Глава 18

— Если честно, то задолбали меня уже эти озера до печени, — достаточно зло сообщил нам Аркаша, вытягиваясь на лавке. — И ведь главное что? Мы изначально шли в горы. При чем тут водная стихия?

— Так край здесь такой. — Метельская налила в медный стакан, стоящий на столе, воды из кувшина и выпила ее одним глотком. — Уф-ф-ф. У нас, где не горы — там озера, где не озера — там лес. Ну и поселения людские иногда встречаются. Но не сильно часто, врать не стану. Не просто так лихие люди в старые времена за Уральский хребет уходили от власти, их тут можно было всю жизнь искать, но так и не найти.

— А Иткол-озеро, выходит, вовсе не Иткол? — вернулся я к изначальной теме разговора. — На деле оно Иткуль? Я же верно тебя понял?

— Ну да, — подтвердила Светлана. — Я сразу про него подумала, как про камень заветный услышала, так окончательно убедилась, что права. Хотя лучше бы ошиблась.

— Почему? — удивилась Марго.

— Если все правда и на берегу змей будет полно, то много народу помереть этой ночью может, — помрачнела оперативница. — Иткуль-озеро место довольно популярное, особенно в июле-августе. Нет, основная масса на другие наши озера едет, которые помасштабнее, с пансионами, куда заселиться можно, но и на Иткуле купальщиков-загоральщиков хватает. Вода прозрачная, камушков красивых, разноцветных на прибрежной линии много, их дети собирать обожают, рыбалка отличная, причем даже на поплавочную удочку. И палатки ставить можно, хоть и ненадолго.

— Такая у них судьба, получается, — невесело подметила Марго. — От нее не убежишь, что суждено, то и принимай. Хотя детей сильно жалко, спора нет.

— Даже не представляю, что с руководством случится, если я права, — невесело усмехнулась Метельская. — Сначала два десятка трупов на одном туристическом объекте, потом погибшие от змей на другом, и все это в течение нескольких дней. Как бы кому из начальников от таких новостей в дурку не заехать.

— Маловероятно, — усомнился я. — Номенклатурных работников так просто не пробьешь, у них психика гибкая и крайне устойчивая. Тут главное что? Найти того, кто за все случившееся персонально отвечать станет. А дальше дело техники и новостных порталов.

— Если не найдут, значит, назначат, — подал голос Аркаша. — Такова русская народная традиция. Что? Нам так преподаватель в институте говорил.

— Ладно, нечего раньше времени людей и руководство края отпевать. Может, обойдется, никого там змеи не покусают. — Я тоже улегся на лавку. — Свет, ты лучше скажи — что там за камень такой? Отчего он заветный?

— Насчет заветности ничего сказать не могу, а так камень всем замечательный, — отозвалась оперативница. — С бодрым и жизнеутверждающим названием Шайтан, он же камень злого духа. Причем теперь я понимаю, какого именно.

— Вот так копни историю родного края, такое из нее полезет — жуть! — заметила Марго. — Окажется, что звучные названия — никакие не заманухи для туристов, выдуманные местными гидами, а перед посещением иных мест десять раз подумать следует, прежде чем туда соваться.

— По сути Шайтан даже не камень, а скала, но кто как хочет, так его и называет. Мне вот больше нравится слово «камень», — продолжила Метельская. — Он от берега, наверное, метров на двадцать пять — тридцать отстоит и очень красив сам по себе, за что и любим туристами. Там только ленивый не сфотографировался, наверное. Ну и пишут на нем всякое, конечно.

— Тема был тут? — понимающе произнес Аркаша.

— Ну да. Хотя не только это, разумеется, там и другой чуши хватает.

Именно эта скала, думаю, и есть конечная цель грядущего путешествия, Полоз где-то около него ошиваться станет. Или даже прямо на нем, такой вариант не исключен.

— Спуск там к воде неудобный, — добавила Светлана. — И днем-то навернуться легко, а ночью — так вообще. Как бы ноги не переломать.

— Пусть это будет нашей самой большой проблемой, — оптимистично заявил Стрелецкий, который то ли в свете приближения финала текущих событий, то ли от страха перед грядущим походом обрел нынче редкостную разговорчивость.

— Странно прозвучит, но я снова согласна с нашим финансистом, — усмехнулась Марго. — Если дело только в этом, так я вообще могу кубарем вниз скатиться и все, что можно, переломать. Меня это не пугает.

— А вода? — глянула на нее Метельская. — Скатишься с обрыва — и прямо в нее. Ты же вроде не любитель купания.

— Ну да, — признала вурдалачка, — вода не моя стихия.

Я слушал их, а сам думал о том, что змеи и обрывы вправду сущая мелочь. Как вышибить из Полоза долг — вот вопрос вопросов. Конечно, мне приходилось раньше подобными вещами заниматься, что скрывать. Да все наемники хоть раз в качестве коллекторов выступали, тряся должников, которые не желали платить по своим счетам, даже учитывая тот факт, что подобное в наших кругах случается не очень часто. Скорее, крайне редко, ибо дети Ночи невероятно щепетильны в данных вопросах. Держать данное слово, пусть даже это грозит тебе неприятностями, а также возвращать занятое на время считается не просто хорошим тоном, а нормальной формой существования. Но в любом обществе есть нонконформисты, отходящие от общей модели поведения.

Вот только глупо сравнивать перевертыша, не желающего платить ведьме за якобы не так работающее зелье, или полуденницу, что обманула домовых, с Полозом. Хотя бы просто по масштабности и мощности фигур. Ну и еще потому, что я как не знал, с какой стороны к нему подступиться, так и не знаю. Начало разговора — да, есть. Остальное — туман.

Мало того, отсутствует уверенность в том, что он не утопит меня сразу же после того, как узнает, чьи интересы я представляю. И никакое знакомство с Хранителем кладов здесь не поможет.

Я прогонял в голове десятки возможных вариантов нашего разговора, искал темы, которые могут быть будущему собеседнику потенциально интересны, но толку от того было мало. Трудно строить планы общения с тем, о ком ты почти ничего не знаешь и кому от тебя ничего не нужно.

Хотя, конечно, одна наживка, которая почти всегда работает, у меня все же имеется, но только это очень, очень хреновый вариант. С ним убытков может оказаться больше, чем прибылей.

Но все же я обрадовался, когда в келью зашел Глузд и сообщил, что настало время отправляться в путь. Хуже нет себя вот так накручивать на пустом месте, толку от того никакого не будет, один вред. Как говорил Мирослав, «не знаешь, как поступить, доверься судьбе, она все равно все давно за тебя решила».

И снова мы затылок в затылок побрели по бесконечным подгорным ходам, может, тем же, что и прежде, может, новым, где наша нога пока не ступала. Впрочем, лично я никакой разницы между тем и другим не видел.

— А знаешь, что самое забавное? — вдруг спросила у меня Метельская, замыкающая наш отряд. — Мы сейчас возвращаемся почти туда же, откуда путь начинали. От Иткуля до Аракуля по нашим меркам рукой подать, с полсотни километров, если по дорогам. А напрямки и того меньше. Да мы поворот на него проезжали, когда в поселок ехали, он за Черемшанкой.

— И вправду забавно, — согласился с ней я. — Но, с другой стороны, очень хорошо, что оно вот так вышло. Нас же и на Северный Урал могли послать. Дорогу это удлинило бы не сильно, сама понимаешь, нас ведут по непростым тропам, но вот климат там куда жестче, чем здесь, вечная мерзлота, все такое…

— Я не о том, — пояснила Светлана. — Просто есть ощущение, что мы кругосветное путешествие совершили и сейчас возвращаемся туда, откуда вышли, но с другой стороны. Ведь четыре-пять часов по тайге — и вот мы в Аракуле, где стоит наш микроавтобус.

— Близок локоть, да не укусишь. — Я поддержал Марину, которая запнулась о камушек и чуть не упала, и попросил ее: — Под ноги смотри, ладно? Так вот, Светка, чего опять на эту тему лясы точить? Нет у нас такой возможности сейчас.

— Но гипотетически она может появиться уже к утру, — донесся до нас голос Аркаши. — Если мы завалим дело, то оставаться здесь смысла не будет никакого.

— И ведь опять дитятке нашему ничего не возразишь, — вздохнула Метельская. — Прав, стервец!

Через полчаса мы остановились перед глухой стеной, которой кончался ход.

— Как обычно, мы тут до первого луча Солнца, — пробубнил Глузд. — Раньше — можно. Позже — нельзя. Ступайте.

Скрежетнул камень, впуская в каменную духоту подземелий свежий воздух и открывая нам вид на звездное небо. А еще одновременно с этим по камням скользнули сразу несколько змей — черных, длинных и опасных даже на вид.

— Горные гадюки! — взвизгнула Метельская, подпрыгивая, словно волейболистка. — Такая, если куснет, — все, заказывай панихиду!

Тут и Марина, заметившая гадов, взвизгнула, да так пронзительно, что у меня аж уши заложило.

И ведь что интересно — ни одна из них и не подумала на нас нападать, при этом, судя по недоброму шипению и оскаленным пастям, настроение у них было вполне себе боевое. Тем не менее они просто проползли мимо, так, словно ни я, ни кто-то еще из отряда тут вовсе не стоял, а следом за тем напали на Глузда сотоварищи.

— Работает, однако, — почесал я затылок.

— Что? — тревожно спросила у меня Марина, в голосе которой опять послышались слезы.

— Помнишь, нас вчера Индрик вонючим дымом обдал? Вот он и работает.

— Идите уже отсюда! — прорычал Глузд, ожесточенно топча каблуками сапог гадюку, которая упорно не желала помирать. — Живо!

Ну да, повод для злости есть. Следом за первыми пресмыкающимися гостьями последовали новые, в куда большем числе. Нас они, как и прежние, трогать не подумали, а вот подгорным воинам несмотря на то, что они были вполне надежно экипированы, приходилось туго. Змея как пиво — всегда дырочку найдет.

Вот тоже любопытно — этих долгожителей змеиный яд вообще убить может? Или они сейчас ногами топочут по въевшейся в память привычке, той, что была свойственна им тогда, когда они еще людьми являлись?

Камни за нашей спиной сомкнулись, и мы в очередной раз оказались предоставленными сами себе. Правда, на этот раз компания у нас появилась с самого начала. Ночь вокруг шуршала, скрежетала чешуйками и шипела. Почему? Да потому что змей вокруг было без счета, в чем мы убедились, включив фонарики.

— Я сейчас или блевану, или в обморок упаду, — узрев сотни гадов, висящих на ветках деревьев, ползущих куда-то по своим делам или сплетающихся в огромные клубки, упавшим голосом сообщила нам Марина. — Не знаю только, что случится раньше.

— Макс, там вчера речь шла о том, что мы десяти шагов не успеем сделать, выйдя из пещеры? — обратилась ко мне Метельская, побелевшая, как лист бумаги. — Вранье. Мы бы прямо тут, на пороге сдохли.

— А как идти-то? — поинтересовался Аркадий, которого, к моему немалому удивлению, вся эта жуть совершенно не тронула. — Тут ведь шага не сделаешь, чтобы на рептилию не наступить. Сейчас они, слава Богу, нас игнорируют, но вряд ли любой из них понравится, если Марго ей хвост отдавит.

— Почему я? — возмутилась вурдалачка.

— Ну хорошо, не ты, — покладисто согласился юноша. — Вон Макс. Или Маринка. Какая разница?

— Идем тихо, осторожно, смотрим под ноги, стараемся наших маленьких друзей не злить. — Я обвел лучом местность вокруг себя. — Там вон вроде более-менее можно пробраться сквозь этот серпентарий. Видите?

— А удачно нас вывели, — добавила оперативница, озираясь, — почти к Шайтан-камню, петли накручивать не надо.

Почти — не почти, а не меньше часа мы потратили на то, чтобы добраться до берега, не меньше. С другой стороны, когда ты шагаешь со скоростью черепахи, по шажочку, по полшажочка, то быстро точно никуда не доберешься. А иначе — никак. Да, змеи нас не атаковали, но и расползаться в стороны тоже не собирались, с учетом же их количества дорога автоматически превратилась в некий квест из телефонной флеш-игры.

Без оплошностей тоже не обошлось, увы. Аркашка словно в воду глядел — Марго все же наступила на хвост одной гадюке, редкостно длинной и толщиной, наверное, с мою руку. Пресмыкающееся издало злобное шипение, переходящее в свист, от которого Марина, и без того находящаяся в одном шаге от панической атаки, чуть в обморок не свалилась, а следом за тем шустро тяпнуло вурдалачку прямо в ногу. Причем не в непрокусываемый ботинок, а со знанием дела, в район колена, где штаны, пусть и очень прочные, никак не могли противостоять острым, напоенным ядом клыкам.

Ясное дело, Марго от этого укуса ни жарко, ни холодно не стало, мертвое не может от клыка змеи умереть, но неприятен был сам факт. Не работает, выходит, дыхание Индрика в случаях вот такого прямого контакта, потому каждый из нас может получить неслабую дозу яда, если допустит подобную ошибку.

Хорошо еще, что та змеюка, с которой вурдалачка знакомство свела, недовольно шипя, уползла куда-то в темноту, не став разбираться с приятелями обидчицы.

Скажу честно: когда перед нами открылась чернота озера, которую нарушала лишь одинокая лунная дорожка, мы все, не сговариваясь, с облегчением выдохнули.

— Вроде никого не приметила, — произнесла Метельская, вытирая пот со лба. — Слава Богу!

— Никого? — ошеломленно произнес Аркаша. — Ты о чем вообще? А змеи не в счет?

— Людей не приметила, дубина ты стоеросовая! — зло ответила ему оперативница. — Ни палаток, ни трупов. Может, и обойдется все. А утром от них тут следа не останется уже, расползутся кто куда.

— Ты серьезно? — не менее удивленно спросила у Светланы Марго. — Ты все это время о людях думала?

— Ну да.

— Скажу так: ты, подруга, на своем месте находишься, — без тени иронии сообщила Метельской вурдалачка. — Таких, как ты, побольше бы в органы! Оп-па! А на камушке-то кто-то есть.

— Кто? — мигом среагировал я. — Приглядись повнимательнее.

Свет наших, пусть и очень хороших фонариков, вряд ли бы достиг темной громады камня, находившегося вроде бы и не так далеко, но для Марго увидеть происходящее там особой проблемой не являлось. Хорошее зрение в ночи, как и некоторые другие способности, выдавалось ее племени в базовой комплектации, вместе с вечной жизнью и вечной жаждой крови.

— Мужик вроде, — поделилась с нами своими наблюдениями она через минуту. — Нет, точно мужик. Только понять не могу, что он делает. Прыгает, что ли? Или на вершину пытается забраться?

— Там особых проблем с этим быть не должно, — заметила Метельская. — Шайтан в этом плане очень комфортен для любителей покарабкаться наверх. Выбоин море, а внизу так вообще ступени, считай. Говорю же — сама на него залезала пару раз.

— Ступени — это хорошо. Так сказать — все для человека, — одобрил я ее слова и начал расстегивать куртку. — Пойду тоже слазаю. Интересно, вода в озере сильно холодная?

— Градусов двадцать или около того, — отозвалась Светлана, тоже взявшаяся за молнию. — Не подстынем, не бойся.

— Не-не, ты остаешься здесь, — стянул я куртку с плеч и протянул ей. — Туда табором переть не след, толку от того ноль. Ты же понимаешь, нас даже если в десять раз больше будет, все равно силой ничего не решишь. А вот приватно, келейно — кто знает? Опять-таки, если я сгину — так один, вас за собой не утащу. Вот, тоже держи.

— Ты уверен? — Метельская глянула на наплечную кобуру с пистолетом, которую я ей протянул. — Вот так, с пустыми руками?

— А ствол мне против него сильно поможет? — хмыкнул я. — И потом — почему с пустыми? Вот, фонарик с собой прихвачу. Без него никак. Сдается мне, что у берега наших чешуйчатых друзей как бы не больше, чем тут ползает.

Марина тут же направила луч света туда, где шумела тихая озерная волна, и да, я был прав. Берег буквально кишмя кишел гадами, причем головки их были направлены туда, где на фоне неба возвышалась Шайтан-скала.

— Не вернусь к тому моменту, как светлеть начнет, — уходите, — распорядился я напоследок. — Только в гору уходите, а не в сторону Аракуля, а то с вас станется. Хозяйке скажете, что третью службу справить не смогли, потому желаете воспользоваться своим правом и покинуть ее владения честь по чести.

— И все впустую, выходит, — насупилась Метельская.

— Так все одно ничего не исправишь, — пояснил я. — Сама же все понимаешь не хуже моего. Ночь призыва завтра, вы просто не успеете выполнить условия сделки. Больше скажу — даже если я вернусь с пустыми руками, мы все равно так поступим. Проигрыш надо принимать достойно, не пытаясь искать крайних ни среди чужих, ни среди своих. Тем более что нам упрекнуть себя не в чем, согласись? Что могли — сделали.

— А я бы попробовал до Хозяйки достучаться. — Аркаша поморщился, глядя на гадюку, которая свалилась на траву с древесной ветки, находящейся в сантиметрах от него. — Она хоть и любит нервы потрепать, но тетка в чем-то справедливая. Может, и зачтет то, что мы для нее сделали, как оплату, даже без третьего задания.

— Что бы я без тебя делал, друг ты мой сердешный? — хлопнул я юношу по плечу. — Ну до чего башковит — сердце радуется! Ладно, пойду гляну, что там за мужик такой прыгучий. Чего тянуть?

— Все у тебя получится, — торопливо протараторил Стрелецкий. — Вот я в тебя верю!

— А вы чтобы с места не сходили, — велел я, подсвечивая себе путь, ведущий вниз. — Слышишь, Аркадий? Стоишь на ногах. Не сидишь, не лежишь, а стоишь!

— Я же не дурак? Все понимаю!

— Хорошо, если так, — вздохнул я и двинулся вперед, ощущая, как под ботинками осыпается земля.

Не стану кривить душой — страху, пока добирался до берега, натерпелся немало. Спуск крутой, равновесие держать трудно, цепляться руками за кусты, которых тут хватало, нельзя, поскольку змей среди них имелось с излишком. Да что кусты? Как я ни на одну не наступил — не понимаю. То ли чудо чудное, то ли ворожит мне кто-то, оберегает от смерти. Знать бы только, кто да зачем.

Дальше легче не стало, до воды добирался на цыпочках, даже через ботинки ощущая, как по ним скребут чешуей десятки гадов, нежащихся на мелких прибрежных камешках. Впрочем, берегом эту полоску между землей и водой назвать было трудно, несколько шагов — и вот оно, Иткуль-озеро. В котором, впрочем, поклонниц Полоза тоже хватало: и слева, и справа из воды торчали булавочные гадючьи головки.

Кстати, в тот момент, когда я уже по пояс зашел в воду, меня пробил холодный пот: а ну как я сейчас с себя защиту, что даровал Индрик-зверь, смываю? Может, она, как порошок, осела на нас, а вода ее того? Как набросится на меня сейчас гадючье племя, как зажалит, и пойду я камнем на дно. Оно, конечно, где-то даже почетно принять смерть в стиле Рагнара Лодброка, но ведь не хочется же.

Но страхи оказались напрасными, вскоре дно ушло из-под ног, и я поплыл к Шайтану, по шею находясь в воде и держа фонарик зубами. Змеи черными молниями чертили по воде слева, справа и даже передо мной, но ни одна даже не подумала пустить клыки в ход. Впрочем, когда я отплыл метров на двадцать от берега, они и вовсе исчезли.

А водичка, кстати, оказалось очень даже приятной и по-летнему теплой. Я бы в такой не отказался с полчасика поплавать просто для удовольствия. Так, чтобы без змей и их повелителя, что на камне зачем-то прыгает.

Ступенями бы я камни, по которым вскоре вскарабкался на скалу, никак не назвал, но лично мне большего было и не надо. Влез — и слава небесам!

Скала состояла, если можно так выразиться, из трех частей. Нижняя — та, где сейчас находился я, о которую билась озерная волна. Средняя — небольшая площадка чуть выше. Ну а третья — маковка, высшая часть Шайтана, чуть закругленный каменный взлобок.

Возникало ощущение, что когда-то очень давно это был монолит, цельная скала, торчащая из воды, но в какой-то момент безымянный великан из древних и могучих саданул по ней топором и отломил часть, создав тем самым упомянутую среднюю зону, где можно сделать красивые фото и оставить автограф на высоченной и достаточно ровной стене.

Кстати, некоторые из них и стирал сейчас шваброй, на которой болталась парчовая, как мне показалось, тряпка, невысокий огненно-рыжий человечек в черном, шитом золотом, камзоле, то и дело подпрыгивающий вверх и при этом отчаянно сквернословящий.

— Паразиты! — бубнил он. — Никакого уважения к прошлому! Все забыли! Ничего не помнят! Мой камень изуродовали своей мазней! Хотя… Это ладно, это пусть остается.

Речь шла о надписи «Хачу много денег!», которую я даже в темноте смог прочитать, поскольку она была нанесена на скалу белой краской и немаленькими такими буквами.

— Что стоишь? — не поворачиваясь, спросил вдруг человечек. — Взял бы да помог, раз уж сюда приперся!

— Дайте тряпку — помогу, — отозвался я. — Не вопрос.

— Держи. — Рыжий резко развернулся и бросил мне свое клининговое оружие, уже порядком замызганное. — Три давай, а я отдохну.

И правда — парча. Дорогой материал, причем, похоже, не сегодня и не вчера сделанный. Не антиквариат, разумеется, но на рулончик-другой такой красоты я бы в Москве мигом покупателей отыскал и заработал на том неплохие деньги. Не едиными медальонами, амулетами и картинами публика интересуется, и другие товары, овеянные временем, у нее в чести.

Я смочил тряпку в луже, которая находилась на краю площадки, и начал ей тереть надпись, из которой следовало, что Женька, Русик и Паша некогда побывали тут.

— Как звать-то тебя, парень? — спросил у меня человечек, усевшись перед тем на камень.

— Максим.

— Говор у тебя не местный, Из каких мест будешь, Максим?

— Из Москвы.

— Эк далеко тебя занесло! — крякнул рыжий. — И не лень ведь.

— Сидя на заднице, злата не заработаешь, — пояснил я, честя про себя Женьку, который явно краски на свое имя не пожалел. — Вот и пришлось в такую даль забраться. Дело есть дело.

— Ну да, ну да. — Я не столько услышал, как почуял, что Полоз встал с камня и приблизился ко мне. — И дела ты, я так понимаю, с одной твердолобой стервой обстряпываешь, верно? Только не ври мне!

Я развернулся, уже догадываясь, что ничего хорошего не увижу, это было ясно по тому, как изменился голос моего собеседника, исчезла из него легкая писклявость, он стал куда более глухим и низким. Но все равно ойкнул и уронил тряпку.

Исчез забавный человечек, вместо него на камнях вил кольца сверкающий чешуей змей ростом в три, а то и четыре меня. Его разинутая пасть поражала количеством острейших клыков, взгляд глаз, точно наполненных кипящим золотом, казалось, пронизал меня насквозь.

Короче — очень страшно. Без дураков.

— Я сразу учуял смрад грязнули Индрика, — прошипел Полоз, приближая свою морду к моему лицу и оплетая ноги тугими кольцами своего тела. — Хотя и без него догадался бы, что к чему. Даже со змеевиком-камнем мимо моих детей в эту ночь никто не пройдет. А ты — вот он, здесь.

— Все так, — кивнул я. — Послан той, что живет под горами, и Индрик на меня вчера дышал. Но я этого и не скрывал. Вы просто меня ни о чем таком не спросили.

Ответа не последовало. Полоз словно изучал меня, он как будто залез мне прямо в душу своим взглядом.

— Пока не понял, смельчак ты или дурак, — наконец промолвил он, и я ощутил, что снова свободен. — Но не враль. Уже хорошо. Шаболда подгорная тебя, небось, за колечком прислала?

— За ним.

— Неймется старой, — фыркнул змей, отползая к камню, на котором раньше сидел. — Еще и долг какой-то выдумала. Проспорила она его мне, проспорила. Потому шиш ей, а не кольцо! Так и передай. Что встал? Три давай!

Я повернулся к скале и заработал тряпкой, подводя попутно первые итоги. Еще жив — это хорошо. Все остальное — плохо.

— А чего ты взялся у нее на посылках служить, Максим? — В голос Полоза снова вплелись писклявые нотки. — Какой твой интерес?

— Я выполняю три поручения, она выполняет одно мое желание.

— Условия сделки терпимые. А что желаешь?

— На Илеять-гору попасть, ту, куда все пути закрыты, — сказал я, поворачиваясь. — Там завтра бога Куль-Отыра станут воскрешать, так вот мне надо…

— Все-все-все, — перебил меня Полоз, который, как я и предполагал, снова принял человеческий образ. — Даже слушать не желаю. И да, ты дурак. Потому что только дураку есть дело до теней, которые давным-давно всеми забыты. Героизм, богоборчество, поиски истины, счастье для всех… Тьфу! Проваливай отсюда, мне тебя даже убивать и то неинтересно.

Судя по звуку, он на самом деле смачно плюнул, а после, сопя, начал карабкаться вверх по скале, собираясь забраться на самую ее верхушку.

Я выждал минут пять, а потом последовал за ним. Интересен я ему или нет — дело десятое, главное, что разговор еще не окончен. Правда, теперь вероятность его неблагоприятного завершения изрядно увеличилась.

Великий Полоз сидел на краю скалы, свесив ноги вниз и вытянув руки так, что, казалось, он собирается обнять огромную луну, висевшую над горами. Кончики его пальцев мерцали багровым светом, он, похоже, и вправду втягивал в себя мощь ночного светила подобно тому, как губка впитывает воду.

— Индрик силен, — негромко произнес он. — Он защитил тебя от зубов моих детей. Но если тебя коснется мой клык, ты точно умрешь. Ночь больно хороша нынче, потому ты и жив, но все может быстро измениться. Не искушай судьбу, парень. Не стоит.

— Мне нет дела до тех, кто давно ушел за окаем, — так же вполголоса проговорил я. — Мне неинтересно, что есть свет и тень, добро и зло. Я — наемник, Великий Полоз, и для меня важна лишь награда, которую я получаю за свою работу.

— Награда — хорошо, — кивнул бог, подставляя свое лицо под лунный свет. — Продолжай.

— Все уже сказано. Не будет кольца — та, что живет в горах, не даст убить слуг Куль-Отыра, и тогда наниматель вправе ничего не платить за то, что мной уже сделано.

— Твои убытки — не моя печаль.

— Все так. Но даже смертный человек нет-нет да может быть полезен сильным мира сего, таким как ты. Как, например, Хранитель кладов.

— Хранитель кладов. — В человеческий голос снова вплелись шипящие змеиные нотки. — Да-да. Ты с ним знаком?

— Виделись несколько раз мельком. Поговорить, врать не стану, ни разу не удалось. Он не стремится к общению.

— Сказал бы тебе, к чему он стремится, да не для твоих ушей такие рассказы. — Доброты в голосе Полоза я не услышал, из чего мне сразу стало ясно — не работает Хранитель на него. Более того, между ними, похоже, даже не черная кошка пробежала, а целая антрацитового цвета пантера. — И не о нем речь, а о тебе. Значит, пользу мне принести хочешь?

— За все надо платить, — пожал плечами я. — Вопрос всегда только в том, какова цена.

— Вот какое дело — не надо мне от тебя ничего, — рассмеялся рыжий человечек. — Как слуга ты неинтересен, потому как никакими особыми талантами, кроме мордобития, не одарен. Да и знаю я таких, как ты, парень. Ты из сварожьих детей происходишь, их кровь в тебе течет, я ее сразу почуял. А потомки Сварога в слуги не годятся, чересчур строптивы и много о себе понимают. Так что ступай, наемник Максим. Ступай. Нам говорить не о чем.

А вот это — все. Теперь беседа окончательно завершена, сомнений нет. И я проиграл.

Загрузка...