Заданное значение судьбы

ГЛАВА ШЕСТАЯ ВРЕМЯ ПЛАТИТЬ ДОЛГИ

— Они сильнее, чем мы предполагали, — мрачно сказал Чэнхошан.

«Он прав» — подумал Всеслав, глядя на бурое облако, клубившееся над Городом.

Дым понемногу рассеивался, пыль оседала, и сквозь редеющую тёмную завесу уже проступили очертания мёртвой горы — каменной шапки Гнезда Зла. Гора была словно облита толстым слоем глазури, сгладившим все выступы и неровности, — энергоразряды сплавили камень в однородную массу. От мёртвой горы ощутимо веяло жаром — это чувствовалось даже на расстоянии пятнадцати километров; кое-где у её подножия тягуче струились потоки раскалённой лавы, светящиеся тускло-вишнёвым. Скатившись по склонам, лавовые реки теряли свой разбег и постепенно остывали, заполняя многочисленные трещины, изрезавшие истерзанную огнём землю. Но самые глубокие шрамы лава затянуть не могла — они были слишком глубоки. Эти рубцы длиной в милю оставили ответные удары осаждённых — Город плевался пламенем, словно дракон, обороняющий свою пещеру. И всё это — и стекловидная корка, и шрамы-ущелья, и ручьи расплавленного камня, — было результатом высвобождения всего лишь малой толики энергии, пущенной в ход обеими сторонами: основная её часть взаимокомпенсировалась. Если бы не защитное силовое поле, от Гнезда Зла со всеми его обитателями давно осталась бы гигантская — в километр глубиной — воронка, выжженная в земной коре. Однако Хозяева действительно оказались сильнее, чем считали союзники, — они выдержали шесть сильнейших энергетических атак и сумели нанести ортам чувствительные потери, накрывая боевые порядки осаждающих мощными и точно нацеленными ответными энерговыбросами.

— Так мы ничего не добьёмся, — заявил Джафар. — Возможно, непрерывными ударами мы счистим с этой проклятой горы всю её каменную шкуру, а что дальше? Под ней купол — усиленный полем, он выдержит даже звёздные температуры!

— Надо штурмовать, — уверенно сказал Осо, вглядываясь в чёрный силуэт каменной громады. — Мои воины готовы. Энергоатака с короткой дистанции пробьёт их силовой щит.

— Атаковать? А это ты видел? — Чэнхошан показал на ближайшее ущелье, в которое тяжело падали дымящиеся тестообразные глыбы остывающей лавы. — Твоих воинов сожгут! Возможно, тебе удастся пробить небольшую брешь, но какой ценой?

— Надо штурмовать, — упрямо повторил Отец-Воевода. — Я сам поведу в атаку ортов племени гор — мы все готовы умереть, лишь бы раздавить Гнездо Зла.

— Надо не умирать, а побеждать, вождь, и не любой ценой, а той, которая абсолютно необходима, — возразил Всеслав. — Если мы будем платить десятью за одного, некому будет праздновать победу. Хозяева могут равнодушно бросать на убой штампов, но мы не можем так поступать с нашими людьми. Вы же маги, собратья, — думайте!

— Здесь много Бестелесных, — негромко проговорила Наташа, — очень много… Это призраки людей, погибших в Адском Огне, — кажется, будто они слетелись сюда откуда-то из другого Мира. Я, Говорящая-с-Духами, никогда раньше не встречала фантомов в таком количестве — нигде. И все они — все! — полны ненависти к Хозяевам. И если они проникнут под купол Города… Их ведь не остановят ни силовое поле, ни энергоразряды.

— А гоуст-детекторы и широкополосные излучатели? Ты о них забыла? Или твои ожоги тебя уже не беспокоят? — Всеслав говорил резко, не щадя самолюбия жены, — не до сантиментов, когда речь идёт о тысячах жизней и о победе над исконным врагом. — Твои Бестелесные пройдут внешнюю защиту Города и тут же развоплотятся под излучением!

— Не развоплотятся, если в гоуст-защите будет брешь — хотя бы временная. А потом — потом фантомы станут неуязвимыми для излучателей, если получат материальные оболочки-тела. И они уничтожат Город изнутри и откроют нам ворота.

— Ты способна создать тела для тысяч Бестелесных, северная магиня? — удивлённо спросил Джафар.

— А тела создавать не надо, — невозмутимо ответила ворожея, — они уже есть: там, в Городе. Бестелесным надо только дать возможность добраться до этих тел, а дальше…

— Кажется, я понял, — сказал Чэнхошан, с уважением глядя на северянку. — Да, это может принести успех.

— И всё равно нужна брешь! — Осо стоял на своём. — Значит, всё равно надо атаковать!

— Я пробовала скрутить пространство, — вмешалась молчавшая до сего времени Муэт, — так, как мы сделали это над Катакомбами. Не получилось, — в голосе Старшей племени гор промелькнули виноватые нотки, непривычные для суровой и властной Матери-Ведуньи, — пальцы соскальзывают. Защита Города — это огромный гладкий шар, не за что зацепиться. Но если бы удалось сдвинуть хотя бы одно измерение… Вот тогда Бестелесные ворвутся в Город — скольжение по границам между Мирами для них дело привычное.

— Тогда в Город смогут ворваться не только призраки. Значит, — подытожил Всеслав, — штурм. Но штурм комбинированный и согласованный, иначе все жертвы будут напрасны. А твои Бестелесные, они готовы сражаться?

— Я говорила с ними, — ответила Наташа, — они готовы. Им надо только вымостить дорогу — это должны сделать мы.

— Это сделаю я, — решительно произнёс Осо. — На штурм пойдут воины племени гор. Вы не знаете, восточные, что это значит, когда каждым утром ты не уверен в том, что этот день не станет последним днём твоей жизни, и что хоть кто-нибудь из твоего народа увидит закат. Вы жили там, далеко, а мы — здесь, рядом, и элы упорно старались стереть нас с лика этого Мира — каждый день, и так двести лет! И вот наконец-то пришло время платить долги!

На этот раз никто из союзных вождей не возразил Отцу-Воеводе.

— Всё готово, Первая Леди, — Дюк никогда не называл Клеопатру «госпожа», и даже сейчас, когда только от неё зависело, окажется ли Шестой Лорд в числе избранных или будет оставлен в обречённом Городе на милость победителей, на которую не приходилось особо рассчитывать, он не изменил своей привычке. Глава лордов гексаграммы упорно не желал расстаться с мыслью о древней исключительности мессиров и их превосходстве над всеми другими обитателями Третьей планеты системы Жёлтой звезды, не признаваясь даже самому себе в том, что эта исключительность давно уже стала иллюзорной.

— Сколько всего кораблей пригодно для перелёта на Марс?

— Сорок четыре. Все оснащены фотонными двигателями. Погружено всё необходимое — синтезаторы, источники, инкубаторы с генетическим материалом. Плюс оружие, глайдеры, летатели. Каждый из кораблей имеет полный набор для выживания — даже если погибнет половина флота, уцелевшей половины будет достаточно. Мы сможем возродиться, даже если уцелеет всего один корабль — теоретически. Каждый рассчитан на двадцать пять пассажиров. Будет тесновато, но…

— Просторные апартаменты будем строить на Красной планете, — прервала его Эстер. — Я довольна тобой, лорд. Иди и будь готов. Старт первого корабля через два часа. Приказ о начале посадки я передам всем, кто достоин жить дальше.

Дюк сдержанно кивнул — мессиры не склоняются перед гремлинами — и вышел. Стена за ним сомкнулась, а Эстер повернулась к Даггеру, молча наблюдавшему всю сцену.

— Вот и всё, мой лорд, — сказала она с какой-то непривычной интонацией. — История этого Мира закончена — пришло время начинать историю нового Мира. Слава богам Тьмы, мы успели. Осталось уйти, громко хлопнув дверью… Эридан, — произнесла она, и через миг рядом с ней появился гремлин — хайерлинги-гвардейцы носили портативные телепорт-пояса, позволявшие им без всякой магии почти мгновенно перемещаться в пределах Города.

— Повиновение Воплощённой!

«В отличие от мессиров, вы кланяетесь, — подумал Блэйд. — Наверно, это правильно».

— Будешь командовать посадкой, — приказала Чёрная Жрица. — На каждый корабль — по двадцать гремлинов, десять мужчин и десять женщин. Кто именно, — она чуть прикрыла глаза, и сознание хайерлинга со скоростью компьютера восприняло поимённый список избранных, — вот эти. Ещё кое-кого я посажу сама. Все остальные, пытающиеся проникнуть на борт летателей, подлежат немедленной экстерминации. Выполняй.

— Повиновение Воплощённой! — Эридан снова поклонился и исчез.

— Хороший воин, — резюмировала эла. — Это тебе не мессиры с их гонором. Ничего, сегодняшний день поставит точку в их тысячелетней истории. И все они умрут красиво — роскошной смертью, как истинные Разрушители, пришествие которых в этот Мир они так долго и упорно готовили. На Красной планете полукровкам нечего делать — это будет Мир чёрных эсков!

«А как же я? — подумал Даггер, ощутив между лопатками зловещий холод, как будто в спину ему упёрлось лезвие меча. — Я ведь тоже… не слишком чистокровный».

— А ты мой муж, — отозвалась Эстер, — и отец моего будущего сына. И поэтому ты полетишь со мной — единственный из тех, кто называли себя Повелителями. Правда, первое время тебе придётся поскучать без гейш — для них на кораблях места нет. Ты доволен, мой лорд?

— Доволен, — хрипло отозвался эл, чувствуя, как у него пересохло горло. «Роскошнаясмерть — имя твоё, Воплощённая… И кажется, ты уже носила это имя, только вот где и когда — не помню…».

— Да, это будет роскошная смерть. Кто-то же должен держать оборону и обеспечивать работу цилиндрического защитного поля-канала, внутри которого будут взлетать корабли. И кто-то должен активировать заряды в подземелье. Я дочь магии — я не доверяю технике. Она слишком уязвима — орты тоже дети магии, и они умеют превращать любую автоматику в кучу бесполезного хлама. Нет, живой разум надёжнее — он гибок, хотя он тоже поддаётся программированию. Смотри.

Они сидели в центральном узле управления, в сердце Города, забитом машинами, экранами и системами связи, но Клеопатра предпочла технике магию — в воздухе возникло видение. И Первый Лорд генерал Даггер Блэйд увидел всех остальных лордов двадцатки — поочерёдно, одного за другим.

Лорды занимали свои посты — на линиях обороны, на батареях крупнокалиберных эмиттеров, у мощных стационарных энергоисточников. Все они держались с достоинством истинных элов, Хозяев и Повелителей, но Даггера поразило отрешённое выражение их лиц.

— Они получили мой приказ. — Эстер ответила на вопрос раньше, чем он был задан. — Предки мессиров тысячелетиями зомбировали людей этой планеты, пусть теперь их потомки сами станут зомби, — губы Чёрной Жрицы дрогнули в злой усмешке, — это справедливо. Разрушение не делает исключений ни для кого, в том числе и для самих разрушающих. Таков закон — закон Вселенной!

Дюка Блэйд увидел последним. Шестой Лорд спускался в скоростном лифте на самое дно Города, в подземелья, где не было ни единой живой души — только километры галерей и мёртвые бездушные машины. А в самом тайном уголке этого подземного царства, в зале, прикрытом плитами мощной брони и автономной силовой защитой, были установлены пятьсот водородных боеголовок, подготовленных к синхронному подрыву. И Блэйд знал, что произойдёт, когда Адский Огонь проснётся и вырвется наружу. Чудовищный взрыв должен раскачать ядерные реакции, миллиарды лет идущие в ядре Земли, — планетарный реактор пойдёт вразнос и превратится в бомбу непредставимой мощности. В лучшем случае Земля будет перекорёжена тектоническими разломами; рухнут горы, разломятся и уйдут под воду материки — победителям-ортам будет не до преследования побеждённых. А в худшем случае — хотя для Воплощённой он был лучшим — вся планета будет разрушена. Она развалится на куски, и в Солнечной системе появится ещё один астероидный пояс…

— На этот раз он не будет со мной спорить, — сказала Эстер, наблюдая за видением, — этот самый строптивый мессир выполнит приказ, как только наш последний корабль покинет атмосферу планеты. И он выполнит мой приказ, даже если что-то пойдёт не так. Это будет великое разрушение, а от огненного потопа спасутся только избранные — истинно избранные, а не самозванные порождения чар одной чрезмерно властолюбивой древней магини.[19]

Даггер видел, как Дюк равнодушно оглядел аккуратные ряды ядерных бомб, тускло поблёскивающих в полумраке подземелья, спокойно сел за пульт управления, положил руки на сенсорную панель и замер в этой позе. Глаза эла остекленели, и Эстер погасла видение.

— К делу, мой лорд. У нас осталось мало времени, а надо ещё…

Последние слова Воплощённой заглушил ноющий сигнал тревоги уровня «Экстра».

— Очередная атака? — Клеопатра поморщилась. — Этим упрямцам мало того, что они уже получили? Что ж, пусть попробуют ещё раз — энергии у нас хватает. Пока хватает…

Мёртвая гора горела. Лавина разрушительной энергии обрушилась на Город с трёх сторон: ведуны, ифриты и даосы начали седьмую атаку одновременно.

Силовой щит Хозяев принял удар. Защита спружинила, чуть подалась, но выстояла — лорды расчётливо управляли энергопотоками. Осаждающие меняли плотность энергии, формируя точки её повышенной концентрации, однако элы реагировали незамедлительно: стоило обозначиться опасному вектору пробоя, как они тут же или гасили его противополем, или отклоняли, отводя проламывающий удар по касательной.

Гору заволокло густым облаком дыма, словно проснулся вулкан, спавший тысячи веков. Чёрную тучу полосовали слепящие вспышки; вверх били гейзеры расплавленного камня, как будто Город истекал огненной кровью. Оживала легенда: в смертельном поединке сошлись два многоруких титана, и каждая наносящая удар рука перехватывалась рукой защищающейся. И руки эти сцеплялись в противоборстве, силясь превозмочь друг друга. С одной стороны этот поединок вели машины, управляемые холодными разумами людей, с другой стороны сражались сами люди, их изощрённые и совершенные сознания, ставшие ментальными трансформаторами энергии. Боевым аппаратам не было места в этой битве — любой летатель или глайдер, попавший в энергетический смерч, крушивший каменные кости горы, просуществовал бы в неразрушенном состоянии не дольше долей секунды. И кое-где на склонах уже проступили чёрные блестящие пятна: энергоудары срывали каменное мясо с головы Города, обнажая металлосинтетический череп купола.

Вожди союзников управляли боем, координируя усилия десятков тысяч своих магов. Энергоресурсы Гнезда Зла были небезграничны, они знали это и видели, однако медленное разрушение Города могло занять несколько лет. И все эти годы здесь шло бы непрерывное извержение вулкана, подобное растянутому во времени термоядерному взрыву огромной мощности, и никто не знал, как Третья планета перенесёт эту болезненную хирургическую операцию. И поэтому пятьсот воинов-ортов Отца-Воеводы шли сквозь огонь к мёртвой горе.

Лучшие маги осаждающих находились вне сферы буйства столкнувшихся энергий — они были мозгом силы, пришедшей к стенам Города, чтобы его разрушить. И только один из них — Осо — вошёл в пламя, чтобы проложить дорогу.

Штурмовой отряд направился к горе по одному из ущелий, пропаханных ударами осаждённых во время предыдущих атак. Орты прикрылись защитным полем — без силового кокона они мгновенно сгорели бы в раскалённом аду у подножия. Элы пока не наносили контрударов — координированный огонь союзников быль плотен, и лорды сосредоточились на защите, не рискуя перенацеливать энергию на атаки, не сулящие особого успеха. На это и рассчитывал Отец-Воевода — его план казался безумным лишь на первый взгляд.

Муэт следила за продвигающимся вперёд отрядом — он выглядел для неё россыпью ярких искр, подёрнутых радужной плёнкой энергетической защиты. Внешне все эти искорки казались одинаковыми, но Мать-Ведунья точно знала, какой из этих огоньков — вождь, её муж. Она слышала его последнюю фразу, традиционную фразу воина-орта, уходящего в бой, из которого скорее всего не будет возврата: «Жди нас, Бездна, — мы идём». И Муэт знала, что эта фраза не было просто ритуальной: Отец-Воевода произнёс её перед всеми магами Веча, но предназначалась она только Муэт — его жене. Доселе ведунья не испытывала искреннего чувства к Осо — он завоевал право быть Страшим горного племени и право стать её мужем, но не завоевал сердца «ледяной магини». Но теперь, когда Осо стал уже искоркой перед её внутренним взором, Муэт поняла, что он ей по-настоящему дорог. И Мать-Ведунья шептала древнюю молитву, которую до неё шептали миллионы женщин: «Вернись… Вернись живым. Вернись, и я рожу тебе сына — только вернись, вернись живым…».

У подножия мёртвой горы встала стена ревущего пламени — Хозяева заметили отряд Отца-Воеводы. Они не расценили эту горстку ортов как серьёзную угрозу, но не преминули испепелить дерзких, осмелившихся приблизиться к твердыне Повелителей. Энергоразряд накрыл воинов Осо, и… рассыпался.

Риск атакующих основывался на точном расчёте. Противодействие рвущему камни огненному шквалу потребовало от лордов максимального напряжения сил — они не смогли нанести по штурмовому отряду достаточно мощного удара. Защита ортов устояла, и пламя обтекло силовой кокон, разбрызгивая капли расплавленного базальта. И через секунду воины Катакомб оказались у самого подножья мёртвой горы и сформировали таранный конус.

Камни разлетелись широким веером. Металлосинтетика купола вскипела — таран, как и рассчитывал Осо, пробил силовой щит элов. Но главное — в точке удара появилась брешь в энергополе: та самая брешь, ради которой и затевалось всё это отчаянное предприятие. И Муэт, находившаяся в двадцати километрах от объятой пламенем горы, увидела эту брешь.

Рядом с Матерью-Ведуньей стояли сильнейшие маги этого Мира: Всеслав, Наташа, Чэнхошан, Джафар, Ата Ли и маги Веча, среди которых были и Сирин с Роем. Они щедро отдавали Вестнице свою Силу, и Муэт, дотянувшись до мягко-податливого пространства, лишённого силовой защиты, смяла его, выгибая измерения как прутья тюремной решётки.

Очертания горы дрогнули и поплыли, словно изображение, подёрнутое дрожащей водяной плёнкой. Муэт расширяла брешь, превращая её в зияющую рану, и одновременно смещала слои пространства, сдвигая их относительно друг друга. Сначала она хотела даже вывернуть наизнанку всё пространство, занятое Городом, но быстро поняла, что это ей не по силам. И тогда она сосредоточилась на скручивании, разрушая систему обороны Гнезда Зла.

Подножие горы опоясалось широкой огненной лентой. Подошва каменной громады окунулось в море огня, словно выплеснулась вся боль земли, уставшей терпеть давящую тяжесть гнойного нарыва, именуемого Городом. Но это был не крик планеты — элы поняли всю опасность таранного конуса, вонзившегося в тело их твердыни, и спешили его вырвать.

Убийственный свет смыл радужную оболочку силового щита штурмового отряда, и в нём быстро-быстро, одна за другой, стали исчезать яркие искорки, каждая их которых была воином-ортом племени гор. Последней погасла искра сознания Отца-Воеводы. И шрамом от удара исполинского меча пролегло новое ущелье, заполненное кипящим камнем…

«Жди нас, Бездна, — мы идём…». Муэт захотелось закрыть глаза, чтобы убежать от вцепившейся в сердце боли, но она не могла себе этого позволить. Вместо этого она тянула и тянула пространство, с мрачной радостью видя, как галереи, перекрытия и залы Гнезда Зла превращаются в причудливый лабиринт, составленный из обрывков сдвинутых измерений. Орты штурмового отряда погибли не зря — лорды вынужденно перенацелили на них часть энергии, ослабив защиту. И поплатились — на вершине горы полыхнул взрыв, проломивший чёрный купол. А к её подножию хлынула серая река — орды призраков пошли на штурм.

Муэт изнемогала. Враг был силён, и сражаться он умел. Хозяева перераспределили мощность всех источников, выделив приоритетные направления. Они не придали большого значения пробоине в куполе — зарастим, — куда более опасным лордам казалось скручивание, перемешивавшее в кашу потроха Города. И для ликвидации этого возмущения они пустили в ход все свои резервы.

Ткань пространства под пальцами Матери-Ведуньи отвердела, а потом и вовсе обрела прочность стали. И хуже всего было то, что измерения начали выпрямляться — гремлины тоже многое умели. Из-под ногтей Муэт потекла кровь — магия тонких уровней отразилась на физическом теле орты, — но она стиснула зубы и держала заклятье, сопротивляясь напору враждебной мощи. Она знала — ей надо продержаться, пока фантомы не затопят Город, не встречая противодействия. А если системы гоуст-защиты восстановятся раньше, значит, Осо и пятьсот воинов-ортов зря пожертвовали собой. И Муэт продержалась.

Наташа следила за толпами Бестелесных, врывавшихся в Гнездо Зла. Она задавала им направление — призраки должны были добраться до цели раньше, чем оживёт защита. Кое-где излучатели работали, но в путанице перекрученных измерений они были бессильны остановить поток фантомов. Ворожея неплохо знала Город, и сейчас это знание пригодилось — вожаки Бестелесных знали, куда им вести своё призрачное воинство. Наташа скользила магическим взором по запутанному лабиринту причудливо наложившихся друг на друга коридоров, залов и транспортных каналов и вдруг вздрогнула при виде того, что таилось на самом дне этого лабиринта. «Так вот почему Хозяева не пускали в ход атомное оружие! — с ужасом подумала она. — Всеслав, смотри!».

Вождь ведунов принял решение мгновенно. Наташа ощутила упругий толчок воздуха и увидела, что мужа уже нет рядом с ней. А в следующую секунду из-за спин магов взмыл «феникс». Летатель свечой ушёл в небо, набрал высоту, превратившись в еле различимую точку, и камнем устремился вниз, нацелившись на дыру в куполе, уже начавшую медленно затягиваться. «Сумасшедший… — обречённо подумала Наташа. — Что же ты делаешь…».

Но князь русичей знал, что делал. Упав сверху, «феникс» змеёй проскользнул между ярящихся энергопотоков, рушащихся на купол, и завис над проломом. Замелькали молнии, летатель вспыхнул, но за миг до того, как он распался пеплом, из него выпрыгнули несколько маленьких фигурок и канули в чёрный зев пробоины.

— Безумец… — прошептала Наташа, но тут же взяла себя в руки: бой продолжался, а всё остальное — потом.

Профессор Ал Эскогер сидел за столом в своём кабинете, опершись на локти и закрыв лицо руками. Кроме него, в главном зале Инкубатора и в его лабораториях больше никого не было: все штампы ушли на линии обороны, а никому уже не нужные гейши разбежались кто куда, прячась в пустых казармах и дальних закоулках осаждённого Города. Элы-гремлины, помощники Эскогера, большей частью были уже в ангаре, где шла посадка на корабли, а кое-кто из них, не вошедшие в число избранных, готовились встретить свою судьбу с оружием в руках — никому из потомков чёрных индиго и в голову не могло придти сомневаться в справедливости выбора Воплощённой.

Неожиданно для себя Эскогер тоже получил мысленный приказ Эстер, дающий ему право получить место на одном из кораблей, готовых к межпланетному перелёту, но почему-то этот приказ не обрадовал старого эла. Последние месяцы, особенно когда началась война, Эскогер чувствовал, как им всё больше овладевают усталость и равнодушие к собственной судьбе. Ему снились странные сны, в которых он — или не совсем он? — молодой и уверенный в себе, строил грандиозные планы, связанные с клонированием людей, яростно с кем-то спорил, доказывая свою правоту, сутками не выходил из лаборатории, где, затаив дыхание, наблюдал, как в репликаторных колбах пульсировало, росло и набухало живое нечто… А потом он просыпался, шёл в Инкубатор, видел «новорождённых» штампов, извлекаемых из материнских ячеек, и спрашивал себя: «Это и есть твоя мечта? Да, ты стал творцом, но кого? Безмозглых убийц и таких же безмозглых шлюх, которых ты штампуешь на радость Чёрной Жрице?». Профессор пугался этих своих мыслей, затравленно озирался по сторонам — ведь всем известно, что Воплощённая читает мысли на расстоянии! — и с нетерпением ждал конца дня, когда можно будет запереться в своём небольшом апартаменте, вынюхать баллончик «блаженства» и уйти в сон. И во сне какой-то седой человек говорил ему, Алу Эскогеру, — или там его звали как-то иначе? — ещё не профессору: «Каждый сам делает свой выбор!». Эти сны и эта раздвоенность мучили главного генетика Города, но в то же время он находил в них болезненное удовлетворение, принимая их как воздаяние за грехи — свои и чьи-то ещё.

Профессор услышал какой-то звук и поднял голову. Он увидел сквозь прозрачную стену кабинета, как брошенная посередине лаборатории тележка — одна из тех, на которых укладывали клонов, — вдруг сдвинулась с места, покатилась и мягко ткнулась в закрытые двери, ведущие в главный зал Инкубатора. И ему вдруг почудилась, что тележка соскучилась по мокрому телу биоробота, и что ей не терпится принять на свою пластиковую спину очередного свежесделанного штампа.

— Бред! — громко произнёс он вслух, но голос его прозвучал странно и неуверенно.

Эскогер встал из-за стола, вышел из кабинета в лабораторию и огляделся по сторонам — никого, только перемигиваются индикаторы на контрольных панелях. Тогда он подошёл к дверям, брезгливо оттолкнул тележку — она послушно и бесшумно отъехала вбок, освободив дорогу, — и перешагнул порог главного зала.

Огромный зал был пуст. Профессор Эскогер подошёл к ограждению, тянувшемуся по всему периметру зала, — в мёртвой тишине звук его шагов показался ему грохотом выстрелов — и посмотрел на бесконечные ряды шестиугольников, складывавшихся в гигантские соты.

Крышки ячеек светились разным светом, от тёмно-синего до ярко-красного — процесс шёл непрерывно. В нескольких десятках из многих тысяч искусственных утроб клоны уже дозрели, их пора было вынимать, но какой в это смысл, если они уже не нужны — через час с небольшим Хозяева покинут Город. На какое-то мгновение Алу Эскогеру стало жаль этих ущербных существ, вызревавших под разноцветными шестиугольными плитами, — как ни в чём не виноватых детей, которых бросают жестокосердные родители, зачавшие их только ради удовольствия, сопровождающего процесс зачатия. Эта жалость была нелепой; старый эл помотал головой, и тут его щеки коснулось ледяное дуновение.

Он вздрогнул и поднял голову. В Инкубаторе кроме него был кто-то ещё — или что-то? Профессор услышал еле различимый многоголосый шёпот: «Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу…». А потом одна из красных плит-крышек взорвалась и разлетелась осколками.

Из вскрывшейся ячейки ударил мутный фонтан; густая бурлящая жидкость залила соседние шестиугольники. Показалась голова штампа, затем руки. Клон неуклюже вылезал из своего колодца, оставляя на плитах пятна слизи. Глаза биоробота были закрыты, однако он явно видел цель, словно уже обладал самостоятельным разумом. Профессор замер, не в силах отвести взгляд от этого жуткого зрелища.

Лопнула вторая крышка, третья, а затем они начали рваться десятками и сотнями, как будто в Инкубаторе началась какая-то непонятная цепная реакция. Вслед за красными ячейками вскрывались оранжевые, жёлтые, зелёные, и к уже сформировавшимся клонам добавлялись уродливые создания, лишь отдалённо напоминавшие людей. И всё-таки они выползали из колодцев, опираясь на скрюченные подобия конечностей, а иные и вовсе перетекали, словно неправдоподобно громадные слизни. И нёсся по главному залу шёпот, становившийся всё громче и громче: «Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу…».

У Эскогера встали волосы дыбом и перехватило дыхание от ужаса. Он не понимал, что происходит, но чувствовал — это смерть, неотвратимая и беспощадная. А умирать старый эл не хотел, несмотря ни на что, и когда первый штамп, шлёпая по плитам мокрыми босыми ногами, оказался от него в нескольких шагах, главный генетик Города очнулся от ступора.

Он кинулся к выходу из Инкубатора, споткнулся, упал, торопливо вскочил и побежал дальше, но увидел, что к выходу ему не пройти: клоны — человекоподобные и бесформенные — уже перелезли через ограждение и расползались по всей окружности зала. И тогда Эскогер бросился обратно в лабораторию в безумной надежде спрятаться там, прекрасно при этом понимая всю тщетность такой попытки.

Тяжело дыша, он влетел в лабораторию, задвинул дверные створки и подкатил к ним всё ту же злополучную тележку — ничего более подходящего не попалось ему на глаза. Затем он кинулся в кабинет, вспомнив, что в его рабочем столе лежит разрядник — оружие, которое полагалось по статусу всем элам. Но, ещё не добежав, услышал за спиной хруст и обернулся.

За прозрачной стеной, отделявшей лабораторию от главного зала, толпились чудовищные дети Инкубатора; и один из них, полностью сформировавшийся, огромный и мускулистый, выдавливал стену. Профессор знал физические возможности штампов, но знал он и то, что стена была рассчитана с большим запасом — её не мог сломать ни один клон. А сейчас на его глазах истекающий слизью биоробот выдавливал её играючи, словно хрупкое оконное стекло.

Ал Эскогер оцепенел, но доносившийся из главного зала треск ломающихся плит, слившийся в пулемётные очереди, заставил его очнуться. Он побежал в кабинет, слыша за спиной хлюпающие шаги монстров, и снова упал, растянувшись на полу. А когда главный генетик Города поднялся, штампы уже были рядом. Он ещё удивился быстроте их движений, не свойственной необученным, а потом его подбросили вверх. Профессор взлетел к потолку и упал на частокол тянувшихся к нему мокрых скрюченных рук. И когда его уже рвали на куски, профессор Ал Эскогер — доктор Люк Чойс — вспомнил имя того седовласого, который говорил с ним в странных снах, снившихся главному генетику Гнезда Зла: этого человека звали Джошуа Райт.[20]

Десятки тысяч призраков, получив вожделенные тела, сделавшие их неуязвимыми для широкополосных излучателей, смертельных для фантомов, вырвались из Инкубатора. Они двигались очень быстро — даже те, у кого вообще не было ног. И профессор Ал Эскогер стал единственным, кого они убили самым что ни на есть примитивным способом. Убивая попавшихся на их пути и застигнутых врасплох обитателей Города, Бестелесные не забирали у них лучемёты и разрядники — у призраков было куда более совершенное оружие: магия.

На этот раз Эстер воспользовалась имеющимися в её распоряжении техническими средствами. Она активировала все обзорные экраны, с минуту наблюдала за бушующим над Городом огненным смерчем, потом проверила показания индикаторов располагаемого запаса энергии и удовлетворённо откинулась на спинку кресла.

— Ничего нового. Орты повторяются — они рассчитывают на грубую силу. В итоге их удары сокрушат нашу защиту, но это потребует слишком много времени — нам его нужно куда меньше. Пусть пыжатся — лорды добросовестно выполняют мой приказ: Город под их умелым руководством продержится достаточно долго — более чем достаточно.

Она вызвала из памяти компьютера дополнительный список избранных, бегло его просмотрела и сверила со своей собственной памятью, которой больше доверяла. Затем эла послала всем счастливчикам мысленный приказ, продублировав его приказом по каналам обычной связи через личные коммуникаторы. Завершив процедуру оповещения, она встала и произнесла с оттенком торжественности:

— Идём, Даг, — нам пора. Нас ждёт Красная планета.

Блэйд подал ей руку. Пальцы Воплощённой было холодны как лёд, но глаза светились мрачным огнём — чёрным огнём.

Они подошли у дверям телепорт-кабины, и тут вдруг Эстер замерла, судорожно сжав ладонь Первого Лорда.

— Что с тобой? — озабоченно спросил генерал.

Эстер не ответила, и он увидел, как по её лицу, и без того не блещущему красками жизни, растекается мертвенная бледность. В расширившихся глазах Клеопатры заклубилась тьма, губы беззвучно зашевелились, и Даггер понял: Чёрная Жрица не здесь, и она с кем-то беседует. Он терпеливо ждал, не выпуская её руки; наконец эла глубоко вздохнула, и взгляд её вновь стал осмысленным — в нём снова затанцевало так хорошо знакомое Блэйду чёрное пламя.

— Они пришли, Даг, — благоговейно прошептала она. — Они пришли…

— Кто?

— Чёрные эски, мои предки и потомки. Я говорила с ними. Они не будут атаковать Землю — её прикрывают, но в космосе Разрушители смогут нам помочь. И ещё — на Красной планете…

Эстер не договорила, а Даггер, уже протянувший руку к двери телепорт-кабины, так и не успел её открыть.

Пол внезапно стал потолком, с которого почему-то не падали вниз не только пульт с многочисленными панелями управления и дисплеями, но и кресла. Дверь в телепорт-капсулу исчезла; вместо неё перед ошеломлённым Блэйдом появилась чуть покатая чёрная стена — внешняя стена купола Города. Потом она задрожала и расплылась, уступая место ребристым очертаниям какого-то громадного сооружения — Даггер не сразу узнал в нём один из агрегатов Главного Синтезатора. И внешняя стена, и помещения синтезаторов располагались далеко от центрального узла управления — и по горизонтали, и по вертикали, — но теперь они каким-то непонятным образом совместились.

Первый Лорд и Первая Леди оказались в эпицентре заклятья Муэт.

Блэйд почувствовал приступ тошноты — расстояние между полом и потолком начало быстро уменьшаться: высота исчезала, норовя слиться с плоскостью, образованной шириной и длиной. И сами Правители стали меньше ростом — стройная фигура Клеопатры сделалась карикатурно широкой и приземистой. А затем пол вздыбился крутым горбом, и под ногами элов разверзлась бездонная пропасть, на дне которой копошились крошечные фигурки.

Их несло и швыряло из стороны в сторону. Даггер чуть не врезался лбом в острый угол откуда-то вынырнувшего металлического каркаса и едва увернулся от падавшего сбоку боевого диска, которому полагалось спокойно стоять в одном из лётных ангаров. Исчезли привычные пространственные понятия «высоко» и «низко», «далеко» и «близко». И самое неприятное — болезненные ощущения от головокружения, затруднённого дыхания и потери ориентации можно было как-то терпеть — ни Эстер, ни Блэйд не могли зачерпнуть ни капли Силы: они были абсолютно беспомощны перед этим светопреставлением. «Так вот что такое пространство со смещёнными измерениями, — подумал потрясённый Даггер. — Вот это да…». И тут сильнейший рывок выдернул из его руки руку Чёрной Жрицы.

— Да-а-а-а-аг!

Блэйд обернулся на крик и увидел…

Эстер была зажата между двумя стенами, сложившимися наподобие приоткрытой книги. Даггер видел её выброшенную вперёд и свободно свисавшую правую руку, и смутно — запрокинутое лицо с безумными глазами; тело полностью скрывали сошедшиеся стены. И эти стены продолжали смыкаться — их плоскости уже сжали щёки Первой Леди.

— Да-а-а-аг…

Генерал Даггер Блэйд не был трусом. Неважно, что все знакомые ему заклятья стали сейчас подобны изящным рамам для картин, внутри которых вместо шедевров живописи — пустота; неважно, что у него не было под рукой источника энергии — у него была сила его крепких тренированных мышц воина. Он мог бы голыми руками попытаться удержать эти проклятые сходящиеся стены ловушки, в которую угодила его женщина, носящая под сердцем его ребёнка, — в конце концов, в зыбком болоте колышущихся измерений хищная пасть, поймавшая Эстер, могла разомкнуться уже в следующую секунду — надо было только эту секунду выиграть. Но генерал Даггер Блэйд не сдвинулся с места — он стоял и смотрел.

«Власть не делят на двоих, Воплощённая… Я долго был тряпкой, об которую ты вытирала ноги, Клеопатра, и это мне надоело. Наш сын — а что наш сын? У древних богов была такая традиция: сыновья свергали отцов, и поэтому предусмотрительные папаши предпочитали заранее уничтожать своих шустрых отпрысков… Я помню, что ты говорила насчёт чистоты крови и насчёт планеты гремлинов, но я не собираюсь уступать власть без борьбы… Прости, Эстер, но так уж вышло… А женщин на мой век хватит».

— Дже-е-е-е-йк!

Крик оборвался, сменившись отвратительным мокрым хрустом. Стены сошлись, полностью скрыв тело Первой Леди; торчавшая из неширокой щели рука Эстер дёрнулась и безжизненно поникла. Даггер шагнул вперёд и снял с мёртвой руки Чёрной Жрицы перстень Власти. Он хотел надеть его на свой безымянный палец, но перстень был мал — он с трудом влез на мизинец лорда. «Пустяки, — подумал Блэйд. — Главное — символ власти у меня, и элы-гремлины вынуждены будут меня признать. К тому же я, как-никак, муж их драгоценной Воплощённой — точнее, вдовец».

Он огляделся, стараясь не задерживать взгляд на могиле Эстер и пытаясь определить, куда его забросило. Пространство вокруг него восстанавливало свою нормальную мерность; стены, раздавившие Клеопатру, куда-то вдруг провалились вместе с оставшимся между ними мёртвым телом элы. Измерения выпрямлялись, и вскоре Даггер обнаружил, что находится в одном из пустых служебных отсеков верхнего яруса Города. «Ого! Меня перенесло через семьдесят этажей! Очень эффективный способ передвижения — правда, небезопасный для жизни». Он постоял несколько минут, выжидая, — всё было спокойно. И тогда Блэйд быстро и уверено пересёк пустое помещение, залитое мертвенным светом потолочных ламп, открыл стенной проём и вышел в кольцевой коридор, опоясывающий изнутри вершину купола Гнезда Зла.

Летателем Всеслав заранее решил пожертвовать. Машина сгорела в силовом поле купола, но ведуны, образовав энергетическую иглу, прокололи это поле, симметричность которого была нарушена наличием в куполе громадной пробоины, и оказались внутри.

На первый взгляд, это выглядело безрассудной авантюрой, однако князь русичей не бросился в бой очертя голову, уповая на одну лишь удачу. Он видел, что натворило внутри купола перемешивание пространственных измерений, знал, что ворвавшаяся в Город армия Бестелесных вот-вот ударит в тыл обороняющимся, и поэтому надеялся на успех. Шансы были очень невелики, но после того, как Говорящая-с-Духами показала ему, что находится в подземелье Гнезда Зла, вождь ведунов твёрдо решил: он должен туда прорваться, потому что иначе…

Им повезло — вокруг пробоины вглубь и вширь тянулась зона сплошных разрушений. Хотя о чистом везении говорить не приходилось — Всеслав неплохо себе представлял, какой след оставляет непогашенный энергоразряд, соизмеримый по мощности с атомным взрывом. Установленные здесь эмиттеры превратились в глыбы оплавленного металла, перекрытия и стены рухнули, а от солдат-штампов остались лишь кучки пепла — лишь изредка попадались их обугленные трупы.

Однако вскоре руины сменились малоповреждёнными и совсем неповреждёнными отсеками, и ведуны насторожились, ощутив поблизости присутствие врагов. К счастью для десантников, системы наблюдения в этой части купола вышли из строя, и штампы, занятые восстановлением своих оборонительных линий, не обнаружили маленький отряд. Пятеро воинов миновали большое помещение, заполненное гудящими машинами — периферийными ретрансляторами энергии от Главного Источника, — и через распахнутый дверной проём попали в кольцевой коридор, так никого и не встретив на своём пути.

Верхние ярусы Города не слишком пострадали от скручивания, да и само смещение измерений уже закончилось. Вспомнив рассказы Наташи, Всеслав повёл своих по коридору, рассчитывая найти радиальную галерею, ведущую к ближайшей вертикальной транспортной шахте. Они шли вдоль плавно изгибавшейся стены коридора с опасливой насторожённостью хищников, оказавшихся в чужом логове и готовых в любой момент пустить в ход когти и зубы.

Впереди вдруг тоже появилась стена, но это был не тупик — просто кольцевой коридор здесь круто поворачивал влево, соединяясь с радиальной галереей, которую искал Всеслав, а кажущаяся преграда была левой боковой частью трапецеидального выступа, где размещалась аппаратура управления несущим полем галереи.

— Пошли, — бросил Всеслав, — нам туда!

Он первым дошёл до угла, обогнул его и лицом к лицу столкнулся с высоким элом в чёрно-золотом, шедшим ему навстречу с противоположной стороны кольцевого коридора.

Даггер Блэйд торопился. Лорд не знал, сколько времени он кувыркался в мешанине изогнутых измерений, и ему вдруг стало очень не по себе при мысли о том, что посадка уже может и закончиться, и что корабли вот-вот уйдут в небо без него. У Даггера не было с собой телепорт-пояса — он, как и Эстер, привык больше рассчитывать на магию, — и поэтому Блэйд решил добраться до ангарного зала межпланетных летателей привычной дорогой через лифт-шахту.

Встреча в радиальной галерее была неожиданной для обоих, но оба потомка людей-индиго реагировали мгновенно: Даггер выхватил разрядник и выстрелил, а Всеслав встретил удар защитным полем. В воздухе расплескалась огнистая клякса; в следующее мгновение невидимая рука вышибла у Блэйда оружие — разрядник, крутясь, заскользил по гладкому покрытию пола, — а ещё через долю секунды они узнали друг друга, хотя никогда раньше не встречались в реале.

И ведун, и эл не стали тратить времени на высокопарные заявления вроде «Вот и свиделись» или «Возмездие пришло», хотя князь и отдал своим воинам краткий мыслеприказ «Не вмешивайтесь!». В руке Всеслава родился широкий прямой меч, и одновременно в руке Первого Лорда материализовалось чуть изогнутое воронёное лезвие. Выбор оружия не был простой прихотью или данью древним рыцарским традициям — оба противника закутались в защитные поля, а для сокрушения силовой брони в ближнем бою лучше всего подходит меч, созданный из чистой энергии, — единожды активированное разрушительное заклятье, не требующее повторения мысленных усилий.

Клинки с лязгом столкнулись. Даггер не стал уклоняться от поединка, хотя у него и мелькнула мысль, что проще было бы отступить и вызвать подмогу — поблизости находились сотни, если не тысячи, штампов и метисов. Блэйд не то чтобы боялся потерять лицо — он опасался получить удар в спину, если побежит. Кольцевой коридор просматривался на сотни шагов, а рубка бегущих — это не подлый удар, наносимый из-за угла. Но главное — элу надо было как можно скорее, не теряя ни секунды, добраться до ангара межпланетных кораблей. А для этого ему прежде всего необходимо шагнуть в радиальную галерею, где его подхватит силовой поток. Лорд ощущал кожей лица легчайшее шевеление воздуха и знал — генератор поля работает, и система идентификации тут же распознает, кто попал в транспортное поле: в компьютерах Гнезда Зла хранились все параметры всех его обитателей. Транспортное поле быстро доставит генерала к вертикальной шахте, оставив преследователей далеко позади. И Даггер Блэйд ринулся в бой — он всё-таки был потомком поколений воинов-завоевателей и не боялся открытой схватки.

Мечи вновь скрестились. По лезвиям клинков струились потоки огня — мечи обоих противников не были простыми полосами металла. Блэйд отбивал удары князя и чувствовал: против Магии Меча не устоять — пропущенный выпад прорежет защитное поле как бумагу. И не было никакой возможности отвлечься, чтобы сплести какое-нибудь дополнительное заклятье, — Всеслав не давал Даггеру ни мига передышки. «Вот если бы рядом со мной была Эстер… или её звали Стэрди? — невольно подумал Блэйд. — Она бы не стала спокойно стоять и смотреть, как эти северяне, играющие в благородство…». Но Воплощённая осталась где-то там, непонятно где, — Чёрная Жрица, могущественная магиня, погибла нелепо и жалко, как насекомое, попавшее под каблук, а он, Даггер, — или Джейк? — даже не попытался её спасти.

Секунды капали. Время уходило, и Первый Лорд, отразив очередной удар Всеслава, прыгнул вперёд ныряющим движением, чуть пригнувшись, как бросающийся в воду пловец. Он рассчитывал проскочить между стеной и вождём ведунов и оказаться напротив вершины трапецевидного выступа — на оси силового транспортного потока. Тело Даггера взметнулось в прыжке чёрной молнией, но русич тоже был магом и двигался с такой же скоростью. Он отбил выпад чёрного лезвия, и когда эл пролетал между ним и стеной, одним ударом сверху вниз снёс голову лорду-Повелителю Даггеру Блэйду — генералу Джейку Бладу.

Обезглавленное тело Первого Лорда рухнуло на пол, а голова, подхваченная силовым полем, понеслась по галерее, разбрызгивая по её стенам капли крови и быстро уменьшаясь, пока не превратилась в едва видимую точку. К ногам Всеслава подкатился соскочивший с пальца мёртвого эла перстень с печаткой в виде одиннадцатилучевой звезды. Князь поднял его, повертел и спрятал в поясной карман — потом разберёмся с трофеями. И тут же услышал предупреждающий мыслекрик одного из своих воинов, а над его головой ударила в потолок раскалённая игла выстрела из лучемёта.

С обоих концов кольцевого коридора к ним бежали штампы.

«До старта первого корабля, — подумал Эридан, — пятьдесят девять минут».

Гремлин стоял, скрестив руки, перед панорамным экраном, занимавшим всю стену. В подземном ангаре не было лишнего шума и сумятицы — сюда, на минус двенадцатый этаж, не доносилось ни малейшего отзвука энергетической бури, бушевавшей над куполом Города, а смещение измерений почти не задело ангар Исхода, как называли предстоящий перелёт его участники, избегая сухого термина «эвакуация» или постыдного «бегство».

Из командного отсека был виден весь громадный стартовый зал, до самых дальних его уголков, — следящие системы синтезировали на экране подробную и точную картину. Зал напоминал гигантский барабан, по окружности которого возвышались сигарообразные тела летателей — они походили на огромные снаряды, аккуратно уложенные в револьверную обойму гигантской автоматической пушки, нацеленной в небо и скрытой до поры в тайных недрах Гнезда Зла. Потолок казался монолитным, однако Эридан знал, что по его команде этот монолит послушно раздвинется, открывая взлётный канал — ствол пушки, заряжённой межпланетными снарядами. От противоположной командному отсеку стены к центру зала тянулась чёрная полоса транспортёра подачи, завершавшаяся круглой площадкой стартового стола. Эта площадка была пуста: первый корабль переместится на неё, когда Воплощённая отдаст приказ, или… Или если случится что-то непредвиденное, и тогда этот приказ отдаст он, хайерлинг первого ранга Эридан, Главный Офицер и командир гвардии Чёрной Жрицы.

Эридан пользовался особым доверием Повелительницы — предполагали даже (не осмеливаясь, однако, не то что говорить, но даже лишний раз помыслить об этом), что он удостоился чести быть принятым ею на ложе любви. Эридан не только командовал посадкой — он имел право в чрезвычайных обстоятельствах начать Исход и возглавить его: стартовыми машинами ангара можно было управлять и с борта флагманского летателя, который должен был уйти в небо четвёртым. Но пока он только руководил посадкой, и все его распоряжения тут же выполнялись — быстро и точно, но без торопливости, недостойной истинных элов-гремлинов.

— Экипаж «сорок третьего» занял свои места, — доложила Нэсси, сидевшая за пультом контроля. — Начата посадка экипажа «сорок четвёртого».

Главный Офицер молча кивнул и покосился на свою помощницу и подругу. Он любил её — если слова «любовь» и «разрушение» совместимы, — и гремлинка отвечала ему тем же. Девушка не была чистокровной «чёрной» — её предками были ньюмены, последователи и ученики Пророчицы Серпенты,[21] — но это не мешало Эридану испытывать к Нэсси чувство искренней привязанности: он был рад, что волею Воплощённой Нэсси летит с ним. И сейчас, глядя на стройную фигуру гремлинки, обтянутую чёрным комбинезоном, и на её порхавшие над пультом руки, Эридан испытывал радость — они начнут всё сначала, и Нэсси будет рядом, и может быть, их дети и внуки составят элиту будущих обитателей Красной планеты.

— Шестеро элов с код-паролями от Повелительницы, — сказала гремлинка. — Куда их?

— По двое на «одиннадцатый», «шестнадцатый» и на «двадцать второй», — приказал Эридан. «Воплощённая самая решает, кто достоин жить дальше, а моё дело — выполнять её волю».

И тут командир гвардии ощутил, как его сердце болезненно сжалось. В Городе что-то случилось — нет, не в Городе, Тьма с ним, с этим Городом! — что-то случилось с Чёрной Жрицей, а это было для гремлина куда страшнее, чем если бы одновременно обрушились все этажи Гнезда Зла. Эридан прислушался к себе — в его сознании затухал далёкий мысленный крик «… — е-е-е-йк!», предсмертный крик — крик Воплощённой. Не веря — и не желая верить! — он попытался воззвать к Повелительнице — раз, и другой, и третий, — ответа не было.

— Что случилось, Эри? — услышал он встревоженный голос Нэсси.

— Воплощённая… — через силу выдавил Главный Офицер. — Она… мертва…

Эридану понадобилось несколько минут, чтобы придти в себя — ему помогли руки подбежавшей к нему Нэсси, заскользившие вокруг его головы.

— Спасибо, — пробормотал гремлин, опираясь на плечо девушки. Он не мог смириться с тем, что Чёрная Жрица, Повелительница, живая богиня — и умерла, словно какой-нибудь штамп!

— А Первый Лорд? Он жив?

— Не знаю. С ним у меня нет надёжного контакта.

— Нет контакта… — медленно проговорила Нэсси, пристально глядя в глаза Эридану. — А не кажется ли тебе, первый гремлин, что теперь ты, и только ты решаешь судьбу Исхода?

— Я?

— Ты.

Эридан с минуту размышлял — в словах Нэсси был свой резон. «А ведь она права: кто, если не я?»

Запульсировал один из индикаторов, и гремлинка вернулась к пульту.

— Экипаж «сорок четвёртого» занял свои места, — спокойно доложила она, словно ничего не случилось. — Посадка закончена… Повелитель. Все корабли готовы к старту.

«Повелитель…» — эхом отдалось в сознании Эридана. Он подошёл к девушке, обнял её и крепко поцеловал.

— Властвуй, Эри, — прошептала Нэсси, едва переведя дыхание после поцелуя.

Мяукнул звуковой сигнал.

— Ещё шестеро элов, — сказала гремлинка, бросив взгляд на одну из панелей. — А этих куда?

— В Бездну, — равнодушно ответил Первый Гремлин. — Они нам нужны? Все лучшие и достойные жить дальше уже на борту кораблей — там не хватает только нас с тобой. А эти, — он брезгливо поморщился, — полукровки… Зачем загрязнять новую расу уродливыми генами обезьяноподобных — так, кажется, их называли твои предки-ньюмены?

Он положил руку на сенсорную панель, и Нэсси увидела на экране, как шесть маленьких тёмных фигурок, замерших в цилиндрическом пропускном коридоре, исчезли в слепящей вспышке — Эридан активировал охранное поле.

— Великая Серпента была бы тобой довольна, Повелитель, — почтительно произнесла та, которую в иной Реальности звали Нэнси. — Прежде чем пуститься в путь, отряхни с ног старую грязь, чтобы она не мешала идти.

Эридан молча привлёк девушку к себе.

— Идём, — сказал он. — Подожди, я синхронизирую наши телепорт-пояса. А теперь…

Командный отсек опустел — Нэсси и Эридан переместились в кабину флагманского корабля. А через минуту первый летатель, стоявший напротив транспортной полосы, плавно заскользил по ней к стартовому столу. Громадная сигара, поддерживаемая несущим полем, двигалась стоймя, медленно и величественно, словно ожившая колонна древнего храма Кровавых Богов. Сверху донёсся тяжёлый гул — раздвигался потолок ангара.

Исход начался.

Дюк с усилием приподнял голову. Он не сразу понял, где находится, а когда осознал, то попытался встать — встать, чтобы бежать отсюда — бежать, бежать, бежать…

Тщетно. Тело не слушалось — оно словно окаменело. Мозг Дюка напряжённо работал, лорд воспринимал окружающее и принимал решения, но осуществить их не мог. Руки эла прилипли к пульту, а между ними зловеще светился красный круг. И Шестой Лорд знал, что он должен сделать — против своей воли, подчиняясь дьявольскому заклятью Чёрной Жрицы, — положить ладонь на красный круг активатора, когда работавший в сознании эла часовой механизм закончит свой отсчёт. И как только его рука коснётся сенсорной панели…

Воплощённая превратила его в послушную куклу, но какая-то часть разума мессира осталась незатронутой. Дюк должен был тупо включить Апокалипсис через полчаса после того, как последний летатель Исхода выйдет на орбиту Земли, — или раньше, если какой-либо материальный объект попытается проникнуть в ядерный пороховой погреб Города, — не испытывая при этом никаких чувств. Однако изощрённое сознание мага сумело сохранить остатки самостоятельности — жалкие остатки. Их хватило для понимания ситуации, но не хватало для её изменения. Скорее всего, даже эти остатки личности мессира по имени Дюк так и не проснулись бы до самого конца — толчком к пробуждению стало происходившее над головой лорда, четырьмя ярусами выше — в стартовом зале ангара кораблей Исхода. Мессир видел, что там происходило, — его сверхзрение работало.

…Первый летатель замер на стартовом столе. Тяжкий монолит потолка разошёлся, открыв широкое круглое отверстие, и теперь над ним формировался взлётный канал такого же диаметра — рождался орудийный ствол. Подчиняясь заданной программе, отсеки Города трансформировались — складывались перекрытия, сминались коридоры, сдвигались стены, круша мебель и кости перепуганных гейш, брошенных за ненадобностью в пустых казармах и апартаментах. Взлётный канал вытягивался исполинским стеблем, насквозь пронизывая тело Города от подземелья до вершины купола. И одновременно перераспределялась энергия Главного Источника: канал окутывало мощное защитное поле — прикрытие для взлетающих кораблей Исхода и для всего стартового комплекса.

Летатель вздрогнул, оторвался от стартового стола и пошёл вверх, набирая разбег, а на его место уже двигался второй корабль — исполинский барабан провернулся, подавая в ствол следующий снаряд. Первый летатель, сверкнув зеркальной поверхностью кормового отражателя, исчез во взлётном канале, уносясь к вскрывающемуся внешнему куполу; второй аппарат начал подъём, по чёрной полосе транспортёра подачи пополз третий — стартовый механизм срабатывал каждые сорок пять секунд. Гремлины покидали Третью планету…

«Это отродье Тьмы… она оставила меня здесь, — мысли лорда еле шевелились, — как прикованного к пулемёту смертника эпохи старинных войн двадцатого века… Я не могу порвать цепь, но я могу развернуть пулемёт и ударить в спину бросившим меня и захватить их… с собой…». Насилуя мозг, эл припомнил — мысленного усилия, затраченного на это воспоминание, ему всего лишь час назад хватило бы, чтобы сгенерировать высоковольтный разряд, — как он обучался развитию паранормальных способностей, которыми обладали все потомки первых людей-индиго. «Психокинетика — так, кажется, это называлось…». Они — дети элиты — перемещали палочки, сначала лёгкие, потом потяжелее, а потом и целые конструкции, собранные из этих палочек, старясь, чтобы их игрушечные башни и домики не разваливались. Это было очень интересно — в детстве всё кажется таким интересным. «Меня не слушаются мышцы… но я могу поднять свою ладонь… иначе…».

Рука лорда чуть заметно дрогнула и сместилась — на миллиметр, но сдвинулась. Дюк медленно тянул к красному кругу активатора свою неподъёмную ладонь. Мессир не боялся умереть — он даже не успеет ничего почувствовать — он боялся опоздать. Ведь там, прямо над его головой, четырьмя ярусами выше, от стартового стола отделился уже шестой летатель Исхода.

…Магам союзников на миг показалось, что облизанная энергетическими смерчами мёртвая гора превратилась в действующий вулкан. Вершина купола словно взорвалась — она вскрылась, выбросив в небо стремительное обтекаемое тело. Но уже в следующее мгновение орты поняли, что происходит.

Над Городом вырос широкий светящийся столб, гигантская колонна, упиравшаяся в облака. А внутри этого светового столба возносился ввысь сигарообразный силуэт летателя. Корабли уходили в небо на планетарных двигателях — в принципе схожих с теми, которые устанавливались на обычных атмосферных летателях, боевых и транспортных; фотонный привод должен был включиться только в верхних слоях атмосферы. Корабли Исхода были слабо вооружены и слабо защищены — для увеличения грузоподъёмности оружием и бронёй пришлось пожертвовать, — и цилиндрическое силовое поле должно было свести к минимуму опасность быть сбитыми на взлёте. Однако перераспределение энергии привело к резкому ослаблению общего защитного поля купола Города, и Чэнхошан с Джафаром не замедлили этим воспользоваться.

Взрывы рвали тело мёртвой горы. Летели громадные каменные глыбы и с грохотом падали вниз, разваливаясь на куски или с чавканьем шлёпаясь в озёра полузастывшей лавы, расплёскивая тягучие липкие брызги. Острые осколки металла чёрного купола со свистом секли воздух и врезались в истерзанную землю, уродуя её выжженный лик новыми шрамами. Город разрушался, как термитник, по которому со всех сторон бьют тяжёлыми молотками, — его металлосинтетический купол испятнали свежие пробоины. Орты сокрушали внешний оборонительный пояс Гнезда Зла, стараясь не наносить глубоких проникающих ударов, — ведь в недрах Города находился вождь ведунов со своими воинами и тысячи Бестелесных. И, не считая потерь, пошли вперёд отряды ифритов и даосов — начался решительный штурм.

Наташа не сводила глаз с атомного подземелья. Всеслав молчал, она его не слышала и не видела, но знала, что князь будет пробиваться именно туда — за этим и шёл. И ворожея русичей заметила — лорд, неподвижно сидевший за пультом хранилища, проснулся.

Её обдало леденящим холодом, когда она увидела, что рука эла тянется к активатору. Мысленный крик Наташи услышали маги союзников — они видели происходящее её глазами, но не знали, как это можно остановить.

«Муэт! Ты можешь скрутить пространство там, внизу?»

Мать-Ведунья отрицательно покачала головой. Орта едва держалась на ногах — на пальцах магини засохли струйки крови, вытекшей из-под ногтей, под глазами залегли густые чёрные тени. Старшая горного племени выложилась до конца, прокладывая путь фантомам.

«Чэнхошан!»

«Мои воины идут вперёд, — отозвался даос, — и скоро доберутся до центра Города. Но это цилиндрическое поле — его нелегко вскрыть. Мне нужно время».

«У нас нет времени! — закричала Наташа. — Джафар!»

Сардар промолчал — он ничего не мог добавить к тому, что уже сказал полководец богдыхана.

— Я попробую, — неожиданно сказала Ата Ли — вслух. — Общее защитное поле Города изрешечено — я попробую.

Между ладоней целительницы-убийцы родилось призрачное существо — нечто вроде дракончика с крыльями. Наташа заворожённо следила за Атой — творить хищных астральных существ не умел никто из сильнейших магов-ортов. Крылатый змей чуть склонил голову, как будто прислушиваясь к беззвучному приказу своей хозяйки, и мгновенно исчез, скользнув по стыкам измерений. Ата Ли закрыла глаза, направляя полёт своего посланца. Маги затаили дыхание.

Кукольное личико даоски исказила гримаса боли — дракон вошёл в силовое поле, защищавшее стартовый комплекс и подземелья. Тонкие пальцы Аты изогнулись наподобие острых когтей — целительница продавливала свою призрачную тварь сквозь энергетический занавес. Дракон, извиваясь, — видение было смутным, но орты могли кое-что видеть, — протиснулся между силовых линий, ныряя в смежные измерения, метнулся вниз, с лёгкостью прошил все материальные преграды и вонзился в тело Дюка-Хьюго.

Но в ту же бесконечно длинную секунду, когда мессир умер, его ладонь дёрнулась и накрыла зловещий красный круг.

Время остановилось.

Исчезли все звуки; каменные глыбы застыли в воздухе, не долетев до земли. Муэт видела двинувшиеся вниз веки Наташи — ворожея инстинктивно хотела закрыть глаза перед неизбежным, — видела окаменевшие лица Чэнхошана и Джафара, видела замершую Ату Ли. И ещё она видела Роя и Сирин — если все остальные выпали из остановившегося мира, то эти двое — действовали: фигуры целительницы и ментора окружало мерцающее свечение.

«Кто же они такие, — потрясённо думала Мать-Ведунья, — если способны растягивать время? Неужели Внешние всё-таки спустились снова в этот несчастный Мир?». Вестница не задавалась вопросом, почему она сама — единственная из всех, если не считать этой пары, — сохранила способность думать и видеть — она была полностью захвачена зрелищем великой волшбы, творящейся на её глазах.

…Мерседес и Диего Рохо шли в глубь материи. Они дотянулись до сдвинувшихся полушарий урановых детонаторов, миновали кристаллическую структуру тяжёлого металла и окунулись в мир атомов. Они видели ядра атомов, окружённые орбитами электронов, и видели искры нейтронов, мчащихся сквозь этот мир. Они видели, как раскалывались эти ядра, изливая потоки энергии, готовой превратиться в Адское Пламя, и видели стаи новых нейтронов, вырвавшихся из-под ядерных оболочек. И они голыми руками тушили это пламя и ловили на лету стремительные частицы, останавливая цепную реакцию. Сирин и Рой были везде — у них было множество рук и множество глаз, и они гасили атомный распад, не обращая внимания на боль в обожжённых и исколотых руках…

Звуки вернулись — рушились многосотметровые сегменты чёрного купола, обнажая переплетение внутренних галерей. Там шёл яростный бой — вспыхивало магическое пламя, и мелькали молнии энергоразрядов: союзники с четырёх сторон ворвались в Гнездо Зла.

Изумлённая Наташа пристально вглядывалась в картину видения, пытаясь понять, что же произошло в атомном подземелье. Она видела мёртвое тело лорда, его руку, замершую на погасшем красном круге, видела ряды водородных боеголовок — безвредных, словно пустые болванки, — и не понимала, почему не вспыхнуло злое рукотворное солнце и не испепелило всё вокруг от горизонта до горизонта, и почему весь этот Мир ещё не разрушен.

…Штурмующие прорвали оборону Города. Биороботы не отступали — они погибали с равнодушием машин, отрабатывающих заданную программу. И вместе с клонами под магией атакующих горели Хозяева-элы — ни один из лордов, за исключением Дюка, так и не вышел из-под последнего заклятья Чёрной Жрицы и не сделал ни малейшей попытки спасти свою драгоценную шкуру. Исход боя решил удар Бестелесных — эмиттеры и лучемёты не устояли против ментального воздействия фантомов, полностью стиравшего память и превращавшего разумы элов и штампов в разумы новорождённых — чистые, как лист бумаги, на котором ещё нет ни одной буквы.

Но стартовый комплекс всё ещё работал — взлётный канал выплёвывал и выплёвывал в небо корабли Исхода. Все периферийные энергоисточники и трансмиттеры внешнего пояса обороны были уничтожены или захвачены ортами, однако Главный Источник продолжал питать энергией цилиндрическое силовое поле. Густо роившиеся вокруг светового столба «хокку», «джинны» и «фениксы» были бессильны остановить летатели элов, а орбитальные станции восточных переориентировались на прикрытие своих городов — орты сочли, что Хозяева наносят свой последний предсмертный удар, и готовились перехватить их ракеты, когда те перейдут на баллистические траектории. Но гремлины не собирались этого делать — корабли поднимались всё выше и выше, выходя на околоземную орбиту. А затем…

Многочисленные наблюдатели, напряжённо следившие за траекториями ракет, стали свидетелями невиданного зрелища. Из кормовой части первого летателя вырвался сноп света, и корабль начал быстро увеличивать скорость. Вслед за ним такой же световой клинок выбросил и второй летатель, и третий, и четвёртый. Шестой исчез в ослепительной вспышке — реакция управляемой аннигиляции вышла из-под контроля, — но остальные стремительно уносились в открытый космос, оставляя далеко позади безнадёжно отставшие антиракеты союзников. Системы противовоздушной обороны восточных ортов не были рассчитаны на перехват космических кораблей, развивавших такие скорости…

От погони ушло свыше тридцати летателей. Два корабля, не успевшие набрать высоту и включить фотонные двигатели, были сбиты орбитальными перехватчиками ведунов; один был сожжён на орбите — его фотонный двигатель не вышел на рабочий режим, и летатель не смог набрать спасительную скорость. В рушащемся и охваченном пожарами Городе осталось всего около десятка кораблей Исхода, когда ифриты Джафара и даосы Чэнхошана наконец-то пробились — сразу в нескольких местах — к Главному Источнику. Охрана реактора полегла в неравном бою, и цилиндрическое силовое поле взлётного канала погасло.

Летатель, поднявшийся на несколько километров над развороченной мёртвой горой, тут же облепили истребители ортов. Десятки энергоимпульсов вспороли обшивку корабля, и на его месте вспыхнул белый огненный шар: антиматерия из лопнувших магнитных ловушек встретилась с воздухом Третьей планеты. Второй, выходивший из взлётного канала, был перерублен пополам. Носовая часть корабля по инерции взлетела вверх, описала дугу и рухнула вниз, в одно из ущелий, пропаханных выбросами энергии; кормовая, отброшенная обратно в «орудийный ствол», над самым ангаром столкнулась с только что стартовавшим третьим летателем.

Серийный взрыв — корабли в ангаре взрывались один за другим — был мощным, но не всесокрушающим: начальный запас антиматерии на летателях Исхода был не слишком велик — её предполагалось создавать в бортовых синтезаторах уже во время перелёта. Этот взрыв не разнёс на части остатки купола и не уничтожил удалённые от ангара уцелевшие отсеки Города и его подземелья, но всё содержимое гигантского барабана стартового комплекса он выжег дотла.

Над вершиной горы гигантской пинией вырос клубящийся гриб — теперь сходство опустошённого Гнездо Зла с действующим вулканом было полным.

Наташа смотрела на дымное облако и не видела его очертаний из-за слёз, затопивших ей глаза. «Всеслав…» — тихо прошептала она, покачнулась и упала бы на камни лицом вниз, если бы её не подхватили Муэт и Ата Ли, опередившие бросившихся к ворожее Роя и Сирин.

— Это враги, сестра. Атакуем?

— Нет, Лиэз. Это обитатели Третьей планеты, идущие своей Дорогой Миров, — у них своё право выбора и своё право на ошибку. Мы не будем атаковать — Закон Равновесия.

— Это враги, Эйви! Посмотри на их ментальный спектр — он отливает чёрным! И в нём есть следы магии Разрушителей!

— Это не чёрные эски — это аборигены, достигшее уровня развития галактиан. Сам по себе оттенок ментального спектра ничего не значит — Путь Восхождения Носителей Разума извилист.

— Но концентрация Тьмы — она близка к предельной! Это дети Проникновения — дети Несущих Зло! Неужели мы будем дожидаться, пока они проявят своё разрушительное начало на вселенском уровне? Оно уже проявилось — Третья была на краю гибели!

— Хранители не вмешиваются в войны Юных Рас — тебе пора уже это знать, сестра. Наблюдать — наблюдай, нападать — запрещаю.

Бывшая жрица храма Танит в Кар-Хадташте прервала мыслеобмен. «Лиэз рвётся в бой, — подумала Эйви. — Она уже стала эскиней, но ещё не знает, что цена ошибки Хранителя Жизни может быть слишком высокой. Не спеши карать, если есть хоть капля сомнения».

Боевые семёрки клана Спасённых следили за слившейся Реальностью Мира Третьей планеты системы Жёлтой звезды с самого момента её возникновения, от разгрома ортами эскадры элов во главе с крейсером «Карфаген» до штурма и взятия Города. И сейчас, когда корабли гремлинов неслись к Четвёртой планете, Звёздные Валькирии наблюдали за ними, сами при этом оставаясь невидимыми, неслышимыми, необнаружимыми.

Эйви опекала Третью ревниво и тщательно. Это был её Мир — пусть причудливо изменившийся, трансформировавшийся во времени и пространстве, — она прошла через него, жила его жизнью, и этот Мир стал для неё родным. Эйви была довольна, что Грольф не обращал на Третью большого внимания — у Владыки домена хватало других забот. Довольна она была и тем, что Хэсти, оставившая заметные следы своей магии в первичной Реальности и в Реальности-копии Мира Третьей, посетила «составную» Реальность всего лишь один раз. Сама Дарительница была бы не прочь поработать и с этой Реальностью, но её медовый месяц закончился тем, что в чреве Хэсти зародилась новая жизнь. Узнав об этом, Астер, до этого не мешавший супруге выполнять Предназначение расы зелёных эсков, запретил ей рисковать собой и ещё нерождённым сыном. Капитан Алого Ордена, обычно мягкий и добродушный по отношению к жене, на этот раз явил суровость истинного Воителя, отдающего приказ своим воинам. «К Хаосу! — заявил он, пренебрегая принятым среди эсков Инь-равноправием и даже статусом Хэсти. — О детях твоей магии на Третьей ты уже достаточно позаботилась, теперь позаботься о нашем ребёнке. Сиди в своём домашнем Мире — нечего тебе шастать по опасным измерениям!». И Дриада смирилась, даже не выказав особого неудовольствия, — ей была приятна забота Стража Звёздных Дорог. «Вот и прекрасно, — подумала Эйви, узнав об этом, — не будет путаться у меня под заклятьями. В этом Мире сейчас не до посевов — там идёт прополка, и Садовнице здесь делать нечего. Пусть пестует свой собственный цветок!».

Странно, но при этой мысли Вождь клана Спасённых, бывшая жрица Кровавых Богов, беспощадная истребительница Чёрных Магов, вдруг ощутила горечь. «А ведь я тоже могла бы, — думала она, — дать начало новой жизни. Но тот, чьё семя я хотела бы принять…». Эйви тут же растоптала эту саднящую мысль, вырвала её с корнем. Мысль послушно исчезла, но горечь осталась, и голубая эскиня старалась не покидать окрестности Жёлтой звезды: дело — лучшее лекарство от сердечных ран.

— Сестра, они идут к Четвёртой планете, — вновь услышала она мыслеголос Лиэз. — Но там база Технодетей — высока вероятность столкновения между ними и этими… аборигенами Третьей. В такой конфликт мы тоже не будем вмешиваться?

«Девочке не терпится опробовать в бою своё вновь обретённое магическое умение» — Эйви мысленно усмехнулась, но ответила сдержанно:

— Конфликты между Юными Расами нередки. У нас нет оснований для прямого вмешательства, сестра.

Лиэз замолчала, а Эйви потянулась к кораблям гремлинов. «А ведь сестрёнка не так уж и не права, — думала она, внимательно просматривая ментальное поле экипажей. — Они не эски, конечно, хотя следы довольно сильной магии есть, — они полуэски. Но вот что касается цвета — тут Лиэз не ошиблась. Хотя надо ещё разобраться, их ли это цвет, или… Засветка? Но откуда?».

Семёрки клана Спасённых были рассредоточены в открытом космосе Привычного Мира. В непосредственной близости к покинувшим Третью планету кораблям скользили две из них — семёрка самой Эйви и семёрка Лиэз. Генетическая дочь профессора Жерара Рану[22] стала Магиней, избавившись от пут своего воплощения в теле аборигенки Мира Третьей, и даже получила статус Предводительницы, но для Эйви она осталась младшей сестрёнкой, и Вождь клана старалась не терять её из виду. Вернув Лиэз домой и занимаясь её адаптацией, Эйви поймала себя на том, что испытывает чувство, похожее на материнское: ей почему-то казалось, что если она оставит Лиэз без присмотра, девочка — пусть даже неплохо умеющая метать Голубые Молнии — тут же непременно расцарапает себе коленку. Холодный разум эскини расценивал это чувство как нелепое, но оно грело — Эйви ощущала себя нужной, а ей этого так не хватало…

Однако сейчас у Эйви были основания для беспокойства: она чувствовала смутную угрозу, словно где-то неподалёку затаилось опасное нечто, выжидающее удобного момента для нападения. «Странная засветка, — размышляла эскиня. — Неужели…».

Пространство дрогнуло, и хлынул чёрный свет. Эйви мгновенно поняла, что это за свет, и что он несёт, и бросила свою послушную воле Вождя семёрку наперерез чёрному потоку, рушащемуся на семёрку Лиэз. «Вечный Враг вернулся…».

Разрушители атаковали стремительно. Их было не меньше взвода; семёрка Лиэз была бы неминуемо смята, но Эйви успела прикрыть сестру.

Лиэз заслужила статус Предводительницы: она развернула своих Амазонок чётко и быстро, но всё-таки опоздала — совсем чуть-чуть. Удар был слишком внезапным…

Чёрный поток распался. Несущие Зло выстроили боевой веер, и Эйви оказалась в фокусе их атакующего заклятья. Разрушителей встретили Голубые Молнии, разорвавшие их строй, но Вождя клана Спасённых накрыла частая чёрная сеть. Холодея, Лиэз увидела, как меняется лицо старшей сестры, проступившее на фоне равнодушных звёзд, — оно обретало зловещие черты. Лиэз попыталась сорвать Сеть, но чёрные нити, опутавшие всю структуру тел Эйви, уже проникли в глубь её сущности, растворились и начали свою разрушительную работу. Чёрная трансмутация очень редко бывает обратимой…

Ещё две Сети, выброшенные атакующими, сгорели под ответными заклятьями Магов-Хранителей; Амазонки теснили врага, но Эйви была обречена.

«Убей меня… — услышала Лиэз. — Я уже не могу… сама…».

«Не-е-е-ет!!!»

«Убей… я теряю Душу… становлюсь… Чёрной Магиней…»

Лицо Эйви, напоминавшее оскаленный череп, перечеркнула Голубая Молния. Лиэз сжала зубы, холодно и расчётливо полосуя заклятьем сестру, ставшую врагом. Ей хотелось плакать, но Лиэз была эскиней, и поэтому она не плакала, а сжигала.

«Спасибо…сестрёнка… передай Грольфу… я его любила… всегда…».

Мыслеголос Эйви оборвался — Вождь клана Спасённых превратилась в атомарный пепел, рассеявшийся в холодной межпланетной пустоте.

Чёрные эски исчезли так же стремительно, как и появились. У них был хороший командир, чётко оценивший соотношение сил. Девятка Разрушителей могла рассчитывать на успех в бою с тринадцатью Хранителями, но против полусотни Магов целого клана шансов у них не было. Несущие Зло не собирались продолжать бой — цель их рейда была достигнута. Они прикрыли фоновой засветкой корабли гремлинов, маскируя их собственный чёрный цвет, — теперь флот Исхода беспрепятственно достигнет Четвёртой планеты. Разрушители не понесли потерь, и главное — они, применив трофейную магию Серебряных, перехватили уходившую в Тонкий Мир Первичную Матрицу Стэрди-Эстер — Душу, инкарнированную на Третьей планете во время Второй Мировой войны в теле некоего пророка Третьего Рейха, убитого на берлинском шоссе русской авиабомбой, попавшей прямо в его «оппель».[23] Такая Душа, пригодная для нового воплощения, была очень ценной добычей.

…А в это время на стыке измерений отпочковывала отпрыска хищная астральная тварь. Отделив новорождённое существо от своего призрачного тела, родитель равнодушно повернулся к нему тем, что с известным приближением можно было назвать спиной, — дитя не требовало отеческой заботы. И оно само о себе позаботилось: детёныш превратился в смерчеобразную воронку и без особых затруднений и ненужных сантиментов всосал в себя без остатка своего беспечного папашу. Насытившись, тварь деловито осмотрелась, привыкая к незнакомого миру и к необычным ощущениям, — она явно обладала разумом.

Первичная Матрица Даггера Блэйда — Джейка Блада — обрела новое пристанище.

Наступила ночь — странная ночь: ночь без темноты. От купола Гнезда Зла остались одни лохмотья, еле державшиеся на обгорелых рёбрах и уже не прикрывавшие растерзанное тело Города, и отсвет пламени пожаров, пожиравших его внутренности, перекрасил ночную тьму в багровый цвет.

Город умер — умер, чтобы этот Мир жил. Кое-где ещё сопротивлялись последние штампы, но это была уже не предсмертная агония, а посмертные рефлекторные сокращения мышц трупа, сгоравшего в огне гигантского погребального костра.

Верховные маги союзников переместились к самому подножью разрушенной мёртвой горы — так близко, насколько жгучее дыхание пожарища и жар от ещё не остывших лавовых потоков позволили это сделать без использования магических защитных ухищрений.

— Мы победили, — торжественно произнёс Джафар.

— Победили, — эхом отозвался Чэнхошан.

Муэт промолчала. Она смотрела на ущелье, ставшее могилой Отца-Воеводы и пятисот воинов-ортов. Ущелье было наполовину залито лавой — в багровом свете потоки застывшего камня казались потоками пролитой крови. «Как сказал Всеслав, — с горечью думала магиня, — «за победу надо платить не любую, а только лишь абсолютно необходимую цену». Вот Осо и заплатил эту цену… Хотя и сам северный князь за ценой не постоял».

Она покосилась на ворожею русичей, сидевшую неподалёку, прислонившись спиной к ноздреватой каменной глыбе — одной из тех, что летели со склонов мёртвой горы. Наташа смотрела на Город, и в её глазах отражался огонь, доедавший останки Гнезда Зла. «Победу принесла моя магия, — думала Муэт, — и магия Говорящей-с-Духами, но в огонь ушли наши мужья: ушли — и не вернулись. Мы с ней тоже заплатили, и очень дорого…». Ей захотелось подойти к Наташе и попытаться её утешить, но она видела трепетавшую ауру северянки и понимала — не надо. «Каждый из нас сделал то, что мог, и что должен был сделать: и я, и она, и Ата Ли, и Джафар с Чэнхошаном, и тысячи воинов — ортов, даосов, ифритов, ведунов, — и Сирин с Роем — без них всего этого Мира вообще уже не было бы. И погибли многие — стоит ли теперь считать, кто заплатил дороже?».

— Потерь меньше, чем мы ожидали, — негромко сказал Чэнхошан.

— Меньше, — согласился Джафар. — Хвала северной магине — её духи обрушились на элов гневом Всевышнего, и при этом отличали друзей от врагов. Мы потеряли куда больше воинов при взрыве ангара, чем при штурме стен и в уличных боях, — мало кто из Хозяев и их слуг сумели встретить нас с оружием в руках, хотя бились они достойно.

А Наташа смотрела на Город и не слышала, что говорят орты, стоявшие в двух шагах от неё. Она не верила, что Всеслав мёртв — в огонь ушли многие, и многие вернулись, а она, в отличие от Муэт, не видела, как погиб её муж, и не слышала его предсмертного мыслекрика. Всеслав молчит, но это ещё не значит, что он мёртв. «Вернись, — шептала ворожея, — я жду тебя…». Это не было заклинанием в том смысле, который вкладывают в это понятие маги, — это было древнейшее заклятье, известное триллионам женщин всех населённых Миров, и это заклятье работало — иногда. И поэтому Наташа даже не удивилась, когда увидела Всеслава.

Вождь ведунов шёл к ней. Он чуть пошатывался, но не оступался, уверенно и ловко перепрыгивая через оскаленные пасти трещин, из которых с шипением выбивались струи дыма. Старший князь был ранен — Наташа видела его ауру, замутнённую болью, — но он был жив, жив, жив! И она кинулась к мужу, текучей тенью скользя над обожжённой землёй.

— Живой… — выдохнула ворожея, падая к нему на грудь. — Живой… Что ж ты молчал-то, а?

— Не мог я, лада, — ответил он виновато. — Зажали нас у радиальной галереи, крепко зажали. Положил я там своих гридней, всех четверых, — что я жёнам их скажу? Не уберёг, мол? Что, мол, сам не чаял выйти оттуда живым — однако ж вышел… А потом, когда взрыв был, — швырнуло меня, обломками завалило. Как очнулся — скорей сюда. Хотел тебя позвать — чую, сил нет — сильно меня приложило. Думал, не дойду, но всё-таки дошёл…

Наташа молчала, торопливо просматривая мужа, — дойти-то он дошёл, а вот что там у него внутри творится? И убитые, бывает, не сразу умирают — живут, пока воля жива. И лишь убедившись, что ни одна из ран Всеслава не угрожает его жизни, она немного успокоилась — это-то мы зашепчем.

— Жаль, не добрался я до той гадости, что они в подземелье запрятали, — продолжал между тем ведун. — Хотя одного злодея матёрого я всё-таки срубил.

— Кого?

— Самого Даггера Блэйда. Вот, погляди, — он достал перстень и протянул его жене.

— Злая штука, — сказала ворожея, рассматривая одиннадцатилучевую звезду. — Ох и злая… Её за семью наговорными замками держать надо — за ней и придти могут. А просто спалить — не дело: в ней зло пленённое, нельзя его снова в мир выпускать.

— Ну, это мы ещё посмотрим.

Маги встретили Всеслава сдержанно — не к лицу вождям выражать буйный восторг, — но было видно без всякой магии, что все они рады его возвращению из пекла.

— Так вы, значит, сами справились, — сказал русич, выслушав их рассказ, — выходит, зря я своих воинов погубил.

— Не зря, князь, — возразила ему Ата Ли. — Я не была уверена, что справлюсь, иначе с самого начала попыталась бы это сделать. Кое-кому из элов удалось бежать, но Даггер Блэйд умер, и его злой амулет — у нас. Ты не зря ходил, северянин, и твои воины пали не зря.

Пожары в Городе шли на убыль. В Городе было очень много ценного, и победители гасили пламя — дети магии не чурались техники и собирались воспользоваться богатым техническим арсеналом Хозяев. Тысячи ортов деловито сновали по разрушенным ярусам, растаскивая обломки. Они подбирали раненых и сгоняли пленных, большинство из которых составляли жертвы ментальных атак призраков — беспамятные брели туда, куда их вели, не обращая никакого внимания на раны и ожоги и не делая ни малейших попыток бежать или сопротивляться.

— Ваше теперь дело, целители, — проговорил Всеслав, провожая взглядом длинную колонну захваченных биороботов. Лишённые памяти и даже простейших инстинктов клоны двигались неуверенно, и сопровождавшие колонну воины-орты не столько охраняли бывших врагов, сколько следили за тем, чтобы эти абсолютно беспомощные существа не переломали себе конечности в каменном хаосе у подножья мёртвой горы. — Может, какой толк с них ещё будет. А то перебить их — как-то не по-людски, живые всё-таки. Там среди них и гейши есть — тоже безмозглые, почти все. Но они и раньше, говорят, не сильно были умом богаты. Зато красивые — зачем таких убивать? Пусть живут.

— Красивые? — сердито фыркнула Наташа. — Так, может, ты там в развалинах с такой вот безмозглой красавицей сознание потерял, пока я тут с ума сходила? И утешал бедняжку — не бойся, мол, красна девица, ведуны тебя убивать-казнить не будут, они тебя для других нужд приспособят. Или ифриты к себе в гарем возьмут — тоже неплохо. Красивые… Я у тебя самая красивая! Или не так?

— Так, так, — ведун поднял вверх руки, сдаваясь на милость разгневанной ворожеи. Он улыбался: если Наташа ревнует — даже в шутку, — значит, боль уже отпустила её сердечко, и она окончательно свыклась с мыслью, что её единственный жив и даже не очень изранен.

Муэт смотрела на Наташу и Всеслава без зависти. «Слава Внешним, что он вернулся с самого края Бездны, — думала она. — Меньше горя останется в этом Мире, и меньше слёз будет пролито теми, кто оплакивает павших».

Союзники — восточные орты и орты Катакомб — торжествовали победу: над Городом дрожала ликующая аура. И только Бестелесные не принимали участие в этом ликовании: они были мертвы — все до единого. Под магией элов и лучемётами штампов погибло не так много взбунтовавшихся клонов — оружие фантомов не давало осечек, — не слишком большой урон понесли они и при взрыве стартового комплекса — Главный Источник штурмовали ифриты Джафара и даосы Чэнхошана, — и тем не менее, до полной победы не дожил ни один призрак. Их искусственное вселение в тела клонов было недолговечным — это слабое подобие жизни прервалось, как только фантомы свершили то, зачем пришли — то, что давало им силы: месть. И тысячи тел выходцев из Инкубатора, большинство из которых лишь отдалённо походили на людей, усеяли галереи и отсеки Гнезда Зла. Орты надеялись, что души людей, сгоревших когда-то в Адском Огне, смогут теперь обрести покой, хотя даже самые мудрые из потомков людей-индиго ещё слишком мало знали о законах Тонкого Мира.

Светало. Багровый свет начал тускнеть — огонь уступал место дыму, затягивавшему руины Города подобием погребального савана, — и каменные обломки, усыпавшие подножие горы, стали пепельно-серыми.

— Мама!

Муэт обернулась и увидела Лаэ и Кондора. Девочка смотрела на мать, а Кондор — на Город, на его развалины, на серый дым, ползущий длинными лентами по разбитым ярусам Гнезда Зла. «Ну да, конечно, — вспомнила Мать-Ведунья, — ведь я сама велела привести сюда самых смышлёных подростков, как только всё кончится. Дети должны это увидеть, чтобы потом рассказать своим детям и внукам. И Гата в точности выполнила мой приказ».

Кондор с живейшим интересом рассматривал скопище глайдеров и боевых дисков, высыпавшихся наружу из распоротого ангара кучей дохлых жуков. Глаза мальчишки горели от восторга — ему очень хотелось оказаться там, среди этого железа, чтобы посмотреть на него вблизи и собственными руками потрогать некогда грозные боевые машины врагов. А Лаэ подошла к матери и взяла её за руку.

— Война кончилась, мама? — спросила она. — Вы убили змею, и теперь вы больше не будете убивать друг друга?

Лаэ требовательно смотрела на мать, и Муэт поразило выражение горькой мудрости в голубых глазах дочери. «Великие боги звёзд, она смотрит на меня так, как будто прожила долгую-долгую жизнь и знает гораздо больше меня! Что происходит? Сначала Сирин с Роем, а теперь моя собственная дочь! Не удивлюсь, если она сейчас начнёт воскрешать мёртвых!».

И словно в ответ на её мысли, в сотне шагов от того места, где они стояли, там, где заканчивалось ущелье, ставшее братской могилой воинов племени гор, зашевелилась земля, и из пепла поднялась человеческая фигура. Муэт мгновенно подобралась, готовая тут же сжечь это существо, если оно окажется врагом, но это был воин-орт — ауры не обманывают. Что это сородич, Старшая поняла почти сразу, но не смогла его узнать: орт был обожжён до неузнаваемости, от одежды остались горелые лоскуты, и с ног до головы воин был покрыт слоем сажи — на чёрном лице проступали одни лишь глаза, горевшие неукротимым огнём. На миг магине почудилось, что это Осо, но нет, этот воин был стройнее плотного и кряжистого Отца-Воеводы. Орт шёл к ней, с трудом передвигая ноги, и когда он приблизился, Муэт узнала в нём Лобо.

Как он выжил, почему силовые коконы всех остальных воинов штурмового отряда лопнули мыльными пузырями под напором потока испепеляющей энергии, а его кокон спас своего хозяина, Лобо не знал. Его далеко отбросило, он потерял сознание, пролежал в пепле всю ночь, но остался в живых — единственный из всех ортов, ушедших с Отцом-Воеводой. К нему кинулась Гата — Лобо еле держался на ногах, — но он жестом остановил целительницу: воин племени гор не будет перевязывать раны, пока не расскажет Старшей, как погибали на его глазах орты Катакомб, прокладывая путь к победе.

«Чудеса не бывают случайными, — думала Муэт, глядя на молодого орта. — Он выжил, потому что сумел победить самого себя — так, как он сделал это на Празднике Цветов. Народ гор будет жить, пока его женщины будут рожать таких воинов. Да будет счастлива та, кто разделит с тобой ложе…».

Лобо остановился перед Матерью-Ведуньей. Его спёкшиеся губы шевельнулись, и он еле слышно проговорил-прошептал:

— Старшая, я… — Налитые болью глаза Лобо внезапно расширились от изумления, а Муэт почувствовала, как дрогнули на её запястье тонкие пальчики Лаэ.

— Мэй…?

— Хайк…

— Мэй… Мэ-э-эй!

— Ха-а-а-а-йк!!!

Лаэ метнулась к Лобо вспышкой живой огня и слилась с ним — их ауры образовали единое целое.

— Мэй… ты вернулась… Мэй…

— Я же обещала тебе, что вернусь…

— Как же я сразу не догадался… — пробормотал Диего-Рой, а Сирин-Мерседес только улыбнулась светло и тихо.

«Мэй вернётся, — очень отчётливо прозвучало в сознании Наташи. — Это будет не сейчас и не здесь, но она вернётся». «Откуда это? — ошеломлённо подумала ворожея. — Где я это уже слышала?». Но она никак не могла вспомнить, что сама сказала эти слова Хайку-Волчонку у могилы Мэй — в другой Реальности: в той, которой уже не было.

— Я не понимаю Дагабура, — задумчиво сказал Теллиар, глядя на звёздное небо сквозь прозрачную оболочку дозорного поста Базы. Слежение за происходящим в звёздной бездне вели приборы, но зримая величественная панорама космоса, по мнению психологов флота Дальней Разведки, способствовала единению наблюдателя со всей Вселенной и обостряла его восприятие.

— Я тоже его не понимаю, — отозвался Квинт. — Темнит что-то наш третий адмирал — так темнит, что сам весь почернел.

«Интересное замечание, — подумал мичман. — А ведь и верно: такое впечатление, что вокруг Дагабура образовалось какое-то тёмное облако. И аура у него странная — изувеченная, что ли…».

Впрочем, для недоумения, которое испытывал весь личный состав экспедиции, не нужно было углубляться в тонкие материи — поведение адмирала было труднообъяснимым с позиций простой логики. Галактиане внимательно следили за Третьей планетой, непонятным образом изменившейся за одну ночь, и установили, что она далеко не мертва, а достаточно густо населена, и что города её, за малым исключением, отнюдь не разрушены. И на планете шла война, причём с применением таких средств, которых у её аборигенов и в помине не было всего несколько лет назад, до ядерной катастрофы.

Это вызывало массу вопросов, однако Дагабур категорически запретил все полёты скаутов к Третьей, мотивируя это своё весьма странное, мягко говоря, решение туманными соображениями «общей безопасности». «Будем ждать!» — приказал он с таким выражением лица, что никому из его подчинённых не захотелось с ним спорить.

В поведении адмирала были и другие странности. Все участники экспедиции, за исключением узкого круга Технократов-руководителей, были полностью лишены какой-либо информации о происходящем в центре Галактики — Дагабур опечатал своим личным кодом станции гиперсвязи Базы и флагмана, крейсера «Обстоятельный», не допуская к ним никого, кроме избранных — офицеров, преданных ему лично. Других чрезвычайных мер не было — пока? — но и этого хватило, чтобы вызвать глухое раздражение людей.

Теллиар беспокоился об отце с матерью и о сестре — его мучила неизвестность. «Лёд и плазма! — негодовал он. — Мы, свободные люди свободного мира, сидим здесь под строгим надзором, словно арестованные Разбойники!». «Остынь, сынок, — успокаивал его Квинт, — не ты один кипишь праведным гневом. Погоди, терпение у людей лопнет, и тогда… А насчёт Разбойников… Сдаётся мне, что наш славный адмирал надумал пойти по этой кривой тропке — решил под шумок устроить себе сепаратное гнёздышко на краю Галактики и жить своим умом, не подчиняясь Совету. Были уже такие хитрецы, и не однажды — они-то и становились Разбойниками». Предположение старого боцмана показалось Теллиару вполне логичным, но оно не объясняло действий Дагабура, касающихся Коварной планеты: если уж ты решил основать некое подобие удельного княжества, то в первую очередь тебе надо знать, кто твои ближайшие соседи, и что творится у тебя под боком.

Тем не менее, все распоряжения начальника экспедиции выполнялись — пока? — флот Дальней Разведки славился своей дисциплинированностью. Шли дни, похожие один на другой, и ничего не менялось: новостей не было, Базу по-прежнему окутывало защитное поле, «Обстоятельный» не выходил на орбиту — «Ждём, пока нас засыплет песком до самого верху», как шутил его экипаж, — и скауты летали только над поверхностью Красной планеты, лишь изредка углубляясь в астероидный пояс. И каждые сутки сменялись наблюдатели на дозорных постах — слежение за загадочной Третьей планетой осуществлялось непрерывно, и вся свежая информация немедленно передавалась Дагабуру. И люди, видевшие адмирала, короткими кивками отвечавшего на приветствия подчинённых, ощущали истекавший от него чёрный холод, и этому холоду тоже не было объяснения.

…Вахта Теллиара и Квинта подходила к концу, когда система дальнего обнаружения зафиксировала взлёт с Коварной планеты нескольких десятков ракет. Поначалу Теллиар не придал этому особого значения — он предположил, что в ходе войны одна из враждующих сторон наносит по другой массированный удар, — но когда эти ракеты начали удаляться от Третьей, и детекторы сообщили от том, что они оснащены аннигиляционными двигателями, мичман насторожился. А когда расчёт траекторий загадочных ракет показал, что они идут к Красной планете, Теллиар решил доложить Дагабуру. Раним утром сон особенно крепок, но сообщение было чрезвычайным — мичман не сомневался, что адмирал будет гораздо больше рассержен задержкой такой информации, нежели тем, что ему не дали поспать.

Теллиар не ошибся: не прошло и пяти минут, как Дагабур появился в дозорном посту — собранный и напряжённый, словно взведённая пружина. А когда мичман в полутьме поста разглядел лицо начальника экспедиции, ему стало не по себе: в глазах адмирала танцевало чёрное пламя. И ученик Признавших Необъективное понял: этот человек опасен — очень опасен.

Дагабур быстро проверил показания сенсоров и записи запоминающих устройств, с минуту молчал, а потом активировал коммуникационную сеть и отдал несколько коротких и сухих приказов:

— Всем скаутам — возвращение на Базу. «Обстоятельному» — готовность к старту и к применению оружия. Защитное поле — усиленный режим. И, — он чуть помедлил, придавая весомость своим словам, — никаких активных действий. Наблюдать. Я на связи — постоянно.

…Несмотря на полное отсутствие опыта межпланетных перелётов, флот гремлинов через несколько дней достиг цели — без всяких препятствий и происшествий. Эридан и Нэсси смотрели на диск Красной планеты, и им обоим казалось, что здесь их давно ждут, причём не просто союзники, а единомышленники — или хотя бы один единомышленник.

Летатели садились вблизи Базы, в зоне прямого визуального наблюдения, но ни один скаут не поднялся в воздух. Не взлетел и крейсер, и его эмиттеры, способные за пару секунд испепелить весь флот Исхода, молчали. Само по себе это не было необычным — не слишком разумно начинать контакт с обмена энергоразрядами, — но Теллиара не покидало ощущение опасности, которую несёт в себе именно этот контакт. Это ощущение становилось всё сильней, и когда Дагабур пошёл к ожидавшему его глайдеру, чтобы отправиться навстречу пришельцам с Коварной планеты, рука мичмана потянулась к бластеру. Он коснулся оружия, испытывая острое желание влепить импульс в затылок начальника экспедиции, и замер, услышав за спиной негромкий голос Квинта:

— Не горячись, сынок. Не верь тому, что болтают про твоего отца, — адмирал Даэций всегда сперва думал, а потом уже хватался за бластер. Стрелять — дело нехитрое, но нужно точно знать, в кого ты стреляешь, и зачем. Давай-ка сначала разберёмся, что за гости к нам пожаловали, и почему наш адмирал так им рад.

Глайдер Дагабура вышел из-под силового поля Базы и понёсся, таща за собой шлейф пыли, к остроконечным силуэтам чужих кораблей, ясно видимым в разреженной атмосфере Красной планеты. А навстречу ему уже мчалась другая машина — глайдер Эридана.

— Устала?

Мерседес молча кивнула.

«Можно было и не спрашивать, — подумал Диего, — достаточно прислушаться к своим собственным ощущениям. Только это не усталость — за несколько дней моя Сирин постарела на несколько лет. Да и я сам тоже поседел и в изобилии обзавёлся морщинами. Как я теперь выгляжу, можно увидеть, спустившись к реке и посмотрев на своё отражение в зеркале воды. Вот только мои мышцы активно возражают против таких гимнастических упражнений — это ведь надо идти вниз по склону, а потом ещё карабкаться обратно. Так что это не усталость — это старость, обрушившаяся на нас обоих за те невероятно короткие доли секунды, которые мы провели там, в недрах материи, растянув внешнее время в миллиарды раз. С Духами Времени не шутят… И ещё — то, что обитатели этого Мира называют лучевой болезнью. Мы приблизились к клокочущему источнику Силы на расстояние протянутой руки и обожглись. Ведь мы здесь не боги, мы — люди…».

Он посмотрел на свои ладони, усыпанные крохотными кровоточащими язвочками. «Нейтроны жалили злее москитов — лучшие целители не в силах выгнать из наших тел яд от их укусов. И неудивительно: орты — не боги, и даже не эски. Они — люди…».

— Но мы всё-таки спасли это Мир, мой Маг, — сказала Мерседес, не открывая глаз. — Он будет жить, будут рождаться дети — много детей, — и Души Бестелесных вернутся в Круг Бытия в новых воплощениях.

— Спасли, моя Магиня, — согласился Диего. Он не удивился, что его вторая половина отвечает на его мысли — чему тут удивляться? — И, кажется, не в первый раз, а? Помнишь? Такое уже было когда-то…[24]

— Помню, — на губах Мерседес родилась улыбка. — А потом мы с тобой искали друг друга тысячи лет…

— …и нашли. Дороги Миров сходятся. Жаль только…

— …что вместо обожествления мы получили опасливое уважение? — Сирин открыла глаза и повернула голову к мужу. — Богам не место среди людей: их дом — звезды.

«Звёзды, звёзды, звёзды… — услышал Диего-Рой. — Звёзды без счёта… Алые всполохи и слепящие белые вспышки… Ощущение Силы, переполняющей всё моё существо, Силы, способной гасить эти звёзды…».

— Вот мы и погасили злую звезду, мой Маг. Остановили распад и спасли эту планету — ещё раз. Хватит, наверно… Пусть теперь люди сами позаботятся о своём будущем — зачем им мешать? Им не нужны боги, рассчитывающие для них заданное значение судьбы, — они справятся и без них.

— А справятся ли, моя Магиня?

— Дети учатся ходить, — пожала плечами Мерседес. — Иногда они падают и набивают себе синяки и шишки, но если их всё время держать за руку, они так никогда и не научатся ходить. Все Носители Разума сами выплетают вязь своих судеб, заданное значение — это всего лишь полотно, на котором вышивают узор. Или ты забыл об этом, мой Маг? Да, взрослые могут — и должны — подсказать и помочь, но главное для богов — вовремя уйти, пока их присутствием не начали тяготиться или пока не привыкли уповать на их помощь всегда и во всём. Так что нам с тобой пора — я устала и хочу домой. Думаю, мы заслужили возвращение.

Да, они устали — оба, — и таяли догорающими свечами. Им трудно было в последние дни находиться под сводами Катакомб — каменные своды давили, и Сирин с Роем уходили на берег реки и сидели там часами, глядя на воду, небо и горы. Им не мешали — у ортов было много забот. После удаления раковой опухоли Города этот Мир выздоравливал, но болезнь всегда может дать осложнения.

Мерседес и Диего устали, но эта была приятная усталость — такая, которая приходит после хорошо выполненной работы. И Маги отдыхали, ожидая, когда можно будет скинуть свои изношенные оболочки, словно рабочую одежду в конце трудового дня. Они ни о чём не жалели — разве можно о чём-то жалеть, если они нашли друг друга и прочли Рукопись своей Памяти? Теперь им оставалось только ждать, и уже недолго — они это чувствовали.

В светлеющем небе бисеринки звёзд сделались едва различимыми — наступало утро.

«…Звёзды, звёзды, звёзды… — услышал Диего-Рой — тот, чьё настоящее имя было совсем другим, — и понял, что слышит то, что звучит в сознании Сирин-Мерседес — той, чьё настоящее имя было совсем другим. — Звезды без счёта… Голубые молнии и слепящие белые вспышки… Ощущение Силы, переполняющей всё моё существо, Силы, способной гасить эти звёзды…»

— А там, дома, мы узнаем друг друга, эскиня?

— Мы очень постараемся, эск.

На горизонте вспыхнула золотистая точка, растеклась и превратилась в яркую узкую полоску — в краешек сияющего жёлтого диска.

Всходило солнце.

Громадный многомерный Кристалл — копия Познаваемой Вселенной, уменьшенной в несчётное число раз, — ожил. Заполнявшее его туманное нечто, неосязаемая субстанция, не подчиняющаяся никаким законам Привычного Мира, пропиталось живым звучащим светом, и смутные очертания двух человеческих фигур — мужской и женской, — проступавшие сквозь эту светящуюся дымку, обрели законченность творений мастера.

«Вот и всё, — подумала Эн-Риэнанта, — свершилось. Теперь дело за малым…»

Она услышала тонкий звон. Этот звук исходил не от Кристалла Первичных Матриц — к Звёздной Королеве обращались, почтительно прося аудиенции. Магиня проверила канал, и брови её чуть дрогнули — появления этого посетителя она никак не ожидала.

— Очень интересно… — вслух проговорила она, прикрыла Кристалл, парой движений мысли создала интерьер — парадная роскошь нам ни к чему, ограничимся конфиденциально-деловой обстановкой, — села в послушно возникшее кресло и произнесла в пустоту:

— Пропустить!

Взметнувшийся посередине сотворённой Королевой небольшой круглой комнаты рой серебристых искр образовал тощую фигуру в платинового цвета плаще с капюшоном.

— Я приветствую Звёздную Владычицу и Королеву Объединения Пяти, — вкрадчиво произнёс гость, откидывая капюшон.

Всеведущий ничуть не изменился с тех пор, как они последний раз виделись, — то же костистое аскетичное лицо, пергаментная кожа, те же тонкие сухие пальцы и пронзительный взгляд бесцветных глаз из-под редких седых бровей. Серебряные эски были консервативны во всём, в том числе и в отношении к своей внешности.

— Приветствую тебя, Аббат. Присаживайся, — Магиня сотворила второе кресло. — Не желаешь ли подкрепить свою бренную плоть? Или, может быть, вина?

— Благодарю, Королева. Вина я не пью… с некоторых пор, а свою немощную плоть я уже подпитал. Чистая энергия — это проще. И полезней, ибо чревоугодие…

— Ты пришёл, чтобы напомнить мне ваши основные постулаты, Аббат? — иронически осведомилась Эн-Риэнанта. — Стоило ли ради этого пересекать Барьер Миров?

— Я пришёл поздравить тебя с завершением твоего многотрудного дела, — ответил Серебряный, не обращая внимания на тон голубой эскини. — Только я не Аббат — я давно уже Епископ.

— О, прими тогда мои ответные поздравления, Епископ! Так ты скоро примеришь и тиару Кардинала, Всеведущий Маг!

— Это реально, Королева, — серебряный эск скромно потупил взгляд. — Ряды Адептов Слияния волею Вечнотворящего поредели — Волна унесла многих…

«А ты, значит, избежал этой участи, — подумала Эн-Риэнанта. — Интересно, за какие такие заслуги? Ага, так, кажется, я знаю, за какие…».

— …и я действительно стану Кардиналом, причём в скором времени, чтобы отдать все свои силы и накопленные знания служению нашей Цели.

— И чего же ты хочешь от меня? — напрямик спросила Звёздная Королева.

— Я помог тебе в Поиске, — Епископ не стал тратить времени на плетение словесных кружев, — и мне хотелось бы получить некие… м-м-м… привилегии. Скажем, милостивую благосклонность Владычицы Пяти Доменов к праведным трудам наших пастырей в пределах твоего Объединения. Нам не надо помогать — достаточно не мешать. Вместо меня Аббатом стал наш новый брат — вы знали его под именем Крухх, — он-то и будет…

— Послушай, Серебряный, давай-ка начистоту, — Эн-Риэнанта постаралась, чтобы тон её не был слишком резок, но получилось не очень. — Да, ты помог мне, но за это ты получил то, что просил. Миллиарды Душ — не они ли позволили тебе продолжить твоё воплощение, коим вы так тяготитесь? Владыка твоей епархии включил эти Первичные Матрицы в Волну Слияния и счёл, что за это ты достоин остаться в грубоматериальных Мирах, чтобы и дальше продолжать в том же духе. Уходя в Волну, он даже уступил тебе своё место, без пяти минут Кардинал! И тебе этого мало?

— Откуда ты знаешь? — Епископ был настолько ошарашен, что даже не пытался что-либо возразить или пустить в ход какую-нибудь хитрую уловку. — Откуда?!

— У нас тут недавно прошли… м-м-м… курсы повышения квалификации, говоря языком Технодетей. Догадываешься, кто проводил эти курсы?

— Ты общалась с самим…

— Да. И многому научилась. Пока ты тут разглагольствовал насчёт привилегий, в коих вы так нуждаетесь, я заглянула в тебя и увидела очень много интересного. Рассказать?

— Не надо, — глаза Серебряного Мага зло блеснули.

— Не надо так не надо. Но вот что я тебе скажу, Епископ: мы с тобой в расчёте. Более того, в знак благодарности, я не буду предпринимать против тебя лично никаких активных действий, хоть ты и был со мной не совсем искренним, эск. Пусть те, кто хотят, уходят к вам — это их право выбора. Но навязывания Юным Расам вашего Пути в пределах Объединения больше не будет. Ты понял меня? Вы норовите накинуть узду на свободную волю Носителей Разума, и я не намерена это терпеть. Есть ведь и другой Путь Восхождения — Путь, который прошли Древние. Или ты не знаешь о нём, Всеведущий?

Епископ не ответил. Он поднялся и медленным движением накинул капюшон.

— Познаваемая Вселенная очень велика, Королева, — в ней множество путей и дорог.

— Это так, Епископ. Но пусть наши с тобой Дороги Миров больше не пересекаются — никогда.

— Не помешаю? — услышали они.

— Не помешаешь, Глава Синклита, — ответила Эн-Рэнанта, — тем более что мой гость уже уходит. Прощай, Серебряный.

Селиана Мудрая появилась, когда на месте исчезнувшего Епископа таяли последние искры. Адепт Слияния не стал дожидаться её прихода — ему хватило того, что он услышал от Звёздной Королевы.

— Чего хотел от тебя этот святоша? — первым делом осведомилась Селиана.

— Пытался получить дополнительную премию за свои услуги, — Королева не стала вдаваться в подробности. — Серебряным Магам дай ноготь со своей физической оболочки — не заметишь, как они доберутся и до твоего кетерного тела. Иногда мне кажется, что они в чём-то опаснее Чёрных Разрушителей — хотя бы потому, что Серебряные — единственные из всех эсков! — сохранили подлое умение врать. Садись, Мудрая, вон кресло.

— Ну уж нет, — кресло, в котором восседал поспешно удалившийся Епископ, исчезло, а вместо него появилось другое. — Так-то лучше, а то ещё подцеплю что-нибудь: например, отвращение к тантрической магии.

— На этот счёт можешь не беспокоиться, — усмехнулась Эн-Риэнанта, — наш добрый пастырь сам не без греха.

— Вот как? Хм, а я и не знала, — удивилась Селиана, устраиваясь в кресле.

— Спроси Эриту, сестру Гарда, — она тебе расскажет об этом много интересного. Я же говорю — серебряные эски могут быть двуличными как никто из Магов Высших Рас. А этот Епископ выделяется даже среди своих собратьев. Ладно, Хаос с ним — я надеюсь никогда его больше не увидеть: ни в этом воплощении, ни в последующих. Посмотри-ка лучше вот сюда, Глава Синклита Мудрых, — с этими словами Звёздная Королева сняла полог невидимости с Кристалла, хранящего Первичные Матрицы Таэоны и Коувилла, — это гораздо важнее!

— У тебя получилось, Энна, — очень серьёзно сказала Селиана, внимательно изучая содержимое огромного мерцающего кристалла с бесконечным числом граней. — Ты великая Магиня, моя Ученица, — такого ещё не делал никто.

— Из тех, кого мы знаем, — уточнила Эн-Риэнанта. — Однако Познаваемая Вселенная, как совершенно верно заметил наш недавний не слишком желанный гость, очень велика: где-то и когда-то что-то подобное наверняка уже было — не сама же я изобрела механизм сборки!

— Кто знает… — задумчиво проговорила Мудрая. — Любые открытия кем-то делаются впервые. Впрочем, неважно — важно, что мы всё-таки нашли Разыскиваемых. Недостающие фрагменты находились в Реальности-сплаве?

— Да. С отцом было проще — Матрица Эндара в кристалле стала полной, как только к ней присоединилась душа писателя Диего Рохо — ментора Роя по прозвищу Призрак. Правда, я сильно подозреваю, что есть ещё и зеркальный дубль Матрицы моего мятежного родителя — уж очень он был двойственным по своей натуре. Вестник, воин-орт по имени Хок, — вот кто почти точно повторял Коувилла-Эндара.

— Тогда почему ты не добавила и его Душу в Кристалл?

— Хок погиб в будущем, и пока я перетряхивала пласты времени, его Матрицу уже перехватили.

— Кто? Неужели Чёрные?

— Нет, слава Вечнотворящему. Душу отважного орта перехватила наша милая Хэсти — разумеется, с помощью своего мужа, — Королева лукаво улыбнулась.

— Значит, их будущий сын…

— Именно так. Для Хэсти и Астера это будет сюрпризом — они об этом ещё не знают. А вот с моей матерью вышло гораздо сложнее. Матрица Натэны осталась неполной даже после того, как к ней присоединилась Душа Мерседес — целительницы Сирин, покинувшей Мир Третьей планеты системы Жёлтой звезды одновременно с Роем-Диего, как и положено двум совпадающим половинкам Инь-Янь. И тут я заметила…

— Эйви?

— Тебя заслуженно зовут «Мудрой», Наставница. Да, это была Эйви. Она оказалась воинственным зеркальным дублем Натэны — это выяснилось только после её гибели, — а все остальные составляющие были всего лишь «приземлёнными» ипостасями моей матери.

— Я подозревала это ещё тогда, когда мы изъяли жрицу Танит прямо из пылающего Кар-Хадташта.[25] Значит, если бы не атака чёрных эсков и если бы не Лиэз, наш Поиск мог бы окончиться ничем? Страшно даже представить…

— Случайностей не бывает, Мудрая. А ты, — Эн-Риэнанта посмотрела на Селиану, — всё ещё ревнуешь её к Грольфу?

— Какая уж теперь ревность… Эйви умерла, а в наши Миры скоро вернётся Таэона. Смыкаются Реальности, и сходятся Дороги Миров, и возвращаются все долги… Гард уже знает о том, что ты сделала?

— Ещё нет — ты узнала об этом первой. Гард с Грольфом гоняют астральных тварей — Викинги остаются Викингами даже тогда, когда становятся Соправителями и Владыками. Они должны скоро вернуться, поэтому я не стала ничего сообщать — пусть увидят воочию. Что же касается Реальностей, которые рождаются, гибнут, а иногда и смыкаются… Похоже, Реальность-сплав теперь выживет, и может быть, действительно станет домом для нового племени белых эсков. О Третьей планете системы Жёлтой звезды — а заодно и о Четвёртой, где происходит что-то не очень пока понятное, — позаботится клан Спасённых. Но кажется мне, что Древний сказал нам далеко не всё. Он нам, конечно, не врал — он просто кое о чём умолчал. А я задумалась.

— Не понимаю…

— Миры рождаются и погибают непрерывно, и так же непрерывно от Реальностей, населённых Носителями Разума — в результате их деяний, — отпочковываются Реальности-копии. Всё ещё не понимаешь? Кто сказал, что Реальностей Мира Третьей было всего две? А если есть ещё одна, или даже не одна? Надо просто хорошенько поискать! Грольф с Гардом Искатели или нет? Вот пусть и поищут — это полезней, чем стрелять безобидных лярв!

— Среди лярв попадаются далеко не безобидные, — возразила Селиана. — Но ты права: поиск новых Реальностей — это куда важней. Кто знает, какие в них могут быть сюрпризы? Вот и отправим наших Бродяг заниматься делом, а не…

— Не сразу, моя Наставница, — перебила её Звёздная Королева, — не сразу. У наших с тобой мужей есть одно чрезвычайно важное дело, — она кивнула в сторону кристалла, — куда более важное, чем поиск новых Реальностей или даже проверка гипотезы, что Провал — это след пяты Антитворящего. Таэона и Коувилл ждут воплощения, и Гард с Грольфом просто обязаны помочь нам с тобой в этом трудном, но… приятном, в общем-то, деле.

И могущественные Магини-Хранительницы улыбнулись друг другу, а потом от души рассмеялись, словно самые обычные любящие и любимые женщины Юной Расы любого из бесчисленных Обитаемых Миров.