Запах лаванды

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Раз в месяц Питом Макдуглом овладевало мятежное настроение. Всего лишь раз в месяц… Он ничего не мог с собой поделать, когда замечал терпеливо-укоризненное выражение лиц своих четырнадцатилетних сыновей, в самой кротости которых читался такой упрек, что не под силу было сносить. Это тем более разило, что петушиная кровь Макдуглов текла и в жилах обоих парней.

Как же нелегко воспитывать двоих четырнадцатилетних парнишек! Пит сознавал, что по мере их взросления его отцовство будет превращаться в еще более трудную задачу. В его глазах всё еще детишки, мальчики уже скребли гортани неустоявшимися баритонами и спорили с отцом пылко, нетерпеливо, непреклонно. Что уж скрывать, от этих споров порой страдала старая мебель, но чаще — мелкие предметы наподобие карандашей.

Однако бури, накатывающие по временам на семейство Макдуглов, не нарушали главного. Каждый из этого мужского трио придерживался идеи единства, взаимной поддержки и преданности.

И все же дети нередко злоупотребляли слабостями своего отца, одной из которых было чувство вины Пита. Не все в своих методах воспитания он считал верным, ведь дети, растущие в неполной семье, обделены материнской лаской. И именно он повинен в том, что не сумел устроить свою жизнь и жизнь сыновей иначе. Правда, мальчики и не страдали из-за отсутствия в доме женщины — наоборот, они находили в этом неожиданные плюсы.

— Послушай, пап, и так нормально!

— Ну, конечно, — бурчал Пит, вручая Саймону швабру и ведро, а Шону указывая на пылесос.

— Чего ради, отец? — вскидывался тот. — Мы люди свободные. Сами себе хозяева. Пусть у нас не идеальная чистота, и что с того? Саймон, так он вообще обожает грязь! Пусть наслаждается, — толкнул брата в плечо Шон. — Дед и тот без ума от всякого хлама, тащит к себе что ни попадя. Если мы приложим усилия, то приличные люди к нам на порог не ступят! Это ли не праздник? — насмехался сын.

— По-вашему, в этом свобода? — озадаченно смотрел на шутников отец.

— Ну, женщины точно будут держаться от тебя далеко-далеко, — съязвил Саймон.

— Вы у меня договоритесь, оба! — потеряв терпение, грозил отец. — Достаточно языками работать. Возьмитесь-ка за уборку, и побыстрее! Я сказал, быстро! — рычал он на весь дом, и только после этого окрика мальчишки лениво брели в разные стороны, каждый со своим уборочным инвентарем.

Пока еще их можно было заставить слушаться окриками. Но Пит даже и предположить не брался, как будет управляться с парнишками через год-другой.

Не прошло и часа, как вновь пришлось повысить голос:

— Что расселись в грязных штанах на вычищенном диване? Марш к себе! Пока не искупаетесь и не переоденетесь в чистое, чтобы на глаза не попадались. Даю вам срок до обеда, — по-армейски распорядился Пит Макдугл.

Каждый из сыновей пытался развить свою аргументацию, но спор перерос в нечленораздельный шум, который вновь перекрыл нервозный голос отца:

— Вы не слышали, что я вам сказал?

— Ты так кричишь, отец, что у меня перепонки вот-вот лопнут. Мы всего лишь хотели досмотреть фильм! — дерзко парировал Шон и демонстративно развалился на диване, прибавляя звук телевизора. Шел документальный фильм о развитии цифровых технологий.

Саймон замер в тревожном ожидании. Отец никогда не позволял заходить сыновьям так далеко. Он молча подошел к телевизору и выдернул шнур из розетки.

Шон демонстративно смотрел на него сквозь злобный прищур. Мальчик скрестил руки на груди, его дыхание сделалось тяжелым и частым, он звучно пыхтел, выдвинув нижнюю челюсть вперед, добела стянув губы.

Отец с насмешливой миной смотрел на непокорного сына. В течение минуты ничего не происходило. Затем Пит спокойно сказал:

— Если бы вы умели самостоятельно планировать свои дела и ответственно относились к обязанностям по дому, мне бы не пришлось драть глотку. Вы знали, что должны сделать уборку и привести себя в порядок, знали, что будет интересная передача по телевизору, но предпочли тратить свое время на то, чтобы препираться с отцом. Поэтому сейчас вы оба отправляетесь мыться. И чтобы к обеду успели!

Мальчишки угрюмо разошлись по своим комнатам. Пит был уверен, что во время следующей уборки произойдет то же самое. Он всячески старался достучаться до сознательности в общем-то умных и добрых парней, но ему это не удавалось.

И опять Пит винил себя, потому что знал: если бы не сыновья, он так же, как и они, не стал бы задумываться о чистоте своего жилища. Сыновья вот уже четырнадцать лет дисциплинировали его. Пит Макдугл разительно отличался от того молодого и легкомысленного сына фермера, каким был до их появления на свет. Но это вовсе не означало, что он забыл себя прежнего. Прежний Пит продолжал жить в нем, поэтому, воспитывая своих сыновей, говоря им правильные вещи, являясь им положительным примером, Пит Макдугл постоянно испытывал внутреннюю неуверенность. Он считал лукавством, что требует от мальчиков того, чего сам не делал в их возрасте. Возможно чувствуя эту нетвердость, Саймон и Шон слушали его вполуха, заставляя всякий раз выходить из себя.

До каждого по отдельности еще можно было достучаться без того, чтобы повысить голос, но, когда братья бойко общались, включив на полную громкость проигрыватель и телевизор, при этом уставившись в монитор компьютера, следя за стремительным действием компьютерной игры, их отца чуть ли не разбивало параличом. Это было подобно непроницаемому заслону, стене, которую мальчишки выстраивали между ним и собою. Они были настолько самодостаточны, предоставляя друг другу весь комплект необходимого в таком возрасте общения, что отцу было сложно протиснуться в узкую брешь, которая все же оставалась — мальчишки побаивались его. Оба знали, что, если они переступят незримую грань, им не поздоровится. Отец быстро переходил от угроз к наказанию. Пит Макдугл не отличался мягким нравом.

Раздался дверной звонок. В Уайт-Хилле, штат Вермонт, не у многих были дверные замки. Здесь подчас даже не запирали двери на ночь или уходя в магазин за покупками. Звонок дома Макдуглов не был обычным электрическим звонком. Прозвонил колокольчик, висевший над входной дверью. Ранней весной, которая в Новой Англии традиционно была порой снежных бурь, ветер частенько бился в жилище Макдуглов, звеня при этом колокольчиком. И сейчас тоненький звоночек остался бы незамеченным, если бы не женщина, появившаяся на пороге гостиной в запорошенной снегом одежде.

— Пит, я к тебе за помощью.

— Заходи! — жестом пригласил посетительницу Пит.

Кэмпбеллы были не только соседями Макдуглов с незапамятных времен. Так же как и Макдуглы, несчетное число поколений назад на одном корабле переселенцев они причалили к берегам лучшей земли, оставив родную Шотландию. Это было задолго до борьбы американских колоний за независимость. Поэтому отношения двух семейств напоминали родственные. И во многом они походили друг на друга. Отличие же было комическим. Если Пит один растил двоих сыновей, а его отец — троих, то старина Кэмпбелл был окружен дочерьми, которые были Питу как сестры, а с Вайолет он даже учился в одном классе.

— Здравствуйте, мисс Кэмпбелл! — подчеркнуто вежливо поздоровался Шон, влетев в гостиную.

— Привет, Шон! — весело отозвалась Вайолет.

Шон, оценив обстановку, резко повернулся и направился обратно в свою комнату. Когда за ним захлопнулась дверь, гремевшая стереосистема замолкла, телевизор тоже.

Пит Макдугл насторожился, но не подал виду.

Мальчишки всегда побаивались Вайолет Кэмпбелл. Вряд ли кто-нибудь сможет вспомнить, когда это началось и по какой причине, но даже отца они не опасались настолько.

В Вайолет было что-то такое… необъяснимое.

Нет-нет, ничего дурного. Это была в высшей степени положительная особа. Но со времени ее развода, произошедшего несколько лет назад, когда молодая женщина вынуждена была вернуться домой, ее перестали узнавать даже родные. Она трагически переменилась. В Вайолет словно что-то надломилось, надорвалось.

Не знавшие ее прежде наверняка решили бы, что перед ними городская сумасшедшая. Растрепанные тонкие белесые волосы с тающими снежинками, давно позабывшие, что представляет собой расческа, бескровное, до времени подурневшее взволнованное лицо, каждая морщинка которого кричала о незаживающих душевных ранах, распахнутые глаза с темными зрачками…

В такой холодный мартовский день, как этот, Вайолет стояла в расстегнутом легком пальтишке ярко-фиолетового цвета. Кстати, о пальтишке. Была у Вайолет некая странность, бросающаяся в глаза. Помимо чересчур ярких, на вкус обывателя, хламид она любила украшать себя непомерно броской бижутерией. Вот и теперь ее полупрозрачные, даже анемичные мочки были оттянуты огромными серьгами. Вообще она походила на завсегдатая литературных и художественных салонов — таких странных женщин в них хоть пруд пруди. Живи Вайолет в большом городе, ее экстравагантный внешний вид никого бы не удивил. А в Уайт-Хилле с его усредненными стандартами Вайолет Кэмпбелл напоминала белую ворону.

Общаясь с ней, Пит Макдугл постоянно был в напряжении — он был озабочен тем, чтобы ни словом, ни намеком не обидеть бывшую одноклассницу. Из-за этого каждый их разговор превращался в настоящее испытание для Пита.

Как всегда, его внимание при виде Вайолет соскользнуло на такую маловажную деталь, как вес ее серег, которые в любой момент, казалось, могли порвать тонюсенькие восковые мочки и забрызгать все кровью. Потом, одернув себя, он принялся раздумывать над тем, что заставило ее выбрать пальто столь агрессивного оттенка фиолетового цвета. Нет ли тут аналогии с ее собственным именем?

В очередной раз Пит мысленно стряхнул эти пустячные мысли и заставил себя сосредоточиться на гостье.

— Давай твое пальто, — обратился он к Вайолет. — Будешь кофе? — радушно спросил он ее и жестом пригласил пройти в гостиную. Но женщина замерла на пороге комнаты. — Что-то не так? — обеспокоенно спросил Пит.

— Благодарю, но я не стану пить кофе, — с тяжелым вздохом проговорила она.

— Все равно проходи и садись, — настаивал хозяин.

— Я не отвлеку тебя от дел? — Она неуклюже присела на краешек кресла.

Пит сел напротив нее и попытался изобразить на лице внимание, терпение и сочувствие одновременно.

Вайолет, которая только что объявила, что не собирается отвлекать его отдел, усевшись, вовсе не торопилась с объяснениями. Она медленно сняла одну перчатку, затем другую. На каждой руке сияло по четыре броских перстня — таких, какие обычно носят томные брюнетки, цыганки в шапито или дамочки, увлеченные эзотерическими учениями.

Она еще раз выразительно вздохнула и, задержав долгий озабоченный взгляд на Пите, скорбно проговорила:

— Это по поводу моей сестры, Пит… Я говорю о Камилле.

Пит поспешил кивнуть. Один пункт уже определен. У странной женщины действительно была такая сестра. Он приготовился слушать дальше, заставляя себя не думать о ее пудовых серьгах.

— Мне придется уехать в Бостон на несколько дней! — объявила, наконец, Вайолет таким тоном, словно она позарез нужна Питу здесь, но, увы, вынуждена ехать в Бостон.

Пит терпеливо ждал продолжения захватывающей истории. Он по-прежнему не понимал, в чем тут загвоздка. Он даже не мог строить предположений, поскольку о Камилле Кэмпбел давно уже ничего не слышал.

Но продолжения не последовало.

Тогда Пит решился на наводящий вопрос:

— Камилла больна? Что с ней? Если тебе нужна моя помощь, можешь всецело рассчитывать…

Вайолет многозначительно покачала головой, нахмурившись и тяжко вздохнув. Вероятно, ей не часто приходилось иметь дело с такими неосведомленными собеседниками.

— Я бы справилась и сама. Но надеюсь, что ты сделаешь это, Пит, — произнесла она тоном классной дамы.

Ее слова подействовали на Пита обескураживающе.

— Прости, Вайолет, я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, — тоном ученика, не выполнившего домашнее задание, признался Пит Макдугл. На его счастье, сыновей не было поблизости.

— Не понимаешь? — разочарованно переспросила Вайолет, и ее лицо исказилось страданием. — На дорогах наледь и снежные заносы. Каждый день то капель, то вьюга, — проинформировала гостья бестолкового собеседника.

— Я в курсе, — заверил ее Пит, к своему неудовольствию смутно начиная подозревать, в чем именно состоит соседская просьба.

— Я не смогу доехать до Бостона, не угодив в переплет, — гордо объявила обладательница объемистых серег. — А обстоятельства складываются так, что я просто обязана привезти Камиллу домой. Это займет не более двух дней!

— Вайолет, прости меня, но я не смогу отвезти тебя в Бостон. Не могу оставить парней дома без надзора, — взяв в руки всю свою волю, отказал ей Пит.

И тут произошло непредвиденное. Худосочная женщина откинулась на спинку кресла и залилась прозрачным звонким хохотом. Пит обомлел, глядя на нее. Он решил, что, если через минуту она не успокоится, придется вызывать бригаду Службы спасения. Но Вайолет успокоилась и вновь стала сосредоточенно-суровой.

— Я и не прошу отвозить меня в Бостон. Но у меня здесь множество дел остается без присмотра. Мой бизнес, оранжерея, кошки…

Вайолет с упоением перечислила все свои стародевичьи странности, которые она всерьез относила к разряду бизнеса и деловых обязательств.

Пит понял этот прозрачный намек.

Он даже начал подозревать ее в дьявольской хитрости. Ему показалось, что женщина сознательно заставила его предположить худшее — будто требуется сопроводить ее в Бостон, — именно для того, чтобы он не смог отказать ей в следующей просьбе, куда более легко выполнимой: присмотреть за ее хозяйством и сворой вечно голодных, рыскающих по округе в поисках пропитания кошек, которых она почему-то считает своими.

— Конечно, я присмотрю за твоим бизнесом, — заверил ее Пит. — Езжай спокойно.

— Температура в оранжерее должна быть…

— Разве у тебя не установлен термостат? — перебил ее Пит, желая поскорее закончить этот разговор.

— Ты совершенно прав, Пит, я начинаю занудствовать. Я не впервые прошу тебя помочь…

Тут надо заметить, что обоюдная помощь в делах хозяйских была широко распространена между Кэмпбеллами и Макдуглами с незапамятных времен.

— Ты так и не сказала, по какой причине спешишь к Камилле…

— Тебе известно, что она потеряла мужа? — напомнила ему Вайолет.

— Но это же произошло очень давно…

— Ты говоришь так, потому что не знаешь, какая это была любовь! — мелодраматично проговорила Вайолет и закатила глаза к потолку. — Они были женаты меньше года. И потерять Роберта таким образом… Уверена, ты все понимаешь, — заговорщически прошептала она.

— Будем считать, что понимаю, — сухо проговорил Пит.

Вайолет пристально смотрела на него своими выцветшими глазами. Пит в недоумении тоже уставился на нее. Он видел, как два неморгающих глаза вдруг увлажнились и две крупные слезинки покатились по пергаментной коже скул. При этом мимика женщины оставалась неизменной. Вайолет запустила правую руку в складки своего жуткого балахона и извлекла оттуда застиранный носовой платок с изображением мультипликационных героев. Она поднесла уголок сложенного платка к глазам и, промокнув их, улыбнулась, подытожив:

— Ну вот!

Пит Макдугл энергично тряхнул головой. Он часто ловил себя на ощущении, что душевное состояние Вайолет вполне может оказаться заразной болезнью. Во всяком случае, общаясь с нею, считать себя нормальным он тоже уже не мог, настолько непредсказуемо начинал действовать его мозг.

Что Пит знал о Камилле Кэмпбелл? В сущности, не так много.

У четы Кэмпбеллов было три дочери — целый букет девушек, которых мать, фанатка флористики, назвала в честь фиалки, ромашки и маргаритки — Вайолет, Камилла и Дэйзи. Камилла была моложе Пита на четыре года. Их пути почти не пересекались ни в раннем детстве, ни в школьные годы, ни в юности. Он лишь знал, что она живет по соседству. Однако он хорошо запомнил день ее бракосочетания.

Свадьба была пышной, а невеста сказочной. Не он один — никто не мог налюбоваться на Камиллу в подвенечном наряде. Но Пита поразило не то, что Камилла красавица, он знал об этом и прежде. Все женщины семейства Кэмпбелл на его памяти были хороши — каждая по-своему. Даже сидящая сейчас напротив него экзальтированная Вайолет обладала неотразимым своеобразием и, если бы не отпугивающая взбалмошность манер, без труда нашла бы себе спутника, только пожелала б того…

Камилла светилась в день свадьбы волшебным светом, и это тоже было явлением объяснимым, учитывая, что она сочеталась браком с любимым мужчиной. Нет. Нечто другое поразило Пита в молодой женщине в тот памятный день. Он не стал тогда об этом задумываться. А теперь вряд ли вспомнил бы…

К женщинам семейства Кэмпбелл Пит Макдугл относился покровительственно. Но когда Камилла исчезла из поля зрения, переехав с мужем в Бостон, он перестал вспоминать о ней и только изредка слышал что-то от Вайолет. В общих чертах Пит был в курсе произошедшей трагедии, узнавал о критических моментах излечения Камиллы, радовался вместе с бывшей одноклассницей, когда ее сестра пошла на поправку…

— Ее соседи уверяли меня, что она восстановилась и чувствует себя вполне нормально, — с явным упреком произнесла Вайолет.

— Ты имеешь в виду физическую или психическую норму? То, что она поправилась, — это настоящее врачебное чудо, насколько я могу судить. Она так стремительно восстановила свое здоровье — это настоящий подвиг ее организма и лечащих врачей. Но шрамы? Для женщины это трагедия, я полагаю. Одно дело, когда она была в больнице, и совсем другое — теперь, когда Камилла вернулась к обычной жизни… Ведь она еще так молода! — сочувственно покачал головой Пит, который на этот раз позволил себе непривычно длинную речь.

— Да в том-то и дело, что искусство врачей скрыло все явные следы травм. Она прежняя! — эмоционально воскликнула Вайолет, привстав с кресла, но сразу же вновь села и ссутулилась, глядя в сторону. — Я тревожусь за нее. Прежде она звонила домой дважды в неделю, — проговорила она, теребя рукав своего одеяния. — Но вот уже несколько недель от нее нет никаких вестей. Я не могу дозвониться — тишина. Она не берет трубку. Сплошная тишина. Я связалась с бостонскими телефонистами, и они мне сказали, что такой номер больше не обслуживается. Представляешь?

— Странно. Но этому должно быть объяснение, — пробормотал действительно обеспокоенный Пит.

— Я звоню соседям. Никто ничего толком сказать не может. Утверждают, что вроде бы видели ее на днях, вроде бы в добром здравии. Прошу постучать в ее дверь, а ее в этот самый момент нет дома. Одна из соседок сказала, что точно знает, будто Камилла уволилась с работы, и эта же самая соседка сообщила, что не видела ее около двух недель. Ее почтовый ящик забит корреспонденцией, которую никто не забирает… Может быть, она… — робко проговорила Вайолет.

— Она что?.. — нетерпеливо спросил Пит.

— Не знаю, что и сказать. Боюсь думать о самом страшном…

— Вот и не думай об этом! — запретил ей Пит.

— Я не о самоубийстве, — отмахнулась от него Вайолет. — Все дело в том, что Камилла опознавала напавших на нее с Робертом грабителей. Ее свидетельства были — решающим фактором при вынесении обвинительного приговора. Но только непосредственным убийцам Роберта дали по семь лет. Другие могли выйти и через год, и через два, как освобожденные досрочно за примерное поведение, например. Такое ведь случается, — резонно предположила Вайолет.

— Ты думаешь, они собирались отомстить?

— Разве можно это исключать?

— Ты не пробовала связаться с полицией?

— Для этого я должна приехать в Бостон и подать официальное заявление об исчезновении человека, — устало пояснила Вайолет.

— Езжай немедленно и информируй меня обо всем! Если понадобится помощь, я сразу же вылечу в Бостон, — заверил ее Пит Макдугл.

— Мне важно было заручиться твоей поддержкой, — сообщила Вайолет, суетливо засобиравшись.

— А что же Дэйзи? Она сейчас во Франции? — спросил Пит о другой сестре Кэмпбелл, провожая соседку к двери.

— Я уже созвонилась с ней. Дэйзи заверила, что вылетит, как только того потребуют обстоятельства. Мама с папой тоже. Они старенькие, их это очень расстроило. Мне в помощь нужен здесь человек — вменяемый и молодой. Потому-то я и обратилась к тебе, Пит. Ты знаешь Дэйзи — много шума, мало толку. Генерал в юбочке! — насмешливо проговорила Вайолет и улыбнулась собственной шутке.

Безусловно, Пит знал Дэйзи. Вайолет в своей эксцентричности была более адекватной, чем Дэйзи в полном рассудке.

Вайолет передала Питу ключи от своего дома и прочих хозяйственных сооружений.

— Буду ждать от тебя известий, Вайолет. Звони в любое время.