Замки в тумане

Глава 10

Растерянные лица, вытаращенные глаза. Сжавшись от угрызений совести, Брайанна окинула взглядом родственников.

– Пожалуйста, постарайтесь меня понять, – попросила она. – Я сама от себя такого не ожидала, но мне непременно надо в Акору.

В кои-то веки лишившись дара речи, леди Констанс повернулась к мужу.

– Детка, мы желаем тебе только добра, – заговорил граф, – но объясни, чем вызвана такая поспешность?

Тем, что она совершила непоправимое, сделала шаг, который изменил все ее будущее? Тем, что она разрывается между неотступным влечением к единственному в мире мужчине, который ей нужен, и страхом, что она пожертвовала своими принципами? Или тем, что давние воспоминания преследуют ее по пятам?

– Я скучаю по родным.

– О, дорогая! – Леди Констанс взяла ее за руку. Они сидели в большой гостиной Холихуда. За окнами быстро угасал морозный зимний день. Сегодня Брайанна познакомилась с молодым поколением Холлистеров, в том числе самым младшим – очаровательным сорванцом, которого в честь деда назвали Уильямом. Дружески принятая всеми обитателями Холихуда сразу, Брайанна искренне полюбила их. За время визита она привыкла считать этих милых людей не просто друзьями, а родными.

В камине уютно пылал огонь, на столе дымился чай. Холихуд имел все приметы и штрихи дома – родного дома ее матери. И дома самой Брайанны, если бы ее судьба не переменилась.

– Мы прекрасно понимаем тебя, – заверила леди Констанс. – В твоем решении нет ничего странного. За последнее время на тебя обрушилось слишком много новостей. Тебе понадобится время, чтобы свыкнуться с ними.

– Это правда, но поверьте, я глубоко признательна вам за все. Найти вас и Холихуд для меня огромное счастье.

– Двери Холихуда всегда будут открыты для тебя, – пообещал лорд Уильям. – Как были открыты для твоих родителей. – Он поднялся и раскрыл объятия. Брайанна с радостью обняла его, растроганная и успокоенная.

– Разумеется, – подхватила леди Констанс, подходя к ним. Она с нежностью приложила ладонь к щеке Брайанны и добавила: – Знаешь, душенька, когда-то и я была молода. Я помню, как трудно делать выбор, когда мечтается обо всем сразу. Но поверь мне, нет надежнее советчика, чем собственное сердце. – Она взглянула на портрет над камином. – Те же слова ты наверняка услышала бы от мамы.

Брайанна сморгнула внезапные слезы. Весь день она с трудом сохраняла спокойствие и сдерживала в себе бушующие чувства. Неужели она и вправду совершила то, о чем говорили ей память и блаженная расслабленность тела? Неужели проснулась в постели, еще хранящей тепло и запах Атрея? Невольно потянулась к нему и лишь потом поняла, что он ушел, оставив на подушке «Слезу небес» – безмолвное напоминание о минувшей ночи?

Очевидно, так все и было, и Брайанна не жалела о случившемся – совсем напротив! Но тревога не отпускала ее: Атрей – ванакс, а она примкнула к «Гелиосу». Он акоранец, а она англичанка. Он мужчина, она женщина, им удивительно хорошо вдвоем, но тем больше для нее опасность потерять свое «я». Однако о случившемся Брайанна не пожалела ни разу. Наоборот, то и дело улыбалась.

Истина заключалась в том, что ванакс Акоры оказался бесподобным любовником. Во дворце о достоинствах Атрея нередко перешептывались, но все женщины, близко знающие его, были образцом скрытности. Если бы после покушения на Атрея они не начали собираться в темных коридорах, дружно всхлипывать и делиться воспоминаниями, Брайанна ничего бы не узнала.

Атрей выжил, окреп и возжелал ее. Осмыслить это было слишком трудно, но Брайанна понимала, что это испытание неизбежно.

– Дорогая, – ласково продолжал лорд Уильям, – перед расставанием нам предстоит еще поговорить о делах.

Брайанна почти не слушала его, погруженная в мысли об Атрее.

– Твой дедушка перед смертью несколько смягчился, – объяснил граф.

Леди Констанс закивала.

– Точнее, не перед смертью, а раньше, но его дочь было уже не вернуть. Во всяком случае, о тебе он позаботился.

– Позаботился? – переспросила Брайанна.

– Покойный граф оставил тебе наследство, – все тем же тоном объяснил лорд Уильям. – Сумму, которую ты получишь, когда выйдешь замуж, – само собой, распоряжаться ею будет твой муж. К завещанию граф добавил еще один, необычный, пункт. Согласно его воле, если до двадцати пяти лет ты так и не выйдешь замуж, наследство все равно будет передано тебе.

– Но откуда он знал, что я выжила?

– Он надеялся на это, – ответил лорд Уильям. – По крайней мере мне так кажется. Со мной он об этом не говорил. Но можешь мне поверить: если бы дед не упомянул тебя в завещании, это сделал бы я. Ради справедливости.

– Это очень великодушно с вашей стороны и со стороны дедушки, но я не вполне понимаю, о чем речь.

– Вот о чем, – вмешалась леди Констанс, – если ты вернешься в Англию, то сможешь сделать прекрасную партию или же, если захочешь, жить одна, ни в чем не нуждаясь.

– В любом случае мы, твоя английская родня, окажем тебе всемерную поддержку, – решительно добавил лорд Уильям.

Брайанна наконец все поняла, и вместе с пониманием к ней пришла пронзительная тоска.

– Если бы поддержку предложили маме...

– Возможно, Дельфина и Эдвард еще живы, – перебила леди Констанс. – Детка, не стоит надолго задумываться о грустном. Самое лучшее, что мы можем сделать, – учиться на ошибках прошлого. Брайанна сморгнула слезы и собралась с силами.

– Прошу прощения, я засиделась у вас. И спасибо вам за понимание.

– Скоро стемнеет, – заметила леди Констанс. – Почему бы тебе не переночевать у нас? Побудем вместе перед расставанием. Конечно, мы отправим в Хоукфорт гонца, чтобы за тебя не беспокоились.

Приглашение прозвучало соблазнительно, но Брайанна колебалась. С одной стороны, ей не терпелось увидеться с Атреем, с другой – она боялась этой встречи. Гордость требовала вернуться в Хоукфорт, но и обижать добрых графа и графиню не хотелось: как знать, может, до отплытия из Англии она с ними больше не увидится.

– Я не прочь остаться, – улыбнулась Брайанна. – Спасибо за приглашение.

В Хоукфорт незамедлительно отправили гонца. Вскоре в гостиную вышли младшие Холлистеры. Веселый вечер в приятном обществе продолжался.

Атрей скомкал записку и бросил взгляд в окно, на заходящее солнце и залитые его лучами башни Хоукфорта во всей красе.

– За его спиной Ройс произнес:

– Незачем так тревожиться. У Холлистеров ей будет удобно – уж во всяком случае, лучше, чем на ночной дороге.

– Но еще лучше, – возразил Атрей, – было бы ей вернуться засветло, а не тянуть до самых сумерек, зная, что ее сопровождает только кучер.

– Если хочешь, сейчас же велю оседлать коня, – предложил Ройс.

Заманчиво, что и говорить, но Атрей не собирался обивать пороги Холихуда – ради чего? Чтобы ее не одурачили обещаниями райской жизни в Англии? Атрей ни на минуту не сомневался, что граф и графиня попробуют уговорить Брайанну остаться.

– Когда прибудут корабли? – спросил он.

– Завтра около полудня, с приливом.

– Надеюсь, ты понимаешь, почему я не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством.

Ройс сочувственно улыбнулся:

– Конечно. Кстати, мы недавно говорили с Кассандрой... Она мечтает родить нашего ребенка в Акоре.

Атрей не мог скрыть удивления:

– А я думал, вы оба хотите, чтобы малыш появился на свет здесь, в Хоукфорте. Тетя Брайанны, Елена, собиралась приехать и принять ребенка, как приняла роды у Джоанны.

– Да, мы хотели пригласить ее, – кивнул Ройс. – Но в последнее время Кассандра передумала: малыш должен родиться в Акоре. Вот я и решил, что благоразумнее было бы отправить ее в Акору сейчас, а не перед самыми родами.

Атрей кивнул. Он понял, что Ройс уступил жене, не считаясь с собственными желаниями, как и подобало мужчине.

– А ты сможешь сопровождать ее?

– Смогу, – ответил Ройс тоном человека, готового преодолеть любое препятствие, – но лишь через несколько дней, когда улажу дела в Лондоне. Понимаю, тебе не терпится домой, но...

– Я не настолько спешу уехать, чтобы доставлять неудобства хозяину дома или пренебрегать долгом перед сестрой. Не торопись, занимайся делами сколько понадобится.

Ройс кивнул:

– Утром я уезжаю в Лондон. Принни придется понять, что...

–.. .что ванакс Акоры требует твоего присутствия при решении торговых и тому подобных вопросов. На всякий случай я дам тебе письмо.

Ройс рассмеялся:

– Отличная мысль! Спасибо, ты упростил мне задачу.

Письмо Атрей написал после ужина и вскоре ушел в спальню. Ночь обещала быть бессонной, и он даже не пытался уснуть. За высокими окнами спальни по темным волнам с белыми барашками пролегла лунная дорожка. Атрей закутался в черный шерстяной плащ и вышел в ночь. Ветер дул с моря, холодный и резкий, скорее бодрящий, чем неприятный.

Атрей прошел по лужайке, раскинувшейся перед особняком, миновал спящий до весны парк и поднялся на каменную стену. Оттуда был виден древний город и гавань за ним. Но Атрей смотрел в другую сторону – на Хоукфорт. Замок словно парил над темным холмом, казался воздушным и в то же время был прочно связан с землей.

По меркам Акоры, Хоукфорт был построен совсем недавно. Он простоял всего девять веков, в то время как Атрей жил и работал в покоях, которые его предки занимали несколько тысячелетий. Однако Хоукфорт создавал ощущение преемственности поколений: люди, которые жили здесь, не ведали сомнений и слабости, они никогда не сдавались. Сколько бы ни бился в судорогах мир, Хоукфорт оставался незыблемым. В этом он напоминал Акору.

В таких местах Атрею порой чудились отзвуки прошлого. Он не был суеверным, совсем напротив, и даже обряд избрания не пробудил в нем склонности к мистицизму. Но не раз бывало, что он входил в комнату, занимался самыми обыденными делами и вдруг чувствовал, что он не один: его окружают со всех сторон незримые, но совершенно реальные существа, делают то же самое, по тем же причинам. Ничего подобного в Хоукфорте с ним не случалось, таких ощущений он здесь не ожидал. И все-таки здесь было... нечто. А может, в этом и нет ничего странного. В конце концов, он дальний потомок одного из владельцев Хоукфорта, навсегда оставшегося в Акоре.

Вдруг с моря налетел вихрь, возвращая Атрея в настоящее и напоминая...

Что Брайанна боится ветра.

Наконец-то эта мысль явилась к нему отчетливо. Атрей вдруг вспомнил, как в библиотеке Хоукфорта Брайанна зажала уши руками, как закричала, перекрывая вой неизвестно откуда взявшегося ветра.

Она убеждена, что ее родителей погубил страшный шторм. Наверное, потому ветер так путает ее. А чем еще можно объяснить тот странный случай в библиотеке? Воспоминания не давали покоя Атрею, вызывали спутанные мысли.

Завладев Брайанной, он вдруг понял, насколько мучительной бывает разлука. Место Брайанны рядом с ним. Его долг – защищать ее, заботиться о ней, добиваться ее улыбок и с наслаждением слушать смех.

И ложиться с ней в постель.

Завыл ветер, Атрей вздохнул. Он настолько устал, что почти не чувствовал связи с окружающим миром, а его мысли витали где-то далеко. Откуда-то из-за древних каменных стен, с берега моря, доносились звуки, похожие на голоса, но сколько ни вглядывался он в ту сторону, так никого и не увидел. Или просто не разглядел? Атрею показалось, что в лунном свете промелькнула женская фигура, потом рядом с ней появился рослый широкоплечий мужчина – он наклонился, словно прислушиваясь к словам незнакомки.

Это наверняка было видение, поскольку оно исчезло так же мгновенно, как и возникло. Луна спряталась за облако. Атрей помедлил, вглядываясь в ночь, и наконец спустился со стены и зашагал через лужайку к Хоукфорту.

Стоя у окна в одной из многочисленных комнат для гостей Холихуда, Брайанна смотрела, как с запада стягиваются тучи. Было уже поздно. Огромный дом засыпал. Все вокруг застыло в неподвижности, только шевелила хвостом кошка на парапете каменной террасы за окном. Пушистый зверек начал умываться, внезапно замер и посмотрел в сторону моря – казалось, весь мир следит, как нечто проходит мимо. Но Брайанна ничего не видела, разве что волны поднялись, предвещая прилив.

Брайанна задернула шторы и отошла от окна. Огонь в камине все еще горел. На столике ждал кофейник с горячим шоколадом, серебряная вазочка со взбитыми сливками и хрустальный флакон с молотой корицей. К камину было заботливо придвинуто мягкое кресло. Постель манила шелковым пологом, взбитыми подушками и такой пышной периной, что Брайанна боялась утонуть в ней. Комната отражалась в зеркале туалетного столика с серебряной отделкой; на кремовом фоне изысканного обюссонского ковра цвели розы среди нежной зелени; элегантный шкафчик, сплошь покрытый резьбой в виде виноградных лоз, был полон книг.

Чудесная комната – уютная, женственная, очень удобная. Здесь ей ничто не угрожает.

Здесь когда-то жила Дельфина. Так объяснила леди Констанс, зайдя пожелать гостье спокойной ночи.

– Но если тебе здесь не нравится... – начала было леди Констанс.

Брайанна торопливо остановила ее: она с радостью проведет ночь в спальне матери, среди ее любимых вещей, посмотрит в окно, в которое смотрела Дельфина. Может быть, так ей удастся ненадолго приблизиться к матери.

Но еще лучше было бы остаться в Англии, среди людей, которые знали и любили Дельфину. А она, Брайанна, почти не помнила мать.

Гладкие льняные простыни были прохладными, но в ногах Брайанна нашла фарфоровую грелку. На Лейосе в холодные ночи ее приемная мать точно так же раскладывала по постелям бутылки с горячей водой.

Свою приемную мать Леони Брайанна увидела первой, как только пришла в себя. Пока девочка боролась со смертью, Леони ни на шаг не отходила от нее – откликалась на плач, бесконечно успокаивала, утешала, а потом помогла сделать первые шаги по новой земле. А ее муж, Маркус, сильный, спокойный и добрый человек, с радостью принял сироту в свой дом и полюбил ее, как родную дочь.

Как Брайанна тосковала по ним! Все долгие месяцы в Англии, надеясь выяснить, кто она такая, узнать, где жила раньше. Но теперь все в прошлом. Она уже все узнала. Она леди Брайанна Уилкокс. У нее есть имя, наследие и прошлое, отрицать которое невозможно.

– Дельфина... этот ветер...

– ...еще ребенок, Эдвард...

– ...когда она плачет... волнуется...

– ...не говори так...

– Папа, папа, смотри! Я заставила лодку плыть! Мамочка, ты только не сердись...

– ...дерево перед домом вырвало с корнем, мэм...

– ...этот ребенок...

– ...и все белье на веревке...

– ...посрывало ставни...

– Эдвард, надо уезжать отсюда...

– ...опять ты...

– ...опять...

– ...этот ребенок!»

Они кочевали с места на место, нигде не задерживаясь дольше нескольких месяцев. У нее остались лишь обрывочные воспоминания: комната, дом, улица... еще много улиц. Видения вспыхивали перед ее глазами и гасли.

« В моей семье... легенды... загадочные случаи...

– Ты ни в чем не виновата, Дельфина. Не кори себя, милая...»

Полные любви и тревоги голоса, подслушанные в темноте. Родители думали, что она спит.

Эти голоса умолкли давным-давно.

Брайанна расплакалась. Слезы падали на мягкую подушку – на материнской кровати, в ее комнате, в ее доме. Брайанна оплакивала память Дельфины и Эдварда, горевала обо всем, чего лишилась.

Дать волю слезам ей следовало сразу. Наплакавшись, она быстро уснула. Сначала сон был глубоким, потом к ней явились причудливые сновидения, и вдруг оказалось, что уже утро и кто-то стучит в дверь.

– Еще кофе, ваше величество? – улыбнулась леди Констанс, поднимая кофейник. Добродушная хозяйка поместья вела себя совершенно непринужденно, словно к ней каждый день ни свет ни заря наведывались в гости особы королевской крови. К счастью, леди Констанс была ранней пташкой, как и граф, и потому неожиданному визиту они лишь слегка удивились.

– Спасибо, – кивнул Атрей. – Позвольте еще раз поблагодарить вас за гостеприимство. Сказать по правде, мне было совестно будить вас в такую рань.

Но тем не менее он гнал норовистого коня галопом всю дорогу от Хоукфорта.

– О, не беспокойтесь, милорд, – торопливо откликнулся граф. – Как вам известно, я сам порой наношу ранние визиты.

Смех Атрея оборвался внезапно: в комнату вошла Брайанна. Одевалась она не то чтобы поспешно, но рассеянно – после того как раскрасневшаяся горничная сообщила, что прибыл «его величество боракс Акоры». В людской явно уважали Атрея, хоть и перевирали титул.

Он дружески беседовал с лордом Уильямом и леди Констанс. И выглядел... по-мужски властным и привлекательным, пожалуй, даже слишком. Эти широкие плечи под жакетом для верховой езды... Брайанна прекрасно помнила, каковы они на ощупь. Атрей был гладко выбрит, но она уже знала, как колется щетина у него на щеках в предутренние часы. А его губы... Нет, об этом лучше не думать. Но как удержаться?

Он поднялся и направился к ней, а Брайанна застыла на месте, глядя на него.

– Брайанна... – Его голос был бархатистым, ласкающим, с заботливыми нотками. – Мы соскучились по тебе.

«Мы» – то есть «наше королевское величество»? Эта мысль мелькнула в голове Брайанны и улетучилась.

– Леди Констанс и лорд Уильям любезно предложили мне позавтракать. Я решил, что по дороге в Хоукфорт тебе не помешает компания.

Очевидно, это означало, что задерживаться в Холихуде не следует. Но она вправе сама принять решение. А со стороны Атрея настаивать на своем было бы неблагоразумно.

– Я пообещала Уильяму погостить подольше.

– Уильяму? – Атрей перевел взгляд на графа, удивленный такой фамильярностью.

Граф сжал губы в тщетной попытке подавить улыбку.

– Леди Брайанна наверняка имеет в виду моего внука. Они познакомились вчера, он от нее без ума.

– Как и я от него. Мы договорились сходить за лягушками.

– Лягушки в такое время года впадают в спячку, – напомнила леди Констанс.

Брайанна пожала плечами:

– На богатую добычу мы и не рассчитывали.

– Я тоже не прочь поохотиться на лягушек, – сообщил Атрей.

Взгляды супругов Холлистер устремились на него. Граф отважился переспросить:

– Правда, ваше величество?

– Разумеется. В сущности, мне больше нечем заняться.

– Понятно... В таком случае Уильям будет в восторге. А почему бы всем нам не отправиться за лягушками?

– Отличная мысль, дорогой. – Леди Констанс вновь доказала, что она любящая и внимательная жена. – Сейчас отдам распоряжения прислуге. День солнечный и ясный – в самый раз для зимнего пикника.

– Похоже, к охоте на лягушек ты не готова, – заметил Атрей позднее, оставшись с Брайанной наедине. – Глаза покраснели.

Брайанна застегивала плащ пряжкой с изображением лягушки, думая о том, насколько он уместен.

– Хочешь сказать, у меня глаза – как чистые озера?

– Чистые озера? Сомнительное сравнение, да и твои глаза на озера не похожи. Ты плакала?

– Вспоминала. – Что?

Единственное слово, но произнесенное приказным тоном. Он требовал ответа и, кажется, боялся его. Нет, только не Атрей. Ему же чужд страх.

– Моих родителей, обрывки разговоров. – Брайанна была не расположена говорить о ветре. Даже думать о нем не хотелось.

– Напрасно ты осталась здесь на ночь.

– Наоборот, я поняла, какой была мама, познала часть своей души – этого я всегда хотела.

– И до сих пор хочешь? – неожиданно спросил он. – Это и есть твоя заветная мечта?

Брайанна взглянула на него через плечо.

– Нет, – бросила она и вышла навстречу солнцу.