Замки в тумане

Глава 7

В Хоукфорт отправились по морю. Ройс объяснил, что за последние год-два дороги изменились к лучшему, но чтобы поездки по ним стали легкими и приятными, понадобится еще несколько лет напряженной работы. Погода стояла тихая, от ночной метели не осталось и воспоминаний, и все согласились, что плавание под парусом должно быть чудесным. Точнее, все, кроме Брайанны, но она свое мнение оставила при себе. Закутавшись в изумрудно-зеленый плащ и надвинув на голову капюшон с меховой опушкой, она стояла на палубе двухмачтового шлюпа. Остальные увлеклись беседой, а она не участвовала в ней, погруженная в свои мысли.

Но плечи, прикрытые плащом, казались напряженными. Наблюдая за ней, Атрей пришел к заключению, что размышления Брайанны нельзя назвать умиротворенными.

Выждав еще несколько минут, он подошел и встал рядом. После выхода из устья Темзы корабль повернул на юг, паруса поймали попутный ветер. Над головами вились чайки, нарушая тишину резкими вскриками, котики на крохотных островках вертели круглыми головами, провожая взглядом судно.

– Славный денек, – произнес Атрей.

– Да уж. – Голос Брайанны прозвучал скованно, пальцы в перчатках крепко обхватили поручни.

– А ты смелая.

Это откровенное признание произвело желаемый эффект. Брайанна круто повернулась к собеседнику:

– С чего ты взял?

– Ты же здесь, на борту шлюпа, среди моря. После всего пережитого в детстве у тебя мог остаться вечный страх перед морем и кораблями.

Он не хотел заговаривать об этом, тем более сейчас. Но слова уже сорвались с языка, и он с облегчением вздохнул. Все равно этой темы не избежать, даже если разговор предстоит трудный.

Она смущенно рассмеялась:

– Ванаксу положено быть таким проницательным?

– Это не проницательность – просто способ воспринимать мир.

– Способ художника?

Вот так сообразительность, мимоходом отметил он. Большинство людей так и не поняли, кто он такой, не представляли, какую жизнь он выбрал бы для себя, не будь он избранным.

– Умение замечать как большое, так и малое. – Он легко коснулся ее плеча. – Ты вся напряжена – почему? Я не сразу понял, почему ты лишь недавно появилась во дворце. Чтобы добраться до него, тебе пришлось бы пересечь Внутреннее море. Как же ты в конце концов отважилась на это?

Она пожала плечами и слегка отстранилась.

– Устала жить в тюрьме собственных страхов и воспоминаний.

– Веская причина, – признал он, сделал паузу и продолжал: – Что же ты все-таки помнишь?

Брайанна осторожно уточнила:

– О шторме, который принес меня в Акору? Почти ничего. Одни обрывки, а они никак не складываются в единое целое.

Атрей с трудом сдержал облегчение.

– Может, лучше и не пытаться собрать их?

– Я слишком многого лишилась, чтобы терять что-нибудь еще.

– Это понятно, но прошлое уже не изменить. Даже настоящее порой пролетает так быстро, что мы едва успеваем его заметить. Нам остается одно – строить свое будущее.

– Для меня будущее переплетено с прошлым. Пока я не узнаю, что со мной было, будущее мне не построить.

Такой реакции Атрей не ожидал, но смирился с ней. Ее будущее уже предопределено, только она об этом не знает. Но скоро узнает и поймет, что так будет лучше. В последнем Атрей не сомневался.

А пока следовало помочь ей избавиться от страха. Указывая на воду, Атрей спросил:

– Сколько оттенков ты различаешь?

– Оттенков? Вода серая.

– Только серая? А пена вон там, впереди? Она слегка вытянула шею, вглядываясь в даль.

– Пена белая... только местами бледно-зеленая... а вода кое-где темно-синяя, почти черная, но с зеленоватым отливом.

– Там, где на нее падают солнечные блики, она просвечивает золотом.

– Хочешь показать мне, как это красиво?

– Хочу, чтобы ты увидела море, а не напоминание о былом ужасе.

Она смотрела на него так долго, что Атрей уже думал, что ответа ему не дождаться. Наконец она спросила:

– А ты еще и рисуешь?

– Пробовал в юности.

– В юности? – Ее улыбка стала насмешливой. – Значит, ты уже старик?

Атрей был шестью с лишним, почти семью годами старше Брайанны. Разница не так уж велика – особенно с ее умом и отвагой. Помня, кто она такая и кем будет, Атрей ответил более искренно, чем любому другому собеседнику:

– С тех пор как я стал ванаксом, прежняя жизнь кажется мне далекой, как будто и не моей. Многое навсегда осталось для меня позади, зато я сохранил самое дорогое.

– И что же это? – тихо спросила она.

– Мои родные и любовь к ним, ценности, которые я оберегаю, и... – Он протянул руку, поймал развевающуюся на ветру прядь огненных волос, выбившуюся из-под капюшона, и обвил ее вокруг пальца, на котором остались отметины от бура и зубила, инструментов каменотеса. И конечно, от оружия – прежде всего он оставался воином. – И камень, – заключил он. – Отказаться от него я не смог.

Она накрыла его руку ладонью, слегка сжала пальцы. Он не стал противиться, а Брайанна взяла его ладонь обеими руками, вгляделась в тонкие светлые морщины на загорелой коже, легко провела большим пальцам по мозолям. Он глубоко вздохнул, напомнил себе, что они не одни, но не сумел отдернуть руку.

Дул ветер, над головой вились чайки. Быстротечное настоящее, о котором говорил Атрей, вдруг замедлило бег и почти остановилось. Но по капризу судьбы вскоре впереди показались гордые башни Хоукфорта.

Этот замок выглядел древнее всех, которые Атрею удалось повидать в Англии. Из небольшой гавани, где они причалили, дорога вела прямо к воротам в высоких стенах, обросших мхом, лишайником и багряным плющом. Перед стенами еще угадывались контуры старинных земляных валов. За воротами начинался широкий двор, вымощенный плотно пригнанными каменными плитами, между которыми не скапливалась грязь и пыль. Со всех сторон двор окружали строения – и низкие, и многоэтажные. По мнению Атрея, в конюшнях замка легко могла разместиться сотня лошадей, а также сеновалы, помещения для упряжи, кузницы и все прочее; в оружейных хватало места доспехам и оружию, чтобы отразить нападение целой армии.

– Внушительное зрелище, – улыбнулся Атрей. – Ждете атаки французов?

– Только если Наполеон совсем спятил, – отозвался Ройс, – в чем я сомневаюсь. Просто в Хоукфорте чтят древние традиции.

– Совсем по-акорански: – Гигантский холл со сводчатым потолком вел к лестнице в высокую башню. – Строения сохранились с древних времен? – спросил Атрей.

Ройс кивнул:

– За ними бдительно следят и при необходимости чинят и обновляют, но в целом замок построен девять веков назад. Только крылья с обеих сторон пристроены позднее, но и они довольно старые.

В первом же огромном зале Атрей был откровенно восхищен. Стены, взмывающие вверх на целых тридцать футов, украшали флаги, оружие и щиты, которыми могла бы гордиться даже армия Акоры. Уютно расставленные кресла у камина и большой, но элегантный стол, ждущий гостей, говорили о том, что в замке есть хозяйка.

В зале витал аромат сосновой смолы и свежего дерева – от праздничных гирлянд, развешанных по-|ло всюду. У стола хлопотал десяток слуг. Все они сердечно закивали гостям, глядя на Атрея с откровенным любопытством. Он не мог не заметить, что никто из слуг не кланялся так подобострастно и униженно, как в Карл-тон-Хаусе. Этим мужчинам и женщинам явно была присуща гордость. Совсем как в Акоре, где никого не чтили только потому, что он родился в знатной семье или был богат.

– Ты здесь совсем как дома, сестра, – сказал Атрей Кассандре.

Она кивнула и улыбнулась стоящему рядом мужу. Алекс и Джоанна тоже были рядом, на руках у отца восседала Амелия. Почти всю дорогу до Хоукфорта малышка проспала, но теперь проснулась, огляделась и после минутного раздумья разразилась пронзительным визгом.

– Проголодалась, – пояснила Джоанна.

– Того и гляди крыша рухнет, – усмехнулся Алекс. – Пойдем-ка мы лучше отсюда. Встретимся за ужином.

Все разошлись, только Кассандра раздавала распоряжения слугам, разносящим по комнатам сундуки, ящики и саквояжи из Лондона, и Брайанна помогала ей. Ройс показал Атрею его покои в западном крыле, откуда открывался вид на море. Кастор уже раскладывал вещи хозяина. Поставив шкатулку со статуэткой на мраморный столик возле исполинского ложа, Кастор поклонился Атрею и Ройсу и удалился.

– Здесь тебе будет удобно, – пообещал Ройс.

– Не сомневаюсь. Спасибо тебе за приглашение.

– Для меня это честь. Надеюсь, мы еще не раз встретимся здесь. Дом теперь принадлежит Кассандре, а она, естественно, скучает по тебе. Но если насчет Брайанны ты решил серьезно...

Атрей вскинул бровь:

– Если?

Его рослый светловолосый собеседник добродушно усмехнулся:

– Вижу, ты все решил. Ты хочешь жениться на женщине, с которой едва знаком, только потому, что она якобы предназначена тебе судьбой.

Атрей отошел к окну, скрестил руки на груди и устремил взгляд на зятя, которого считал близким другом.

– А как, по-твоему, я должен поступить? Не жениться на ней, несмотря на все мои предчувствия?

Ройс не стеснялся высказываться откровенно, когда считал это необходимым.

– А может, все-таки сначала познакомитесь поближе или, еще лучше, полюбите друг друга?

Атрей внимательно выслушал его и парировал:

– А если не полюбим, что тогда? Не жениться? Но Брайанна должна стать моей женой. Если бы я с самого начала знал, кто она такая, мы были бы уже женаты. Ждать бессмысленно.

– Для тебя – может быть, – согласился Ройс, – а как насчет Брайанны? Она только что узнала, откуда родом. А если она захочет жить здесь, в Англии?

Атрей ответил не сразу. Вопрос, который задал Ройс, не давал Атрею покоя со дня неожиданного визита Холлистера. Как он ни ломал голову, ответ находился лишь один.

– Я знаю Брайанну, понимаю, как она смела и благородна, и потому убежден, что она поступит правильно.

Ройс кивнул, но в его взгляде сочувствие смешивалось с тревогой.

– Скоро узнаем, прав ты или нет. Видимо, Холлистер уже выяснил, что мы покинули Лондон. Терять времени он не станет.

И действительно, на следующий день с первым лучом солнца в Хоукфорт принесли приглашение 11 л из Холихуда.

– Как странно! – задумчиво произнесла Брайанна. – Я ждала этого всю жизнь, мечтала об этом, а теперь, когда мои самые заветные мечты вот-вот сбудутся, я... вдруг растеряла всю уверенность.

– Слишком уж быстро все случилось, – попыталась успокоить ее Джоанна. – Само собой, ты тревожишься и не знаешь, куда приведет этот путь.

– Нет, не в этом дело. Казалось, я знаю, чего хочу: вернуться в Англию, узнать, кто я такая, найти здесь родных... И вот все сбылось. Мне бы радоваться, а я...

– Помню, и у меня бывали минуты растерянности... замешательства... – кивнула Кассандра.

– И у меня, – подтвердила Джоанна. – Совсем недавно.

Дамы завтракали в высокой башне, в покоях хозяина и хозяйки Хоукфорта. Из окон открывался головокружительный вид, но дамы не обращали на него внимания, занятые чаем, тостами, джемом и задушевными разговорами.

– Такую растерянность часто внушают мужчины, – поделилась наблюдениями Кассандра. – Так сильный ветер срывает и кружит над землей листья.

Брайанна откусила тост, перевела взгляд с одной подруги на другую и спросила:

– А при чем тут мужчины?

Обе замужние дамы переглянулись.

– Тогда что же тебя тревожит? – удивилась Джоанна.

– Может быть, то, что я люблю своих родных, которые остались в Акоре, и всерьез сомневаюсь, что мне удастся поладить с английской родней? – предположила Брайанна.

– Брайанна, дорогая... все дело в Атрее, – произнесла Кассандра. – Все мы знаем, что он...

Она беспомощно посмотрела на Джоанну, а та подсказала:

– Мужчина. Настоящий мужчина. И вы с ним... это же очевидно...

– Вас тянет друг к другу, – снова вмешалась Кассандра. – И в этом нет ничего плохого. Ровным счетом ничего. Но поверь нам с Джоанной, с мужчинами бывает нелегко. Тем более с такими, как наши мужья и Атрей. Характер у всех троих не сахар. Мы их понимаем. – Джоанна согласно закивала. – И ты поймешь, если попытаешься.

В акоранской семье у Брайанны были братья, с одним из которых она особенно дружила. А сестер, с которыми можно было бы поговорить по душам, ей не хватало. Но с приемной матерью, доброй и любящей женщиной, Брайанна часто болтала и смеялась.

– Я целовалась с ним, – выпалила она и тут же поправилась: – Нет, не так. Он поцеловал меня дважды, а я его – один раз.

– Ты – его? – переспросила Кассандра с живым интересом. – Умница. Ну и как он?

– Отстранил меня. Джоанна хихикнула:

– Отлично! Я обожаю Атрея, но мне всегда казалось, что он слишком уж сдержан. Пора лишить его самообладания.

– Эта задача мне не по силам, – возразила Брайанна, не понимая, почему подруга сделала не тот вывод из ее слов. – Он вечно надо мной смеется.

– Не может быть! – с жаром возразила Кассандра. – Он умеет отдыхать, когда работа сделана, когда долг не призывает его. Но сейчас он ведет щекотливые переговоры с англичанами. Не думаю, что в такой серьезный момент он способен над кем-нибудь подшучивать.

– Согласна, – закивала Джоанна. Она поправила ленту на голове Брайанны и заново завязала бант. – Вот, так будет лучше.

– В таком виде можно и в Холихуд, – подтвердила Кассандра.

– Да куда угодно! – заключила Джоанна.

Несмотря на все ободрения подруг, Брайанна молчала, стараясь свыкнуться с неожиданно возникшей мыслью. Она и Атрей... Атрей и она... Эта мысль повергала ее в смятение. Нет, это невозможно... абсурд... полная нелепость. Надо немедленно выбросить эту чушь из головы.

Так она бы и сделала, если бы вдруг мысль не показалась ей вполне здравой.

Размышляя, Брайанна спустилась с башни по каменной лестнице, пересекла широкий холл и вышла навстречу ледяному ветру и своему прошлому.

– Дорогая моя! – Леди Констанс широко раскрыла объятия, спеша навстречу гостям. Спутникам Брайанны досталась только ее улыбка. – Уильям рассказывал, что ты очень похожа на свою мать, но такого сходства я не предполагала. Ты же вылитая Дельфина!

– Правда? – выговорила Брайанна сдавленным голосом, поскольку леди Констанс переусердствовала с объятиями.

Отступив на шаг, радушная хозяйка внимательно оглядела Брайанну и воодушевленно закивала:

– Да, брови у тебя, пожалуй, отцовские, а все остальное ты унаследовала от Дельфины. Она была прелестнейшим, улыбчивым существом и пела, как птичка. И ты, наверное, поешь?

– Только когда хочу досадить окружающим, – грустно призналась Брайанна. Пережив первые минуты знакомства с леди Констанс, она получила возможность разглядеть хозяйку поместья и осталась довольна увиденным. Если граф Холлистер производил впечатление заурядного и сдержанного человека, то к графине это никоим образом не относилось. Она держалась искренне и сердечно, светское жеманство было ей чуждо, а мелкие морщинки вокруг глаз и рта следовало приписать скорее улыбчивости, нежели старческой раздражительности.

– Ну, ты наверняка скромничаешь! – заявила леди Констанс, обнимая Брайанну, и только после этого уделила внимание остальным гостям. – Леди Джоанна, леди Кассандра, как я рада вам обеим! И вам, милорды, тоже. – Она перевела взгляд на Атрея и смело обратилась к нему: – Ваше величество, простите мою бесцеремонность! Ваш визит для нас – большая честь.

К чести леди Констанс, она ничуть не кривила душой. Приезд ванакса Акоры она и вправду считала честью. И не задумывалась о том, что высший свет готов пуститься во все тяжкие, лишь бы заманить к себе высокопоставленного, но неуловимого гостя страны.

– Не держи гостей в дверях, дорогая, – добродушно напомнил граф. Вместе с женой он провел всю компанию в холл Холихуда.

Брайанна быстро перевела дыхание, надеясь успокоиться. Она так часто разглядывала изображение Холихуда в книге, найденной в лондонской библиотеке Алекса и Джоанны, что снаружи дом показался ей давно знакомым. Но что ждет ее внутри, она понятия не имела.

Атрей держался рядом. Брайанна не заметила, как он вытеснил с этого места леди Констанс, но его близость придавала уверенности. В отличие от Хоукфорта, со временем почти не изменившего свой облик, Холихуд, вероятно, перестраивали бесчисленное множество раз. Нынешний Холихуд был построен лет двадцать – тридцать назад. В холле с огромной ротондой потолок увенчивался куполом на высоте нескольких этажей. Мраморный пол был украшен узором из звезд, стенные ниши – статуями в античном стиле, потолок был расписан созвездиями. Изящные мраморные колонны обрамляли двойную лестницу, которая делала плавный поворот и убегала вверх.

– Этот дом построил мой покойный дядя, – объяснил Холлистер. – На месте особняка тюдоровской эпохи.

– Впечатляюще, – заметил Атрей, но смотрел он только на Брайанну. Она была бледна и молчалива, чего он никак не ожидал. Невольно он взял ее за руку. Даже сквозь кожаную перчатку рука показалась ему холодной. – Что-то не так? – тихо спросил он.

– Нет-нет. – Брайанна ответила улыбкой на любопытный взгляд леди Констанс. – Я хотела бы побольше узнать о маме...

– Непременно, дорогая! Но сначала вас ждет сюрприз – верно, Уильям?

– Да, – кивнул граф, который тоже наблюдал за Брайанной.

– Идем же! – Графиня повела их в гостиную, где от камина веяло уютным теплом. Слуги уже подали чай, но Брайанна не обратила на это внимания. Ее взгляд сразу притянул портрет молодой женщины, висящий над камином.

У Брайанны перехватило дыхание. Она смотрела... на саму себя? Нет, не совсем: ее лицо все-таки отличалось от лица на портрете, но она была так похожа на незнакомку, как могут быть похожи только мать и дочь.

– Мама... – тихо выговорила Брайанна.

– Портрет написан в тот же год, когда она познакомилась с твоим отцом, – объяснил граф. – Когда они сбежали из дому, портрет исчез. Мы думали, твой дед велел уничтожить его. Но после его смерти портрет нашелся на чердаке и был возвращен на прежнее место.

– Спасибо вам, – кивнула Брайанна. Еще минуту назад она боялась расплакаться, а теперь вдруг воспрянула духом. Ее мама, женщина, которая подарила ей жизнь и заботилась о ней первые восемь лет, вдруг обрела плоть, перестала быть только смутным воспоминанием и неясным шепотом. Она существовала на самом деле, жила в этом доме. И до сих пор с улыбкой смотрела с портрета на собравшихся в гостиной родных и друзей.

– Мы не могли поступить иначе, – ответила леди Констанс. – Твой дедушка поступил непорядочно. Этот дом принадлежал Дельфине, она имела полное право бывать здесь.

Но не бывала – только однажды привезла сюда мужа и дочь.

Длинный коридор, сгущающиеся тени в углах... свет в дальнем конце... запах корицы...

«Какое милое дитя... вылитая мать... гадкий старик...» «Тсс, Брайди, придержи язык...»

– Присядь, дорогая, – мягко предложила леди Констанс, но Атрей уже усаживал Брайанну на ближайшую кушетку.

Она села и только тут заметила, что удерживает его за руку. Вспыхнув, она разжала пальцы. Ее взгляд упал на аппетитные блюда, расставленные перед ней на низком столе, и она не упустила случая сменить тему: – У вас, должно быть, замечательная кухарка.

Собираясь разливать чай, леди Констанс закивала:

– Ну разумеется! К слову сказать, слуги, которые давно служат здесь, горят желанием познакомиться с тобой, детка. Видишь ли, они знали твою мать, вот им и не терпится увидеть, какой ты выросла.

– И я была бы рада познакомиться с ними, – тихо призналась Брайанна.

– Превосходно! Значит, после чая? – предложила леди Констанс.

Брайанна кивнула. Неспешная застольная беседа продолжалась. Граф Холлистер поинтересовался впечатлениями Атрея о Лондоне, оба увлеклись. Брайанна рассеянно слушала их, но голос Атрея заглушали другие, незнакомые, голоса.

« Эдвард, мы должны попытаться...

– Должны, но я не хочу, чтобы ты пострадала...

– Ради Брайанны, ради ее наследства...

– Сын французской потаскухи... да как он осмелился... моя дочь...

– Отец!»

– Уилкокс не французская фамилия, – невольно произнесла Брайанна вслух голосом, который даже ей самой показался странным.

– Что ты сказала? – не поняла Кассандра.

– Уилкокс не французская фамилия, – нехотя повторила Брайанна и добавила, обращаясь к хозяевам дома: – Простите, вы, наверное, удивлены. Должна признаться, что однажды в детстве я уже побывала здесь. А нынешний приезд пробудил давние воспоминания.

– Боже милостивый! – ахнула леди Констанс. – Уильям, ты слышал об этом?

– Никогда, – отозвался ее супруг. – Говоришь, Дельфина с Эдвардом когда-то приезжали сюда и привозили тебя?

Брайанна кивнула:

– Да. Дедушка принял их, но встреча прошла... неудачно. – Она сделала паузу, пытаясь побороть переполняющую ее грусть. – Кто-то кричал... кажется, я слышала дедушкин голос. Он говорил что-то о сыне французской потаскухи.

Холлистеры озабоченно переглянулись. Уильям поерзал в кресле.

– Я надеялся избежать этого разговора, но, пожалуй, лучше сразу все прояснить... Эдвард Уилкокс был сыном ирландского солдата и француженки. А твой дед отличался чрезмерной резкостью. Из его слов не следует, что его дочь поступила неподобающим для леди образом. Уилкокс вырос во Франции и какое-то время нес службу при тамошнем правительстве. А покойный граф презирал французов. И никак не мог примириться с тем, что его дочь вышла замуж за человека, лояльность которого внушала сомнения.

– А это правда? – спросила Брайанна, заранее боясь ответа. – Насчет сомнений?

– Обвинения совершенно беспочвенны, – заверил ее Уильям. – Как я уже говорил, с твоим отцом я ни разу не встречался, но считаю, что Дельфина не могла ошибиться в выборе мужа.

– Сколько лет тебе могло быть, когда ты с родителями приезжала сюда? – спросил у Брайанны Атрей.

– Меньше восьми – это точно, потому что в восемь лет я попала в Акору. Но я была уже довольно большая, чтобы услышать и запомнить разговоры в тот день. Правда, воспоминания о них вернулись ко мне только сейчас.

Брайанна посмотрела на портрет матери, и ее душу затопила тоска. Чего бы она не отдала, лишь бы узнать думы и чувства Дельфины, понять, на что она надеялась и о чем мечтала, чему могла бы научить дочь, если бы не погибла так трагически!

– Где мы жили до приезда сюда? – вслух размышляла она, будто спрашивая ответа у ребенка, которым была когда-то. – Куда уехали потом?

– Может, во Францию? – предположила Джоанна. – Если твой отец был наполовину французом и жил за границей, возможно, там он чувствовал себя увереннее, чем в Англии.

– Останься твои родители в стране, – заговорил Уильям, – отец Дельфины не постеснялся бы всюду чинить им препятствия. Это было в его силах, неожиданный союз дочери возмутил его до глубины души.

– Во Францию? – Брайанна задумалась, почувствовав что-то знакомое. Неужели она с родителями жила во Франции?

– Parle-tu francais[1], Брайанна? – спросил Ройс.

– Не знаю, – сразу ответила она. – В Акоре есть потомки французов, но все они живут далеко от нашего дома. И если бы в последнее время я не начала путешествовать и не услышала их язык, я понятия не имела бы, знаю его или нет.

Пауза затянулась так надолго, что стала неловкой. Наконец Атрей заговорил:

– Брайанна, только что Ройс обратился к тебе по-французски, и ты прекрасно поняла его и даже ответила, хотя и по-английски.

– Peut-etre tu as parte» anglais avec tes parents, – продолжал Ройс. – Mais tu as parld francais avec d'autres.

– Да, я тебя понимаю, – с расстановкой произнесла Брайанна, которую вдруг осенило. И она повторила то же самое по-французски: – Je comprends... – Она приехала в Холихуд, чтобы узнать хоть что-нибудь о своем прошлом, а узнала слишком многое, и от избытка впечатлений у нее уже кружилась голова. – Видимо, мы все-таки жили во Франции, и я говорила по-французски с местными жителями, потому и научилась немного понимать их язык. Как странно... А я и не знала.

– Вот видишь! – подхватила леди Констанс. – Стоило тебе приехать сюда – и к тебе вернулась память!

– И я так думаю, – согласился лорд Уильям. – Показать тебе дом после встречи со слугами? – Он кивнул остальным: – Разумеется, к нам могут присоединиться все.

– Спасибо за приглашение, – отозвалась Кассандра, – но нам еще предстоит готовиться к празднованию Рождества в Хоукфорте...

– А у Амелии такой нехороший кашель, – добавила Джоанна, перехватила встревоженный взгляд Алекса и поправилась: – Или мне только показалось...

– Словом, Брайанне не стоит здесь задерживаться, – продолжала Кассандра. – Стемнеет еще не скоро. Лорд Уильям, не будете ли вы так любезны проводить ее домой?

– С удовольствием! – Уильям с благодарностью кивнул дамам. – Спасибо вам, дамы, вы очень добры.

Отлично сработано, оценил Атрей. Правда, уловка шита белыми нитками, и все-таки она подействовала. Конечно, он сам мог просто объявить, что желает осмотреть Холихуд. Желание коронованного гостя – закон. Но какой бы соблазнительной ни казалась ему эта мысль, он удержался. Его сестра и золовка все уладили сами, в чем он и не сомневался. Проницательность обеих иногда раздражала Атрея, зато он точно знал, что Брайанну обе любят, как сестру. Своей подруге Кассандра и Джоанна желали только счастья.

Как и он. Но с каждым днем у него появлялось все больше поводов для волнения.

Что она вспомнит? Какие подробности? Все ли помнит он сам?

« Атрей... французы! Будь они прокляты!

– К оружию, воины! Ветер попутный!

– Ближе... еще ближе... Смелее, воины Акоры!

– Огонь!»

В то время они были еще совсем детьми, а после того случая враз повзрослели. И навсегда забыли о детских шалостях.

– Атрей!

Он повернулся на зов Брайанны и с готовностью заулыбался, принял из рук леди Констанс чашку чаю и даже сделал глоток. Вступил в разговор, не понимая, о чем речь.

А потом удалился вместе с остальными. Но безжалостные воспоминания преследовали его по пятам, зловещее предзнаменование омрачило день.