Замок пепельной розы. Книга 2

Глава 24

А я-то, глупая, настроилась спасать.

Искать, рыть землю носом, перевернуть весь мир вверх тормашками, если потребуется. Вытаскивать из беды.

А оно вот как…

От растерянности забываю, о чём думала перед этим. Просто стою и пялюсь как дурочка на человека под капюшоном, всё больше убеждаясь, что и фигура — его, и осанка — его, и даже то, каким знакомым жестом постукивает пальцами по каменному подлокотнику.

Мой брат.

А потом Омтар заканчивает речь, и в ту же секунду, словно едва мог дождаться этого, человек с белкой на плече поднимается с места.

Откидывает капюшон.

У меня сердце сжимается, когда вижу глаза матери. Как-то забыла уже, как сильно Олав на неё похож.

Тут же захлёстывает оглушающая, горячая, неудержимая волна счастья. Он жив! Жив, жив, жив! Всё остальное потом. Убивать его за поступки здесь, в чужом мире, буду потом. А пока… просто улыбаюсь как дура и едва могу сдержать слёзы.

Жадно ищу мельчайшие отличия. А он почти не изменился, только черты лица стали немного жёстче. Светлые волосы отрасли, уже почти до плеч. Голубые глаза смотрят на меня пристально, неотрывно. Он всегда был спокойный, сдержанный, умел «держать лицо». За внешней невозмутимостью иной раз не прочитаешь, что внутри — даже если там буря. Это ему очень пригодилось, когда он пошёл работать преподавателем в Академию. Ни один студент никогда не мог его вывести из себя.

Вот и сейчас над площадкой разносится хорошо поставленный «преподавательский» и очень спокойный голос.

— Элар Томер Дириамар! Эласса Мелия, эласса Шая! Пусть время дарует вам вечную Память и гиары ваши никогда не потускнеют. Прошу меня простить за речь вне очерёдности даров. Но информация, которой я владею, не может ждать. Посему я должен дополнить то, что сказал благородный Омтар прежде, чем Совет Помнящих приступит к принятию решения. Девушка перед вами действительно эллери! И она моя сестра. Мужчина рядом с ней — мой хороший друг. Готов поручиться за них жизнью перед Советом. Уверен, они случайно попали в Око Памяти в поисках меня и никакой угрозы элирату Помнящих не несут…

Медленно-медленно поднял массивные ладони с подлокотников тот мужчина, что был в центре тройки. Олав тут же замолчал. Я спрятала руки за спиной, зажала в кулаке правую, где красовалось обручальное кольцо. Брат не знает, что я уже не «девушка».

Благоговейное молчание установилось над площадкой, и даже ряды там, наверху, не издавали и шороха.

Величественным жестом откидывается капюшон.

Мужчине лет пятьдесят на вид. Грузная, но мощная фигура, крупные властные черты, тёмная перец с солью борода, заплетённая в две косы, перевитые цепочками из какого-то серебристого металла. В центре лба радужный камень, цвет которого постоянно меняется.

Следом за ним, но не раньше, чем показал лицо он, откидывает капюшон женщина по правую руку от него. Ей, возможно, около сорока. Очень красивая дородная брюнетка, с крутым изломом черных бровей, длинными ресницами и веками, умело подкрашенными серой краской. Надменный излом полных губ, маленькая родинка над верхней. Волосы уложены замысловатым пышным пучком на затылке и укрыты тонкой сетью, сплетённой из цепочек того же самого серебристого металла. В центре лба камень кроваво-алый.

Третьей показала лицо девушка, совсем молоденькая, не старше меня. Хрупкая блондинка с двумя ракушками кос по бокам головы, изящные черты, нежно-розовый камень. Пугливый взгляд тут же метнулся на мужчину и больше не отрывался. Она, казалось, избегала смотреть на брюнетку, зато ловила малейшие изменения выражения лица своего… неужели мужа?! Разум отказывался понимать, как так можно — но кажется, пора было уже признать очевидное. При одном короле две королевы моложе него — это никак не мать и жена. Это две жены.

В каком кошмарном мире я оказалась! И если Олав только правда… если он поддался местным законом — и не важно, опоили его, заколдовали или женили насильно… я за Дженни сама ему руки-ноги поотрываю. Сначала в объятьях задушу, если только доберусь, а потом непременно поотрываю!

Хмурый как туча элар меж тем сдвинул на переносице косматые чёрные брови и бросил, слегка повернув голову в сторону моего брата:

— Ты не вправе здесь за кого бы то ни было ручаться. Сам пока под пристальным наблюдением и введён в Совет лишь по рангу, но не по значимости. Прежде, чем твоё слово будет иметь хоть какой-то вес среди истинно Помнящих, ты ещё должен будешь доказать свою верность. Возможно, именно сегодняшнее заседание Совета станет твоей проверкой.

На секунду — только на секунду — мой уравновешенный брат утратил самообладание, и я увидела, как желваки заходили на его скулах. Но он прикрыл глаза, а когда снова открыл, в них было всё то же абсолютно нечитаемое выражение.

Короткий почтительный поклон, и брат снова садится на место.

Я замечаю, что остальные присутствующие тоже сняли капюшоны — и открыли такие разные, но все очень выразительные лица. Кроме двух эласс и элианы Флавии в Совете не оказалось больше не единой женщины.

А сама Флавия тем временем подаётся к Олаву и начинает тихо что-то говорить, положив ему изящную маленькую ладонь на локоть. Он не двигается и не наклоняется к ней, но уверена, что внимательно слушает. А самое противное — не сбрасывает её руки.

И это наполняет меня прямо-таки настоящим бешенством!

Всё это время брат смотрит только на меня.

И тогда я расцепляю ладони, снова чинно складываю их на животе… а потом делаю незаметно один жест, который мы в детстве использовали, когда я спрашивала брата за ужином, насколько сильно мама злится на ту или иную мою шалость.

Верчу сомкнутыми кулаками в разные стороны. «Открутить шею».

Олав вскидывает бровь. Морщинки улыбки вокруг глаз. Выражение лица кажется таким же спокойным, но я-то вижу.

Он переводит взгляд с моих рук на лицо. Смотрит мне в глаза. Таким привычным, до боли знакомым добрым и понимающим взглядом, который я у него всегда так любила.

И не отрывая этого говорящего, любящего взгляда, он правой рукой, лежащей на подлокотнике, тоже показывает мне мимолётный знак. На одно короткое мгновение. Но я тоже прекрасно помню, что он означает.

Скрещенные пальцы, указательный и средний.

«Понарошку».

Это как это понимать?! Они с Флавией… понарошку?! Всё равно убью. Уши оборву!

Но почему-то накатывает жуткое облегчение. Все объяснения я с него стрясу потом, даже если придётся пятки поджигать. А сейчас… сейчас наша главная обязанность — выжить.

Вдруг снова осознаю, где я и что происходит. Зря позволила себе отвлечься. Кажется, рано я радовалась, что брат жив. Судя по всему, его положение здесь гораздо более хрупкое и ненадёжное, чем можно было представить.

Всё это длилось не более нескольких секунд. Ровно столько, сколько потребовалось, чтобы кряхтя и наваливаясь на правую руку, скашиваясь на сторону всем тщедушным телом, из кресла в другой части круга поднялся сухонький старичок.

Длинная-предлинная белая борода, серебристый зажим украшает кончик её почти у самых колен старца, еще несколько перехватывают в двух местах выше. Кожа сморщенная, как запечённое яблоко. Стёклышко тусклого камня в центре бледного лба.

Пошатываясь, этот человек непонятного статуса идёт прямиком в нашу сторону. Останавливается в трёх шагах напротив, впивается взглядом в меня, потом в Дорна.

Видящий!

Боже мой, нас же собирались показать какому-то «Видящему Истину»!

Все остальные молча ждут, что скажет старец. Даже повелитель.

— Интересно… крайне интересно… — шелестит себе под нос старичок. Руки, сомкнутые кончиками пальцев у груди, подушечки начинают постукивать одна о другую. — Всемогущий элар, я бы пожалуй, прежде всего посоветовал установить купол вокруг вас и солнечноликих эласс.

Несколько магов тут же оставили пост у портала и бросились за спинки кресел правителей, едва элар коротко кивнул. На их лицах отразилось сильнейшее напряжение, пот выступил на лбах. С дрожащих рук, с кончиков трясущихся пальцев сорвались голубые нити магии, которые стали прямо в воздухе раскручиваться вихрями и постепенно оплетать фигуры троих сидящих в креслах людей. Судя по всему, магия эта была столь сложна и трудоёмка, что её нельзя было поддерживать постоянно. Иначе, я убеждена, элар с элассами так и ходили бы в защите с ног до головы.

— Продолжай! — заинтересованно велел правитель.

Старичок отвесил глубокий поклон в его сторону, правда крякнул и схватился за поясницу, разгибаясь.

А потом вновь вперился в нас обоих. Я подавила желание снова закрыть мужа, который уже, кажется, совершенно отрешился от окружающей действительности и вряд ли вообще осознавал, что происходит. Если я только так сделаю, старикан точно вцепится в первую очередь в него.

Вместо этого я скрестила руки на груди и высокомерно вздёрнула подбородок, обращая внимание на себя.

— Так-так… так-так… — кончики пальцев мага по-прежнему ходили ходуном и суетливо постукивали друг о друга, словно он играл ими сложную мелодию.

Я преодолела липкий страх и инстинктивное желание слабого молчать, авось не заметят и не тронут. Уже заметили. И ещё как тронут. Так что пора бы уже нам тоже сказать слово в свою защиту.

По счастью, с языка моего послушно сорвался эллерийский.

— Уважаемый Совет… Помнящих! И я и мой… спутник… мы оба эллери, как и вы! Прибыли сказать, что в мире там, за порталом, всё изменилось! В Королевстве давно мир. Нам больше не надо скрываться! Вам больше не потребуется скрываться, если вы вернётесь…

Вверху зашумела и зарокотала толпа, заглушая мои слова. Я осеклась. Меня окатило такой волной враждебных и недоверчивых эмоций, что горло сжал спазм.

По тому, какой злобой полыхнул взгляд элара, по тому, как поджала губы старшая эласса, как испуганно и часто-часто заморгала ресницами-опахалами младшая, я поняла, что говорю совершенно не то.

Эти люди не хотят мира.

Они не желают даже ничего знать о мире.

За много веков всё, что они хотели — это война. Победоносная. Такая, какой у них не было. Истребительная война до последней капли крови противника.

И мои слова… никакие мои слова ничего не изменят и не остановят столь массивный механизм, который уже запущен и готов всей своей тяжестью обрушиться на головы ничего не подозревающих людей старого мира. Я и Дорн… мы просто песчинки, которые попав в шестерни, не прекратят их вращения. А лишь окажутся перемолотыми в пыль.

Оказались бы.

Будь мой муж действительно всего лишь простым эллери, как я пыталась убедить Совет. Я-то никто, но вот всех масштабов его магических сил они даже представить не могут. Пока. И что будет, когда поймут… у меня не было ни малейшей догадки, что с нами со всеми станет через час, через полчаса, даже через пять минут.

— Если ты эллери, докажи. В чём твой дар? — в глазах элара мелькнул интерес, он чуть подался вперёд. Старшая эласса одарила меня таким взглядом, что я взмолилась про себя, чтобы её даром не было убийство силой мысли.

— Я… эм-м-м… простите, но не могу ничего такого показать. Вам придётся поверить мне на слово. Дело в том, что я… пустоцвет. Родилась без магических сил. Так бывает, когда… — вдруг пришло на ум, что новость ещё и о том, что в нашем мире не редкость смешанные браки между Захватчиками и эллери, может окончательно разъярить местных. — Иногда. Так случается иногда, увы. Эллери теперь далеко не так сильны — наверное, потому что самые могучие когда-то ушли в этот мир.

Элару явно понравилась моя неуклюжая лесть. Он расслабленно откинулся на спинку кресла… и принялся внимательно оглядывать меня с ног до головы. Уже другим взглядом. Таким, который мне очень и очень не понравился. Вот прямо чрезвычайно.

Старичок хитро покосился на своего монарха.

— Пожалуй, молодым человеком мы займёмся потом. Для начала оценим девушку.

А затем разомкнул пальцы, потряс кистями в воздухе, как бы сбрасывая напряжение и готовя к работе. И сделал один крохотный шажок вперёд, ко мне.

Без единого звука Дорн резко выбросил в сторону правую руку. Словно закрыл меня ею, показывая, что проход сюда запрещён. И здесь только его территория.

Старичок замер, пугливо вжав голову в плечи. Кончик его бороды качнулся маятником. Затрещали искры огненных шаров на ладонях стражей, поднятых выше.

— Что ж вы так волнуетесь, юноша… Я и пальцем не трону вашу очаровательную спутницу. Милейшее создание, милейшее, да… не замужем?

— Не ваше дело! — выпалила я, краснея.

Старичок улыбнулся в усы крайне мерзкой улыбкой.

— Кажется, девочек в том мире совсем перестали воспитывать. Они явно забыли, что им следует молчать, опустив глаза, пока их не спросят. Что ж, прискорбно, прискорбно…

— Мы это непременно исправим, — проронил элар таким довольным голосом, будто уже представлял, как именно будет «исправлять».

Я подавила гнев и осторожно коснулась пальцев мужа, сжатых в кулак. Вынудила его опустить руку. Мои мягкие прикосновения отчего-то заставили его послушаться. Словно он действовал инстинктивно, не осознавая, что вообще творится вокруг него. Лишь понимая, что жене грозит какая-то опасность. Я поспешно выпалила:

— Для меня будет большой честью принять благородного элара с элассами у себя в гостях. Если позволите, мы могли бы отправиться через портал прямо сейчас. Я прикажу кухарке испечь пирогов и накрыть к чаю в саду.

Сад нынче весь покрыт инеем и пить чай гостям придётся отмороженными пальцами, но им-то откуда знать, какое в нашем мире сейчас время года?

Флавия тихонько прыснула в кулачок, сделав вид, что закашлялась. Олав поднял глаза вверх и притворился, что рассматривает там что-то чрезвычайно интересное. Элар благосклонно кивнул, поглаживая бороду.

— Пустоцвет, говоришь… — пробормотал старичок. — Так-так-так, интересно, интере-есно…

— Она лжёт? — поторопил его элар. В голосе слышалось нетерпение. Мамочки родные, во что я опять вляпалась?!.. И сколько же максимально жён им разрешается?!

Старичок покачал головой.

— Нет, не лжёт. Искренне заблуждается. Так… посмотрим… посмотрим… ага… вам повезло, мой элар! Меня обучал сам Шаардан Треглазый, и он передал мне знания даже о самых малоизученных и уникальных рисунках магической ауры…

— Короче! — рявкнул элар.

— У девушки дар! — торопливо выпалил старичок, снова вжимая голову в плечи. — Чрезвычайно редкий, такие рождаются раз в столетие и в старину за ними велась охота. Очень большой дар, и сильно развитый. Я бы даже сказал, природная способность в последнее время явно усилилась в несколько раз от частого использования.

Я устала считать, сколько же раз за последнее время мой мир переворачивался с ног на голову. Но это, пожалуй, был уже перебор.

То есть как это, дар?

Как это — сильный?

Использовался в последнее время… это что вообще?!

Разинув рот, я уставилась на мага, ожидая, что он хоть как-то прояснит ситуацию.

Очевидно наслаждаясь тем, что к нему теперь приковано всё внимание, старичок не торопился. Он принялся прохаживаться туда-сюда передо мной, поглаживая бороду и улыбаясь с загадочным видом.

Даже элар терпеливо ждал. Мне показалось, что чем больше торопить Видящего, тем сильнее он будет тянуть время, поэтому просто ждать будет наилучшей тактикой. Так и вышло.

Сообразив, наконец, что никто не собирается забрасывать его тучей вопросов, старик остановился точно напротив, вытянул руку, вперив в меня костлявый палец, и провозгласил:

— Она — Резонатор!

Час от часу не легче. Что это ещё за неведомая зверушка?

— А если объяснить простыми словами? — не утерпел элар. Утешало, что не одна я обескуражена.

— В магии не бывает простых путей! — Видящий перестал протыкать мою ауру пальцем и торжественно воздел его в потолок. — Магия полна тайн и загадок, и лишь наиболее искусным мудрецам дано…

— Мардуха-ай! — зловеще протянул элар. — Даже наиболее искусным мудрецам не рекомендуется злить владык. Вредно для здоровья и долголетия!

Видящий страдальчески воздел очи к небу, но всё-таки поторопился.

— Резонатор. Сиречь женщина, сама не способная проявлять признаки магии, но многократно усиливающая способности мужчины, к которому магически привязана и с аурой которого входит в резонанс. Как я уже сказал, крайне редкий, уникальный дар. За такими невестами в древности велась настоящая брачная охота.

Старшая эласса скривилась:

— Как унизительно для женщины! Быть всего лишь придатком мужчины. Быть ущербной. Гораздо лучше, когда есть собственный мощный дар!

Она окатила меня волной презрения и надменно вздёрнула подбородок. Сверкнул алый камень в центре её лба. Да уж, куда нам, простым смертным, до такой богини! Я почувствовала раздражение.

Маг покачал головой.

— Не совсем так. Мужчина тоже ущербен — без неё. Только вместе с ней он обретает целостность, познаёт всю глубину своих способностей, достигает зенита могущества. Одна сила. Одна мощь на двоих. Вот что такое Резонатор и Источник вместе.

Алчность во взгляде элара, обращённом на меня.

Шок и понимание в глазах брата. Смотрит то на меня, то на Дорна и обратно… Он, кажется, уже осознал то, что я — только начинаю.

Мне вдруг вспомнились ночь, и луна в старом саду, и холод, укутавший мои плечи. И первая встреча, когда я выбрала — раз и на всю жизнь. Оказывается, моя магия выбирала в тот миг тоже.

Вот почему Дорн перестал контролировать дар рядом со мной! Вот почему так усиливалась мощь пепельной магии, стоило мне оказаться рядом. Это всё резонанс!

Бедный… вдобавок к тому бремени, что он уже нёс, в добавление к тому, что у него и так сверхобъем магии за все поколения смешанной крови Морриганов… так ещё и Резонатор на его голову свалился нежданно-негаданно! Как он вообще это выдержал и не взорвался изнутри? Меня укололо острое чувство вины.

— Этих двоих срочно надо разделить! — взвизгнул вдруг Видящий. Неужели тоже увидел то, что как мне казалось, спрятать было уже невозможно?

— Что такое? — напрягся элар.

— Видите ли, мой повелитель… Пока трудно сказать, на кого именно привязана магия Резонатора в настоящий момент, но не исключено, что на вот этого подозрительно молчаливого субъекта.

Томер равнодушно пожимает плечами.

— Да уничтожить его на месте, и дело с концом!

Снова шевеление в рядах магов с огненными шарами. Они как рыбки в стае, чутко реагируют на малейшее движение вожака.

— Не всё так просто, не всё так просто, господин! — поднимает ладонь старец. — Если вот так взять, и уничтожить Источник, можно повредить Резонатор. Нет, тут надо действовать тоньше! Если позволите, я могу попытаться аккуратно распутать связи. Их нельзя рвать, только развязывать! После того, как мы освободим Резонатор, его можно попытаться настроить на другой Источник…

Не хочу! Не позволю! Это на какой ещё другой Источник?! Вот на этот, что едва помещается в кресло, но не упускает случая заграбастать себе ещё одну жену? Это какой же у него самого должен быть маленький… дар, чтоб так вдохновиться идеей его увеличения при помощи Резонатора?

И почему не возмущаются его жёны, неужели их всё устраивает? Вот младшая, Шая, кажется вообще боится лишний раз дышать. И смотрит на меня как-то… даже с радостью. Как на собрата по несчастью. Она, пожалуй, и вовсе не против будет разделить с кем-то ещё бремя «королевствования». Вместе выносить явно буйный нрав старшей элассы — вон как уничижительно на меня смотрит та, как раздувает в гневе крылья красиво вылепленного носа! Заодно и внимания самого элара ко второй жене поменьше станет, если он увлечётся новой игрушкой… нет, определённо Шая не против. А вот Мелия…

Первая эласса долго тлела, и наконец вспыхнула.

Повернулась всем телом к элару, так что качнулись длинные гроздья драгоценных камней в ушах.

— А помнится, Томер, ты обещал не брать себе третьей жены?!

Тот поморщился, как от зубной боли, и даже чуть отклонился в сторону.

— То было раньше. В условиях военного времени условия чрезвычайные. И все довоенные обязательства утрачивают силу.

И элар обвёл мою фигуру изучающим взглядом.

Под моим мужем начал идти трещинами каменный пол. Мелкая пыль стекать ручейками в прорехи.

А меня вдруг шибануло по голове отличной мыслью — шикарной в своей простоте. Ведь оказывается, я не пустоцвет, как думала всю жизнь! У меня… у меня тоже есть магия! А если так… можно ли как-то использовать её в своих целях? И почему я раньше не попробовала! Почему так сильно в себе сомневалась?

Я повернула голову и пристально посмотрела прямо в голубые глаза пепельной кошки, что всё это время беспокоилась и топорщила густую шерсть в цепких объятиях Флавии.

Животное немедленно улеглось на её коленях, перестало бить хвостом и вырываться.

Ответило на мой взгляд.

И у меня получилось! Получилось установить с ней контакт. Я коснулась её разумом и получила безмолвный ответ. Не такой, как было с Флавией. В этот раз было общение без слов. Но каким-то образом я понимала всё, что мне пыталась сказать кошка.

Моя кошка.

Потому что она действительно оказалась зверем-Хранителем Замка пепельной розы. А значит я была её законной хозяйкой. Флавия лишь каким-то образом овладевала её разумом на время и управляла при помощи своего собственного уникального магического дара. И теперь я чувствовала, что кошке очень стыдно передо мной за невольное предательство. Я немедленно заверила её что ни в чём не виню.

Очищенная от постороннего воздействия, пепельная кошка оказалась прелестным существом — очень нежным и милым. Ощущения от общения с ней теперь были совсем другие, не такие как раньше. Светлые, спокойные.

Пора было восстановить справедливость.

Я спросила свою кошку, может ли она переместить нас с Дорном обратно через портал?

Она задумалась на мгновение и разочаровала меня. Послала отрицательный сигнал. Это ей не по силам. Слишком сложно. Я поняла, что портал сработает только, если человек сам в него шагнет.

Тогда… сможет ли переместить брата ко мне?

Это было можно.

И я попросила кошку быть готовой. Я подам ей сигнал, когда пора. Когда я начну реализацию плана, который внезапно пришёл в голову.

А сейчас нужно было заручиться помощью ещё одного невидимого союзника. О котором никто из эллери ещё даже не подозревает.

Сосредоточиться помешал старик-маг. Он нарисовал кончиками пальцев в воздухе какую-то сложную фигуру из множества петель, которая осветилась нежно-голубым и осталась висеть в воздухе сама собой. Потом потянул за одну из них… и мне в сердце словно вонзили тупую ржавую иглу.

— Нет! — крикнула я, и узор истаял лёгкой дымкой. Боль пропала вместе с ним. Старичка отбросило от меня через половину арены и хорошенько приложило поясницей о камень. Он принялся ругаться, потрясая в воздухе кулаком, но я уже не обращала на него внимания. Каждая секунда была на счету.

— Чрезвычайно сильная привязка! — возмущённо фыркал маг, пока его поднимали на ноги двое стражей в капюшонах. — Чтоб распутать, потребуется время. И пожалуй, кое-какие старинные артефакты из сокровищницы элара.

— Делай всё, что посчитаешь нужным. Только добудь мне Резонатор!

Я приложила указательные пальцы к вискам и постаралась сосредоточиться. Всеми силами игнорируя тот факт, что жар камня под пятками уже чувствовался даже через обувь.

Значит, так… Согласием кошки заручилась… но нужны еще союзники… и почему бы не попросить о помощи собственный Замок? Только незаметно, незаметно… никто не должен увидеть раньше времени…

Перед моими плотно закрытыми веками очертился розовый овал по форме портала. Он был текучий, подвижный, сотканный из света. Бутоны роз, что украшали раму, приподняли головки и раскрыли пышные венчики в ответ на моё незримое прикосновение.

Я была права — портал оказался частью Замка пепельной розы, он был выращен из его тела, его волшебной каменной плоти. А потому тоже повиновался мне, как своей хозяйке. И пусть возможности новорожденного Замка ещё были ограничены, кое-что он всё-таки умел.

Я по-прежнему держала глаза плотно закрытыми. На чёрном фоне разворачивалась величественная, завораживающая картина. Нижняя часть портала пустила несколько отростков-корней, которые погрузились глубоко в камень. А затем резко сменили угол, и по горизонтальной плоскости устремились ко мне. Повинуясь приказу, замерли точно под моими ногами. Я попросила их сдвинуться ещё в сторону, подползти под ноги Дорна тоже… но корни замерли в нерешительности. Я поняла, что там для них слишком большая концентрация магических потоков, просто некуда вклиниться. Кажется, Дорн всё плотнее и плотнее закутывался в ужасающе мощные магические вихри. Которые вот-вот прорвутся на видимый пласт мира.

Похоже, я сделала всё, что могла. Теперь лишь положиться на отчаянную надежду, что хотя бы своего носителя пепельная магия не станет уничтожать. Только это мне и оставалось.

Я никогда раньше столько не колдовала. Резонанс получался как-то сам собой, инстинктивно, я даже не замечала его — а вот осознанные, волевые усилия по управлению магией требовали, оказывается, колоссального напряжения. Теперь я лучше понимала, что чувствовал мой муж в попытках подчинить свою ужасающую мощь. Даже краткие мгновения общения с кошкой и порталом обессилили меня до такой степени, что голова закружилась.

Я открыла глаза.

Снова обступили вокруг образы, шумы, запахи. Что-то недовольно шипела старшая эласса. Бурчал старичок, пробовал новые заклинания, кажется. Они срывались, он нервничал. Перетаптывались с ноги на ногу стражи, которые устали уже держать свои огненные шары и кажется, были окончательно сбиты с толку.

Никто не заметил, как портал пустил корни. Они протянулись ко мне под землёй, там и проделали свой путь к моим ногам. Снаружи всё осталось как было. Но я-то знала, что Замок пепельной розы лишь ждёт моего приказа, чтобы сделать последнее движение, о котором я его попросила.

Как же вовремя.

Сверху начали падать крупные тёмные хлопья.

Элар протянул ладонь и с удивление посмотрел на пятна на ней.

— Это… что? Чёрный снег? Откуда?

И только я одна знала, что это.

Старичок осторожно попробовал на вкус загадочное вещество, сплюнул. Повернулся в сторону Дорна, и я увидела в расширившихся глазах мага ужас.

О да, теперь вы понимаете, на что именно покусились! Какой силе рискнули угрожать. Возможно, поймёте, что надо было прислушаться, когда мы предлагали мир. Если только уже не слишком поздно.

А пепел всё падал и падал, кружась, со стремительно темнеющих небес. Испуганные возгласы сверху, с галереи. Кто-то вскочил с каменных кресел.

Одежда Дорна начала истлевать прямо на нём, осыпаться с плеч.

Изумлённое бормотание старика:

— Нет, не может быть… мы же утратили эту магию много веков назад…

— Какую ещё магию, старый маразматик? — взрывается элар. — Что ты прозевал?!

А он не решается дать ответ, только стоит и трясётся, весь белый как мел.

В наступившей могильной тишине, под снегопадом из пепла, усыпающего его голые плечи, Дорн начинает говорить — таким спокойным голосом, что меня ледяным потом прошибает. Голос его прокатывается рокотом над замершей ареной.

— Двенадцать лет назад. Дерек и Алисия Морриган. Попали в этот мир. Что вы с ними сделали?

Защитный купол вокруг элара и эласс вспыхивает ярче. Повинуясь жесту правителя, ещё пятеро стражей добавляют свои силы к поддержанию защиты, она начинает отклонять пепел в подлёте — на полшага от них, не больше.

Элар стискивает подлокотники своего трона и наконец с трудом встаёт, расправляет массивные плечи.

— Да, я помню. Десять лет назад, может больше, к нам уже попадали двое Морриганов. Мы тогда решили — есть справедливость на свете! Видимо, там у них тоже какие-то свои стычки происходят, у захватчиков. Потому что те двое были ранены, все в крови. Но мы не собирались щадить никого из проклятого рода! О, мы хорошо запомнили имя человека, который руководил разграблением наших земель. Из поколения в поколение мы передавали его, проклиная. Дети в наших колыбелях слушают песни с этими проклятиями. Проходя обряд взросления каждый из нас приносит клятву — что однажды мы поквитаемся с ними за всё.

— И что же вы сделали с этими людьми? — повторяет мой муж ровным тоном без единой эмоции.

Я вытираю слезу, которая катится по щеке.

Его родители. Он говорил, еще три дня после обвала в подземельях Тедервин чувствовал, что они еще живы. Теперь ясно… почему он так и не нашёл их тел под завалами. Замок пепельной розы — я всегда знала, что он хороший, добрый! Он просто попытался так спасти тех, кто попал под обрушившиеся стены. Сделал, что мог — переместил их в другой мир. Жаль, что люди оказались не так милосердны.

Бедный, бедный Дорн. Как же мне хотелось сейчас взять его за руку… Но всё, что я могла, это просто быть рядом. И помочь сделать то, что он должен.

В этот раз я почувствовала его. Резонанс. Когда бьются в унисон два сердца, когда дыхание — такт в такт, когда чувствуешь другого человека, как себя. Всю его боль, всю скорбь.

Ещё до того, как элар дал ответ, старичок — Видящий Истину осторожно прокрался к краю площадки и юркнул в один из порталов. Опытный хитрец первым понял, чем грозит эллери честный ответ на вопрос Дорна — и поспешил спасти свои древние кости.

— Как это, что сделали? Мы казнили их, разумеется! И мужчину, и женщину. За то, что они носят имя палача и убийцы. Почему тебя так интересует их судьба?

О нет… что сейчас будет… но я всегда знала, что скрываться и трусливо прятаться за чью-то спину — не для него.

— Потому что я — Дорнан Морриган. Их сын.

В одном полотне, написанном широкими мазками кисти, сплетается всё, будто кто-то провёл ладонью в гневе и смешал цвета на незаконченном рисунке.

Чёрным на чёрном — силуэт самого близкого, самого дорогого мне человека. Моя попытка броситься к нему, и снова неудачная. Воздух раскалённым тараном в лёгкие — не подойти, не коснуться. И страх, что это навсегда. Волной неотвратимого штормового прибоя — шум по верхним рядам. Где один за другим вскакивают люди. Разинутый тёмным провалом рот повелителя.

— Что ж! Значит, тебя постигнет та же участь. Именем Святой Тедериель! Ты, Дорнан Морриган, приговариваешься к смерти. Приговор будет приведен в исполнение немедленно…

Десятки шаров в воздух одновременно — к нему, в него, целят прямо в грудь, и огненные цветки сбитого пепла падают на землю по траектории их движения…

Дорн вскидывает правую руку.

Шары замирают прямо в полёте настороженными шершнями. Обращаются в сгустки пепла сами и осыпаются вниз, с шипением прожигают камень в месте падения до глубоких ям.

Как это?! Неужели… он научился, научился направлять свою магию! Сделал огромный шаг вперёд в овладении силой. И кажется, я приложила к этому руку.

Но судя по всему, по-прежнему не может контролировать её до конца. Ещё немного, и достаточно будет просто стоять рядом и дышать с ним одним воздухом, чтобы свариться вкрутую. Тыльная сторона моих ладоней покраснела, как после солнечного ожога. Обручальное кольцо раскаляется и начинает жечь палец. Но я боюсь его потерять в суматохе, поэтому решаю терпеть и не снимать, сколько смогу.

Пока новые ряды стражей выдвигаются вперёд из-за спин отстрелявших, я поворачиваюсь к Флавии.

Смотрю в её аквамариновые глаза — чуть раскосые, кошачьи, непроницаемые. Говорю одними губами. Но знаю, что та услышит.

Она всегда меня слышала, даже через расстояния, даже из другого мира.

«Помоги! Ты столько раз мне помогала. Ты добрая, я знаю! Даже если притворяешься, что это не так. Помоги! В последний раз. И я никогда ничего больше у тебя не попрошу. Ради спасения собственного мира, помоги! Отдай моего брата. И моего Хранителя отдай тоже».

Та прикрывает на миг веки, обрамлённые пышными загнутыми ресницами.

А потом разжимает руки. Кошка моментально исчезает с её колен, истаивает прямо в воздухе и материализуется уже на коленях Олава. Вот же ленивая! Могла просто перескочить.

Флавия бросает пару слов моему брату. Улыбается уголками губ — такой, немного печальной улыбкой.

Тот молчит… а потом протягивает ей руку и пожимает протянутую в ответ узкую ладонь.

Разрушения наверху. Дикие крики. Кажется, начала осыпаться арена, с самых верхних рядов. Кого-то придавило. Я бросаю кошке отчаянный призыв. Она отвечает.

Вместе с моим братом, они исчезают в этот раз оба. Нет — втроём. Потому что испуганно дрожащие золотистые усы перемещаются тоже. Ко мне. Через всю арену.

Олав порывисто обнимает меня, я отпихиваю его и нервно бросаю, что всё потом. Он понимающе кивает и просто становится рядом, крепко берёт мою руку. Я подчиняюсь. Это обыденное движение, которое говорит, что старший брат теперь и в самом деле со мной, хоть немного успокаивает и позволяет не тронуться умом при виде творящегося безумия.

— Давай… миленький, теперь ты, давай… — шепчу пересохшими, потрескавшимися до крови губами. Брат смотрит на меня удивлённо, наверное думает, что и правда тронулась. А мне бы закрыть глаза и сосредоточиться — но всё, теперь я на это не способна. Пепел и жар разъедают глаза, но я смотрю на мужа. Смотрю, смотрю, как будто эта последняя связь хоть что-то значит, как будто так я смогу помочь. Пусть чувствует мой взгляд, пусть знает, что не один.

Тот, кого я прошу, всё равно выполняет мою просьбу. Даже без магического призыва.

Из-под земли вырываются корни Замка пепельной розы. Начинают стремительно плести вокруг меня и брата защитный кокон. Шипастые плети укладываются спиралями, вьются и тянутся вверх.

А вокруг творится смертный ужас.

— Ты не учёл одну вещь. — Отвечает, наконец, Дорн. Прямо в ошеломлённое лицо элара, который трясущимися губами отдаёт какие-то суетливые бестолковые приказы страже. — Что ваша «Святая Тедериель» — и мой предок тоже.

Да, всё верно. Именно она передала ему, своему потомку ту самую драгоценную магию пепла, которую они потеряли. Поэтому происходящее сейчас напоминает месть их святой — за то, что так далеко ушли от заветов предков. За то, что из миролюбивого народа философов и строителей, которых она защищала ценой собственной свободы, превратились в озлобленное племя варваров и убийц.

Как иронично время. Как переворачивает всё с ног на голову. Захватчики и эллери там, наверху, давным-давно породнились и соединили кровь. Пока они тут плавали в ядовитом океане кислоты своей ненависти, которая разъедала их и превратила в конце концов в полное подобие своего врага.

— Люди, которых вы убили… Они были самыми лучшими, самыми добрыми людьми на свете. Они были милосердны. Умели прощать. Я — не умею. Видимо, всё-таки родился настоящим Морриганом.

Глубокие трещины из-под его ног добрались до стен ущелья и змеистыми молниями метнулись вверх.

— И теперь вы ответите за всё, что сделали. У вас есть несколько минут, чтобы убраться отсюда. Увести людей через порталы. Всех до последнего человека. Потому что скоро я камня на камне здесь не оставлю. Время пошло.

Нет. Зря он так о себе говорит. Он тоже добрый. И милосердный. Он дал им то, чего они не дали своим жертвам — шанс на спасение. Оценят ли они его дар?

Судя по злобным взглядам и перекошенным ненавистью и страхом лицам элара и эласс, которые спешно скатывались с трона и спешили к узким порталам позади своих каменных тронов — вряд ли.

Пещерный колодец стремительно пустел.

Люди в панике и давке покидали его. Кто-то уже не мог идти и, травмированный, повисал на плечах остальных. Страже забыли дать приказ, оставаться или нет на месте… в конце концов они решили сами, и один за другим стали бросать свой пост вокруг портала. Один из них в панике попытался сунуться в каменное окно в мой мир — и с криком отшатнулся, обожжённый. Больше его самоубийственных попыток никто не повторял.

Дорн впервые обернулся ко мне.

— Элис… — его голос дрогнул.

Кокон из корней Замка пепельной розы оплёл меня уже до плеч.

Я снова отёрла слёзы и улыбнулась.

— Всё хорошо. Делай, что должен. Только останься жив и вернись ко мне.

Мы смотрели друг другу в глаза, пока ветви не скрыли обзор почти полностью, оставляя лишь малые бреши. Яростный танец пепельной метели — вот всё, что я видела. Брат положил мне на плечи ладони. Кошка потёрлась об ноги. Я ревела уже, не сдерживаясь.

Ослепляющей молнией вспыхнул портал. Я прильнула к последним просветам в коконе, чтобы разглядеть хоть что-то.

Вокруг царил настоящий хаос разрушения.

Трещины вспарывали скальные стены от подножия до самых вершин… Высоко над нашими головами целый гигантский кусок амфитеатра с четырьмя рядами скамей отвалился и начал падать нам на головы. Я вскрикнула, как наяву ощущая, что вот-вот затрещат мои кости и жизнь оборвётся, даже толком не начавшись.

Глухой, с утробным гулом стук о купол нашего кокона… Срикошетив, обломок прокатывается по полу арены, прочертив глубокую борозду и сильно напылив. Страшно представить, что было бы, если б нас не защищал Замок пепельной розы.

Волны магии истекали от Дорна и медленно расползались вокруг. Теперь их можно было видеть невооружённым глазом. Он раскинул руки в стороны, срывая последние запреты, отпуская на волю всё, что держал глубоко внутри столько лет.

Вспыхнули как щепки в костре каменные кресла, оставив лишь горстки пепла… лопнули порталы в стенах… один за другим осыпались ряды амфитеатра… столб пепла взметнулся в небо, гигантским смерчем поднимая остатки того, что было когда-то сакральным местом эллери, Залом Памяти.

Теперь им на память останется лишь выжженное пепелище.

Пепельное безумие продолжалось так долго, что ноги меня отказались держать. Тем более в здешнем разреженном воздухе. Чтобы не свалиться в обморок, пришлось сесть на дно кокона, ухватить в объятия кошку и ждать.

Я думала, поседею, пока дождусь тишины.

Но не сразу заметила, когда она наступила. Звенящая, первозданная, чистая.

И словно подтверждая, что снаружи теперь безопасно, Замок пепельной розы медленно-медленно расплёл шипастые объятия, раскрывая кокон и выпуская наружу свой драгоценный груз. Было полное ощущение, будто я родилась заново.

Крупные звёзды, три луны — голубоватая, сиреневая и белая. Одна чуть не вдвое больше нашей, две другие совсем маленькие. Чистое ночное небо — здесь оно тоже было тёмным, хоть что-то общее. Переливчатый, удивительный лунный свет падал, смешиваясь, на всё вокруг, освещая искристой пастелью светло-голубых и сиреневых оттенков.

Вместо Зала Памяти — глубокая воронка. И мы на дне её.

Скалы вокруг снесло начисто, и насколько хватает глаз вокруг простирались волнистые холмы, полностью из пепла. Ветер шевелил ребристые склоны пепельных барханов, играл с волнистым рисунком на чёрных дюнах.

В самом центре воронки стоит, чуть покачиваясь, мужская фигура. А потом падает на колени, опустив голову и бессильно бросив руки по бокам тела.

Воздух вокруг стремительно выстывал, царапал ночной прохладой. Я выпустила кошку из рук и бросилась вперёд.

С трудом добралась до мужа, увязая в проклятом пепле почти по колени.

Одежда истлела на нём вся до нитки, он был покрыт пеплом с ног до головы. Опустилась рядом, молча обхватила за шею. Он всей тяжестью опал на меня, чуть не уронив нас обоих. Но я выдержала.

— Элис, я… кажется… выгорел. До тла. Как Тедериель. Больше не чувствую… совсем. Ни капли.

— Это ничего, ничего! Это даже хорошо. Просто замечательно! Главное, что ты жив.

Он закрыл глаза и больше мне не отвечал.

Всхлипывая, я закинула его руку себе на плечо. Она была тяжела как камень. Пепел вымазал мои волосы, руки, платье, он резал и жёг глаза, горечью скрипел на зубах, но мне было всё равно. Я отчаянно тянула вверх, но подняться с двойной тяжестью не получалось.

Наконец, мне помогли. Брат подставил плечо и вытащил нас обоих из пепельного болота, которое засасывало всё глубже.

Под перепуганный треск золотой белки нам в ноги метнулась кошка. Одно движение пушистого хвоста — и вот мы все уже на каменном парапете, высокой ступени, ведущей к порталу. Его овальное око — единственное, что осталось целым в этом месте, которое надолго запомнит гнев Морриганов.

Когда мы в него шагнули, Дорн, который казался почти мёртвым, вдруг вскинул руку и вцепился пальцами в раму портала. В местах, где его пальцы коснулись резных цветов, растеклась почерневшая гниль.

Как только мы вывалились на гладкие каменные плиты пола, портал распался на осколки и осыпался с печальным хрустальным звоном — лёг печатью на вратах в иной мир.

В подземельях было темно и тихо. Лишь тяжёлое дыхание спасшихся. Оглушающая тишина, такая непривычная после безумия, через которое мы прошли.

Мирная, уютная ночная тишина над спящим Замком пепельной розы.