Замок пепельной розы. Книга 2

Глава 4

Тем временем кольцо острых каменных зубьев вокруг нас медленно втянулось обратно в пол. Путь был свободен. Замок… отпускал.

Дорн немедленно схватил меня за руку и потащил вперёд. Я попыталась протестовать.

— Стой, погоди… Но как же… надо забрать!

— Не надо.

— Замок нам подарил…

— Я не приму от него никаких подарков. Пусть забирает обратно.

И с такой злостью это было сказано, что я замолчала.

Но семечко покорностью, как молодая жена, оказывается, не обладало. Ну да, ему-то что! Оно просто поплыло по воздуху за нами.

Дорн оглянулся через плечо и процедил сквозь зубы:

— Убирайся туда, откуда пришло!

Семечко замерло на мгновение в воздухе, а потом как ни в чём не бывало снова пустилось в путь. Не отставая от нас ни на шаг.

Я с удивлением поймала себя на мысли, что не хочу уходить. Странная грусть разливалась в сердце. Словно кто-то смотрит мне в спину в тоске. Большой, печальный и одинокий.

А когда мы приблизились к выходу из подземелий Тедервин, я заметила на одном из валунов изящную, как статуэтка, фигуру пепельной кошки. Она топорщила чёрные кисточки на своих рысьих ушах и провожала нас взглядом, исполненным довольства. Но стоило мне посмотреть на неё дольше секунды, как она растворилась в пространстве. Муж мой смотрел только вперёд и судя по всему, даже не обратил внимания на это наглое создание. А рассказать… рассказать о ней снова не получилось. Магический запрет работал без перебоев.

Семечко оптимистично двигалось за нами, как привязчивый пёс. Выход из подземелий тоже его не остановил.

Дорну пришлось смириться. Сцепив зубы и играя желваками, он тащил меня прочь. Коридор был бесконечный. Да уж, только теперь я оценила, как быстро доставила меня по месту назначения кошка!

— Мне до смерти хочется узнать, как ты нашёл меня в подвале. Но я молчу, — пробубнила я себе под нос.

— Ты не молчишь! — раздражённо ответил супруг. После небольшой паузы всё же добавил. — Дом трясся так, что трудно было не догадаться. Говорили мне старшие друзья — никогда не женись, жена всё переворачивает с ног на голову…

— Я не настоящая жена.

Он промолчал, я обиделась и остаток пути мы шли молча.

Семечко потухло, стало совсем бледным. Оно вяло тащилось за нами, опустившись почти до самого пола, бросая слабые отсветы на серые каменные плиты.

Двери в подвал, через которые мне так и не довелось пройти в первый раз, были распахнуты настежь. В дверном проёме маячил худой, как скелет, старик-сторож с выражением крайнего беспокойства на лице. Ещё бы, проворонил герцогиню!

При виде нас он почесал затылок и тут же почему-то спрятался за стену. Гнева хозяина своего, что ли, боится?

Свет на загадку пролил муж. Он остановил меня, подвинул к стеночке и хмуро оглядел. А потом принялся молча расстёгивать рубашку. Я смутилась и отвела глаза. Всё-таки не до такой степени я ещё замужем.

— Возьми. Прикройся.

На мои плечи легла тёплая, нагретая мужским телом ткань. Окутывая своим запахом, Дорн как следует спрятал под рубашкой прорехи на моём платье. От прикосновения его рук меня бросило в дрожь.

Только теперь я заметила, как здесь холодно. В подвале было намного теплее, хотя должно быть наоборот.

— Иди в свою комнату и ложись спать.

Он отчего-то не спешил убирать руки с моих плеч. Близко. Слишком близко.

— Нет! — я помотала головой. — Ты мне обещал рассказать.

Дорн вздохнул.

— Хорошо, пойдём… куда-нибудь, где можно спокойно сесть.

Ближайшее удобное «куда-нибудь» оказалось тем самым трапезным залом, в котором мы обедали днём. Я так поняла, что большинство остальных комнат в Тедервин вообще были заперты, и из всего огромного поместья использовалась для жилья лишь малая часть.

Старик-сторож принёс нам свечи в канделябре, поставил на стол и удалился, бросив диковатый взгляд на меня в мужниной рубашке. Кажется, здесь не привыкли к посторонним. Тем более посторонним женщинам. Эта мысль немного подняла мне настроение.

Дорн сидел на своём месте во главе стола, сложив руки на груди, и как обычно хмурился, не глядя на меня. Я примостилась рядом, на второй стороне угла. Зябко куталась в рубашку и в отличие от супруга, не могла сдержаться, чтобы не бросать взглядов украдкой. Было на что посмотреть. А я всё-таки не насмотрелась. И я всё-таки жена. И девушка. И вообще… оправданий нашлось более чем достаточно.

Семечко прекратило порхать и доверчиво улеглось на белую скатерть стола между нами.

Наконец, Дорн прервал молчание.

— Элис, вы…

— Ещё раз назовёшь меня на «вы», запущу в тебя вон той корзинкой с фруктами! — пообещала я. Меня почему-то до ужаса стала раздражать его привычка при первой удобной возможности возвращаться снова к формальной холодности. Как будто он специально ставил между нами эту стену. И кирпичики из неё вываливались только в минуты опасности или волнения. Надоело!

Я наконец-то удостоилась взгляда Его сиятельства. Он немного помолчал, а потом продолжил.

— Ты заслуживаешь узнать правду о брате. И прости, что не сказал раньше. Это было слишком связано с Тедервин, а я не имею права раскрывать никому фамильные тайны.

Я проглотила горечь от его слов. Значит, я действительно так и не стала его семьёй.

Фиктивная жена. И это не изменится. Что ж… хотя бы услышу правду о брате, которую пришлось чуть не под пытками вытаскивать. В конце концов — это ведь самое главное, правда — дурочка Элис? Только за этим ты влезла во всю эту авантюру с отбором невест. Только за этим ты навязала себя мужчине, которому не была нужна. Теперь терпи. Принимай последствия своих решений.

— Мы познакомились с твоим братом два года назад. Незадолго до моего визита к вам домой, в Шеппард Мэнор.

Дорн снова замолчал. Его взгляд был отстранённым, будто обращённым в прошлое. Я не утерпела и заговорила сама, тщательно подбирая слова, чтобы не получился вопрос, ведь по условиям нашего брачного контракта я не имела права их задавать.

— Я буду благодарна, если ты расскажешь, как вы с Олавом познакомились. Мне очень интересно.

Он коротко качнул головой в отрицательном жесте.

Мне стало ещё холоднее. Всё-таки полной правды я не заслужила. И всех секретов этого странного человека, сердце которого было словно сделано из камня, не узнаю, видимо, никогда.

— Как бы то ни было, мы подружились. Твой брат… он был очень добрым человеком, всегда видел в людях только хорошее…

— Он не «был»! Он есть! Мой брат очень добрый и он… он… — спазм сдавил горло. В голосе помимо воли звенели слёзы. Я слишком долго крепилась, чтобы их не пролить. Дорн посмотрел на меня с жалостью. — Извини. Продолжай. Пожалуйста.

В ночной темноте свет пламени делал черты лица моего мужа жёстче, бросал тени на плечи.

— Скажем так… хотя я крайне тяжело схожусь с людьми, мне импонировал его характер, и мы крепко сдружились… м-м-м… на почве общих интересов.

— Я так понимаю, эти интересы и привели тебя в наш дом, — тихо добавила я.

— Не совсем. Пожалуй, это я могу тебе сказать. Ты и так теперь знаешь, что истинное пепелище Замка пепельной розы находится под моим фамильным поместьем. И что оно смертельно опасно. Именно поэтому, когда я услышал о сумасбродной идее короля допустить всех желающих к посещению оставшихся трёх пепелищ Замков роз, я не мог стоять в стороне. Я попытался отговорить его, но меня Его величество слушать не пожелал. Тогда мне пришло в голову заручиться помощью единственного человека, мнению которого он всегда доверял.

— Моего папы.

Как будто мало мне было сегодня. Я думала, хотя бы эта боль хоть немного притупилась. Ничего подобного. И воспоминание прошило меня насквозь, как отравленная стрела.

— Совершенно верно. Однако, даже глава Тайного сыска королевства ничего не смог сделать, и королевский указ о вольном доступе на пепелища был подписан. Мне пришлось воспользоваться уловкой, которую предусмотрели мои предки еще много лет назад — открыть ложное пепелище для отвода глаз. Постоянно рискуя тем, что кто-то всё же догадается. Как догадалась ты.

Я проигнорировала его обвинительный тон. А нечего было от жены секреты держать!

— Я кстати, так и не дождался ответа, как тебе удалось попасть в подвалы. Сторож божится, что никого не видел, ключ от замков есть только у меня. И это не те замки, которые можно отпереть твоей шпилькой.

Слегка покраснев, я решительно заявила:

— У меня тоже есть свои тайны! В конце концов, я дочка Уильяма Бульдога Шеппарда. И вообще — ты прячешь от меня свои, тогда и я оставлю свои при себе! — и я с показным равнодушием пожала плечами.

Видно было, что будь его воля — Дорн меня бы как следует встряхнул, чтобы выбить признание, до того ему было любопытно. К счастью, он этого делать не стал, только побуравил меня немного разрывающим на кусочки взглядом, усмиряя знаменитый морригановский гнев. Я выдержала его, не отводя глаз. Сама не зная, чего мне хочется больше — чтоб прекратил, или чтобы, наконец, сорвался.

— Я бы очень хотела услышать продолжение истории, — твёрдо заявила я. — Ты обещал рассказать, где мой брат.

Дорн всё же сдался. Со скрипом, как проржавленная дверь, которую давно не открывали. Слишком привык хранить тайны, слишком неохотно ими делился. Но сейчас у него не было выхода. Он обещал.

— Я всегда отказывал твоему брату, хотя он очень хотел побывать на истинном пепелище Замка. Два-три раз в год он приезжал с визитами в Тедервин. Уж не знаю, что он там говорил семье — я взял с него клятву, что покажу местоположение только под условием, что никто не будет даже знать, куда он ездит. И всякий раз Олав донимал меня просьбами спуститься в подвал. У него был ярый научный интерес, он был одержим идеей о том, что необходимо восстановить все Замки. Не понимал простой вещи. Что Замки… они как люди, Элис. У каждого свой нрав. Не все они добры. Как бы в это не хотелось верить твоему брату. Но такие люди, как он… как ты, никогда не меняетесь. Вечно смотрите на мир через розовые очки.

Я потупилась и молча ждала продолжения. Молясь про себя, чтобы оно было не слишком ужасным. Всё во мне отказывалось верить в подобный финал. Пусть я глупа, пусть слишком верю в хорошее… но лучше так, чем добровольно отказаться от этой веры, закрыться от всего света и омертветь внутри.

— В тот последний раз, когда он приехал, почему-то не стал просить снова. И я утратил бдительность. Поверил, что у его визита действительно другая цель, как он постарался меня убедить.

У меня на глаза снова навернулись слёзы.

— Узнаю брата. Он… очень упрямый. Хотя по виду не скажешь. Это у нас обоих… папино наследство.

— Думаю, в тебе даже больше, — голос Дорна слегка смягчился. Но я уловила это изменение. Я уже так давно пытаюсь разгадать головоломку под названием «Дорнан Морриган», что кажется, научилась улавливать мельчайшие изменения в нём.

— Значит, мы оба пошли в подземелья, хотя ты нам запрещал, — я постаралась, чтобы мой тон был не слишком извиняющимся.

Крепко вцепившись в края рубашки, накинутой мне на плечи, я ждала, что он скажет дальше. Сердце провалилось куда-то вниз. Кажется, я забыла дышать. Так долго шла к этому моменту… чтобы узнать правду о брате… а вот теперь боюсь её услышать.

А Дорн всё смотрел на меня и молчал.

— Элис, прости меня. Я не смог его уберечь. Он ушёл на пепелище. И Замок… забрал его.

Я вздрогнула.

Семечко на белоснежной скатерти казалось совсем серым, безжизненным. Просто кусок камня.

— Ты сказал, что не знаешь, где он. Полицейским. И мне… когда-то, — прошептала я.

— Я не солгал. Я действительно не знаю. Понятия не имею, что происходит с людьми, которых поглощает пепелище Замка. Могу сказать только одно… они никогда не возвращаются. Элис, это горькая правда, но ты должна её принять.

Я вытерла ресницы.

— Наша мама пропала, когда была беременна моим братом. Отец искал её долгие годы. И нашёл. Олав провел первые десять лет своей жизни в ином мире, где не было других людей. Может… у него судьба такая. В этот раз он тоже сможет вернуться, потому что…

— Да, я слышал от него эту историю. И вот что хочу сказать. Элис, не питай ложных надежд! Хватит заниматься самообманом. Твоего брата с матерью отыскали только потому, что под Замком ледяной розы есть путь в иной мир. Там сложная система подземных ходов, в которой я даже побывал с разрешения графа и графини Винтерстоун. В подземельях Тедервин ничего подобного нет, можешь мне поверить. Никаких дверей в иные миры.

Я не хотела признавать, что он прав. Цеплялась за любую ниточку. Да, я слышала, что в первое время после того, как Олав пропал, и все, кто мог, подключились к его поискам, граф и графиня, которые приходились ему тестем и тёщей, рискнули распечатать однажды закрытый проход и снова отправиться в тот мир. Им помогал магический пёс, который живёт у них, в Замке ледяной розы. Но даже собака, способная учуять любой запах на расстоянии многих миль, не помогла найти брата. В том мире не оказалось и следа Олава. А мы так надеялись тогда… Джен, помню, снова проплакала целую ночь у меня на плече. И вот теперь — неужели рвётся последняя ниточка? Я отказывалась признавать поражение.

— Может, ты не всё знаешь о Тедервин.

Дорн криво усмехнулся.

— Элис, я десять лет своей жизни посвятил исследованию поместья! Носом землю рыл, излазил вдоль и поперёк каждый дюйм… Там есть только этот проклятый камень, который невозможно ничем повредить. Ни лопаты, ни буровые установки… самая совершенная горнодобывающая техника, самые острые алмазные буры не оставили на нём даже царапины. Всё, что я мог — это забрать пару валяющихся камней для изучения. Которое не дало ровным счётом ничего.

Такой приглушённый ровный голос… я слышала каждую ноту тщательно скрываемой ярости.

— Под Тедервин пусто. Вернее, не так — под Тедервин есть только истекающие злобой древние развалины, которые мстят потомкам завоевателей за то, что разрушили когда-то это место.

Камень совсем потух. Лежал между нами мёртвым обломком серой породы.

— Но если он… наполнен лишь злобой и ненавистью, как ты говоришь… зачем же подарил нам это?

Я осторожно потянула руку по скатерти, но так и не рискнула дотронуться. Остановилась в паре дюймов от матовой поверхности семечка. Тысячи людей отдали бы что угодно, чтобы получить такой дар!

— Это ошибка, — отрезал Дорн. Встал, со скрипом отодвинув свой стул. Оперся ладонями о край стола и добавил, глядя на моё запрокинутое лицо с высоты. — Я совершенно уверен в том, что Замок пепельной розы ошибся.

Я сжала пальцы в кулак и едва сдержалась, чтобы не крикнуть ему в лицо: «Почему?!».

Мужчина, которого я люблю, выпрямился и отступил на шаг, за пределы слабенького круга света. Его тут же поглотили тени, как глубокие воды тихого омута.

— Я выполнил обещание. Рассказал тебе всё, что знаю о твоём брате. Элис… он не единственный человек, которого сгубил Замок пепельной розы. Сто сорок восемь лет назад это была служанка, которая случайно перепутала дорогу к погребу. Девяносто три года назад — пара гостей, после праздника искавшая место для уединения. С тех пор подземелья прочно запираются, а в Тедервин не пускают чужаков. Элис… никто из этих людей не вернулся назад. Не обманывай себя. Он тоже не вернётся.

Я видела уходящую спину, очертания которой всё больше терялись во тьме.

— Будь готова через неделю покинуть Тедервин. После всего, что я сказал… надеюсь, у тебя хватит мозгов больше не приближаться к подвалам. Замечу ещё одно телодвижение в ту сторону — и лично посажу тебя в карету, тотчас же. Чего ты ждёшь? Пойдём, я провожу тебя в твои покои.

Медленно-медленно я поднялась. Машинально подхватила спадающую с плеч рубашку, снова стянула её на груди.

Потом бросила задумчивый взгляд на вазочку с фруктами.

Потом поняла, что это вряд ли поможет, и перевела взгляд на каменное семечко. Оно, кажется, наполовину ушло в деревяшку стола, прорвав скатерть. Словно хотело спрятаться от наших споров. Прекрасно его понимаю.

— Дорнан Морриган!

Мой решительный тон подействовал. Дорн остановился.

Если он решил, что так просто от меня отделался, то явно недооценивает степень моего фамильного упрямства.

Потому что прямо сейчас у меня родился новый план.

И план этот я бросилась претворять в жизнь со всей оставшейся энергией.

— Где твоя учтивость, милый? Хотя бы возьми меня под руку. Здесь так темно, я боюсь споткнуться в незнакомом месте.

Кажется, «милого» слегка перекосило от моего приторно-любезного тона. И всё же он вернулся. Подошёл к столу, осторожно обогнул его, не отрывая от меня тяжёлого взгляда. Неужели ожидал истерик и каких-то претензий в ответ на требование покинуть Тедервин, поэтому и старался поскорее уйти? Мама говорила, что лучший способ обратить в бегство мужчину, это сказать, что «нам нужно серьёзно поговорить». Я улыбнулась.

— Хорошо. Я сделаю, как ты сказал. Всего неделя, а потом уеду. В подвал больше не полезу, обещаю. И заметь, я это говорю, даже не скрещивая пальцев.

Недоверие в его глазах. Всё правильно. Чувствует подвох, но не может понять, где он. Ничего, скоро поймёт.

— Можно вашу руку, любезный супруг?

Нехотя Дорн становится рядом, предлагая локоть.

Я медлю.

Опускаю левую руку, повожу плечом, и рубашка опадает на пол. Правую осторожно кладу на сгиб его руки, прислушиваясь к непривычным ощущениям горячей голой кожи под ладонью. Он стоит, напряжённый как камень, стараясь не смотреть на меня, и почему-то не двигается с места, хотя сам же велел скорее уходить. Слегка осмелев, прижимаюсь ближе. А потом касаюсь щекой его плеча. Уговариваю себя, что мне просто нужно проверить одну теорию, которая внезапно пришла в голову. Ничего такого. Ничего такого, о чём буду грезить всю бессонную ночь в своей одинокой комнате.

— Элис…

— Тише. Давай постоим так. Дай мне всего минутку. Пожалуйста.

Так тепло. Я перестаю мёрзнуть и дрожать.

И столь велик соблазн закрыть глаза и представить, что всё по-настоящему. Но я не буду столь глупа, чтобы снова позволить себе самообман. Я должна сохранить трезвость мыслей, должна… даже сейчас.

Потому что — что бы ни говорил Дорн, после его рассказа я ещё больше уверилась в том, что брата можно спасти. Он не знает одной важной детали — не видел того, что видела я. Образа Олава, прикованного в каком-то подземелье — образа, показанного кошкой. Магический запрет не позволил мне это рассказать… но я-то помню. Значит, не умирают люди, которых забрал Замок пепельной розы. Значит, не всё ещё потеряно. И кажется, у меня появилась идея.

— Элис… прекрати. Пойдём.

Но ни малейшей попытки стряхнуть меня с плеча или забрать руку он не делает.

Я скосила взгляд. Волна облегчения, которая накатила на меня, была столь велика, что ноги подкосились. Я отпрянула и потянула Дорна за локоть.

— Посмотри! Ты только посмотри! На семечко!

Внутри матового стекла снова плясали розовые искры. А через треснувшую каменную оболочку… проклёвывался прозрачный, будто стеклянный корешок. Которым семечко впилось в деревянную столешницу, прорастая в неё.

Дорн смотрел на это чудо нахмурившись. Я обогнула его и заставила посмотреть на меня.

— Пойми же! Это наш шанс! Да, ты говоришь, что раньше никто не возвращался. Но теперь… Замок пепельной розы подарил нам семечко. Он выбрал нас! Он в нас верит! Даже если мы друг в друга не верим, даже если нас с тобой ничего не связывает, кроме фиктивного брака, даже если нет никаких чувств… — я проглотила горькое окончание фразы, «у тебя ко мне». — Это не важно. Мы можем попытаться вырастить его! Возрождённый Замок пепельной розы станет слушаться хозяев. Мы заставим его вернуть моего брата, если он ещё жив! А я знаю, что он ещё жив. Доверься и ты мне хоть раз.

— Что ты предлагаешь? — напряжённо спросил Дорн, не сводя с меня пристального взгляда.

И вот тут я сбилась. Сказать вслух было намного труднее, чем подумать. Я потупилась.

— Ты же видел, что сейчас произошло… Семечко отреагировало на нашу… близость друг к другу. Оно же не понимает, что на самом деле всё не так. Значит… мы можем его обмануть.

— Можешь выражаться яснее? Чего ты от меня хочешь?

Я подняла глаза и постаралась вложить в свои слова те смелость и твёрдость, которых отнюдь, отнюдь не чувствовала на самом деле.

— Помнишь, ты сказал мне однажды, что Олав был твоим другом, и поэтому, если бы мог сделать хоть что-то, чтобы вернуть мне брата… ты бы это сделал без колебаний. Что бы от тебя ни потребовалось.

Дорн кивнул, подтверждая, что помнит. Я набрала воздуху в грудь.

— И поэтому… я прошу тебя притвориться.

— Притвориться?

— Да. Что ты… меня любишь. И что я твоя жена. Настоящая. Я прошу тебя вести себя со мной так, как вёл бы… с женщиной, которую любишь. Разыграть спектакль. Ради семечка. А когда оно оживёт, и мы возродим Замок пепельной розы… заставим его слушаться. Я получу обратно брата. Ты получишь настоящий Замок роз в своё фамильное владение. Который признает тебя своим хозяином и больше не будет забирать людей. Мы разведёмся, как и планировали, и я больше не стану мешаться тебе и ставить с ног на голову твою спокойную, размеренную жизнь. И все… все будут счастливы.

Он молчал долго. Слишком долго.

— Ты мне обещал, — повторила я едва слышно.

И снова он молчит.

Наконец, когда я уже почти отчаялась, он сказал одно-единственное слово.

— Хорошо.

Я сделала шаг в сторону, отвернулась, чтобы спрятать лицо. Опустила напряжённые плечи.

— Спасибо. Я тебе благодарна.

Подхватила рубашку с пола, закуталась, взяла подсвечник.

— Я передумала, не надо меня провожать. Найду дорогу сама. Дай ключ от комнаты. Начнём спектакль завтра, хорошо? Сегодня я слишком устала.

Дорн молча отдал мне ключ, и я ушла, почти убежала, не глядя на него. Главное было, не разреветься при нём. Дотянуть до комнаты. Чтобы не треснула так тщательно вырисованная маска безразличия. Чтобы не поставить под угрозу такой хороший, такой правильный план, на который я с огромным трудом заставила его согласиться.

А сердце… и с разбитым сердцем можно жить. Можно, я проверяла! Мне достойным утешением будет счастье брата и его семьи, если я смогу их воссоединить.

Когда я обернулась единственный раз на пороге, Дорн сидел за столом, откинувшись на спинке стула, и глядел в потолок.

Завтра.

Завтра начнётся спектакль двух актёров для единственного каменного зрителя. Пьеса под названием «герцог и герцогиня Морриган, счастливая чета влюблённых молодожёнов».