Заложники страха

Глава 7

Нелл Робертс перевела компьютер в «спящий» режим и бросила взгляд на свою старшую сестру Виду, которая успокаивала рассерженного пациента у окошка регистратуры. Сегодняшнее утро стало кромешным адом, в основном потому, что доктор Шилдс не вышел на работу. А ведь на памяти Нелл он не пропустил ни одного дня, даже по болезни, и всегда предупреждал, когда задерживался в больнице. Доктор Остер велел медсестрам звонить по всем номерам, где можно было бы найти доктора Шилдса, но отыскать его так и не удалось. Даже мобильный телефон его жены не отвечал. Вида позвонила в службу «Скорой помощи» – узнать, не попал ли Уоррен Шилдс в автомобильную аварию. Нелл в отличие от Виды и доктора Остера совсем не удивило, что доктор Шилдс не вышел на работу. Она-то знала причину.

Два дня назад Нелл подслушала, как в комнате отдыха доктор Остер и ее сестра обсуждают недавно возникшие рабочие проблемы, думая, что она уже ушла домой. А Нелл в кладовой занималась архивом – разбирала старые документы. Собственно, для того, что происходило вокруг клиники последние десять дней, слово «проблемы» было слишком мягким. Сперва пришло письмо от Федерального налогового управления о проведении аудиторской проверки врачебной практики доктора Остера и доктора Шилдса. Известие привело обоих врачей в бешенство – Уоррена Шилдса из-за того, что он терпеть не мог вмешательства властей практически во все области медицины, а у Кайла Остера были свои, куда более сомнительные причины. Последние три года он разными способами обманывал правительство; Нелл была в курсе некоторых махинаций, о других знала только ее старшая сестра.

Как Нелл ни пыталась сдерживать эмоции, она, несомненно, боялась больше других. Доктор Остер не смог бы проворачивать свои делишки без их с сестрой помощи, а Нелл ужасно не хотелось попасть за решетку. Двадцать семь лет – слишком юный возраст для тюрьмы, особенно если ты белая, хороша собой и почти ни в чем не виновата. Оглядываясь в прошлое, Нелл не могла поверить, что преступила закон, но, как говаривал пастор Ричардсон, стезя порока скользка. Начинаешь с пустяков: смотришь сквозь пальцы на то, что делает сестра, подтасовываешь по ее просьбе кое-какие мелочи и вскоре лжешь направо и налево, помогая воровать у программы «Медикейд».[8] Оправдаться перед своей совестью легче легкого, как и в случае мошенничества с налогами. Правительство недоплачивает врачам, и Вида преподносила все так, словно они с сестрой помогают доктору Остеру получить то, что ему причитается. Но почему же им, ей и Виде, отстегивали столько денег?

Письмо от управления было только началом. Затем доктору Остеру позвонили – сообщить, что Федеральная налоговая служба начала расследование их практики. Дела пошатнулись, и оба доктора заволновались еще сильнее. Из Джексона позвонил приятель доктора Остера, бывший однокашник, который работал в правительстве штата, – тот самый, предупредивший о расследовании. Не было ничего, что дало бы им время замести следы: ни официальных уведомлений, ни вежливых писем с юридическим обоснованием, только ночной звонок, предупреждение, что Кайла Остера избрали мишенью. И почему? Потому что кто-то – возможно, недовольный пациент – позвонил в офис «Медикейд» и донес, что доктор Остер обманывает правительство. Сразу же все завертелось. Секретное расследование. Больше Нелл ничего не знала – впрочем, и не хотела знать.

Страшнее всего, что именно Вида все и начала. Нелл работала в Новом Орлеане, когда позвонила сестра и сказала, что в клинике доктора Остера есть подходящая работенка, не требующая специальной практики. Для Нелл, которая трудилась помощником управляющего одного из отелей в центре города и неплохо зарабатывала, должность клерка, занимающегося оформлением медицинских страховок в Атенс-Пойнт, показалась существенным шагом назад. Но Вида успокоила сестру, загадочно намекнув, что та будет иметь вдвое больше, чем в Новом Орлеане, – и ведь ничуть не преувеличила! Правда, «забыла» упомянуть, что́ Нелл придется делать ради этих денег.

Вида рассказывала, что аферы начались так: она таскала понемногу деньги из кассы доктора Остера – только наличные! – и подделывала некоторые документы, чтобы скрыть недостачу. Брала не больше, чем ей причиталось, совсем чуть-чуть – на учебу детей и самое необходимое, ведь мужа уволили с бумажной фабрики. К несчастью, страховками «Медикейд» в клинике доктора Остера ведала старая карга по фамилии Фармер, которой давно было пора на пенсию. Она ненавидела Виду и, пронюхав о ее махинациях, поспешила к доктору Остеру. В те времена доктор Шилдс еще не стал партнером, и в деловые подробности его не посвящали.

Однажды доктор Остер, заручившись показаниями миссис Фармер, уличил Виду в нечестности. Он сказал, что не будет предъявлять ей обвинений, если она уйдет из клиники сама, без лишнего шума. Признаваться в проступках было не в характере Виды, и она заявила, что ее подставили. Доктор Остер ответил, что если она и в самом деле так думает, то пусть расскажет об этом полиции. Вида помолчала и спросила доктора, не согласится ли он ее выслушать в обмен на первоклассный отсос. В вопросах секса Вида всегда была прямолинейной, и ее откровенность зачастую шокировала людей. Она знала, что Кайл Остер переспал с парой медсестер в больнице, к тому же он не раз украдкой заглядывал ей за вырез блузки. Выслушав предложение Виды, доктор Остер заявил: он решит, что делать с подлогом, но только после того, как оценит, насколько хорош секс.

Судя по всему, отсос оказался неплох, потому что после него доктор дал Виде возможность высказаться, и та своего не упустила. Она много лет проработала в медицинских конторах и выучилась кое-каким фокусам с бухгалтерией. Хотя образование Виды закончилось после первого курса двухгодичного колледжа, считала она превосходно. Когда Кайл Остер узнал, как легко укрывать наличные, он решил выслушать все соображения Виды относительно возможности увеличить доходы. Она уговорила его за полчаса. «Самое главное – прибрать к рукам канцелярию, – сказала она. – Нельзя, чтобы святоши типа миссис Фармер заглядывали через плечо, когда мухлюешь с заявлениями о помощи по программе „Медикейд“». Две недели спустя доктор Остер вызвал озадаченную миссис Фармер к себе в кабинет и сообщил, что она ошибалась насчет Виды и что после подобных инсинуаций ее присутствие в клинике нежелательно.

Нелл заняла ее место на следующий день.

Это было только началом. Первым шагом по скользкой стезе. Как только пошли деньги, доктору Остеру захотелось еще. Таким уж он оказался врачом. Машины, мотоциклы, поездки в Лас-Вегас, безумные траты, крупные пожертвования на благотворительность, дорогое медицинское оборудование… Доктор Остер желал самого лучшего, и его жена тоже. Конечно, после того, как все завертелось, он и Вида стали любовниками. Она засиживалась допоздна почти каждый день, работая над вторым комплектом бухгалтерских книг, – предполагалось, что именно их увидит правительственная комиссия, если вдруг нагрянет с аудиторской проверкой (собственно, так оно и вышло). Доктор тоже часто задерживался в клинике, большей частью для того, чтобы быстренько перепихнуться с Видой после вечернего обхода. Нелл старалась уходить ровно в половине шестого, не желая быть свидетельницей ни противозаконных действий, ни интимной связи между Остером и сестрой. Их отношения беспокоили Нелл с самого начала, а сейчас она даже думать о них не могла: слишком жалкой казалась ей Вида.

Сестра, несмотря на всю свою практичность, искренне верила, что доктор Остер оставит жену и женится на ней. Нелл полагала, что вероятность этого примерно такова, как если бы концерн «Тойота» решил построить в Атенс-Пойнт автомобильный завод. Но Вида надеялась, и Нелл знала, что без этой надежды у нее ничего не останется в жизни, кроме двух сыновей, которых выгнали из школы, да бывшего мужа, получающего пособие по безработице.

Удивительнее всего было то, что Нелл поняла – она ошибалась в докторе Остере. Он действительно собирался бросить жену, но не ради Виды. Два дня назад Нелл подслушала его разговор по сотовому с какой-то женщиной, чьего имени она не разобрала. Нелл слышала всего лишь несколько фраз, но Остер говорил о браке, причем весьма задушевно. Нелл не могла понять, как это женатый мужчина может еще раз вступить в брак, не получив предварительно развода, но потом до нее дошло – Кайл имеет в виду будущее. Она совершенно точно расслышала его слова: «Нужно, чтобы сама-знаешь-кто была на моей стороне, пока во всем не обвинят Уоррена. После этого я смогу уйти, и мы будем вместе». Остер молчал, пока его собеседница что-то отвечала (металлический голос со странной интонацией показался Нелл на удивление знакомым, она была уверена, что слышала его раньше), а потом со злостью произнес: «Так устал обслуживать эту деревенщину, что готов удавиться! Меня от нее воротит! Но она слишком много знает и может отомстить». Он прошептал: «Я тоже тебя люблю!» – и прошел по коридору к себе в кабинет. Почти минуту Нелл дрожала как осиновый лист и не могла успокоиться. Нацепив фальшивую улыбку, она вернулась в регистратуру, где ее сестра работала не покладая рук, чтобы защитить любимого человека от закона.

«Так устал обслуживать эту деревенщину… Меня от нее воротит!»

Подслушанный разговор разрушил мир Нелл. Они с Видой жили как во сне. Остер обманывал и жену, и любовницу. И, что хуже всего, собирался свалить вину за все махинации в клинике на доктора Шилдса. Он рассчитывал, что, если потребуется, Вида подтвердит его показания в суде. «Сестра никогда не пойдет на такое», – подумала Нелл, но, вспомнив, что́ им угрожает, поняла: скорее всего, для Виды это будет вопросом выживания. «Он или мы». Если уж кому-то суждено отправиться за решетку, то пусть лучше этим человеком станет Уоррен Шилдс, чем ее возлюбленный. Она не моргнув глазом поклянется, что все противозаконные действия совершались по приказу доктора Шилдса, а Кайл Остер ничего не знал.

Нелл не могла с этим жить.

Правда была совсем другой. Доктор Шилдс не только не имел никакого отношения к мошенничеству – он был знающим и добросовестным врачом. Вдобавок ко всему он относился к Нелл с уважением, никогда не допускал никаких вольностей и этим отличался от других мужчин, с которыми ей доводилось работать. У доктора Шилдса была красавица жена, но по личному опыту Нелл знала – этого недостаточно, чтобы удержать мужчину от измены, особенно после двенадцати лет супружества. Она считала, что доктор Шилдс искренне любит свою жену. По какой-то непонятной причине это огорчало Нелл. Через три года ей стукнет тридцать, и, хотя она нравится многим, шансов найти такого мужа, как Уоррен Шилдс – любящего отца семейства и хорошего добытчика, – почти не осталось. Нелл долго берегла себя для Прекрасного принца и даже отказала двум вполне приличным молодым людям, сделавшим ей предложение. Она завидовала Лорел Шилдс и в то же время стремилась ее защитить. У Нелл хватало благородства, чтобы пожелать добра другой женщине, раз уж той привалило счастье.

Прошлой ночью, сразу же после телешоу Джея Лено, Нелл позвонила сестре. Она уже было собиралась рассказать Виде о подслушанном разговоре, как вдруг та сообщила, что, похоже, в клинике на днях произойдет нечто серьезное. На все вопросы Вида отвечала, что чем меньше Нелл будет знать, тем лучше. А потом добавила, что, если вдруг их арестуют, нужно молчать, пока не пригласят адвоката. Кайл обо всем позаботится. Услышав слово «арестуют», Нелл едва не обмочилась от страха. Затем, собравшись с духом, спросила, за что их могут арестовать. Вида помолчала и тихо сказала:

– В доме доктора Шилдса кое-что спрятано. И если там будет обыск, это обязательно найдут. Жаль, что все так далеко зашло, но дела обстоят хуже, чем ты думаешь. Намного хуже. И в первую очередь нам нужно думать о себе. Поняла?

Нелл пробормотала, что все ясно, и попрощалась с Видой до утра.

Она повесила трубку и несколько минут понуро сидела у телефона, кляня себя за каждый полученный от доктора Остера доллар и искренне жалея, что покинула старый тихий отель на Чопитулас-стрит. Немного поплакала, приласкала кошку и порыдала еще. Потом набросила пальто и вышла прогуляться. Хорошенько обдумав все во время прогулки, Нелл вернулась домой, села за компьютер и отправила доктору Шилдсу коротенькое письмецо. Раньше она ему не писала, но знала его е-мейл. Она воспользовалась своим почтовым ящиком на Hotmail, о котором не знала даже Вида. После того как письмо ушло к адресату, Нелл проглотила две таблетки снотворного – лоразепама, прихваченного из кабинета с образцами лекарств, – запила бокалом белого калифорнийского вина и уснула так крепко, что на следующее утро почти на час опоздала на работу.

Когда доктор Шилдс не появился в обычное время, Нелл испытала тайное, несколько нервное, удовлетворение. Она решила, что доктор нашел спрятанные в доме улики и знает, что с ними делать. Сообразительные парни вроде доктора Шилдса всегда знают, как нужно поступать. Все утро Нелл ждала, что в дверь вот-вот вломятся фэбээровцы в сопровождении доктора Шилдса, начнут стаскивать со столов компьютеры и изымать документы. Ей бы тогда сразу же стало легче.

– Нелл, детка! – позвала ее Вида.

Нелл бросила взгляд на сестру, которая, как обычно, слишком ярко накрасилась голубыми тенями. Вида пристально смотрела на нее.

– Тебе нехорошо?

– Ничего, все в порядке, – заверила ее Нелл.

– Ты уже десять минут разглядываешь заявку на оплату лечения по страховке. Милая, да ты совсем бледная! Похоже, тебе нездоровится.

Нелл выдала ослепительную улыбку девушки из группы поддержки – лучшую фальшивую улыбку из своего арсенала! – и ответила:

– Все нормально. Просто выпила слишком много вина вчера вечером.

– Вина? – Глаза Виды заблестели. – Что, подцепила кого-то? Неужели вернулся тот представитель фармацевтической компании?

Нелл торопливо покачала головой:

– Господи, нет. С ним уже давно все кончено.

– Ты действительно хорошо себя чувствуешь? Сегодня может быть тяжелый день.

«Даже не представляешь, насколько тяжелый, Ви».

– Я же говорю, все в порядке.

Немного погодя, когда Вида отвела взгляд, Нелл с облегчением вздохнула. Надо подождать, пока доктор Шилдс все уладит. А когда он узнает, кто именно его предупредил, то… вполне естественно, что он захочет ее отблагодарить. Было совсем нетрудно представить, как замечательно пойдут дела без доктора Остера. «И без Виды тоже», – подумала Нелл с легким уколом вины. Работать станет намного приятнее, и Нелл нисколько не сомневалась, что сумеет найти сотню способов скрасить тяжелые будни доктора Шилдса.

Ей бы только один шанс, а она уж покажет, на что способна!

Руки Лорел почти одеревенели. Минут пятнадцать назад она перестала чувствовать ноги. Пожаловалась Уоррену, но тот лишь заверил, что нет никакой опасности, если кожа не почернела. Лорел спросила, могут ли в сосудах образоваться тромбы. Уоррен отмел все ее опасения и снова стал исследовать жесткий диск ноутбука.

Два совершенно невероятных факта то и дело представали перед мысленным взором Лорел. Во-первых, кто-то сообщил Уоррену, что у нее роман с Кайлом Остером. Во-вторых, Уоррен поверил. Кайл заинтересовался Лорел шесть лет назад, когда Уоррен приобрел свою долю врачебной практики. Остер слыл бабником и, выпив, терял над собой контроль. Она рассказала мужу о приставаниях Кайла, но Уоррен посоветовал ей держаться с ним построже и не поднимать шума – во всяком случае, до тех пор, пока инциденты не слишком часты. Не такого ответа ждала Лорел, но для них было важно, чтобы партнерство оказалось успешным, к тому же Уоррен еще не выплатил кредит на образование. Остеру нравилась Лорел, но он перестал волочиться за ней в открытую, что позволило всем если не забыть об ухаживаниях, то, по крайней мере, сделать вид.

По-видимому, кто-то вытащил на свет божий эту историю, солгав Уоррену о романе. Почему Уоррен так охотно поверил, что она любовница Кайла, а не жертва оговора? Видимо, все дело в личности информатора. Наверняка он из тех, кто бы узнал, если бы она закрутила с Кайлом. Зачем кому-то понадобилось сочинять подобную ложь? Лорел перебрала мысленно все возможные варианты, но лишь только больше запуталась. Ходили слухи, что Остер – женатый во второй раз! – спит с медсестрой из больницы Святого Рафаэля (разумеется, пышногрудой блондинкой), а возможно, еще и с девицей из офиса. Лорел недоумевала: неужели кому-то всерьез могло прийти в голову, что она будет тратить время на Кайла?

Внезапно Лорел поняла логику происходящего. Если она была бы несчастна в браке и обвиняла во всем Уоррена, то вполне могла бы завязать роман с Остером только для того, чтобы насолить мужу. Выставить его на посмешище. Лорел знала женщин, которые так и делали. Только вот неподписанное письмо Дэнни не укладывалось в подобный сценарий: в нем шла речь о родственных душах, нашедших друг друга после долгих поисков. Впрочем, учитывая состояние Уоррена после того, как письмо попало к нему в руки, можно понять, почему он не обратил внимания на нестыковки.

Она еще раз вспомнила, что говорил муж об осведомителе. Предположительно этот человек печется о благополучии Уоррена больше, чем Лорел. И его «возмущает супружеская неверность». Но разве мог он сообщить Уоррену, что искать нужно именно письмо? Конечно, нет, ведь никто, даже Дэнни, не знал, что Лорел сохранила послание. По словам Уоррена, у него нет никаких сомнений, что она спит с Кайлом, но откуда такая уверенность без неопровержимых доказательств? Фотографии или, скажем, магнитофонной записи? Если бы у мужа что-нибудь было, он бы не уделял столько внимания найденному в книге письму без подписи. И не стал бы копаться в ноутбуке Лорел, а сунул бы улики ей под нос.

Что-то ничего не сходится. По крайней мере, известные ей факты. Хотя, если Уоррену посоветовали обыскать их жилище (а он утверждает, что искал именно письмо, а не что-либо, связанное с аудиторской проверкой), доносчик, должно быть, говорил более расплывчато…

Если только здесь нет еще одного письма, которое так и не нашли. Письма, подброшенного с непонятной целью. Может, в дом подложили какое-нибудь свидетельство неверности Лорел, предполагая, что Уоррен его обязательно найдет? А он наткнулся на письмо от Дэнни и прекратил поиски.

Лорел хотела было изложить свои соображения мужу, но поняла, что ничего из этого не выйдет. Уоррен решит, что она пытается отвлечь его от компьютера. Нет, пока лучше не гадать, что за компромат подбросили к ним в дом, а разобраться, кто бы это мог сделать. Кому выгодно заставить Уоррена поверить в то, что его жена трахается с его партнером? Женщине, которая сама хочет его заполучить? Уоррен не способен обнадежить какую-нибудь особу настолько, чтобы та решилась на подобный шаг.

Она смотрела, как муж исследует компьютер, и вдруг ее осенило. А что, если всю ложь о ее романе выдумал сам Остер? Если Кайл проворачивал в клинике какие-либо грязные делишки и об этом стало известно властям, то для спасения собственной шкуры ему необходимо нейтрализовать партнера. Отвлечь Уоррена от правительственного расследования – задача не из легких, но неприятная новость об измене жены достигла бы цели. Собственно, так оно и вышло. А уж если бы Уоррен возненавидел Кайла за то, что тот наставил ему рога, значит, усомнился бы и в честности партнера в делах. Более того, в каких бы махинациях Уоррен не стал бы обвинять Кайла, все решат, что он просто хочет свести с Остером счеты.

Если бы Лорел смогла абстрагироваться от реальности, то восхитилась бы безупречной логикой замысла. Она рассмотрела его со всех сторон, и у нее появилась надежда. Спасение спрятано где-то в доме, и нужно, чтобы Уоррен его нашел.

«Что же мог подбросить Кайл? – размышляла Лорел. – Предмет одежды? Нижнее белье? Запонку? Он всегда носит рубашки с запонками. Фотографию самого себя в обнаженном виде? Или любовное послание откровенно сексуального характера, что вполне в духе Кайла?»

Лорел перебрала в памяти события последних двух недель, пытаясь вспомнить, заходил ли Кайл в гости. Вряд ли, но обычно дом целыми днями стоит пустой, и она бы нисколько не удивилась, узнав, что у Кайла есть ключ. Если они когда-нибудь оставляли ему ключи – кажется, оставляли, когда ездили семьей в Диснейленд, – то у него наверняка есть дубликат. С него станется. Лорел просто повезло, что в один прекрасный день Кайл не открыл дверь и не забрался к ней в душ, пока Уоррен был на гонках.

Как бы то ни было, похоже, что кто-то – возможно, сам Кайл Остер – подкинул в дом нечто более опасное, чем письмо Дэнни. И скорее всего эта улика – полная противоположность письму Дэнни, ведь тот, кто ее подбросил, ничего о нем не знал. Чужое белье или использованный презерватив в данном случае не помогут, а вот еще одно послание, написанное другим почерком – и совершенно другое по содержанию! – может, и убедило бы Уоррена, что Лорел подставили. В любом случае пустить Уоррена по свежему следу куда безопаснее, чем позволить ему и дальше копаться в компьютере.

– Уоррен? – осторожно позвала Лорел. – Нам нужно поговорить.

Он бросил на нее взгляд и снова уставился в монитор.

– Думаю, я поняла, в чем здесь дело.

В ответ – молчание.

– Я догадываюсь, кто все это придумал.

Уоррен, казалось, застыл в кресле.

– Что случилось? – спросила Лорел, еле сдерживая приступ паники.

– Ну и ну! – радостно отозвался он. – Как интересно! Скрытая папка среди системных файлов. И называется «Порн». Что бы там могло быть?

У Лорел все внутри сжалось. Эх, если бы ей было достаточно сморщить нос, как Саманте Стивенс,[9] чтобы папка исчезла!

– Открой и посмотри, – сказала она, стараясь говорить равнодушно.

Несколько мгновений муж молча смотрел на нее, затем кликнул мышкой. Лорел не знала, чего ждал Уоррен, но когда он пробежал взглядом по изображениям и видеороликам, хранящимся в папке, у него расширились глаза.

– Где ты это взяла? – осведомился он, не смотря на нее.

– В Интернете.

– За деньги?

– Нет. Скачала через программу «Лайм уайр». Кстати, я особо ничего и не прятала. Просто сделала папку невидимой, на случай если Грант или Бет вдруг залезут в компьютер. В следующем году Грант уже будет знать, как находить такие папки.

Глаза Уоррена двигались вправо-влево: он скорее всего просматривал иконки откровенных видеороликов. С сердитым и возмущенным видом он кусал верхнюю губу.

– Почему ты мне не сказала, что смотришь порно?

– Не знаю, думала, что ты не интересуешься такими вещами.

Он фыркнул.

– Ты знаешь, что это неправда.

– Послушай, я же тебя знаю. Тебе бы не понравилось, что я смотрю это в одиночестве.

Взгляд Уоррена не отрывался от экрана.

– А зачем ты смотришь порно в одиночестве?

– А ты зачем?

Он пожал плечами, словно ответ был очевиден.

– Это совсем другое.

– Почему же?

– Я мужчина.

Она не верила своим ушам.

– И что с того?

– То, что я просто смотрю порно, когда мастурбирую.

– Понятно. – Лорел сделала паузу и продолжила: – А как ты думаешь, что я делаю?

Его глаза стали еще больше.

– Ты серьезно?

– А зачем мне еще смотреть порно?

Некоторое время Уоррен молча осмысливал услышанное.

– И давно ты этим занимаешься?

– С тех пор, как подобные записи стали доступны в Сети.

– Значит, ты столько времени не испытывала удовлетворения?

«Боже праведный, конечно, не испытывала! – пронеслось в голове у Лорел. – И тебе бы следовало знать об этом задолго до того, как ты нашел папку. И ты бы знал, если бы был хоть чуточку внимательнее!» Однако, помня о револьвере и состоянии, в котором находился муж, она поостереглась озвучить свои мысли, а лишь произнесла:

– А разве ты не всегда мастурбировал?

Он неохотно кивнул.

– Я тебя тоже не удовлетворяла все это время?

– Нет. Но я же мужчина.

– И что?

– То есть я, конечно, хотел бы заниматься сексом чаще. Только… ты, похоже, не испытывала особого желания, ну я и не настаивал.

Лорел не знала, что сказать. Последние три-четыре месяца Уоррен почти к ней не прикасался, а сейчас говорит так, словно воздержания и не было вовсе. Все же она решила рискнуть. Если уступить ему и соглашаться со всеми обвинениями, он совсем перестанет ей верить.

– Ты не очень-то чуток. Разве ты не замечал, что после того, как ты кончишь, мне нужно еще?

– Вообще-то нет. Ты никогда мне об этом не говорила.

– Только потому, что щадила твои чувства: вдруг у тебя не получится во второй раз? Но я давала тебе понять.

– Ни у одного мужчины не хватит сил продолжить сразу же после первого раза.

Она кивнула, хотя прекрасно знала, что это утверждение ошибочно.

– Полагаю, ты прав.

Уоррен подозрительно взглянул на нее:

– Неужели?

– Мне почти не с кем тебя сравнивать, ты же знаешь.

– Только с твоих слов. Честно говоря, в глубине души я никогда тебе не верил. Сколько мужчин у тебя было до меня?

«Ну вот, приехали…»

– Уоррен… разве не понятно, почему я не разговариваю с тобой о подобных вещах? Я пытаюсь быть с тобой честной, а ты тут же обвиняешь меня в том, что я обманула тебя еще до свадьбы.

Прежде чем ответить, он долго смотрел на нее.

– Твоя честность неискренна. Я уже поймал тебя на лжи. Ты и сейчас мне лапшу на уши вешаешь.

– Всего лишь двое мужчин, – произнесла Лорел твердо. – Вернее, двое парней.

«Боже, прости мне эту ложь», – подумала она, наблюдая за тем, как Уоррен опустил взгляд и снова кликнул мышкой. Из крошечных динамиков ноутбука донеслись крики и стоны, словно миниатюрные человечки совокуплялись внутри алюминиевой коробки.

Любое, больше двух, количество предшественников привело бы Уоррена в бешенство; впрочем, даже эта цифра казалась ему чрезмерной. Он страшно переживал из-за того, что был у Лорел не первым, но в конце концов смирился. Каждой девушке приходится терять с кем-то невинность, и, как правило, первый опыт не самый лучший. Но вот «второй парень» сильно беспокоил Уоррена. Ему хотелось знать точно, сколько раз Лорел спала с ним, а еще – подробности каждого полового акта. Лорел пришлось напрячь воображение и выдумать вялотекущий роман с однокурсником из Северных штатов, которого они с мужем никогда бы не встретили. Увидев реакцию Уоррена на это небольшое «признание», она и без операции на мозге поняла, что лучше отправить всех остальных партнеров в Бермудский треугольник всех женщин – страну «Никогда не было». Вообще-то нельзя сказать, что она гуляла направо и налево. Стала женщиной только в восемнадцать, последней из одноклассниц, если честно. В колледже Лорел пару раз знакомилась по пьянке с молодыми людьми, и знакомство заходило дальше, чем она предполагала. Уже первые свидания с этими симпатичными парнями заканчивались сексом – ведь ей было так одиноко и, черт побери, просто хотелось ласки.

Еще был женатый профессор архитектуры, с которым она тайно встречалась целых восемь месяцев. Если бы Уоррен узнал, его бы удар хватил. Именно этот роман стал для Лорел сексуальным откровением; возможно, какой-нибудь участок ее тела или души остался неисследованным, но отнюдь не потому, что не было попыток. Собственно говоря, она опробовала на Уоррене некоторые из освоенных тогда штучек, и кое-какие ему даже понравились – до известной степени. Впрочем, после особо смелых он засыпал ее вопросами, и потому Лорел перестала экспериментировать в постели. В самом начале отношений она ошибочно полагала, что Уоррену понравится разнообразие, но он отличался от большинства мужчин. Впрочем, возможно, большинство мужчин походили на Уоррена сильнее, чем считала Лорел. Трудно судить после двенадцати лет верной супружеской жизни.

А вот с Дэнни она могла говорить о своем сексуальном опыте без опаски. Переспи Лорел хоть с десятком мужчин, он бы не стал возражать, – главное, что сейчас она с ним. В их паре неуверенно чувствовала себя Лорел. Дэнни занимался любовью с женщинами из разных уголков земли, и, что бы он ни говорил, Лорел казалось, что ей никогда не переплюнуть экзотических куртизанок, о которых она теперь думала все время. Впрочем, попытки превзойти их доставляли огромное удовольствие.

– Господи! – воскликнул Уоррен, прерывая ее размышления. – Да тут просто извращения какие-то!

Лорел вспыхнула:

– Я всего лишь человек, ясно?

– И эти штучки тебя заводят, да?

– Кое-что оказалось не тем, что я ожидала, судя по названиям. Но, в общем, да, заводят.

Уоррен смотрел на свою жену так, словно видел ее впервые.

– Тогда займись этим прямо сейчас.

– Чем?

– Поласкай себя.

Лорел вгляделась в лицо мужа, решив, что он издевается.

– Ты шутишь, да?

– Вовсе нет.

– Не смешно!

– Лорел, я серьезен, как никогда. Мы женаты двенадцать лет, и я ни разу не видел, как ты это делаешь по-настоящему. Так почему бы не посмотреть сегодня?

– Не буду, Уоррен. Не смогу.

– Почему?

Она зажмурилась и выкрикнула изо всех сил:

– Хотя бы потому, что ты связал меня, как какую-нибудь долбаную террористку из «Аль-Каиды», и угрожаешь пушкой!

Уоррен и глазом не моргнул.

– Судя по видеозаписям, идея должна прийтись тебе по вкусу.

– Ты обратился не по адресу, извини.

– Может быть, – произнес он тихо. – Я ведь тебя совсем не знаю, не так ли? Ты никогда не была со мной откровенной.

Она пристально посмотрела ему в глаза:

– А ты этого и не хотел. Никогда.

Уоррен слегка дернулся назад, затем отвел взгляд.

– Как часто ты этим занимаешься? Я имею в виду самоудовлетворением.

Лорел не испытывала потребности в мастурбации, если у нее долго не было секса. Казалось, все должно было быть наоборот: чем дольше воздержание, тем чаще удовлетворяешь себя сама. Но нет, ей требовалась постоянная разрядка именно тогда, когда занятия любовью становились регулярными, и не важно, была ли Лорел одна или с любимым. После того как она стала встречаться с Дэнни, мастурбация стала такой же важной частью ее интимной жизни, как половой акт. Совершенно необходимой в те дни, когда Лорел и Дэнни не могли встретиться. А когда могли, Лорел иногда ласкала себя, готовясь к встрече, – чтобы Дэнни не достиг пика возбуждения раньше ее. Тогда они могли наслаждаться на равных с самого начала.

– Лорел?

Она посмотрела на мужа. Впервые за сегодняшний день Уоррен выглядел беззащитным и смущенным, совсем как порой Грант.

– Значит, тот парень, с которым ты встречаешься, настоящий ас в сексе, да?

– Уоррен, я ни с кем не встречаюсь.

Он недоверчиво фыркнул.

– И вообще, почему «тот парень»? По-моему, ты утверждал, что это Кайл.

Уоррен положил руку на лежащее рядом с компьютером письмо.

– На самом деле непохоже, что его написал Кайл. Уверен – он бы трахнул тебя не задумываясь. И неизвестно, на что способна ты, чтобы мне насолить. А письмо… – Он покачал головой. – Знаешь, мне действительно больно…

Несмотря на то что Лорел сидела связанная по рукам и ногам, словно ожидая казни в тюрьме какой-нибудь банановой республики, она почувствовала, как ее охватывает чувство вины. Неужели роман с Дэнни был единственным способом решить семейные проблемы? Конечно, нет. У нее просто не хватило смелости им противостоять – или уйти от Уоррена, а там будь что будет. Она искала эмоциональной подпитки и только чудом нашла настоящую любовь.

– Расскажи мне, как это происходило, – произнес Уоррен глухо. – Я имею в виду с тем, кто написал письмо. Расскажи, что ты чувствуешь, когда он делает это с тобой.

«Не он делает со мной, – мысленно поправила Лорел. – А мы делаем вместе».

Внезапно гнев Уоррена сменился подавленностью. Как будто бы кто-то резко ударил по тормозам несущегося на всей скорости автомобиля, подумала Лорел, еще не придя в себя. Единственное, что она знала точно: ни за что на свете она не скажет Уоррену, насколько секс с Дэнни отличается от супружеской рутины. Уоррен напоминал старшеклассников, с которыми она училась в школе: он испытывал физическое напряжение, которое требовало разрядки, а ее тело служило инструментом удовлетворения. Уоррен почти не изменял устоявшемуся сексуальному сценарию. Возбуждение нарастало в течение нескольких дней или даже недель, а затем Уоррен приходил к Лорел, чтобы дать ему выход. Иногда Лорел удавалось достичь вагинального оргазма в позе наездницы. Но для того чтобы кончить наверняка, ей требовался оральный секс, а с годами Уоррен все реже и реже соглашался довести ее до оргазма подобным способом. Лорел всегда хотелось еще, и даже в тех редких случаях, когда мужу хватало сил продолжить сразу, она не получала удовлетворения, хотя чувствовала – оргазм где-то рядом.

Дэнни, наоборот, понимал динамику женского возбуждения и разрядки на подсознательном уровне. Иногда Лорел хотелось долгих ласк, перемежающихся умопомрачительными мгновениями разрядки, а порой она желала, чтобы ее взяли стремительным штурмом, как осажденный город, не оставив после ничего, кроме слабого биения жизни и забытья, лишенного сновидений. Едва увидев Лорел, Дэнни мог бы сказать, что ей сегодня нужно, а зачастую ему было достаточно услышать ее голос по телефону, когда они договаривались о свидании. Однажды, едва Лорел переступила порог номера в отеле, ей зажали рот рукой в перчатке и задрали юбку, чтобы грубо взять сзади. Не успев разглядеть лица мужчины, Лорел даже не была уверена, что это Дэнни, пока он не кончил и не дал ей упасть на кровать. Конечно, подобное случалось не часто, но когда знаешь, что это может произойти в любое время… Бывало, Уоррен набрасывался на нее в приступе страсти, подогретой алкоголем, и все равно Лорел не чувствовала полного удовлетворения. Дэнни, напротив, мог заставить ее лежать совершенно неподвижно, а сам двигался медленно-медленно, но к тому времени, когда все заканчивалось, Лорел казалось, что ее тело – плод, из которого выжали сок до последней капли.

Лорел смотрела на мужа с нескрываемой печалью. Может, правда и освобождает людей – в теории! – но трудно найти хотя бы один плюс в том, чтобы разделить самые интимные тайны с Уорреном. Его неуверенность в себе всегда сопровождалась ревностью. Он не беспокоился из-за спортсменов или представителей богемы, какими бы сексуальными они ни казались. Его тревожили другие врачи или бизнесмены, которые зарабатывали больше, чем он, – в общем, все те, кто мог опередить его в вечной гонке – жизни. Уоррен не пережил бы, если бы узнал, что его представления о мире ошибочны, а самая серьезная угроза его браку исходит от человека, который ни с кем не конкурирует и не желает соревноваться, искренне радуясь тому, что остался в живых, и который – в отличие от мужа – глубоко тронул душу Лорел. Наблюдая за Уорреном, Лорел вдруг поняла подоплеку происходящего. Уоррен всегда держал все под контролем, а сейчас теряет его и ничего не может поделать. Сначала проблемы на работе, теперь – дома. Он боится, и страх его, возможно, не знает границ.

– Послушай, – тихо произнес Уоррен, – а если бы я тебя развязал, ты бы пошла со мной в спальню, чтобы заняться любовью?

Она непроизвольно зажмурилась.

– Если бы ты действительно этого хотел, то пошла бы. Но сейчас нам необходимо поговорить. Уоррен, кто-то хочет тебе навредить. Может, даже уничтожить.

Его подбородок задрожал, совсем как у Гранта, когда тот изо всех сил сдерживал слезы.

– Точно, – ответил Уоррен, его голос стал совершенно другим. – Ты. О чем я только думал, когда предложил тебе секс, зная, что ты трахаешься с другим? Знать бы, сколько времени мне достаются чужие объедки!

Слова мужа ранили Лорел сильнее, чем можно было представить.

– Уоррен, пожалуйста, выслушай меня…

– Я все равно найду, – пообещал он, хлопнув по монитору ноутбука. – Уверен, порнуха – только начало. Вытащу все секреты из этой мусорной кучи.

Лорел почувствовала, что глаза вновь застилают слезы.

Взгляд Уоррена стал жестоким.

– Может, когда дети вернутся домой, стоит показать им кое-что из этих картинок. Пусть знают, чем занимается их мамочка в свободное время.

При упоминании о детях у Лорел сжалось сердце. Значит, Уоррен отдает себе отчет, что они скоро придут домой. И кто же, по его мнению, привезет их, если она сидит здесь со связанными, как у индюшки, ногами? Или он собирается засунуть ее в багажник «вольво» и съездить за ними сам? Еще час назад подобное предположение казалось бы невозможным.

– Иди в задницу, – сказала она. – Думаешь, лучше, чтобы они встали ночью и увидели, как ты дрочишь под эротику по кабельному телевидению, после того как все уснули? Заполняешь истории болезни, надо же!

Уоррен уставился на нее с неприкрытой ненавистью.

– Господи, как мы жалки! – заметила она с чувством.

Лорел совершенно не представляла, что сказать или как поступить дальше. Уоррен не станет ее слушать. Одержимость изменой не имеет ничего общего с любовью. Только с обладанием. Чувством собственника. Кто-то посягнул на его частные владения, и Уоррен жаждет мести. Лорел – всего лишь одна из его вещей, ценность, которую нужно ревностно охранять, но не из-за ее внутреннего содержания, а просто потому, что она принадлежит ему. Смехотворная концепция. Вопрос собственности был решен через две недели после того, как Лорел впервые поцеловала Дэнни Макдэвита, и не важно, чье кольцо она носит на пальце или с кем спит ночью. И телом, и душой Лорел принадлежит только Дэнни. Это реальность, и ничто, кроме смерти, ее не изменит.