Глава 11

Глава ковена не успела еще рухнуть на камни, как я застрелил еще двух ведьм. Это не вурдалаки или, например, оборотни, которых и серебряной пулей вот так запросто не возьмешь, даже если она пробьет череп. А вот ведьмы, как, впрочем, и ведьмаки, в каком-то смысле обычные люди, потому и убить их не так сложно, особенно если знать, куда целиться. Меткость и скорость — вот залог успеха в столкновении с ними.

Выстрел — и на лбу Оксаны, недавно забравшей жизнь у прислужницы Марфы, появляется небольшое отверстие, после чего она падает в костер, а тот, в свою очередь, выплёвывает в ночную тьму высоченный столб искр.

— Так их! — визжит Василиса, извиваясь у скалы и всячески пытаясь освободиться. — Всех убейте! Всех!

Кстати, ошибся я в расчетах, оцепенение охватило уничтожаемый ковен не на пару-тройку секунд. Они где-то с полминуты, если не больше, понять не могли, что происходит, тем самым подарив нам с Метельской серьезнейшую фору и надежду на то, что победа останется за нами. Мало того — и после, когда пришло осознание того, что их методично уничтожают, ведьмы не сконцентрировались на проблеме, а принялись метаться по площадке, как чайки над морем, чем, к слову, немало меня удивили.

Светлана не отставала от меня, она довольно шустро палила по противникам, завалив при этом пять ведьм, а одну, ту самую Алину, которая собиралась Ваську препарировать, крепко подранила.

Щелчок, опустошенный магазин падает вниз, я вбиваю в рукоять новый, просто-таки физически ощущая, что сейчас истекают последние секунды нашей удачи.

— Вон они! — раздается истошный визг. — Вон среди деревьев! Сестры!

Надо же, наконец-то заметили. Хотя «наконец» тут не очень уместное слово, лучше бы эти дамы и дальше с воплями бегали вокруг костра, от которого пошел невероятно смрадный запах. Оно и понятно, пламя начало пожирать Оксану, приобретя при этом на редкость недобрый багровый оттенок.

На ногах к этому моменту осталось шесть ведьм, плюс рядом со скалой корчилась раненая в живот Алина, оравшая так, что, наверное, ее даже Глузд со товарищи в подземелье услышал.

Выстрел — и наблюдательная противница получает от меня ответочку прямиком между глаз. Так сказать — приз самому внимательному участнику мероприятия.

Секундой позже сухо кашлянул «макаров» Метельской, которая тоже сменила магазин — и еще одна ведьма кубарем катится по камням, обдирая руки и ноги.

Мой выстрел, и ведьм остается трое, только вот какая беда — они уже совсем рядом с нами. Я вижу оскаленные рты, вижу скрюченные пальцы, ногти на которых более всего похожи на когти диких зверей, и глаза, в которых бьется ярость, но нет ни малейшего следа жалости или страха.

А после на меня наваливается слабость, такая, что я даже на спусковой крючок нажать не могу, хоть и очень стараюсь.

Знал же, что им в глаза смотреть нельзя! Знал!

Бэнг! Хлопок выстрела, раздавшийся откуда-то сбоку, стряхивает с меня марево оцепенения, разрывает его, точно паутину вроде той, которой так много в осеннем лесу.

— И еще! — слышу я азартный крик Аркаши и новый выстрел. — Что, не нравится?

Он палит от бедра, точно ковбой в старых американских фильмах, ему только шляпы «Стетсон» не хватает. Но, что странно, он каким-то образом умудрился попасть как раз в ту самую ведьму, которая на меня морок накинула. Жаль, я ее сразу не завалил, в самом начале. Матерая оказалась, знающая. Эдак, на ходу, при столь нестандартной ситуации, привязать к себе человека — тут большой опыт нужен и не меньшее самообладание.

Вот только воспользоваться своим преимуществом она не успела, ибо разворотил выстрел Аркаши ей бок капитально.

Наши с Метельской выстрелы слились в один, и последние ведьмы рухнули в паре шагов от нас. Всего ничего им оставалось, промедли мы пару мгновений — все, конец. Ну, может, не обоим, а кому-то одному, но и это так себе повод для радости.

— И вот! — гаркнул Стрелецкий, выпалив из «помповика» еще раз.

— Хорош! — рявкнул я. — Угомонись, не трать патроны. Все, война кончилась. Мы победили.

— Капец, — пробормотала Светлана и вытерла пот со лба. — Бойня, блин!

Это да, по-другому то, во что превратилась небольшая площадка, всего каких-то пять минут назад представлявшая собой владения упивающихся своей силой ведьм, и не назовешь. Тела, лежащие вповалку там и сям, кровь на камнях и траве, смрадно чадящий костер и стоны двух недобитых противниц.

— Ненавижу! — пробормотала ведьма, валявшаяся в паре шагов от меня. — Убью!

Она с трудом приподнялась и уставилась на меня побелевшими от бешеной ярости глазами, ее губы принялись что-то нашептывать.

— Не балуй, — мигом пресекла это оперативница, на мгновение опередив меня. Носок ее ботинка врезался в рот ведьмы, пятная камни новой кровью. — Ишь чего задумала.

— Молодец я? — подошел к нам Аркаша. — А?

Он явно был невероятно доволен собой, что замечалось по всему — тому, как он держался, по горделиво запрокинутой голове и даже по тому, насколько лихо он положил ствол ружья себе на плечо. Нет, он точно поклонник вестернов.

— Палил в белый свет как в копейку, — хмыкнула Метельская, прижимая голову ведьмы к камню. — Как попал в кого-то — не понимаю.

— Но попал же, — чуть обиженно заявил юноша. — Вот в нее как раз! С первого выстрела! А?

— Только не убил, а подранил, — заметила Светлана. — Так что давай, доводи дело до конца.

Неожиданно. Ладно бы я такое сказал, но она?

— В смысле? — опешил и Стрелецкий. — Что значит — до конца?

— Добей ее, — пояснила Метельская. — Бери и стреляй. Нам тут живые свидетели не нужны.

Ведьма задергалась, что-то замычала, но нога оперативницы крепко прижимала ее голову к камням.

Аркаша, с которого мигом слетела спесь, сначала замялся, а после как-то очень некрасиво и суетливо прижал ствол ружья к затылку замершей ведьмы, глубоко вздохнул и…

— Не могу, — секундой позже жалобно взмолился он. — Когда все стреляли — тогда да. А так — не могу. Не получается.

— Даже не знаю, что и сказать, — глянула на меня Метельская. — С одной стороны — молодец, ведет себя как законопослушный гражданин, знающий, что человеческая жизнь — главная ценность. С другой — тряпка тряпкой.

— Макс, а ты мне ее отдай. — Когда и как за моей спиной оказалась Марго, я даже и не понял. — Уж поверь, я сделаю все как надо. Да и не так много в ней жизни осталось, вон как кровь из бока хлещет.

И еще вроде как слюну сглотнула прямо над ухом, зараза такая.

— Эй! — донесся до нас голос Василисы. — Благодетели! Нас бы освободить! И эта стерва вроде как в себя приходит, уползти пытается!

— Свет? — Я глянул на оперативницу.

— Мне все равно, — сухо отозвалась та и направилась в сторону костра, на ходу стягивая балаклаву со словами: — Уф, упрела, сил нет.

В принципе — да. А смысл в ней щеголять, коли все равно в живых только мы и останемся? Ну и еще Мискув.

— Забирай, — разрешил я. — Питайся.

— Вот за это спасибо! — Холодные губы вурдалачки коснулись моей щеки. — Давно живой крови не пила, а без нее мне плохо. Тело слабеет, реакция не та, в ушах гул. Дискомфортно, короче.

Она перевернула постанывающую ведьму на спину и дружелюбно ей улыбнулась. Та, увидев клыки, выползающие из-под верхней губы моей приятельницы, мигом все поняла и задергалась, как жук, которого энтомолог вот-вот проткнет булавкой.

— Лучше просто убей, — попросила меня она. — Она ведь не только кровь заберет, но еще и…

— Все, что можно, заберу, — ласково подтвердила Марго, закрывая ей рот ладонью. — Даже не сомневайся. Да ты не волнуйся, сейчас тебе станет хорошо-хорошо. Сначала как комарик укусит, а потом…

Она припала своим ртом к женской шее, а следом за тем послышались весьма неприятные звуки. Нет, будь они какого другого происхождения — еще бы ничего, но мы-то точно знали, что сейчас происходит.

— Блин, жуть какая, — отвел в сторону глаза Аркаша. — Фу!

— Я как-то на Севере был, видел, как там кита, что на берег выбросился, разделывают, причем еще заживо, — пожал плечами я. — Поверь, картина немногим лучше. Про запах уж и не говорю. Ладно, пошли. Не всем нравится, когда на них смотрят во время еды.

Метельская тем временем занималась делом, а именно переворачивала трупы ведьм, проверяя, не осталось ли живых среди павших, не забывая при этом поглядывать на Алину, которая свернулась калачиком и еле слышно постанывала, и полностью игнорируя беснующуюся Василису.

— Развяжи меня! — гомонила та, судорожно дергаясь. — Если ты против них, значит, мы с тобой на одной стороне? Да точно на одной, я ж тебя узнала! Это ты меня недавно в рестике лицом по столу возила! Помню, еще узелок в памяти завязала, чтобы после тебя найти и лишай напустить. Ну, чтобы вся рожа у тебя как кора у дуба стала.

— После чего? — уточнила Светлана.

— После вообще, — мигом отозвалась девушка. — В принципе. А теперь и вовсе этого делать не стану. Мы теперь друзья. А где… А вот он! Ма-а-а-акс! Развяжи меня!

— Чего разоралась? — подошел я к ней. — И на фига тут какие-то имена называть?

— Я тебе еще тогда сказала: овца она тупая, малолетняя. — Метельская приложила пальцы к шее одной из лежащих на камнях ведьм. — Елки-палки, эта жива. Может, пуля по касательной прошла?

— Да какая разница? — глянул на нее я. — Вопрос в другом. И я не о «надо — не надо». Тут точно надо.

— Может, ты? — попросила меня женщина.

— А кто только что Аркашу позорил? — не удержался я. — Мол, слабак?

— Все мы не без греха, — парировала Метельская, краснея.

— И кто из нас овца? — хихикнула Васька с камня. — Простую работу сделать не может. Но если уж вы такие добренькие и принципиальные, то развяжите меня, я вам помогу. У меня на этот счет комплексы отсутствуют.

— Насчет тебя пока ясности нет, — холодно сообщил ей я и выстрелил в голову ведьме. — Не знаем мы, какой ты нам выгодна — живой или мертвой. Лично я склоняюсь к последнему варианту.

— Ты чего? Мы же друзья? — Как видно, Василиса поняла, что с ней сейчас никто не шутит, потому и тон ее изменился. — У нас общее прошлое, общие знакомые. И потом — она же не простит. Ты понимаешь, ком я? Не простит.

— Ты о старшей своей? — уточнила Метельская. — Если узнает, то не простит. Но она же может и не узнать? Тут вон тел сколько, поди разбери, что случилось. Одной ведьмой с пулей в башке больше, одной меньше. А нас тут вообще не было никогда. Милый, у тебя же ствол, надеюсь, незарегистрированный? В картотеках не значится?

— Разумеется, — усмехнулся я. — Тот, что за мной официально числится, сейчас в сейфе лежит, а этот чистый. В смысле — был.

— И мой «макар» не табельный. — Светлана приобняла меня за плечи, с ехидцей уставившись на Василису. — Я его в свое время на обыске подрезала. Плох тот опер, у которого три-четыре ствола на огороде не закопано. Так что, если к двум десяткам голых баб еще одна добавится, пусть даже москвичка, этого никто особо не заметит. Да и когда? Интернет-порталы дня три будут орать о кровавом преступлении, подобного которому не было со времен гражданской войны, руководство области будет обещать держать расследование на личном контроле и долбать мозги следакам из СК, через недельку все подутихнет и сюда снова начнут возить туристов, правда, непременно подрастут цены на экскурсии.

— А потом? — К нам подошла Марго, вытирая рот.

— Потом все станет еще проще, — охотно ответила ей Метельская. — По нашей линии наверняка никого не найдут, и дело уйдет в архив. Хотя, может, и притянут каких бичей, если сильно сверху давить станут, из числа тех, кого никому не жалко. Ну а экскурсоводы за это время напридумывают новые детали случившегося, которые непременно превратятся в посты из ленты Дзэна, а после в байку. Зато про реальные события через годик почти все забудут. И про тебя, малолетняя, тоже. А тело твое зароют в безымянной могиле за казенный счет, потому что вряд ли кто-то из Москвы за ним приедет. Так же, Макс?

— Сто процентов, — кивнул я. — Мамы-папы, насколько я помню, у тебя нет, а Марфе ты нужна до той поры, пока жива. А труп ей зачем? Им разве что только забор подпирать, как классик писал.

Мне не очень понравилось то, что мое имя уже дважды прозвучало на этой горе, потому специально упомянул ту, что, сюда Ваську направила. Для равновесия и гармонии, назовем это так. Нет, ясно, что здесь кроме нас и Алины, которая все равно что уже мертва, нет. Просто, как говорит пословица, и у камней есть уши, тем более что для меня в последнее время данное высказывание приобрело новое звучание.

Что до моей московской знакомицы — я ее не пугал, поскольку на самом деле не решил до конца, что с ней делать. Может, и правда ее лучше тут оставить, с остальными? Дедушку шамана — точно нет, причем по ряду причин, а вот Ваську можно и убрать. Да, момент неприятный, но учитывая щекотливость ситуации, это решение наиболее рационально. Здесь, на Урале, она ни с кем откровенничать не станет, это само собой, но вот в Москве той же Марфе все выложит как на духу, от и до. Кто, что, кого, как стреляли, как добивали — до мельчайших подробностей И поди знай, каким боком эта откровенность мне после выйдет? И когда. Марфа умеет выжидать момент и бить тогда, когда этого не ждешь, это всей ночной Москве отлично известно.

Хотя, с другой стороны, так ли это страшно?

— А ты мне еще тогда, в Лозовке, сразу как-то понравилась. В гастрономическом смысле, имеется в виду. Все гадала — какая ты на вкус? — Марго провела пальцем по щеке Василисы. — Похоже, сейчас узнаю.

Московская ведьма наконец поняла, что вурдалачка вовсе не шутит и все происходящее не часть огромного розыгрыша, направленного на то, чтобы ее немного попугать. Просто она, как и все юные и красивые девушки, искренне полагала, что весь мир существует лишь для того, чтобы ей жилось нескучно и разнообразно.

— Наверное, кровь у тебя терпкая, с медовыми нотками. — Клык Марго царапнул нежную девичью кожу в районе шеи. — Аромат юности плюс много адреналина — потрясающая смесь. Макс?

— Пусть она ее оставит, — проворчал Мискув, которого я как раз освободил, причем сразу после того, как старикан сполз со скалы, он прикрыл руками причинное место. — Девка дура, сразу видно, но убивать ее не след. Парень, ты не видал, куда мои одежды побросали? Твоих баб, ясное дело, ничем не удивишь, но все же годы мои не те, чтобы срамом трясти.

— Вот, дедушка, это не ваше? — К нам наконец-то присоединилась и младшая Белозерова, до того отсиживающаяся за камнем. — Явно же мужское.

Что интересно, она, похоже, окончательно освоилась и в нашей компании, и с тем, чем нам приходится заниматься, поскольку немалое количество мертвецов ее абсолютно не смутило. Единственное, от чего она испытала дискомфорт, так это от вони, которую источало обугливающееся в костре тело Оксаны.

— Давай ее оттуда вынем, а? — Метельская поймала мой взгляд. — Дышать же нечем!

Я ухватил тело Оксаны на ноги и вытянул его из пламени, а после отволок на край площадки, подальше от нас.

— Освобождай малую, — велел Метельской шаман, уже натянувший портки. — А ты, мертвячка, от нее отойди.

— Я с уважением отношусь к пожилым людям, но давайте сейчас мы сами решим, как и что делать, — вежливо и холодно ответила ему Светлана. — А ты, Марго, если кушать хочешь — так пожалуйста. Приятного аппетита.

— Парень, ты, видно, тут самый смышленый, — натягивая латаную-перелатаную рубаху, обратился ко мне Мискув. — Скажи своим, что убивать нынче больше никого не надо. И так луне с избытком жизней нынче перепало, вместо трех два десятка. Куда уж больше?

— Марго, притормози, — подумав, сказал я. — Но далеко не уходи. Так, Аркаша, ты что стоишь, точно засватанный?

— А чего я делать должен? — изумился юноша.

— Мы сюда зачем пришли?

— За ключом вроде, — неуверенно произнес Стрелецкий и глянул на Белозерову, словно спрашивая у нее подтверждения. — Да?

— Именно, — влив максимум сарказма в голос, заявил я. — Так давай, не стой на месте, ищи его. Тела вон обшарь, я не знаю. Одежду. Нам, сам видишь, не до этого, решать надо, кому жить, кому нет.

Шаман бросил на меня короткий, но очень внимательный взгляд, из чего мне стало ясно, что он отлично понял, для чего я Аркаше такое поручение выдал. Но, что характерно, никаких реплик по этому поводу от шамана не последовало. То ли наше дитятко ему меньше, чем голенькая ведьма понравилось, то ли по какой другой причине. Да и вообще не похож Мискув на тех стариков, которые в каждой бочке затычка. А что за Ваську вступился — так, может, принцип коллективизма сработал. Все же они по соседству на жертвенных камнях висели, такое поневоле сближает.

— Дедушка, все понимаю, но у нее ум за языком не успевает, — мягко пояснила Метельская шаману. — Не знаю, как кто, но я на пожизненное идти не желаю, а мы тут на него точно намолотили.

— Вы, — вроде бы тихо, но так, что ее услышали все, заявила Белозерова, — а не мы.

— Да что ты! — всплеснула руками оперативница. — Нет, милая, мы. Ты была с нами, и то, что оружия в руках не держала, ничего не изменит. И даже папа твой со своими деньгами и адвокатами тебе не поможет. Ну разве что скостят тебе с пожизненного до четвертака, но и только. Единственный, кто от срока увернется, так это вон Марго. Она уже мертвая, с нее спроса нет.

— Это да, — не без удовольствия согласилась с ней порозовевшая от недавно выпитой крови вурдалачка. — Хоть какие-то плюсы есть в моем нынешнем статусе.

— Так что у нас всех есть прямой смысл язык за зубами держать, а у нее — нет, — подытожила Светлана.

— Она ни слова никому не скажет, — веско произнес Мискув. — Вы ее развяжите, а я о том позабочусь.

— Мы даже не знаем, кто вы, — заметила Марго, заметно опечаленная тем, что вторая порция еды, похоже, от нее ускользает, — почему слушать вас должны?

— Вы за старшим своим не так просто идете? — Шаман ткнул пальцем в мою сторону. — А он меня сам с камня снял. Значит, верит. Но если сомневаешься, то слово тебе даю — сделаю так, что егоза эта никогда никому не расскажет, что тут видела.

— Нашел! — радостно гаркнул Аркаша, стоящий рядом с трупом Меланьи. — Макс, это же он, да?

— По ходу он, — подтвердил я. — Ну и чего застыл? Давай снимай, в карман клади.

— А чего не сам? — удивился Стрелецкий. — Ты главный, тебе приз и брать.

— У меня, знаешь ли, и так есть чем заняться. — Я подошел к Ваське, которая с облегчением вздохнула после того, как Марго перестала ее шею клыком щекотать. — Давай, не тяни.

Разумеется, слова Мискува на меня никакого впечатления не произвели. Ну да, предельно ясно, что старик он непростой, да и рекомендация колдуна дорогого стоит, но я далек от того, чтобы принимать на веру заверения тех людей и нелюдей, с которыми до того дела не имел. Просто прокачав ситуацию так и эдак, я пришел к выводу, что живая Васька мне все же выгоднее, чем мертвая. Особенно в том случае, если после освобождения она поступит так, как я предполагаю.

Стрелецкий тем временем немного помялся, повздыхал, а после приподнял труп главы ковена и через голову стянул с него цепь, на которой висел столь необходимый нам ключ. Молния Аркашу не поразила, дышать он не перестал и в корчах биться вроде тоже не собирался, потому если на нем и имелось проклятие, то не из моментальных. Кто знает, может, и повезло эмиссару старины Шлюндта, может, и миновала его на этот раз беда. Но — время покажет.

— У нее вон еще какая-то штука на шее есть, — сообщил мне юноша. — Красивая и, наверное, дорогая. Ее брать будем?

— Нет, — моментально ответил я, разрезая веревки. — Даже не вздумай трогать.

— Верно, — одобрил мои слова Мискув, печально смотрящий на палку, которая, скорее всего, заменяла ему посох. Ведьмы с ней обошлись не сильно бережно и за каким-то лешим расколотили резное навершие. — Такое присвоишь — беды не оберешься после.

— Нет так нет, — покладисто согласился Аркаша и положил ключ во внутренний карман куртки, который после для пущей надежности еще и на молнию закрыл.

— Блин, как руки затекли! — взвизгнула Василиса, почуяв волю, а после без малейшего логического перехода продолжила: — Идиоты вы тут все! «Расскажет», «свидетель». Делать мне больше нечего! К тому же я не свидетель никакой.

— А кто тогда? — заинтересовалась Марина.

— Соучастник, — белозубо оскалилась Василиса, подхватила с земли тот самый нож, которым ее товарку совсем недавно препарировали, и резко, за плечо развернула к себе совсем уже затихшую на камнях Алину, которую, впрочем, я все время держал в поле зрения. Уверен, что несмотря на пулю в животе, надеется отсюда выбраться, каждого из нас после отыскать и долго-долго убивать — Что, думала, я про тебя забуду?

— Надеялась, что нет! — прошипела та и растопыренными пальцами почти достала до глаз юной ведьмы. — Их всех тоже убить хочу, но тебя больше всего!

— И не надейся! — заливисто рассмеялась Васька, умело отводя руки противницы от своего лица, а после втыкая ей нож в живот, почти в то самое место, куда ту недавно ударила пуля. — Теперь моя очередь тебя на куски резать! Медленно и с душой.

— У тебя нет души, — недовольно буркнула Метельская. — И времени у нас тоже столько нет. Либо убивай быстро, либо это кто-то из нас сделает. Вон восток уже светлеть скоро начнет. Ну как туристов особо заполошных сюда ни свет ни заря занесет? Эта зараза старая померла, наверняка теперь сюда любой, кто захочет, может подняться. Так что и нам надо отсюда ноги уносить, и тебе бежать куда подальше. Только одеться не забудь.

— Все же кто-то из вас меня сглазил, — расстроилась Василиса, глядя на скрежещущую зубами Алину. — Не идет этой ночью ко мне удача. Мужик, который нравится, надумал меня убить, старшая ваша сдохла, так и не сказав то, что мне велено было узнать, тебя вот помучить нельзя. Одна радость — Владку-стерву вы прирезали. Никогда ее не любила.

Она вытащила нож из живота застонавшей от боли ведьмы и воткнула лезвие ей под левую грудь. Алина вздрогнула, изо рта вылетел легкий и, несомненно, последний вздох, а глаза мигом остекленели.

— На всякий случай. — Василиса чиркнула лезвием по горлу своей уже мертвой противницы. — Мы ведь живучи, как кошки, так что лучше подстраховаться.

— Неожиданно, — признала Метельская. — И то, что сделала, и подобная откровенность.

— Не люблю ходить в должниках. — Васька поднялась на ноги и плюнула на труп соперницы. — Раз обещала, что она сдохнет, значит, так и будет!

— Так еще и пляски на могиле были обещаны, — заметила Светлана. — С ними как?

Ведьма закатила глаза под лоб, как бы говоря: «Ну что за зануда», а после изобразила несколько движений, которые у тиктокеров носят название «резать воду».

— Мне другое интересно. — Василиса подбоченилась и уставилась на меня. — Сейчас прозвучало, что, мол, вы в одну сторону пойдете, а я в другую. Мы вроде как теперь одной кровью повязаны, Макс, так может, лучше вместе держаться?

— Ты даже не знаешь, о чем просишь, — я подошел к девушке, — но оно и хорошо.

— Это была не просьба, — сузила глаза Васька. — Скорее — совет.

— Вроде его у тебя никто не спрашивал. Мы, как ты видишь, большей частью люди взрослые, значит, разберемся, как жить, без подсказчиков. Так что давай рассчитаемся — и дальше каждый сам по себе.

— Ты о чем?

— О том самом. — Я похлопал ладонью по скале, на которой ведьма недавно висела. — Сначала я тебя спас от ножа вон той обугленной красотки, потом от клыка своей приятельницы. Как по мне — вполне неплохо поработал и хотел бы получить за это положенное вознаграждение.

— Прости за банальность, но ты о том, о чем я подумала? — Ладони Василисы прошлись по ее телу, от грудей до паха. — Да пожалуйста, можно прямо здесь и сейчас. Ну, если тебя самого не смутит то, что тут полно зрителей.

— Не дури, — попросил я ее. — Время и правда поджимает. Ты мне должна десять услуг, и я хочу услышать подтверждение о том, что ты принимаешь этот долг прямо сейчас.

— Три. — Голос ведьмы мигом сменился с манкого на деловой.

— Двенадцать.

— Пять.

— Двадцать четыре. Василиса, хорош торговаться. Я все равно не уступлю.

— Семь, — недовольно выдавила из себя девушка. — На большее не соглашусь, хоть обратно к скале привязывай.

Конечно, можно было бы на нее напустить Марго и, может, выбить изначально мной озвученную сумму, но делать этого не хотелось. Сейчас мы уже не друзья, но еще не враги, а начни я ее ломать, ситуация измениться может. Зачем? И вообще, жадность порождает бедность.

Василиса тяжко вздохнула, а после протараторила типовую клятву, подтверждающую то, что она теперь семь раз выполнит то, что я у нее попрошу, от мытья полов в моем офисе до убийства или, к примеру, обольщения какого-нибудь нужного мне человека. Правда, под конец она добавила от себя несколько слов, касающихся того, что поручения, ведущие к тому, что ее ковену будет нанесен какой-либо урон, материальный или моральный, в список услуг не входят, но у меня возражений они не вызвали. Ее тоже можно понять: когда Марфа узнает, что ее подчиненная попала ко мне в должники, то Ваське нагорит так, что будь здоров. Старой лисе по нраву то, что ей все должны, а она и ее приближенные никому и ничего.

— Ну а теперь я, стало быть, должок верну, — неожиданно для всех вступил в беседу Мискув. Он подошел к Василисе, которая наконец-то надумала одеться, и протянул ей нечто, более всего напоминавшее то ли совсем небольшой кусок бурого мха, то ли скомканные травы. — Держи.

— Зачем? — с недоверием глянула на него ведьма. — Не хочу.

— Ешь, — тоном, не оставляющим места для сомнений, велел ей шаман. — Добром прошу. Ведь все одно съешь. Не захочешь миром — силой заставлю.

И знаете, я как-то сразу поверил, что он — заставит. Причем не только ее, но и любого из нас, включая меня.

— А что это? — взяв странное подношение, уточнила Васька. — Не заплохеет мне?

— Хотел бы твоей смерти — их не останавливал, — вполне логично заметил шаман. — Ешь уже!

— Блин! — буркнула ведьма и запихнула непонятную растительность в рот.

— Пусть язык высунет, — посоветовала Метельская Мискуву. — Она та еще штучка. Сейчас вроде как съела, а на деле потом вон в костер вашу шнягу выплюнет.

— Да на, смотри, — возмутилась Васька и показала ей язык. — Съела!

— И хорошо, — миролюбиво отметил шаман. — Обещаю, вреда тебе никакого не будет с моего подношения ровно до той поры, пока ты с кем-то, кроме тех, кто сейчас здесь находится, не попробуешь об этой ночи поговорить. Неважно как — словами ли, рисунками, жестами — мне все едино. Разве что про смерть подружки своей рассказать дозволяю, про остальное — не думай даже. Пока при себе тайну держишь — все будет с тобой хорошо. Начнешь лишнее говорить — сразу замолчишь.

— В смысле? — тряхнула головой Васька.

— В прямом. Язык у тебя отнимется до той поры, пока меня тут, в горах, не сыщешь и за вину свою прощения не выпросишь. Тогда, может, верну тебе речь. Или не верну, тут уж под какую руку мне попадешь.

Не знаю, как остальные, но я как-то сразу поверил в то, что все случится именно так, как Мискув описал. Слишком деловито он все описывал, слишком уверенно. Так не врут.

— Да блин! — невероятно эмоционально выдохнула Василиса, уселась на корточки и закрыла лицо руками.

Загрузка...