Запах «Шипра»

14

Когда Валюша утром не явилась на работу, никто на Главном складе не встревожился. Случалось такое и раньше. Перепила немножко, с кем не бывает! Отоспится - придет…

Но вскоре на склад позвонили жильцы - соседи Бессоновой по квартире. На лестничной клетке появился сильный запах газа. Достучаться к Бессоновой не могли, решили, что она ушла на работу и позабыла закрыть газ. Недавно в соседнем доме из-за подобной оплошности произошел взрыв. Хорошо, обошлось без человеческих жертв.

Узнав, что Вали нет и на работе, соседи встревожились. Вызвали техника. Вскоре прибыла милиция. Дверь взломали.

Валю нашли в постели скрюченную, посиневшую.

Уже мертвую…

- Отравление газом,- сказала следователь Заплатова.- На плите стоял чайник с водой, газ был открыт, но не зажжен.

- Несчастный случай?

- Вот это нам и хочется уточнить. Скажите, она не походила на человека, собирающегося покончить с жизнью?.

Мне пришлось подумать над ответом. Я не стала упоминать об истинных переживаниях Вали - здесь разговор пошел бы о вещах, которые следователю мог бы объяснить только полковник Приходько.

- Нет, не походила,- ответила я.- Правда, веселой тоже она не была, ее жених уехал в командировку, она тяжело переживала эту разлуку. Но она его ждала.

- Понятно. Мне тоже не кажется это самоубийством. Не похоже, чтобы, решив умереть, она перед этим захотела бы напиться чаю и поставила чайник на плиту. Не так ли?

- Да, я тоже думаю.

- Но разве чайник на плиту не мог поставить кто-то другой?

Вот тут я поняла следователя Заплатову.

Ей известно, что мы с Колесовым были у Вали за какие-то часы до ее смерти. Следователь Заплатова проверяла версию, не могли ли мы оказаться пусть невольными, но тем не менее виновниками ее гибели, по какой-то роковой нашей небрежности.

- С Колесовым я уже говорила. Теперь прошу вас подробно вспомнить все с того момента, как вы покинули квартиру Аллаховой.

- Хорошо.

Я решила не говорить о пьяной драке, считая, что Колесов об этом тоже не стал бы рассказывать.

- Бессонова выпила лишнее, и мы с Колесовым решили проводить ее домой.

- Кто из вас первым высказал такое желание?

- Кажется, я. Колесов решил мне помочь.

- Его помощь была необходима?

Вопрос поначалу показался мне даже не относящимся к делу. Но я сообразила, что отвечать на него нужно точно, иначе в дальнейшем мне будет еще сложнее.

- Нет,- сказала я.- Пожалуй, я смогла бы отвести Бессонову и одна, хотя мне было бы труднее.

- Чем же вызывалось это желание Колесова? Сочувствием к Бессоновой? Или здесь была другая причина?

Ничего не скажешь, вопросы она ставила тактично и умело. Видимо, следователь Заплатова хотела выяснить мои отношения с Колесовым, чтобы решить, в какой мере будут искренни мои показания на его счет.

- Думаю, что ему хотелось побыть со мной.

Я ожидала следующего вопроса, который сам напрашивался. Но следователь Заплатова только кивнула головой. Больше она меня не перебивала до момента, когда я упомянула, что прошла на кухню.

- Теперь постарайтесь точно восстановить все, что вы делали на кухне. Даже то, что вы думали на кухне, если сможете это вспомнить. Вы ведь сами были не очень…

- Да,- ответила я.- Сама я была не очень. Во всяком случае, не настолько, чтобы что-либо забыть. Мне захотелось пить. Я вначале собиралась налить из чайника, потом передумала и наполнила стакан холодной водой из-под крана.

- Это вы точно помните? - спросила следователь Заплатова.- Что вам захотелось именно холодной во-ды, а не горячего чая, скажем? В тот вечер на улице было довольно холодно.

- Да, на улице было прохладно. Но нам столько пришлось повозиться, чтобы доставить Бессонову на пятый этаж. Потом я ее раздевала, укладывала в постель, и мне стало даже жарко. Хорошо помню, как взяла со столика стакан, отвернула кран, попробовала воду рукой и уже потом наполнила стакан.

- А где стоял чайник?

- На кухонном столике.

- Не на плите?

- Нет, на кухонном столике.

- А пока вы пили воду, что делал Колесов?

- Колесов сидел в кресле и пил вишневый компот. Потом…

Я замешкалась. Разговор подошел к таким вещам, о которых мне не хотелось бы упоминать, но и не говорить о них тоже было нельзя. Следователь Заплатова уловила мою заминку.

- Евгения Сергеевна,- сказала она,- мне, видимо, придется уточнить одну вещь…

Догадаться было нетрудно, и я сама пошла навстречу ей.

- Я понимаю вас. Нет, я равнодушна к Колесову. Более того, он мне неприятен. Он мой случайный знакомый, у меня нет личных причин как-то выгораживать его или защищать. Но он тоже не прикасался ни к чайнику, ни к плите. Пока я пила воду, он стоял за моей спиной.

- Вы могли его видеть?

- Нет.

- Тогда почему вы так уверены, что он, незаметно для вас, не мог протянуть руку и открыть кран?

- Потому… потому, что его руки лежали на моих плечах.

Следователь Заплатова промолчала. Конечно, все это плохо увязывалось с предыдущим заявлением, что Колесов мне неприятен, но объяснять я ничего не стала.

- Потом вместе с Колесовым мы вышли из кухни, вернулись в комнату. Бессонова спала. И тогда мы ушли… Да, перед тем, как выйти из комнаты, я приоткрыла форточку.

- Приоткрыли или прикрыли?

- Открыла. Открыла форточку настежь. Мне показалось, что в комнате душно.

- Это не мог быть запах газа?

- Нет, просто было душно. Я помню, как в форточку сразу подуло с улицы и я поправила на Бессоновой одеяло.

- Сантехник сказал, что форточка была закрыта. Он открыл ее сам, когда проветривал комнату.

- Вот как? Значит, Бессонова закрыла ее, когда вставала. Если бы форточка была открыта…

- Тогда, вероятно, Бессонову удалось бы спасти. Самое логичное - предположить, что погибла она от собственной неосторожности. Легко представить, как все произошло. Проснулась с затуманенной с похмелья головой. Налила чайник, поставила на плиту. Открыла газ и не зажгла. Прилегла в постель и уснула.

- Да, вероятно так,- согласилась я.- Надо было мне остаться у нее ночевать. Кто мог подумать…

- Скажите, Евгения Сергеевна, вы, когда укладывали Бессонову в постель, не обратили внимания, где стояли ее туфли?

- Туфли?

- Да, ее домашние туфли.

- Не заметила.

- Они оказались возле дивана. А Бессонову нашли в постели. Естественно предположить, что она ходила по комнате босая. Так вот, ни в комнате, ни в кухне я не обнаружила на полу следов босых ног. Правда, их могли и затоптать. В квартире народа побывало достаточно: слесарь, сантехники. Трогать, правда, они ничего не трогали, оперативники за этим последили, но грязи натащили порядочно, а на улице шел дождь.

- А в туалете?

Заплатова взглянула на меня с одобрением.

- Правильно, в туалете могли бы и не затоптать. Но в туалете следов вообще не оказалось, никаких. Другими словами, у нас нет доказательств, что Бессонова вставала с постели. Это и заставило меня так подробно расспрашивать вас и Колесова.

- А что сказал Колесов?

- Примерно то же, что и вы. Правда, узнав о смерти Бессоновой, он разволновался, очень. Но на это у него могли быть свои личные причины. Он тоже заявил, что не прикасался ни к чайнику, ни к плите.

- Вообще-то это легко проверить,- заметила я.

Но вот тут-то за все время нашего разговора мне впервые стало не по себе. Я подумала, что если кому-нибудь понадобилось бы избавиться от Бессоновой, то лучшего способа нечего было и искать. Запасной ключ к дверям, перчатки на руки - и злое действие надежно прикрывается видимостью несчастного случая…

- Попрошу вас,- сказала следователь Заплатова,- присядьте, пожалуйста, вон за тот стол, там есть бумага. Опишите все, что мне рассказали.

Мысль о возможности преступления уже не покидала меня, мешала сосредоточиться… Не мог ли Колесов вернуться на квартиру Бессоновой? Судя по тому, как он вел себя при расставании, вряд ли такая мысль могла держаться в его голове.

А если не он, то кто?..

На столе у следователя звякнул телефон. Заплатова сняла трубку.

- Меня спрашивают?.. Прохорова? Какая Прохорова?.. Соседка Бессоновой по квартире? Хорошо, проводите ее ко мне.

Следователь Заплатова медленно опустила, трубку на рычаг.

- Любопытно! - произнесла она.

Маленькая кругленькая женщина не вошла, а будто вкатилась в комнату, как на роликовых коньках. Без всякого стеснения, которое обычно испытывает любой человек, попадая в следовательский кабинет, она присела к столу, отодвинула в сторону мешавшую ей папку и удобно оперлась круглым локотком.

Говорить она начала прежде, нежели следователь Заплатова успела задать обычные вопросы.

- Валюшу нашу, значит, не оживили?.. Вот горе, такая молодая, красивая - жить бы ей да жить. Говорила я своему Николаю Степанычу, закрутилась наша Валюша, ох! закрутилась. Сама в торговой сети работаю, там аккуратность требуется. А у нее все гулянки да праздники, вот и получилось. Конечно, вроде бы и несчастный случай. Сама газ открыла, сама спать легла- вроде бы все так…

Рассказчик она, судя по всему, была опытный и выбрала точное место для интригующей паузы. Следователь Заплатова тут же спросила:

- А вы думаете, что все не так?

- Что ж! - запальчиво подхватила Прохорова.- Может, и думаю. Только вы позвольте мне, я все по порядку расскажу. Если не по порядку, так я еще заговорюсь не туда.

- Пожалуйста.

Следователь Заплатова улыбнулась. Она тоже поначалу не приняла новую свидетельницу всерьез.

- В прошлый вечер, вчера, значит, мы с Николаем Степанычем ходили в кино. На последний сеанс, да еще удлиненный. Да пока в трамвае обратно ехали, до дому добрались уже в первом часу ночи. Глядим, в нашем подъезде темно. Николай Степаныч говорит: «Опять молодежь на лестнице шуры-муры разводит - свет выключили!» Пока он там выключатель щупал, я вперед пошла. По лестнице я завсегда вперед иду, на ногу шустрее, нежели он. Тут свет загорелся, я ходу прибавила, и слышу, вверху, похоже на нашей площадке, дверной замок щелкнул. Тихонечко так щелкнул. А там только у Валюши такой тихий замок. У нас и у соседей Петровых замки здоровые, кассовые их зовут, и звук у них совсем другой. Я подумала, что Валюша впереди нас прошла, только чего же она по темной лестнице поднималась, свет не зажгла. Только подумала, вдруг чую - на площадке одеколоном пахнет…

Вот с этого места я уже слушала Прохорову внимательно.

- Может быть - духами? - спросила следователь Заплатова.

- Что вы, да неужели я духи от одеколона не отличу. Я же в ЦУМе, в галантерее работаю. И в парфюмерном приходилось торговать. Так что я эти запахи различаю.

- Ну тогда - конечно.

- Вот-вот, разбираюсь. Слышу - «Шипром» пахнет. А «Шипр», если знаете, мужской одеколон. Думаю, может, Валюша не одна пришла. А с кем она еще придет? У нее жених есть, а он в командировку отбыл, это я знаю. Может, к ней кто пришел?.. Ну, всякое я тут подумала… Николаю Степанычу говорю: «Слышишь запах?». А он: «Это, наверное, у Петровых полы красили». Ну, никакого чутья у человека нет! Поговорили мы с ним, на том и дело закончили. А утром я к восьми на работу, бегом, опаздываю, как всегда. С работы вернулась, говорят, так вот и так. Я сразу про мужской оде-колон и вспомнила. Кто же, думаю, у нас на лестнице еще был?..

Более Прохорова ничего не знала, поэтому пустилась в дедуктивные размышления. Говорила она складно, может быть, в другое время ее и стоило бы послушать, однако сейчас следователь Заплатова вежливо, но решительно остановила ее, записала все необходимое и тут же отпустила. Та ушла неохотно, ей еще хотелось поговорить.

- Как вы считаете,- спросила меня Заплатова,- не могла Прохорова все это придумать? Уж очень она словоохотливая. От Колесова вчера не пахло одеколоном?

- От Колесова не пахло. Не знаю, как в отношении замка, но в одном Прохорова права. Человек на лестнице был.

Я рассказала о своей встрече в темноте.

- Вот как! - удивилась Заплатова.- Почему же вы мне этого раньше не сказали?

- Как-то разговор к этому не подходил. Больше думала о том, что в тот вечер сама делала и что могла делать Бессонова, а не о чем-то другом. Поэтому про мужчину вспомнила не сразу.

- Он поднимался по лестнице?

- Не знаю. Когда я на него наткнулась, он стоял.

- Вы не могли его разглядеть?

- Нет, не могла. На лестнице было совсем темно, а мы только что вышли из светлой комнаты.

- А Колесов?

- Он так и прошел, никого не заметив.

- Вы узнаете того мужчину, если встретите?

- В лицо не узнаю. Голос его, пожалуй, запомнила, он сказал мне: «Осторожнее!» И запах одеколона. Но «Шипр» такой общеупотребительный одеколон.

- Может быть, ваш мужчина спешил на свидание к Бессоновой?

- Вряд ли. Она любила своего летчика, и она его ждала.

Следователь Заплатова посмотрела на лежащий перед ней чистый лист бумаги.

- Заинтересовали вы меня этим мужчиной. Весьма бы хотелось с ним поговорить. Спросить, куда он направился после встречи с вами. Вверх или вниз по лестнице?

Она посмотрела на меня задумчиво, но я больше ничем не могла ей помочь. Мыслей у меня появилось множество, однако надо было в них вначале разобраться самой.

- Вы пока допишите свои показания,- сказала Заплатова.

- Я уже это сделала.

- Когда же вы успели?

- Пока вы беседовали с Прохоровой. Я вспомнила про свою встречу, как только она упомянула про запах одеколона.

Пока Заплатова перечитывала мои записи, я размышляла о том, говорить ей о своих подозрениях сейчас или посоветоваться вначале с полковником Приходько.

А тут он сам весьма кстати появился в дверях и избавил меня от необходимости решать все вопросы самостоятельно.

Ничего не было удивительного в его приходе. Как я узнала потом, он услыхал о происшествии от дежурного по Управлению. Знакомая фамилия пострадавшей заставила его заинтересоваться подробностями, он прибыл за ними сюда, в отделение.

Он вошел не постучав. Следователь Заплатова поднялась, как положено. Мне полковник Приходько только кивнул коротко, как незнакомой женщине, и я поняла, что он и здесь не собирается раскрывать мое инкогнито.

- Вы скоро освободитесь? - спросил он у следователя.

- Уже заканчиваю.

По ее просьбе я подписала отдельно каждый листок своих показаний, как будто никогда раньше не слыхала о таком правиле, и полковник Приходько глянул на меня одобрительно.

Я ушла, оставив их вдвоем.

Холодный ветер гнал по проспекту листья тополей, подталкивал меня в спину. Встречные прохожие придерживали полы плащей и пальто. Я брела вслед за шуршащими листьями. Невесело было у меня на душе.