Заноза

Стас

— Как она меня раздражает.

Да, это я за сегодняшнее утро уже раз семьдесят слышал.

После нашего с Алиной танца на вечере по случаю дня рождения бабушки Инга спустила на меня всех собак. С девушкой оказалось не так скучно, как я думал, она сильный противник по части вставки палок в колёса и явно не собирается сдаваться. Несмотря на то, что я изначально собирался просто игнорировать её присутствие в доме, такое поведение подстёгивало азарт и заставляло отвечать издёвкой на издёвку, хотя я уже давно вышел из подросткового возраста.

Она будит во мне эмоции, от которых я давно отвык.

Стоя перед зеркалом, я битых десять минут пытался завязать галстук и уехать в офис, но из-за жалоб Инги чувствовал раздражение и не мог сосредоточиться.

— Тебе не надоело повторяться? Иногда ты раздражаешь меня больше, чем Алина.

Кажется, такого поворота она не ожидала, потому что её рот возмущённо распахивается.

— Я так и знала, что ты к ней неравнодушен! — выдаёт нелепое обвинение.

Я бы не назвал моё отношение к ней симпатией — скорее, мне просто нравилось злить Алину и наблюдать за её реакцией. Она была единственным человеком, не считая сестры и Фила, который не боялся сказать мне в глаза всё, что думал, и не поджимал трусливо хвост после. Надоело видеть это постоянное пресмыкание и хождение на задних лапках от всех, начиная с моих подчинённых и заканчивая той же Ингой.

— Чушь. Ты могла бы хоть иногда включать мозги. Знаешь, порой я жалею, что согласился на сделку с твоим отцом, но я всегда могу передумать.

— Потерять половину своей компании тоже согласен? Ты же знаешь, что тебе грозит в случае разрыва договора в одностороннем порядке!

Чёрт. Она всё-таки умеет пользоваться мозгами — жаль, не тогда, когда нужно.

— Если это избавит меня от твоей паранойи, то я готов как минимум подумать, — не поддаюсь на её провокации.

— Это всё вина этой девки! — взрывается. — С тех пор, как она стала здесь работать, ты сам на себя не похож!

— А может, всё как раз наоборот? И только теперь я становлюсь тем, кто я есть?

— Это ещё что за слюнтяйский бред? Хочешь сказать, что ты на самом деле размазня? Тогда я вообще не понимаю, как ты продержался в своей компании так долго.

— Не передёргивай мои слова. Я имел в виду то, что мы с тобой друг другу совершенно не подходим, и если бы не контракт с твоим отцом, этой помолвки вообще бы не случилось.

— Вот, значит, как ты запел?

— Да, и тебе придётся подпевать, если хочешь и дальше оставаться моей невестой.

Она ненадолго замолкает, и я использую эту тишину для того, чтобы завязать, наконец, проклятый галстук. Я буду предельно честен, если скажу, что сбегаю в офис по большей части для того, чтобы хоть ненадолго избавиться от её дури. Чем ближе была дата нашей свадьбы, тем больше я ощущал себя связанным стальной цепью по рукам и ногам, но я не мог подвести деда и потерять всё, что мы с ним создали с таким трудом. Моя фирма больше его заслуга, чем моя собственная, она — его наследие, и я не мог пустить коту под хвост весь его тяжкий труд.

— Ты прав, я слегка… перегнула палку, — тихо отвечает. — Но что я должна чувствовать, когда ты танцуешь с другой?

— Эм… Включать мозги? — делаю предположение. — Давай начистоту: если бы я танцевал с кем-то другим — не с Алиной — ты бы и бровью не повела.

— Ты просто не видишь, как она на тебя смотрит.

— Ага, теперь уже не я на неё, а она на меня? — фыркаю. — Ты становишься непостоянной.

— Это всё из-за того, что мы с тобой мало времени проводим вместе. — Она поднимается с дивана и обнимает меня со спины, положив голову мне на плечо. — Может, если ты возьмёшь сегодня выходной, и мы хоть немного побудем вдвоём, всё наладится?

Я в этом сильно сомневался, но и отталкивать Ингу не мог. В конце концов, не уважать её — это всё равно, что не уважать себя самого, ведь она — мой собственный выбор, и раз уж я выбрал её, то должен хотя бы попытаться понять и принять, потому что именно так воспитывал меня дед.

— Хорошо, я возьму выходной, но с одним условием: с этого дня я не желаю слышать от тебя ни слова на тему «Стас и Алина», тебе ясно?

Я попытался представить, что говорю всё это именно Алине — и не смог, потому что она совершенно не похожа на Ингу. Да, она бывает упрямой и всё делает наперекор, но это не одно и то же, потому что Алина использует это больше для защиты, и проворачивает такой фокус только со мной. Со всеми остальными в этом доме она искренне мила, вежлива и учтива, а значит, по определению не может быть стервой.

В отличие от моей невесты, ну да.

Инга согласно кивает, и мы вместе спускаемся в столовую, где уже сидят за столом бабушка и Сашка. Алины пока не было видно, и это удивило, потому что, насколько я знаю, она встаёт достаточно рано. Инга вежливо здоровается со всеми, но ей ожидаемо никто не отвечает, хотя бабушка кивнула головой — правда, с очень кислой миной. Сажусь на своё привычное место, где сидел ещё при жизни деда, и даже не замечаю, в какой момент начал следить за входом в столовую. Зато не пропустил появление Алины — точнее, то, как она влетела в помещение с совершенно безумным видом. Кажется, вчера кто-то выпил лишнего и сегодня проспал, так что я имел честь наблюдать самый несобранный и растерянный образ девушки, и не сдержался от усмешки. Инга была слишком занята своим салатом и аккаунтом в Инстаграме, так что очередного скандала удалось избежать.

Но вот когда бабушка попросила отвезти опаздывающую Алину, Инга отреагировала самым ожидаемым образом, заявив, что я никуда не еду.

Я помню про своё обещание. Чёрт возьми, я должен был его сдержать, иначе грош — цена моему слову, но решил позволить себе дать слабину с условием, что это будет первый и последний раз, когда я иду на поводу у своих неподдающихся логике желаний, поэтому соглашаюсь отвезти Алину. Инга не может обвинить меня в нечестности, потому что она прекрасно знает характер бабушки, и потому молчит, хотя все понимают, насколько ей это не нравится. В машине я не могу отказать себе в удовольствии позлить Алину, а когда возле университета наблюдаю за тем, как она уходит, донельзя разозлённая, ко мне приходит понимание, что эта девчонка может разрушить всю мою жизнь одним своим присутствием. И я вместо того, чтобы поехать домой и провести день с Ингой, как и обещал, глушу двигатель и откидываюсь на сиденье, пытаясь вспомнить, когда успел поменять своё отношение к этой упрямой студентке.

Всё-таки, позволить бабушке взять её на работу, было одной огромной ошибкой.

Я не привык просто сидеть без дела и не работать хотя бы мозгами, и потому было странно наконец-то слушать тишину и находиться в одиночестве. С тех пор, как не стало родителей, на меня легла ответственность за семью, потому что бабушка с дедушкой своё уже отпахали, а Сашка была слишком маленькой, да и мне не хотелось лишать её законного детства, как это случилось со мной. И вот уже семнадцать лет я просто работаю от зари до зари, забыв о том, что иногда нужно делать остановки; это как выработавшаяся за годы привычка, которую ты повторяешь уже просто на автомате. Но вместе с тем я не представлял, как нужно отдыхать, и не был уверен в том, что способен просто расслабиться. Даже на вечере в честь дня рождения бабушки вместо того, чтобы просто наслаждаться свободной атмосферой, я, разглядев в толпе знакомые лица, занимался работой.

Думаю, свобода и отдых — это не то, что ждёт меня в ближайшем будущем.

Не зная, чем занять руки, я выстукивал пальцами весёлый мотивчик по оплётке руля и задавал себе один и тот же вопрос: какого чёрта я всё ещё сижу здесь?

«Тебя дома ждёт невеста, которая через два с половиной месяца станет твоей женой! — ворвался в мысли настырный голос. — А ты вместо того, чтобы готовиться к свадьбе и попытаться укрепить связь с ней и её семьёй и упрочить положение компании, сидишь здесь и ждёшь девушку, которая не имеет к тебе никакого отношения!»

Да, но это не значит, что я не хотел это исправить.

Мне уже довольно давно не семнадцать, хотя и в том возрасте я отличался от своих сверстников восприятием и мышлением в силу обстоятельств, так что мог признать, что девушка цепляла. В ней отсутствовал тот стержень, который должен быть у невесты бизнесмена, но как раз поэтому она и привлекала внимание. В ней не было ничего предсказуемого, эта девушка создана для того, чтобы ты каждый день чувствовал у себя зыбкую почву под ногами — одним словом, для того, чтобы делать твою жизнь разносторонней. Инга достаточно упрямая, она не поддаётся воздействию, и потому от неё невозможно добиться честности в полной мере; у Алины наоборот очень гибкий характер, она не боится потерять отношения, если знает, что её оппонент неправ, и это позволяет говорить ей правду в глаза, но при этом она способна признать собственные ошибки. Она легко подстраивается под ситуацию, а не пытается переделать её под себя, как любит делать Инга, и потому у неё больше шансов быть выбранной кем-то.

Но в моей жизни она появилась слишком поздно.

И всё же, это не мешает мне строить с ней странные отношения на грани дружбы и неприязни.

Я всего на минуту прикрыл глаза, а открыл их, когда услышал знакомый звонкий голос. Проморгавшись и осмотревшись по сторонам, я понял, что умудрился заснуть и пропустить тринадцать входящих от Инги и четыре от Фила — ох уж эта моя любовь к беззвучному режиму… Пока пришёл в себя, прогнав сон, к Алине уже присоединился какой-то мальчишка, который нагло хватал её за руки, что девушке, понятное дело, не понравилось. Я не собирался вмешиваться, убеждая себя, что меня всё это точно не касается, и Алина сама разберётся — со мной она точно справлялась, — но парень был непробиваем и отказывался принимать ответ, отличный от того, который он явно стремился услышать.

«Не суй свой нос в чужой вопрос, Стас», — нараспев говорю себе под нос и делаю прямо противоположное.

Я должен был просто молча затолкать девушку в машину и уехать, но, видимо, у меня проснулся какой-то особый подвид мужского эго, которое велит втащить студенту за девушку, не принадлежащую мне никаким боком, и я с трудом заставляю его заткнуться. Напоминаю себе, что я уже давно не глупый подросток, идущий на поводу у гормонов, и мне незачем опускаться до уровня парнишки, чтобы поставить его на место, хотя кулаки по-прежнему чешутся. И я уж точно не должен был зацикливаться на том, что фигура Алины идеально вписывается в мои объятия, однако и здесь умудрился допустить ошибку. По-хорошему, мне вообще следовало держаться от неё подальше, учитывая все составляющие; я мог прислушиваться к здравому смыслу в любых аспектах, но почему-то именно с Алиной хотелось всё сделать наоборот.

Я вёл машину, чувствуя отчаянное желание просто развернуться в другую сторону и куда-нибудь её увезти, чем однозначно напугал бы девушку, но остановило меня вовсе не это. Мне не нравилось, что рядом с ней я терял контроль над собой и был готов пойти на поводу у своих бестолковых желаний, чем навлеку проблемы не только на себя. Я отвечаю за жизнь сестры и бабушки, они единственные близкие мне люди, и я не имел права рисковать всем на свете ради своего ненормального увлечения.

И, тем не менее, боюсь, что именно этого мне хотелось больше всего.

Стоит ли говорить, что я чертовски обрадовался очередному звонку Фила с просьбой приехать в офис?

Естественно, я мог сделать так, как предложила Алина — высадить её на повороте и отправить в офис в одиночку; я должен был сделать так, как она предложила, но не мог упустить шанс побыть с ней рядом и при этом постараться не совершить какую-нибудь глупость.

Этот день официально стал моим персональным днём всех ошибок, которые я только мог натворить: все три раза, что подворачивались мне для того, чтобы отдалить её от себя, я просто проигнорировал. Оставив её в своём кабинете, направился к Филу на этаж ниже, чтобы разрулить проблемы с покупкой земли, которая заключалась всё в тех же краеведах. Филипп встретился с ними и предложил альтернативные варианты, чтобы сохранить их исторический памятник, но те наотрез отказались переносить его. В конечном итоге всё складывалось таким образом, что либо это мне придётся переносить стройку, либо вообще не видать нам проекта. Я просто не имел права его потерять, и потому пообещал другу съездить в администрацию завтра же с утра и как-то решить этот вопрос.

А вернувшись к себе, застал неожиданную картину: Алина уснула. Она спала настолько крепко, что не услышала даже грохот двери, которой я хлопнул, не ожидая здесь такого акта. Первые несколько минут я тупо стоял и смотрел на то, как она спит, а после влепил себе ментальную затрещину: уже становлюсь похож на маньяка. Одна прядь её волос свесилась на щёку, слегка шевелясь из-за дыхания, и прежде чем понял, что делаю, я уже убирал её ей за ухо. Рот девушки приоткрылся, но не для того, чтобы попросить меня отвалить — а жаль… — или ужаснуться: должно быть, слишком крепко уснула.

Единственное верное решение, принятое мной за этот день — оставить Алину здесь, а не переносить в машину, потому что за этим последовала бы ошибка куда более серьёзная, чем невинное прикосновение к её волосам. Чтобы не тревожить девушку, я вышел в коридор и набрал домашний номер, предупредив бабушку о том, что Алина со мной, и что она уснула. Голос бабушки был донельзя довольный, когда она успокаивала меня, и мне пришлось стиснуть зубы, потому что для неё любой вариант, исключая Ингу, был приемлем — особенно её любимая Алина.

Дальше всё было на автомате: сел за стол, включил ноутбук, открыл присланный Филом отчёт за последний квартал… На этом моя рабочая активность закончилась, потому что всё внимание было приковано к спящей на диване девушке. Никогда не думал прежде, что наблюдение за спящим человеком может быть таким приятным процессом, потому что с Ингой в принципе всё было по-другому. Пробубнив что-то нечленораздельное, Алина съёжилась, и я, сняв с себя пиджак, укрыл её и вернулся к работе, максимально пытаясь сосредоточиться, что в конечном итоге со скрипом, но получилось. Последнее, о чём я подумал перед тем, как окончательно окунуться в работу — мне опасно быть рядом с ней. Вся моя жизнь — да и её тоже — накроется медным тазом из-за одной неразумной слабости, которую я не мог себе позволить.

Нам надо держаться подальше друг от друга.