неожиданной информации, промелькнувшей в решительном заявлении молодой подруги.

Катастрофа местного значения разразилась на следующее утро. Сквозь разрядившиеся, надоевшие за зиму тучи, в окна плеснуло радостное солнце и сразу оказалось, что стекла покрыты пылью, не помыты с прошлой осени и при таком весеннем освещение наводят тоску.

Алла выпроводила Петьку на двор, а сама принялась мыть окна, начав с детской. И едва встала на подоконник и начала с верхней фрамуги, как от неловкого движения зашаталась, не удержалась и грохнулась вниз - прямо на всю копьютерную установку Петьки! Монитор свалился со стола и экран его сразу дал трещину. Сам компьютер тоже упал, что-то в нем сверкнуло и пошел легкий дымок, хотя казалось, аппарат был отключен.

Алла упала на пол, но отделалась сильной болью в ребрах и до неё не сразу дошло, что разиблась не установка, а сломалась жизнь сына!

Сама она в этой электронике ничего не понимала, а потому быстро позвонила знакомому парню, так же помешанному на "Интернете". Тот выслушал её и выдал убийственное резюме.

- Монитору - крышка. Это безспорно. С компьютером, может быть, ещё можно повозится и починить. Но поскольку вся установка у тебя очень старая, то отдельно к нему монитор покупать и смысла нет.

- Вовка, - охнула Алла. - Сколько сейчас всё это стоит?

- Аппаратура потихоньку дешевеет, расчитывай на восемьсот-тысячу баксов. Если твой парень увлечен, то не экономь. Компьютер - хлеб двадцать первого века!

- Правильно! - разозлилась Алла. - Только в этом веке мне нужен натуральный хлеб! А на что я его куплю, если сменю компьютер?

- Голодай по системе Брега. - деловито посоветовал компьютерный всезнайка. - Это очень полезно.

Чтоб не обругать специалиста, Алла положила трубку и по легкому вскрику их детской поняла, что сын уже стоит на месте несчастия.

Реакция мальчишки оказалась самой худшей из возможных. Он не кричал, не визжал, не плакал. Он закаменел. Просто отключился от жизни, посерел и плохо понимал, что ему говорила Алла. Через полчаса, когда Петька тупо сидел у стола и не реагировал на спешно принесенное мороженое с "кокой", Алла уже собралась вызвать врача. Но потом решила, что и это не поможет. Все положение дел ухудшалось тем, что почти все свободные деньги после распродажи псарни ушли на капитальный ремонт машины и оставалось их только на пару месяцев жизни. Но такие доводы Петьку, понятно, не могли удовлетоворить.

- Петр. - сказала Алла. - Мы купим новый компьютер. И монитор. Лучше прежнего. И любую приставку, какую скажешь.

- Да? - он поднял голову и Алла подавил вздох облечения, проблеск разума мелькнул в глазах мальчика.

- Какой компьютер ты хочешь?

- Пентиум... Пусть дядя Вова подберет.

- Хорошо. Вечером привезем тебе "Пентиум". Я тебе обещаю.

Решение по проблеме она приняла, пока говорила: ничего иного не оставалось, как продать бабкины настенные часы фирмы "Митад", благо совсем недавно Наташа их так лихо и высоко оценила.

Но тут же Алла вспомнила, что с продажей возникнет заковыка. Механизм работал только две минуты семнадцать секунд. И Наташа сказала, что если поставить новый, то цена этому раритету упадет вдвое. Так что был вариант отвезти часы в ремонт, но Алла боялась, что это займет изрядное время, да и ремонт древнего устройства мог обойтись в ту же цену за все часы.

Она почувствовала, что в вопросах подобного рода совершенно беспомощна. Ей никогда не приходилось зарабатывать в системе "купили-продажи" и хваткой в бизнесе она не обладал никакой. К сожалению, и несколько подруг, которые у неё были, в этих проблемах тоже не волокли. Оставалось только обратится все к той же Наташе.

Девушка оказалась дома и с двух слов Аллы тут же ухватила проблему, бодро прокричала в телефонную трубку.

- Чепуха, подруга! Провернем дело за пять минут! Затолкаем твои тики-таки моей патронессе! Она совершенно помешана на рарите! Я тебя научу, чем её купить!

- Что ещё за патронесса? - настрожилась Алла.

- Кира Леонидовна! Я же в её театре толкаюсь, а заодно с её ребенком иногда сижу! Ты её мужа, Геннадия Викторовича вчера на сексуальной презентации видела! А Кира Леонидовна Нестерова - моя патронесса! Она твои часы заглотит, как пескарь комарика!

Алла заколебалась.

- Наталья, подожди... Часы идут только две минуты. Получается...

- Ерунда! - Наташа ещё больше развеселилась. - Этих "новых русских" время от времени надо учить уму разуму! Они хапают все, что дорого, а вкуса никакого и знаний никаких! Давай, возьми часы, как следует протри деревянный корпус тряпочкой с подсолнечным маслом, бронзовые части отполируй как следует, а я закручу всё "динамо" в ближайший час. К двеннадцати подьезжай с товаром на Серебряническую набережную. Найдешь?

- Найду...

Наташа чутко уловила сомнения в голосе подруги и тут же заявила.

- И пожалуйста, не мучайся дурью! Это рынок, а на нем всегда два дурака: один продает другой покупает!

- Но я тебя не подведу?

- А я что, первый раз такое "динамо" кручу?! Жду тебя!

Следуя инструкции, Алла сняла со стены часы и тщательно протерла весь деревянный корпус, стекла и отчистила бронзу маятника. Старое дерево тут же словно возродилось, мягко заблестело глубокими красками, куранты выдали низкий мелодичный бой. Продавать их не хотелось до слез.

Алла нашла красивый полиэтиленовый пакет, завернула в него часы и положила их на заднее сиденье машины.

К Петру пришли друзья-соседи и на этот раз им не пришлось всей компанией торчать возле монитора - принялись играть во дворе, тем более, что день, как и обещался поутру, набрал теплую весенню мягкость. Но когда она садилась в машину, Петя кинулся к ней и прокричал так, что сердце оборвалось.

- Мама! Ты привезешь компьютер?!

- Да. - с трудом ответила она. - Привезу. Обязательно.

И тут же решила, что если продажа часов сорвется - сходу поедет на автомобильный рынок и первому же покупателю отдаст автомобиль. Хотя как без него существовать - тоже неизвестно.

Отремонтированный мотор "жигулей" работал ровно, шоссе было сухим, движение по трассе средней активности и Алла немного успокоилась. Прикидывая возможные ситуации скорой торговли, она неожиданно вспомнила, что предстоящий расклад сил имеет и ещё одну строну. Получалось, что эти бабкины часы она продает в семью Нестеровых. Геннадия и Киры. И возникал вопрос - приходятся ли в родственных отношениях Геннадий и этот исчезнувший без следов Григорий Нестеров, о котором она изредка вспоминала. Большого значения это не имело, но какой-то интерес, какие-то подозрения возбуждало. Тем более, если к тому прибавить, что Геннадий и брат Виктор были заняты каким-то общим делом - непонятным, но важным, если судить по отношению к нему брата. Однако эти рассуждения сейчас были второстепенны. Алла знала, что если вся комбинация с продажей-покупкой часов не осуществится, если в доме не появится чертов компьютер, то она тут же натолкнется на очень тяжелые проблемы с собственным сыном. Мальчишка был заражен компьютерным вирусом тяжелей, чем дефтеритом.

Наташа уже поджидала её на набережной, хотя Алла подкатилась за три минуты до указанного срока.

- Все готово! Клиент разогрет! - лукаво засмеялась Наташа, влезая в салон. - Вперед, выворачивай направо! У нас полчаса до прихода специалиста!

- Какого?

- Да часового мастера! Оценьщика! Он вызван на двенадцать тридцать ровно!

- Наталья! Но часы идут всего две минуты! И ещё семнадцать секунд!

- Целых две минуты?! А ты знаешь, что такое две минуты на сцене или на экране?! Это же целая жизнь!

- Но специалист сразу определит неисправность механизма.

- Может да, а может нет! - ничуть не смутилась Наташа. - У тебя два ключа от часов или один?

- Два.

- Ну и прекрасно! Будешь потихоньку подзаводить механизм, а я отвлеку Киру.

- Подожди, - огорчилась Алла. - Но потом все откроется и все беды падут на твою голову! Так дело не пойдет, я тебя подведу.

Наташа поразилась.

- Да ты что, Алла, за лимитчицу меня держишь?! Я ж в Москве родилась! За меня не бойся. Слушай внимательно. Я тебя практически не знаю. Нас свела некая Вера Петровна, барыга из антикварных лавок на Арбате. Ей я должна десять процентов с цены покупки. Это, сама понимаешь - мой профит, но я с тебя получать не буду, конечно. Обдеру свою патронессу. Когда все откроется, то ты - неизвестно где. А барыга - прячется! Твердо называй цену - две тысячи баксов. За минуту торгов - сбрось до полутора. Деньги есть.

- Но потом то часы остановяться!

- Клиент поохает и отнесет часы в ремонт! В худщем случае, я получу взбучку!

- Наташа...

- Хватит, подруга! - жестко оборвала Наташа. - Я ж по твоим глазам вижу, что тебя за жабры обстоятельства схватили! Бабкины ценности продают, когда уж вовсе кранты пришли. Вперед! Делай, что я говорю.

Отринув сомнения, Алла провела машину по набережной и, подчиняясь указаниям Наташи, через несколько минут они вкатились во двор.

- Останови и ждем оценьщика. - приказала Наташа. - Через минуту после него пойду я. Еще через три минуты - ты.

Алла не сдержала улыбки.

- Где ты всему этому научилась?

- Милая! Я же все-таки театральное училище кончала! Темп и ритм по секундам! На этом разрабатывается и стоит каждая мизансцена! - она всмотрелась через ветровое стекло в глубину двора. - Вот он, крот очкастый! Специалист! Опасный тип, ничего не скажешь. Нагреть будет сложно.

Алла увидела, как к парадным дверям дома идут седой мужчина с портфелем в руках. Оценка Наташи оказалась точной - в круглых очках, длинноносый, сутулый, темнолицый он напоминал крота из мультфильмов. И то, что это был человек знающий и опытный в своем деле, сомнений не возникало. Алла вздохнула и сказала безнадежно.

- Расшифрует он нас.

- Прорвемся! - ничуть не смутилась Наташа. - Не таких старикашек на ржавую блесну ловили!

Специалист набрал код замка и исчез за дверьми.

Наташа прикурила сигарету, сделал две затяжки, затушила окурок и сказала.

- Код помнишь?

- Помню.

- Прекрасно! Сейчас я нагрею своего педагога по актерскому мастерству! Я покажу старушке Кире, кто из нас поталантливей. Роль выучила?

- Да.

- Ну, - кто кого! Мой выход первый!

Она уже скрылась за дверьми, когда Аллу осенило, что если Геннадий Нестеров дома, то как минимум весь их план с треском рухнет! Во всяком случае, вызовет подозрение и позорного конфуза не оберешся. Но отступать было поздно.

Выждав положенные минуты, Алла миновала двери с кодом, взяла лифт и поднялась на четвертый этаж. На площадке быстро завела ключом механизм часов и нажала на кнопку звонка указанной квартиры.

Двери распахнула Наташа и Алла тут же поразилась ей изменившемуся облику - скромная, услужливая горничная, не более того.

- Ах это вы! Ждем, ждем! Как вас зовут?

- Алла. Вам привет от Веры Петровны. - громко сказала Алла.

Наташа крикнула в глубину квартиры.

- Кира Ленидовна! Часы прибыли! Клиентку зовут Аллой! Пройдите, пожалуйста.

Алла скинула куртку и прошла в открытые Наташей двери.

Специалист-крот и холеная, вызывающе красивая Кира сидели у круглого стола и, судя по сервировке, готовились пить кофе. Почти не приглядываясь к обстановке, Алла все же заметила краем глаза, что её часы - вмонтируются в местный интерьер весьма гармонично.

- Здраствуйте, - поздоровалась Алла. - Куда поставить?

Специалист прищурил под стеклами очков глаза - он смотрел только на часы.

- Добрый день. - небрежно ответила Кира. - На стол поставьте, поближе к мастеру.

Алла скинула с часов упаковку, окрыла дверцу и толкнула маятник. Часы застучали громко и чисто. Время пошло.

- Ой, какая прелесть! - завопила Наташа, словно ребенок увидевший новую игрушку. - Это же прямо из царского дворца! А они бьют?

- Помолчи, Ната. - сухо бросила Кира.

Алла подвела стрелки на двенадцать - часы гулко отбили положенные удары. Специалист произнес без выражения.

- Оригинальный "Митад".

- Сто три года. - добавила Алла - Какая старина! - завизжала Наташа.

- Механизм родной. - сказала Алла.

- Родной. Я слышу по звуку. - произнес специалист и Алла похолодела, понимая, что этого человека на кривой не обьедешь, тем более, что он уже смотрел не на часы, а ей в глаза.

Кира прознесла с деланным равнодушием покупательницы, собравшейся сбить цену.

- По моему там какие-то трещинки на корпусе...

Специалист пояснил все тем же индифирентным тоном.

- Это потрескался лак. И я бы не рекомендовал вам, Кира Ленидовна, его снимать и лакировать по новой. В трещинках есть своя прелесть. Это как патина на старой бронзе. Они у вас работали постоянно?

Алла решила не рисковать до конца.

- Нет. Слишком громкий бой. Ребенок не мог спать из-за этого. Включали только на семейные праздники.

- Откройте заднюю стенку. Посмотрим механизм.

Вот и конец. А специалист к тому же вытащил из портфелся громадную лупу с ручкой и в бронзовой оправе.

Часы продолжали мерно стучать, хотя прошло уже не меньше минуты.

- Ключ. - попросил специалист и Алла подала ему один из ключей.

Лупу и свой длинный нос специалист едва ли ни внутрь шестеренок механизма засунул. Потом вставил ключ в щель циферблата и чуть-чуть подзавел пружину. Быть может - дал выигрышь ещё на десяток секунд хода.

Алла сжимала в руке второй ключ, а исчезнувшая куда-то Наташа тоже знала свое дело, потому что вернулась в самый решающий момент - специалист нахмурился и уже без лупы сердито всмотрелся в недра механизма.

- А вот свежий кофе! - влетела Наташа с подносом в руках и так его брякнула на стол под локти специалиста, что тот слегка отшатнулся от своей работы.

- Наталья! Аккуратней! - предостерегла Кира.

- Ах, извините.

Специалист отодвинулся от часов, убрал лупу и взялся за поданнный кофе. Наташа сказала бойко.

- Мастер, вы все уже осмотрели там внутрях? Можно освободить стол, чтоб кофия попить? - не дожидаясь ответа она повернулась к Алле. - Вы поставьте часы хоть вон на оттоманку, их там хорошо будет видно! И попейте с нами кофе тоже.

Кира бросила сдержанно.

- Наталья, поспокойней, пожалуйста. Не мешай работать мастеру.

- Вам с сахаром или без сахара? - Наташа сунула под нос мастеру чашку кофе.

- Без. - специалист не сводил глаз с механизма часов, пряча лупу в портфель.

Кира вопросительно посмотрела на специалиста и тот, наконец, кивнул, давая согласие.

Первый этап, следовало понимать, миновал, сейчас начиналась торговля.

Но - на торговлю не хватит оставшейся минуты жизни часов!

Алла сняла часы со стола, повернулась к оттоманке сделала к ней несколько шагов, поставила часы на диванчик чтоб они стояли ровно, и уж как там получилось достать из кармана джинс второй ключ и докрутить пару оборотов пружины - один Бог ведает! Но получилось. На торговлю снова было отпущено две минуты семнадцать секунд. Кира спросила уверенно.

- Ваше мнение, Никита Афанасьевич?

- Достойная вещь. - ровно и уверенно ответил специалист. - И в приличном состоянии.

- Работать будут?

- Должны.

Он хотел ещё что-то добавить, но Кира на это уже не обратила внимания, повернулась к Алле и спросила с неожиданной улыбкой.

- Сколько вы хотите за них, милочка?

- Две. - произнесла Алла не своим голосом.

- Вай! Две тысяччи баксов?

- Да.

Кира снова взглянула на специалиста:

- Никита Афанасьевич...

- Я вам уже дал вилку стоимости часов этой фирмы. - спокойно сказал Никита Афанасьевич. - Сейчас могу её только повторить.

- Полторы. - четко выстрелила Кира.

И в этот момент Алла встретилась взглядом с Никитой Афанасьевичем и по легкому, улыбчивому прищуру тут же поняла, что тот все разглядел, все знает, такого крота не обмануть! Но прищуренный взгляд и ироничная, едва приметная улыбка сказали Алле и большее - старый специалист глубоко презирал эту холеную Киру, оправленную в шикарную обстановку квартиры. Он сам, с малых лет трудяга, ремесленник, был готов по мелочи "наколоть" эту расфуфыренную барыньку, а потому изначально стоит на стороне молодой женщины в джинсах, продающей семейные ценностьи. Лиш бы сам он, специалист, ничего при этом не потерял!

В полном отчаянии Алла выпалила.

- Тысяча семьсот пятьдесят баксов и без торговли!

- Сейчас получите. - ответила Кира, встала из-за стола и вышла в другую комнату.

Паузу принялась заполнять Наташа, загородившая своим задом специалисту всякий вид на часы. А потому удалось снова закрутить часы! Еще две минуты - пока Никита Афанасьевич с удовольстием рассматривал молодую попку девчонки, едва прикрытую короткой юбкой.

- И вам, Алла, кофе! Присаживайтесь, ведь дела кончены! Вы, Никита Афанасьевич, небось всю жизнь при раритете?

Теперь она подставила на обозрение глубокий вырез на груди кофточки, что тоже произвело эффект. И раскаталась без остановки, так, что в ушах звенело. Вся проблема теперь заключалась в том, сколько долго будет отсчитывать Кира деньги из своего домашнего банка. И дома ли муж! Не придет ли он взглянуть на покупку.

Кира вернулась одна - в одной руке узкий конверт, в другой деньги, которые и протянула.

- Посчитайте, тысяча семьсот пятьдесят.

- Не надо, мы же приличные люди. - произнесла дежурную фразу Алла, вложила доллары в конверт и сказала невесело. - Ну, попрощаюсь с бабушкиной реликвией.

Она повернулась к часам, положила на них руку в знак прощания, и сбросила на диван второй ключ. В последний момент увидела на стене большой свадебный портрет - молодые Кира и Геннадий, прекрасно одетые, выходили из Дворца бракосочетаний.

Спектакль окончился и ради благополучного финала следовало побыстрей "делать ноги". Но в этот момент мелодично сыграл сигнал телефона, Кира взяла трубку и пришлось пережидать разговор - убегать без слов прощанья было неприлично.

- Хэллоу? - манерно произнесла в трубку Кира, потом нахмурилась и заговорила резко. - Простите, какой Антон Караулов и какой Григорий Нестеров? Какая ещё деревня под Ярославлем?!... Новые Пески? Первый раз слышу!

Алла насторожилась. Первое имя произнесенное Кирой ей ничего не сказало, но "Григорий Нестеров" - это уже интересней. Много любопытней, скажем так. Кира проговорила раздраженно.

- Да, я знаю, уважаемый, что у Геннадия существует где-то сводный брат Григорий! Но я его никогда не видела и не знаю!... То есть нет, однажды мельком встречались, месяца три назад.... Я вас не понимаю... Послушайте, Антон Караулов, мужа нет дома и я вам никакой справки дать не могу... Муж прийдет через час.... Ну, хорошо, заходите, если вам так надо. Запишите адрес.

Кира с очевидным раздражением продиктовала адрес и код входных дверей и предупредила неприязненно.

- Не раньше чем через час, я вас попрошу.

Она положила трубку, сменила гримасу недовольства на светскую улыбку и спросила Аллу.

- У нас с вами больше нет проблем?

- Никаких. - заторопилась Алла. - Всего доброго. У меня ещё дела.

- До свиданья, до свиданья! - заорала Наташа. - Я думаю, что все для всех очень удачно получилось!

Как попрощались с ней специалист - Алла уже не расслышала.

И не запомнила, как минуя лифт, обвалилась вниз, к своей машине.

Включила мотор и рванула с места так, что в себя пришла только на набережной. И тут же остановила машину. Напряжение, связанное с мошеннической торговлей её оставило и теперь в памяти со всей силой возник телефонный разговор Киры с неведомым Карауловым Антоном. Всё, что зафиксировалось Аллой внятно - только прозвучавшее имя "Григорий Нестеров". Но из обрывков разговора прояснялись две детали. Во-первых, Григорий и Геннадий все-таки сводные братья, а во-вторых, кто-то ищет Григория, кто-то так же как она считает его исчезнувшим, но не желает смириться с этим. К тому же, Кира явно врала, отбрехивалась от этого неизвестного Антона Караулова, который через час должен прийдти к ним в гости.

Алла развернулась и покатила машину назад. Во двор она не вьезжала, оставила машину на улице и принялась терпеливо ждать.

Изредка в дом, где жили Кира и Геннадий, входили разные люди, но это были явно постоянные жильцы. Алла была уверена, что жителя "деревни под Ярославлем Новые Пески" (так звучало в устах Киры при телефонном разговоре) она узнает сразу.

Минут через сорок на белой машине вьехал во двор Геннадий. Открыл гараж, а потом вышел из него с двумя большими сумками в руках. Вступать с ним в беседу Алла не решилась - чем-то ей такой неподготовленный разговор казался опасным.

Геннадий закрыл гараж, подхватил сумки и прошел в дом.

Еще минут через двадцать во двор ступил коренастый человек с рюкзаком через плечо, добротно одетый, неторопливый и решительный. Он ступил на крыльцо и уже начал присматриваться к цифрам кода на замке, когда Алла спросила его со спины.

- Простите, вы не Антон Караулов?

Тот без удивления повернулся и кивнул.

- Так точно.

- А Гришу Нестерова вы знаете?

И этот вопрос провинциала не удивил - он был ко всему готов в этой сумасшедшей Москве.

- Да как бы сказать, гостевал он у меня. В деревне. Вот телефон брата дал, а тут какая-то заковыка...

- Здесь вы его не найдете. - нервно сказала Алла. - Его нет в Москве. Он уехал в Ярославль недели три назад.

- Правильно, приезжал ещё раз в Ярославль. Знаю. Но потом его медсестра Сима снова на поезд посадила. Я с ней в больнице разговаривал, когда своего дядю неделю назад навещал. Она сказала, что Гриша приезжал в Ярославль по одному делу об убийстве, а она, Сима, то есть, его на вокзале встретила и на поезд усадила. Он точно поехал в Москву. Брат же знает?

Алла не колебалась.

- Послушайте, Антон, мне кажется, что Гриша попал в беду. Я не могу вам сейчас всего обьяснить. Но если вы сейчас начнете его так вот искать, то положение может стать ещё хуже. Тут что-то не так.

- Подождите. - Антон вздохнул и неожиданно по мужицки поскреб в затылке, наигрывал роль мужичка, скорее всего. - Что ж получается, брат пошел супротив брата? Я ничего не понимаю. Я приехал тут в столице дела наладить, думал Гриша мне, а я ему поможем. Он мне на душу лег и жена с дочерью его вспоминают. Летом на помощь к себе в работе ждем...

- До лета надо дожить. Но сейчас я вас попрошу - не ходите к Геннадию. Это может плохо кончится. И для него, а может и для вас.

- Москва придурочная... Ну, хорошо. Тогда я на вокзал.

- Я вас подвезу.

Они добрались до машины Аллы и по дороге Антон вполне внятно рассказал о визите в деревню Гриши, но ничего существенного в этой информации для Аллы не нашлось. Однако он ещё раз заверил, что медсестра Сима (по её словам) выпила на вокзале с Гришей за упокой души главного врача больницы водки по сто грамм и собственноручно посадила Гришу на московский поезд. Поскольку никаких аварий по дороге не было (сейчас о них с удовольствием сообщает ТВ) то он должен был ровно три недели назад прибыть в столицу.

За всеми этими сообщениями ушла дорога до площади Трех Вокзалов и, вылезая из машины, Антон сказал недоуменно.

- Не может же человек вот так просто пропасть. Хоть время и дремучее, но все-таки...

- Все-таки. - согласилась Алла и они простились.

Всю дорогу до своего дома Алла терзалась сомнениями, которые перемежались удивлениями по отношению к самой себе. В её достаточно пестрой жизни было много мужчин самобытных и ярких, по сравнению с которыми Гриша не мог из себя представлять какого-то особого интереса. Строго говоря, в нем не было вообще ничего завлекательного. И почему этот увалень так неотвязно застрял в какой-то клеточке её мозга, Алла не могла себе дать отчета. Он, конечо, резко выделялся из окружающих, но и не более того. Во всяком случае Петька вспоминал его очень часто, что странно для ребенка его возраста - дети его лет даже смерть родителей переносят легко и утирают горючие слезы уже через несколько дней. В конечном счете Алла пришла к выводу, что её беспокоит вся система проблем в целом - изменившееся поведение брата, его противоестественный союз с Геннадием Нестеровым, непонятный человек в модели их отношений Кириянов и, что более всего, - то окружение, в котором все эти люди вращались. Гриша Нестеров не подходил к ним ни с какого боку и, тем не менее, Алла теперь была уверена, что ичезнувший Гриша был с ними как-то связан. На какой-то момент Алла подумала, что, быть может, нужной информацией может обладать Наташа, но потом решила, что расспрашивать эту ушлую девчонку о вещах подозрительных попросту опасно. Она могла настрожиться и тут же донести все Виктору, а тот уже давно отрекся от Гриши - не понятно опять же, по каким причинам.

... Наташа позвонила к вечеру, когда Петька уже сидел у нового компьютера с большим экраном и какими-то прибамбасами, в которых Алла ровным счетом ничего не понимала.

Хохотала девчонка так, что телефонная трубка в руках вибрировала.

- Алка! Ты бы только видела какой был финал трагикомедии! Часы, понятно, остановились, а тут ещё Геннадий пришел, чуть свою супругу не прибил! Раз двадцать заводили, а они две минуты отшагают и хватит!

- Подожди. А что специалист?

- А он оказался колоссальный дядька! Сказал, что часы - это как живой организм! Они привыкли многие годы висеть на одном месте, работать в одном режиме. А теперь должны обвыкнуться в новой обстановке. Их надо отремонтировать и будут тикать ещё сто лет! Он их и взял в ремонт!

- А сколько за ремонт?!

- Пятьсот баксов! Это ж раритет! Все при своих, подруга!

- Да, все при своих. - подтвердила Алла, а сама никак не могла подобрать осторожных слов, чтоб перейти на нужную ей тему. - Послушай, мне квартира твоей патронессы понравилась, просто как с журнальной обложки. Они только вдвоем с мужем так и живут в таких хоромах?

- Ну, ещё ребенок! А настоящих хором ты ещё не видала!

Алла решила рискнуть.

- А брат Геннадия разве с ними не живет?

Ответ прозвучал беззаботно, но как-то двусмысленно.

- А своего братишку Геннадий Викторович куда-то подальше сплавил! Это другой спектакль, у меня там роль закулисная. Как-нибудь расскажу, но ничего интересного. Слушай, завтра принцесса из Монако приезжает, я хочу наших мужиков нацелить, чтоб билеты на встречу достали, там же весь сброд московский соберется, ты как?

Алла ответила "как", - принцесса из Монаков её не иентересовала, а задавать ещё вопросы по нужной теме она поостереглась. В светской болтовне прошло ещё с четверть часа.

Алла положила трубку так и не определив для себя, радоваться ли удачно проведенному жульничеству или рыдать от угрызений совести. Да к тому же эта история её уже не волновала. Неосторожная болтушка Наташа сказала более существенные вещи: подтвердилось окончательно родство Геннадия и Гриши Нестеровых, подвердилась их связь и какие-то странные отношения, названные той же Наташей "спектаклем". И с неожиданной ясностью Алла осознала, что как её брат с Геннадием и их окружением, так теперь и сама она - увязают в какой-то мрачной уголовщине. Хотя бы потому, что ждать светлых дел ни от брата, ни от Геннадия попросту не приходилось.

глава 6. Отметка 21 метр. Побег.

Сразу после побудки Ложкин поднялся с койки с таким решительным видом, что Гриша испугался - достаточно было одного взгляда на этого воспрявшего из озлобленного отупения человека, чтоб определить, что он готов к самым непредсказуемым действиям. И кончено же, колченогий Бригадир не мог этого не заметить.

Спустили завтрак, но Бригадир не появился вместе с ним, как то было по обыкновению. А охранник, опять же по обыкновению, в разговоры не вдавался.

Позавтракали молча и лишь когда котелки с чайником уплыли наверх, Бригадир свесил в люк голову и крикнул.

- Ну, вахта, пора в забой! Гриша и Ложкин на рубку породы, а Немой с Политруком на откатку. Я скоро проверю! Политрук, держи свежую газету!

Он сбросил в люк газету и Маслаков кинулся на нее, даже заурчал, словно кот перехвативший жареного курчонка. Ложкин крикнул раздраженно.

- Лопаты погнулись и затупились! Когда направишь?

- Приду часа через два-три! - ответил Бригадир. - Уже немного осталось, через пару дней пошабашим!

Три часа - времени, по расчету Гриши, должно было хватить. За такой срок они успеют прорубить колодец наверх. Вопрос заключался лишь в том, что делать с немым Рогожиным и политруком Маслаковым, которые могли заартачиться и выдать не ко времени всю затею. Гриша глянул на ненадежных напарников. Маслаков, сильно сощурив глаза, пытался извлечь из газеты желанные новости об очередных победах единомышленников в борьбе с ненавистным режимом. А Рогожин долизывал остатки овсянки в железной миске и, как всегда, был отодвинут от происходяшего, словно стеной, своей глухо-немотой. Пока Гриша размышлял, Ложкин опять невероятным чутьем уловил его колебания, и негромко проговорил прямо в ухо Грише.

- Не сомневайся не по делу. Пришибем обоих, да и все дела.

- Это ты через край хватил. - рассердился Гриша.

- Да не до того зашибем, чтоб окачурились. Вырубим, чтоб не мешали.

Такое предложение было Грише уже более по душе, но он решил, что по закону затворников, в последний момент надо будет провести с напарниками переговоры на предмет общего бегства. Однако и эту мысль Ложкин угадал. Наклонился к Грише и прошептал.

- Ты не вздумай, Гришка, этих полудурков за собой тащить. Это лучше уж сразу себе ноги стреножить. Мы не знаем, что там нас наверху ждет.

Гриша не стал возражать. Посуду со стола убрали, подняли наверх. Охранник шагнул к лестнице и Гриша едва ли не впервые услышал его голос из - под шерстяной шапочки-маски.

- Вперед, мужики. Кончайте быстрей это дело, осточертело мне тут с вами валандаться. Тоже на волю хочу.

Он вылез по лестнице наверх, а потом втянул её за собой и закрыл люк.

Гриша глянул на Маслакова - тот торопливо читал газету. За минувшие дни Гриша (с его опытом дурдома) уже понял, что Маслаков, в целом, не душевно больной в полном смысле определения. Вполне нормальный, опустившийся человек. Ему нужен хороший присмотр родственников, нужно поменьше читать газет и увлекаться политическими проблемами. Вот на них-то Маслаков и соскальзал с платфоромы разума. В остальном ему можно было доверять воспитание детей и даже автомобиль водить: ни ребенка в ванночке не утопит, ни автомобиль в стенку не вшибет. А политика оказалась слишком крепким ядом для его полуобразованных мозгов. Ну, ещё и алкоголизм, бесприютная жизнь.

Гриша шагнул к Маслакову и мягко потянул газету из его рук:

- Товарищ Маслаков, у меня есть одно предложение. Мы не можем оставаться пассивными, когда контрреволюция правит бал. Нужно бороться.

- Конечно, конечно! - обрадовался Маслаков. - Я же и пытаюсь проводить среди вас агитацию!

- Правильно. - согласился Гриша. - Но время агитации прошло. Газеты врут. На улицах начинаются бои, строят баррикады. Мы нужны - там! - Гриша ткнул пальцем в потолок.

- Да, да! - Маслаков сразу понял основную задачу минимум и тут же нарисовал максимум. - Побег и участие в освободительном движении?! Я с вами, товарищи!

Но совершенно неожиданным и поразительным оказалось то, что и Рогожин понял жест Гриши - пальцем в потолок! Глухонемой метнулся к нему, схватил за руку, засверкал глазами и тоже принялся указывать на потолок, мычать, и подпрыгивать, изображая этим танцем своеё полное согласие с предлагаемым мероприятием.

- Пошли. - сказал Гриша и шагнул к низким дверям, за которыми начиналась выработка.

Свет в слпабых ламполчках во всю длинну тоннеля уже включили сверху через каждые метров пять тускло светила двеннадцати вольтовая лампочка. Знал-таки своё дело Бригадир, обеспечивал технику безопасности!

Сгибаясь в три погибели, они прошли до отметки восемнадцать метров, где по мнению Гриши, рубить восстающий колодец было наиболее удобно.

- Здесь и начнем. - сказал Гриша. - С Богом.

- Или с дьяволом! - весело рявкнул Ложкин и тут же принялся долбить грунт лопатой у себя над головой.

Исходя из того расчета, что до поверхности могло оказаться не менее трех метров, Гриша приказал остальной бригаде снимать настил из досок с земли - доски эти укладывались не ради удобства, а чтоб по ним было легче тащить корыто с выработкой. Теперь их можно было использовать как под выростающую настил-лестницу, когда вертикальная штольня начнется уходить вверх.

Рубить грунт над головой - очень трудно. Даже Ложкин не выдерживал более двух минут такой работы. Его сменил Гриша, потом Рогожин. Маслаков отваливал выработку. Снятыми досками они кое-как выстраивали опору под ногами.

На первый метр колодца ушло, приблизительно, около часа и почти все силы. Работать становилось все трудней, потому что второпях они заузили диаметр колодца. Пришлось его расширять.

Маслаков не успевал отваливать отработанный грунт подальше, вдоль тоннеля и Гриша опасался, что если они эдак закупорят себя со стороны подхода к колодцу, то им может не хватить вохдуха и они задохнуться, не достигнув поверхности.

Прошли ещё около метра. Вся удача побега упиралась в вопрос времени успеют ли они достигнуть поверхности, пока не придет с проверкой Бригадир.

В момент очередного осложнения, Ложкин, стоя на досках, как на подпорке, - рубил глину наверху. Гриша стоял под ним - выбрасывал грунт в тоннель. Он насторожился, когда смекнул, что ни Маслакова, ни Рогожина что-то давно не видно. Гриша опустил лопату, шагнул в тоннель, но навстречу ему из темноты появился Рогожин, замычал, начал дергать Гришу за руку и пытался что-то обьяснить. От усталости Гриша его не понимал. Зато Ложкин обвалился сверху, все сразу понял и крикнул.

- Я ж тебе сказал, что эта политическая зараза нас продаст!

Они ринулись вдоль тоннеля к выходу, понимая, что опоздали, и Маслаков уже поднял тревогу.

Но оказалось - ошиблись. Где-то на отметке одиннадцати метров - лежал Маслаков. Лежал голый, поскольку руки его были связаны собственной рубашкой, а ноги - собственными штанами. Для верности Рогожин вогнал в горло Маслакова и кляп из какой-то тряпки.

Ложкин перевел дыхание и заявил.

- Я ж говорил, что он сволочь! Все политические психи - сволочи! Молодец, глухарь, успел его застукать! - и он крепко похлопал Рогожина по спине, а глаза глухонемого радостно зблестели.

Гриша тоже одобрительно похлопал Рогожина по плечу, а тот перехватил его руку и поцеловал так быстро, что Гриша не успел уклониться.

- Пошли. - сказал Гриша. - Или мы за час управимся, или...

Что получится в варианте "или" - он не мог предположить. Вернулись к колодцу, но на прощанье Ложкин не удержался, чтоб не пнуть поверженного Маслакова ногой в живот.

Еще через полчаса, по прикидке Гриши, они пробли уже полные три метра. Гора выбранной земли внизу, под ногами - увеличивалась. Устройство, заменяющее им лестницу, оказалось хлипким, шаталось под ногами, на нем едва можно было держаться. Воздуха не хватало. И Гриша уже приходил к выводу о крахе затеи, когда Ложкин прохрипел сверху сдавленно.

- Почва пошла! Земля!

Гриша присмотрелся и обнаружил, что на плечи ему падает уже не глина, а черная земля - следовало понимать, что они достигли верхнего слоя. Он прижал Ложкина к стенке, и сам несколько раз ударил лопатой над головой. Грунт посыпался легко, а затем, и вовсе без усилий, стал обваливаться вниз.

Рогожин остался внизу и Гриша поначалу окликнул его, потом понял, что глухонемой не услышит и - начал спускаться, крикнув Ложкину.

- Теперь не торопись! Решающий момент!

Гриша повис на досках головой вниз, взмахом руки позвал Рогожина за собой и глухонемой бросил лопату, дернулся за ним.

И тот час Гриша услышал предостерегающие крики в глубине тоннеля!

- Стоять, говнюки! Кончай работу! Стреляем!

Не было времени рассуждать - развязался ли Маслаков, или был обнаружен при случайной проверке. Гриша покарабкался наверх, Рогожин толкал его снизу.

Сверху, через тело Ложкина, на голову Гриши вдруг хлынула грязь и вода. И почти тот час послышалася радостный хрип Ложкина.

- А там ночь, черт побери! Я звезды вижу!

- Быстрее! - выдавил, задыхаясь, Гриша.

Рогожин снизу хватал его за ноги, подтягивался наверх и все они втроем образовали словно пирамиду, вершиной которой был Ложкин, который, как понимал Гриша, наполовину корпуса был уже на свободе.

- Ложкин, быстрее! - Гриша подставил плечо под его ногу, а сам уже стоял на голове Рогожина и тот словно выдавливал обоих наверх. В лицо хлестнула струя влажного и свежего воздуха, невероятно вкусного и пьяного. Гриша уже видел дырку в небо, куда пытался просунуть плечи Ложкин. Тот крикнул сверху.

- Помоги! Подымай меня, подымай! Я тебя потом выдерну!

Гриша уперся руками в стенки, поймал ногу Ложкина, поставил себе на голову и, опираясь на Рогожина, разогнулся. Ложкин вывалился наружу. Дыра над головой расширилась и поток свежего воздуха свободно хлынул вниз, уже ничем не останавливаемый.

Почти тот час Ложкин вернулся и протянул Грише руку.

- Давай! Бросай немого! Бросай, ну его к черту!

Гриша подтянулся и уцепился за руку Ложкина, прокричав.

- Рогожин, тянись за мной! Цепляйся за ноги!

Вряд ли тот, понятно, расслышал команду. Ноги Гриши скользили по стенкам колодца и он с большим трудом поймал вторую руку Ложкина.

Тот потянул его наверх и Гриша по плечи уже вылез из колодца наружу, уже успел различить, что они действительно оказались в ночи, под ясным небом, когда явственно послышался озлобленный лай приближающихся собак.

- Быстрей! Здесь собаки! - крикнул Ложкин, но руки его тотчас ослабли, задергалась, Гриша не смог удержаться и рухнул вниз колодца, обвалил Рогожина и оба они свалились на дно, обломав доски лестницы.

Из глубины тоннеля доносились предостерегающие крики, потом грохнул выстрел. Гриша слышал у себя над головой яростное рычание и свирепое хрипение собак.

Рогожин схватил Гришу поперек пояса и приподнял, словно хотел одним махом вышвырнуть наверх, в дырку колодца над головой.

Неожиданно страшно по звериному закричал Ложкин, сверху посыпалась земля и через миг тело Ложкино упало на Гришу, оба, сбив с ног Рогожина, свалились на землю. Что-то горячее и липкое хлестнуло в лицо и на шею, тело Ложкина дергалось на Грише и слышалось лишь сипение.

Собаки, срывая глотки, продолжали лаять наверху, а свет сильных фонарей ворвался в тоннель, ударил по глазам, прозвучал голос Бригадира.

- Ах, дурачье! Сбежать задумали! И это на двадцать первой отметке?! Даже уже на двадцать второй!

Гриша с трудом приподнялся и почувствовал, что тело Ложкина безвольно свалилось с его ног. Лучи фонарей скользнули по лицу, потом опустились вниз и Гриша понял, что Ложкин сипить и булькает потому, что ему уже никогда ничего не выговорить. Обнаженная сильная шея его было разорвана в клочки, до белых хрящей гортани, кровь ещё хлестала на грудь, заливала плечи, даже в вытаращенных глазах Ложкина ещё светилась жизнь. Он пытался словно хлебнуть воздух, но в груди его раздавался лишь клёкот и ещё через секунду он выгнулся дугой, после чего затих.

- Добегался, дурак. - невыразительно сказал Бригадир. - Ну, он-то бомж вщивый, дурак пропитый, алкаголик конченный на такую глупость пошел понятно! А ты, Григорий, зачем соблазнился7 Что теперь с тобой делать? Тоже что ли собакам отдать на закуску?

Гриша приподнялся и попытался захватить Бригадира за ноги, но промахнулся. Охранник с автоматом переложил длинный фонарь из левой руки в правую и этим фонарем так ударил Гришу по скуле, что его швырнуло на стенку.

Рогожин сидел на турецкий манер, скрестив под собой ноги, таращился, улыбался, мычал и тыкал пальцем в дырку над головой, откуда все ещё доносилось рычание собак. Судя по всему глухонемой воспринимал всё происшедшее, как веселую забаву, которая не очень удачно кончилась.

Бригадир задумчиво смотрел то на Гришу, то на тело Ложкина, потом заметил неспешно.

- М-да... Набирать новую бригаду уже нет смысла. А впрочем, действия наши будут штатными. Доложим по начальству, пусть они и принимают генеральное решение. Я тут сам человек вольнонаемный.

Гриша вновь попытался приподнятся и тут же упал - к голове его прикоснулись чем-то холодным, моментально ставшим раскаленным, разлася треск электроразряда, острая боль пробила череп и он потерял сознание.

...Он пришел в себя полностью только после большой чашки крепкого кофе. Что-то говорил Бригадир, но смысл его слов до Гриши ещё не доходил. Он лишь понимал, что сидит в просторной кухне явно загородного дома, а может, если быть точней - дачи. Окна плотно закрыты импортными жалюзи. Чистый струганый стол был уставлен хорошей закуской, от выпивки алкогольного порядка Гриша уже дважды отказался. Кроме Бригадира, казалось, в доме не было никого, но Гриша чувтствовал и догадывался, что охрана - на выходе и в соседних комнатах, там же и Маслаков. Слышно было, как монотонно льет дождь, а более снаружи не доносилось никаких звуков для ориентировки ни шума проезжей улицы, ни далекого гудка электрички и петухи не кукарекают.

Бригадир говорил устало и вразумительно.

- Я же вижу, Григорий, что ты поумнее остальных люмпенов. Зачем тебе этот побег был нужен? Тебя ждет твоя Алла, ты уже заработал хорошие деньги. Если что тебя не устраивало, можно было договориться в интеллигентном порядке. В рамках поставленных условий, естественно.

Гриша перехватил его взгляд и спросил без настойчивости.

- Куда мы бьем наш тоннель?

Бригадир поглядел на него задумчиво, словно приценился к вопросу, потом спросил в свою очередь.

- Ты что-нибудь слышал о сокровищах, похищенных Наполеоном из Московского Кремля?

- Да. - ответил Гриша и не смог сдержать улыбки.

- Разве это смешно? - приподнял левую бровь Бригадир. - Ты не веришь в исторический факт?

- Верю, верю. - успокоил Гриша. - Я сам пару недель назад откопал натуральный исторический клад. Куча золотых червонцев и драгоценных каменьев. Бой был с конкурентами за сокровища, из пистолей палили и саблями рубились. Потом выпили бочку рома, то есть ворованного спирта.

- Есть вещи посерьезней золотых червонцев и брульянтов. - Бригадир пропустил шуточки собеседника мимо ушей и говорил в том же неторопливом тоне. - Ты что-нибудь знаешь о библиотеке Ивана Грозного?

- Да. Немного. Тысячи томов древних книг. Неизвестно куда их царь спрятал. Пропала.

- Правильно, - кивнул Бригадир. - Тысячи томов. И на миллионы долларов. Еще пояснения нужны?

- Так мы ищем эту библиотеку? - недоверчиво улыбнулся Гриша.

Бригадир отпил из большой кружки пиво, вытер салфеткой рот и ответил неторопливо, с паузами.

- Видишь ли, Григорий, все великие нации мира ищут свои утерянные национальный ценности... Немцы ищут сокровища Нибелунгов... Французы жаждут отыскать кубок Грааля... Шотландские туристические фирмы уже обогатились на поисках чудовища озера Лох-Несс... Англичане сто лет не могут разобраться зачем наворочены глыбы в Стоунхендже... Австрийцы в славном городе Вене не определят подлинную могилу Амадея Моцарта... Монголы хотят разузнать, где же похоронен их славный Чингиз-хан... Ну, а греки вроде бы все нашли с избытком, но опять же хорошо бы отыскать ещё и отбитые руки Венеры Милосской. Только американцы ничего не ищут, потому что у них ни хрена не было и нет. Вот они и покупают, а чаще воруют ценности других народов. И хорошо за это платят.

- Не надо. - остановил Гриша.

- Что - не надо?

- Вы образованный человек, это видно сразу. Вы прекрасно понимаете, что сокровища Кремля армия Наполеона проела и пропила, когда отступала назад, во Францию по уже разрушенной Смоленской дороге. И нечего эти сокровщиа искать, их просто разворовали, как всегда, сами же русские люди, французы тут не при чем. Вы не можете искать и Библиотеки Ивана Грозного. Она тоже разворована по лобазам, монастырям, закромам. И сибирское золото адмирала Колчака не упрятано в Японии, а пропили-прокутили, пока везли его от Москвы до Манжурии. - Гриша тихо засмеялся, чувствуя боль во всем теле. - И Янтарную комнату пятьдесят лет ищут. Что её искать? Была бы она у немцев, они бы её сразу на обозрение выставили. Нет. Это мы её давным давно на части растащили, браслетов, кулонов, бус наделали. А теперь - ищем. Давно эту комнату сами разворовали. Мы люди русские. Когда что-нибудь своруем, тут же придумаем красивую историю про клады.

- Тогда я тебе отвечу честно. - жестко сказал Бригадир. - Я сам не знаю, зачем копаю этот тоннель. Скажу прямо - задача криминальная. И я нанят бандитами, это однозначно. Я не знаю конечной цели и не хочу знать. Я - горный инженер... С поправкой: нищий и голодный инженер без работы по случаю закрытия своей шахты. Горный инженер, у которого на руках в Кузбассе такая же нищая голодная семья. Все тебе ясно?

Новый глоток кофе попал Грише в дыхательное горло, он прокашлялся и сказал с улыбкой сквозь выступившие слезы.

- Но тогда вас так же убьют после окончания работы, как нас!

- Я тебе повторяю - никого не убьют. Это просто ни к чему. Ты сейчас даже не знаешь, где находишся. Пройдем до последней отметки, получишь деньги. Тебя посадят в машину, завяжут глаза, отвезут куда подальше и купят билет на поезд. Всё.

- С вами, быть может, поступят так. Наверняка таким образом выпустят слабоумного Маслакова. Рогожина обязательно сбросят в канаву, там и оставят - он безопасен, никому ничего сказать не сможет да и не захочет. А меня - убьют.

Бригадир улыбнулся.

- Ты себя так высоко ценишь? Насколько я знаю, ты отсидел десять лет в...

- Отсидел. - Гриша выпалил быстро. - Вы знаете Виктора Заварова?!

- Кто это? - тут же спросил Бригадир и Гриша не понял, готов ли был собеседник к такому вопросу, или был искренне в недоумении.

- Это брат той девушки, которой я пишу.

Бригадир пожал плечами.

- К сожалению, не знаком... Но я гарантирую тебе, Григорий, что ты встретишся со своей подругой. И даже предоставлю доказательства.

Он встал от стола, хромая дошел до дверей, приоткрыл их и позвал.

- Товарищ Маслаков, зайдите на минутку.

Тот появился на кухне в добротном костюме, побритый и при галстуке. Обычной суетливости в Маслакове не наблюдалось.

- Как ваше самочувствие? - спросил Бригадир.

- Трагично! - ответил Маслаков глухим голосом.

- Что так?

- Я отказался от ложных кумиров. Отказался от всех идеологий. У нас есть только один Бог, одна Религия! Я понял, что шел ложным путем.

- Да?

- Да. Но есть ещё время искупить свою вину.

- И кто же ваш Бог теперь?

- Единый и единственный для всех россиян. В июне состоится его великий юбилей. Его воскресение! Отец нации - Александр Сергеевич Пушкин.

- Похвально. - кивнул Бригадир. - И вы все так же тверды в своем намерении?

- Да. Я пешком пойду в Михайловское. И на могиле поэта вымолю себе прощения. Не удерживайте меня больше.

- Хорошо, вас посадят на поезд и...

- Нет! - всполошился Маслаков. - Я пойду пешком! Как положено! Босиком!

- Подождите. - терпеливо прервал Бригадир. - Вы отнесете письмо Григория его подруге. Лично. Получите ответ, вас привезут назад и вы подтвердите, что именно она, Алла, получает его послания. Это займет всего лишь сутки.

- Никаких промедлений! - яростно брызнул слюной Маслаков, столь же преданно начавший служение новой идее, как и прежней. - Сию минуту в Михайловское! На Черную речку!

Бригадир глянул на Гришу, развел руками и сдался.

- Воля ваша. Возьмите деньги и...

- Нет. - обрезал Маслаков. - Нет. Я жил в заблуждениях и денег за них не возьму. Дайте буханку хлеба и литр водки в дорогу. Но пред могилой Гения я предстану трезвый, как хрусталь.

Глаза у Маслакова были ясные, слова печатал твердо, и своротить его с исполнения принятого решения могла лишь смерть. И не было уже в нем фанатизма - просто человек пришел к своему последнему убеждению, только всего и делов.

- Ну, с Богом. - сказал Бригадир. - Поспите немного, на зорьке и тронетесь.

Он взял со стола буханку хлеба, Маслаков принял её, после чего двери в комнату за ним закрылись.

- Завтра, Григорий, мы с тобой его проводим. Если хочешь. Уйдет на твоих глазах за горизонт.

- Мне это не надо. - сказал Гриша. - Так же как и работать в забое я больше не буду.

- Будешь, Григорий. Будешь. - настойчиво и без угрозы сказал Бригадир. - Для начала тебя изобьют, потом вколят кое-какую иньекцию и ты примешся работать, как зверь. Рваться будешь в забой. И поскольку вас с Рогожиным осталось только двое, то и трудиться придется за четверых...

К последним рассуждениям своего собеседника Гриша не прислушивался. Более всего его интересовал шариковый карандаш зеленой пасты, валявшийся на столе между тарелок. Правильно. В забое тоннеля он, Гриша, оставался лишь с этим безконтактным, глухонемым Рогожиным. Последний друг. И если попытаться хоть как-то наладить с ним связь, то требовался элементарный письменный прибор, не вскрывать же себе вены, чтоб раздобыть кровавые чернила? Карандаш лежал на виду у Бригадира и чтоб зацепить его и припрятать, требовались какие-то ухищрения, а беседа явно подходила к концу.

- Я в туалет хочу. - сказал Гриша, прервая рассказ о своем невеселом будущем.

- У тебя параша внизу есть. Сядешь там. Мы уже кончили, или как?

- Если вы так вопрос ставите, то у меня тоже есть условия для продолжения работы.

- Какие?

- А вот выпью и подумаю!

- Выпить все-таки захотел? По русски. Давай. Хозяйничай сам. благодушно сказал Бригадир, не скрывая своего удвлетворения, поскольку решил, что с основной своей задачей справился.

Гриша взялся за бутылку, принялся передвигать стаканы, в результате чего одна из тарелок упала на колени Бригадира. И пока тот чистился, укоряя Гришу за неловкость, - карандаш удалось припрятать в карман комбинезона.

Гриша налил себе треть стакана и сказал торжественно.

- Я принял решение!

- Какое, Григорий?

- Не буду работать! Пошли вы все на....!!!

А вот выпить он не успел. Неизвестно кто ударил его сзади в ухо, и он полетел с табуретки, выронив в стакан.А потом пинками, без всякой лестницы, его сбросили в подвал.

Рогожин на его появление отреагировал по обыкновению - глянул дурными глазами и что-то промычал.

Люк над головой захлопнулся.

Гриша сел на койку, глянул на соседа и спросил громко:

- Вдвоем остались? - для убедительности показал два пальца.

Ровным счетом никакого понимания на этот раз не отразилось в глазах инвалида - показал три пальца в ответ и для пояснения щелкнул себя по шее, решил что для компании положено пить втроем. Так он привык.

Какие-то обрывки газет (память о Маслакове) в подвале нашлись и после некоторых затруднений письменное общение с Рогожиным наладить удалось. Правда, почерк у него был такой, словно обучался калиграфии в Японии кривые иероглифы, а не славянская кирилица.

"Ты кто?" - написал Гриша.

"Бомж!" - обозначилось в ответ.

"Наркоман?"

"Алкаш!"

"Образование?"

"ИТР"

Гриша слегка опешил, ничего подобного не ожидая, и переспросил:

"Инженерно Технический Работник?!"

"Исправительно Трудовые Лагеря. Дурак."

Хоть что-то прояснилось.

"Знаешь, где мы?"

"Начхать."

"Закончим работу, нас убьют."

"Начхать"

"Ты что, жить не хочешь?"

"Начхать."

Позиция собеседника определилась, но лучше от этого не стало. То ли инвалид давно не ставил свое собственное существование ни в грош, то ли был законченным фаталистом и не считал борбу с судьбой достойным занятием. Пока Гриша раздумывал, с какой другой строны попытаться пробить эту надежнейшую из защит состоявшую из полного равнодушия к самому себе, Рогожин сам принялся царапать зеленым карандашом по бумаге. Приятное получилось предложение:

"Почеши мне пятки."

Гриша глянул в глаза Рогожина - как ни странно, вполне ясный взор, без издевки, лишь с каким-то лукавым ожиданием. Выхода не было. Гриша нагнулся, скинул с ног Рогожина обрезанные резиновые сапоги, шерстяные носки и принялся зарапать заскорузлые пятки, что и продолжалось минут пять. Рогожин при этом мычал, полный абсолютного сладострастия. Потом обулся сам и взялся за карандаш. Получилось.

"Хочешь на волю?"

"Да."

"Коси психа"

"Как?"

"Жри свое дерьмо."

Гриша не удержался, написал быстро.

"Твое тоже?"

"Тоже. Тогда не убьют"

"Поздно. Не поверят"

"Сломай себе руку."

"Может Х. откусить?"

"Кусай."

Беседа снова зашла в тупик. Пока Гриша размышлял, Рогожин снова нашел чистый обрывок газеты и опять удивил Гришу:

"Что дашь за побег? Верняк."

"Как?!"

"Граф Монте-Кристо"

Гриша быстро припомнил, что герой романа Дюма бежал из замка Иф, упрятавшись в мешок вместо трупа сокамерника. Но для такого побега нужен мертвый аббат Эриа, на которого Рогожин никак не смахивал не столь, скажем, интеллектом, сколь жизненной силой. У этого было одно кредо: "На все начхать!" Кроме возвышенных наслаждений, которые приносило чесании пяток.

"Точнее план побега. Отдам, что хочешь." - надавил Гриша.

На этот раз на ответ Рогожину потребовалось добрых десять мину, а бумажку он уже не передал, а лишь показал, удерживая её в руках.

"Отвал земли. Грузят мешки охрана. Мешки забирают шофера. Сломать дверь Залезть мешок. Увезут - убежать"

Когда Гриша расшифровал предложение, то чуть не закричал от обиды на собственную глупость. Давно надо было испытать этот простой и прямой путь! Правда, у него не было такой подробной информации как у глухонемого. Тот часто выносил под присмотром охраны парашу не через люк - наверх, а в ту боковую штольню, куда отправляли выработанный грунт. Там, получалось, и разглядел возможный путь побега.

План был действительно прост. Отработанную породу в перерывах между вахтами забойщиков грузила в мешки охрана. А вот вывозилась, получалось шоферней. И, видимо, была определенная пауза между пересменкой охранников и шоферов - какое-то время мешки стояли без присмотра. Так что оставалось только после своей вахты - сломать потихоньку замок дверей в тоннель, дождаться, пока охрана загрузит мешки, залезть в них... Шансов мало, но все же есть. Более того! - вдруг осенило Гришу. Шоферня - это не профессиональные охранники! Если будут только они, то через их заслон, быть может, можно и прорваться силой! Так или иначе, но терять было нечего.

Гриша ещё не успел додумать до конца, как Рогожин спокойно и деловито сунул бумажку со своим планом побега в рот, разжевал её и проглотил без видимых усилий.

Нет, дорогуша, тебе пока ещё далеко на всё "начхать!" Гриша быстро написал ответ.

"Если с мешками не получится. Снесем шоферскую охрану?"

"Я не убивец."

"Справимся. Шофера без оружия."

"Мешки большие."

"Мешки - глупость."

"Сам дурак"

"В мешке убежит только один."

"Убегу я."

"А я?"

"Вырвусь, выручу."

"Тебе на меня начхать."

"Побожусь." - при этом сообщении Рогожин залез за пазуху и показал небольшой медный крест - не ювелирная подделка, а грубый, кустарного изготовления. Таких крестов пижоны и вертихвостки не вешают на шею, когда подходят к микрофонам эстрады на музкальных тусовках. Этот - настоящий. Им не похваляются на сиськах, а носят поближе к сердцу. Чем черт не шутит, если Гриша успеет упаковать Рогожина в мешок, а тот вырвется на свободу, то потом добраться до ближайшего отделения милиции для любого человека не составит труда. Для любого - кроме бомжа, который оказавшись в своем обычном мире, тут же забудет про все, ничего не возжелает, кроме бутылки. К тому же, ещё одна поправка: едва обнаружится, что Рогожин сбежал, все работы тут же будут ликвидированы из осторожности. Как, впрочем, ликвидируют и второстепенных участников этих работ. И третья поправка: Рогожин просто не сумеет указать место своего заточения! Они до сих пор не знали, где находятся: в Америке или на Луне? Гриша решил прозондировать эту проблему, начав издалека.

"Как тебя взяли?"

"Бухого."

"Где?"

"На вокзале."

"Каком?"

"Не помню."

Вот именно. И так же ты ничего не вспомнишь, едва выберешся отсюда начхать! Но выбирать было не из чего, и приходилось руководствоваться извечным принципом: "хуже не будет".

"Беги ты. Принято." - написал Гриша, а ответ шарахнул оглушительный.

"TO BE OR NOT TO BE!" - Гамлетовское "быть иль не быть", да ещё выданное в английской транскрипции! Пока Гриша хлопал глазами, пытаясь вникнуть, что ж тут, собственно говоря, происходит - Рогожин завалился на бок, повернулся задом, явно прекратив всякие переговоры.

Гриша поднялся и внимательно обследовал запертую дверь, через которую они входили в тоннель. За ней сейчас, в боковом коротком ходу, следовало полагать, шла отгрузка грунта. Дверь не показалась чересчур прочной. Охрана более рассчитывала не на нее, а на то что забойщики, умаявшись в смену, да плотно покушав - спят. Выбить дверь шансы были. Тем более, что Рогожин тоже был не из хиляков.

Шанс есть, но и риск велик. В случае неудачи никто здесь в живых не останется.

... Но что правда, то правда - ясный рассвет застал Маслакова в пути. За час до того ему развязали глаза, высадили на большой поляне и указали нужное направление. В дорогу паломнику, кроме уже упомянутой буханки, дали требуемую бутылку водки, сигарет и зонтик. Печатая твердый шаг, он был ясен и светел духом. Он твердо и убежденно отринул прежнии заблуждения. Принципиально рассуждая, люди ошибались считая его за "психа". Он был человеком всепоглощающей Идеи и не более того. Для окружающих он был придурком, как всегда кажется для людей практических - странным, диким и не совсем в уме своем, скажем, - коллекционер самоваров, собиратель дохлых бабочек - так и Маслаков был "психом". Отсутствие Идеи было для него смерти подобно. А в остальном он был вполне разумным и даже зело прогматичным человеком. И эта строна сознания Маслакова подсказала ему правильное решение, касательно последних недель событий - сие надо забыть, будто того и не было.

Такое решение идейного человека угадали организаторы строительства тоннеля. Поначалу было, что уж тут скрывать, было предложение всадить на прощанье в спину странника крупнокалиберную пулю из ружья, но потом пришли к разумному выводу, что трупов на этой стройке уже и так достаточно. А Маслаков, в неизмеримой наивности своей, в быту человек безопасный. Тем более, что в странствии своем Маслаков неизбежно даст изрядный крюк - шагал он сейчас не в сторону Михайловского, а как раз в обратном направлении. Так что, скорее всего, если паче чаяния не одумается, то через много недель упрется в Кавказские горы. Повернет назад - если не будет осенен очередной Великой Идеей и отправится в Китай, чтобы поклониться праху Конфуция отцу не менее великих Идей. Остается ему только позавидовать...

глава 7. Три выстрела снайпера.

Было без четверти одиннадцать сырого и ветреного вечера, когда Геннадий Нестеров вышел из клуба "77". Он ждал выстрела в спину. Был уверен, что тот прозвучит ещё до того, как ему удастся дойти до своей машины.

Дойти удалось. Он остановился перед капотом и замер. Бежать было бессмысленно - от таких врагов, как у него, не убежишь. А убежишь - не спрячешся. В него все ещё не стреляли. Или все же приказ не был отдан?