Записки из тайника

Предисловие к главе VII

До революции на центральной аллее Цветного бульвара старушки торговали цветами. Сейчас тоже торгуют. Этот бульвар, живописное место с двумя рядами деревьев, находится в самом центре Москвы между Трубной площадью и Самотечной, неподалеку от старого Птичьего рынка, который с любовью описал Чехов в своем очерке «На Трубной площади».

На том бульваре безоблачным сентябрьским днем 1961 года ближе к вечеру трое симпатичных английских детишек играли в песочнице под присмотром сидевшей рядом на скамейке матери. Добротно одетый прохожий, прогуливавшийся по зеленому оазису в центре города, остановился возле песочницы и с улыбкой посмотрел на детей. Затем он что-то им сказал, достал из кармана коробку с конфетами и протянул ее детям. Один из ребят принял сладости от прохожего, и тот с улыбкой медленно зашагал дальше. Ребенок, как это обычно делают дети, отдал коробку с конфетами матери.

Именно так передал Олег Пеньковский очень важный пакет с фотопленками, помещенный в коробку из-под драже, миссис Джанет Эн Чизолм, супруге атташе британского посольства.

Пеньковский познакомился с миссис Чизолм во время своей второй поездки в Лондон. Тогда представители западных разведслужб и предложили ему такой вариант передачи секретной информации. Месяцем раньше в Москву с целью посетить открывшуюся здесь французскую промышленную выставку вновь приезжал Гревилл Винн. Пеньковский встретился с ним, как обычно, в гостинице. В номере «Метрополя» Пеньковский передал англичанину отснятую пленку, несколько информационных материалов и вышедшую из строя камеру «Минокс», которую он уронил на пол во время ночного фотографирования документов. Взамен Винн дал ему новый фотоаппарат, небольшую коробку с драже, в которой предстояло передать секретные материалы миссис Чизолм. Кроме того, он сообщил Пеньковскому, как и где встретиться с женой британского атташе. В коробке из-под конфет спокойно могли уместиться четыре ролика фотопленки.

Для Пеньковского миссис Чизолм стала вторым московским связным после Винна. В Москве, где иностранные граждане находятся под неусыпным контролем советской разведки, к такому варианту передачи западные службы еще не прибегали, и в условиях тотальной слежки за сотрудниками посольств западных стран и членами их семей он оказался наиболее безопасным. С Винном же, приезжающим в Москву, Пеньковский мог встречаться, не вызывая ни у кого подозрений, практически так часто, как требовалось. Надо сказать, что и сам Винн представлял для ГРУ повышенный интерес — советской спецслужбе хотелось завербовать британского бизнесмена, чтобы использовать его в качестве агента. Таким образом, для ГРУ внешне все выглядело так, будто Пеньковский «обрабатывает» англичанина. Когда в августе Пеньковский встретился с Винном, он сообщил ему, что готовится во главе очередной торговой делегации выехать в Париж на проводимую там советскую промышленную выставку.

20 сентября 1961 года Пеньковский прилетел во Францию. В аэропорту Ле Бурже, что под Парижем, его встретил Винн и на своей машине отвез в гостиницу. Не зная точную дату прилета советской торговой делегации, англичанин ездил в парижский аэропорт к прибытию каждого московского рейса. Западные спецслужбы высоко ценили активность своего советского агента. На этот раз Пеньковский привез с собой не менее пятнадцати катушек с фотопленкой, на которой были запечатлены техническая документация, описание засекреченных технологий, чертежи ракет, сверхсекретные докладные записки и различная научно-техническая информация, которые на судебном процессе Пеньковского фигурировали под общим названием «шпионские материалы».

Спустя три дня после прибытия Пеньковского в Париж Винн привез его к мосту через Сену. Там на берегу реки состоялась встреча Пеньковского с одним из англо-американских разведчиков. На протяжении целого месяца представители западных спецслужб часто встречались с Пеньковским. Для этого использовалось время, когда тот был свободен от посещения советского посольства или выставки, которая явилась удачным поводом для его выезда за границу.

Во время своей третьей заграничной командировки Пеньковский хорошо поработал с агентами западной разведки. Он не только обсудил с ними привезенную им информацию, но и договорился о наиболее безопасных способах передачи своих последующих сообщений. Вот как советский суд коротко охарактеризовал одну из самых успешных шпионских операций Пеньковского:

«Находясь в Париже, Пеньковский на явочных квартирах регулярно встречался с представителями английской и американской разведок. На этих встречах он сообщал им о заданиях московского начальства, которые ему предстояло выполнить во время пребывания в Париже, сообщал сведения о сотрудниках советского посольства во Франции, представлявших для западных спецслужб особый интерес, идентифицировал их на фотографиях, кратко характеризовал их, а на плане нашего посольского здания указывал, где размещаются их кабинеты. Кроме того, он идентифицировал по имеющимся в распоряжении иностранной разведки фотографиям личность различных советских граждан, представлявших интерес для иностранной разведки, и давал по ним важную информацию, изучал приемы разведработы иностранных спецслужб и получал от них задания: продолжать фотографировать секретные материалы; подобрать и подробно описать восемь — десять тайников в Москве для безличного контакта; устанавливать дружеские отношения с офицерами и сотрудниками Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ с целью получать от них шпионскую информацию; используя связи с военнослужащими ракетных войск, собирать материалы о новой советской военной технике. Помимо этого, находясь в Париже, Пеньковский продолжал изучение шпионской радиотехники, которую ему обещали переслать в Москву через Винна или Джанет Эн Чизолм».

«На одной из таких встреч в Париже присутствовала Джанет Эн Чизолм, с которой были обсуждены способы ее дальнейших контактов с Пеньковским. Еще на одной встрече в Париже Пеньковский был представлен высокому чину из американской разведслужбы…»

«Получив в Париже тридцать катушек с фотопленкой и специальную бумагу для тайнописи, 16 октября 1961 года Пеньковский вернулся в Москву…»

Советское правосудие, естественно, умолчало о том, что большинство «советских граждан», идентифицированных Пеньковским, являлись сотрудниками ГРУ или КГБ. Короче говоря, он выдал западной разведке всех своих разведчиков, работавших в советском посольстве в Париже. Пользуясь терминологией секретных спецслужб, Пеньковский «раздавил паука в паутине советской разведки».

Находясь в Париже, Пеньковский действовал с присущим ему энтузиазмом. Он с блеском продолжал выполнять свои многочисленные задания как по линии советской разведки, так и иностранной. (Возможно, что это и явилось одной из причин, почему его руководство так долго не решалось признать, что он ведет двойную игру.) Мы же можем только предполагать, что полковника ГРУ такая двойная игра не только забавляла. Как в Лондоне, так и в Париже Пеньковский знакомился с достопримечательностями. Посещение Лувра и экстравагантных ночных клубов, таких, как «Лидо», доставляло ему явное удовольствие. Свободная жизнь на Западе пока еще была для него внове.

В своих воспоминаниях, опубликованных в Лондоне в 1964 году, Винн описывает некоторые впечатления Пеньковского, с которым у него сложились самые дружеские отношения:

«Он ежедневно ходил на выставку или в посольство на какой-нибудь официальный прием. Куда бы он ни шел, в условленное время и в условленном месте я всегда ждал его в машине, поскольку в Париже ничего не стоит заблудиться. Мы, как и подобает туристам, много времени уделяли разного рода развлечениям, с огромным удовольствием осматривали достопримечательности французской столицы. Однажды он заметил, что в Англии ему понравилось больше».

«Позже мы посетили кабаре «Лидо» и «Мулен Руж». Он впервые в жизни видел такое красочное шоу, когда на сцене танцует и поет одновременно множество девушек. Такого у них в Москве нет. «Почему бы и русским не создать нечто подобное? — сказал он. — Красивое, радостное искусство и не столь серьезное, как балет».

Однако Олег Пеньковский не был похож на советского туриста, привыкшего ходить в группе своих соотечественников. Когда у него в Париже или Лондоне выдавалось свободное время, он отправлялся один бродить по улицам города, разглядывая прохожих, останавливаясь у витрин магазинов. Разницу между открытым западным обществом и его родиной он воспринимал как нечто непреложное и неизбежное, как старение, однако наметившаяся лысина весьма смущала его, что он и продемонстрировал, обозревая множество разнообразных лосьонов для волос.

Пеньковский все больше утверждался в правильности избранного им пути. Оставалось только решить: остаться на Западе сейчас или пока повременить? Он понимал, с каким риском сопряжено его дальнейшее пребывание в Москве. По словам Винна, представители иностранных спецслужб, с которыми Пеньковский встречался в Париже, советовали ему не возвращаться. Информация, которую Пеньковский уже успел передать на Запад, оказалась настолько важной, что они всерьез опасались за его безопасность.

Часто, во время прогулок по парижским улицам, Пеньковского одолевали сомнения. У него на родине осталась семья — беременная жена, мать и дочь. Мог ли он раз и навсегда вычеркнуть их из своей жизни? Хоть он и ненавидел советский режим, но оставить тех, кто ему так дорог, было мучительно больно.

Олег Пеньковский в парадной форме

Удостоверение личности О.В. Пеньковского

Партийный билет Олега Пеньковского

Родители Пеньковского

Двоюродный дед — Валентин Антонович Пеньковский

Выпуск 2-го Киевского артиллерийского училища. Пеньковский крайний слева, вверху

1-й Украинский фронт. 1944 год.

Справа налево: Олег Пеньковский,

генерал-лейтенант Сергей Сергеевич Варенцов,

его адъютант, полковник Андрей Романович Позовный

Изобретенный Пеньковским компрессор-выбрасыватель, зарегистрированный в Народном комиссариате обороны (1939 год)

Справка об окончании 2-го Киевского артиллерийского училища

Жена Олега Пеньковского — Вера Дмитриевна Пеньковская (в девичестве Гапанович)

Дочь Пеньковского — Галина

Диплом об окончании Военно-дипломатической академии

1948 год. Выпуск Академии имени Фрунзе. Пеньковский второй справа в среднем ряду

Группа выпускников Военной инженерной артиллерийской академии имени Дзержинского. Пеньковский в первом ряду, третий справа

Удостоверение Государственного научно-технического комитета Совета Министров СССР. Удостоверение ГК СМ СССР по координации научно-исследовательских работ (старший эксперт, зам. начальника отдела)

Фрагмент приказа о назначении Пеньковского на должность эксперта отдела внешних сношений Государственного комитета Совета Министров СССР по координации научно-исследовательских работ

Визитные карточки Пеньковского

Справка, подтверждающая, что Пеньковский является руководителем советской делегации, выезжающей в Великобританию на советскую промышленную выставку

Письмо резидента ГРУ в Лондоне Павлова, направленное начальнику Пеньковского в Москве Гвишиани

Пропуск в здание Генерального штаба. Пропуск в ГРУ МО СССР

Осень 1960 года. Надане Варенцова. Слева направо: Пеньковский, мать Пеньковского, супруга Позовного и маршал Варенцов

Справка, подтверждающая, что Пеньковский командируется во Францию руководителем группы советских представителей на советскую промышленную выставку в Париже

Титульная страница лекции Приходько

Шпионское оборудование и документы Пеньковского, найденные при обыске его квартиры

С другой стороны, он был очарован западным миром. Ярко освещенные улицы, роскошные витрины универмагов и… девушки. Пеньковский отнюдь не был пуританином и во время пребывания в Париже успел свести знакомство с несколькими приятными дамами. Кстати, они тоже советовали ему остаться на Западе.

И Пеньковский почти согласился. Московский рейс задерживался из-за тумана, и он воспринял это как знак судьбы. У таможенного барьера он в нерешительности остановился, потом резко обернулся к провожавшему его Винну, махнул на прощанье рукой и шагнул в мир, чуждый ему по духу. Ему предстояло еще многое сделать в Москве. Он не раз говорил это Винну, обсуждая с ним все «за» и «против» своего возвращения домой. Он ощущал себя солдатом, вставшим под новые знамена. Вскоре по возвращении в Москву он писал в своих «Записках»: «Считаю, что еще год или два я обязан продолжить работу в Генеральном штабе СССР. Это позволит мне вскрывать все злодейские планы и преступные заговоры нашего общего врага. Я, как солдат, сражающийся за истинную свободу и демократию, в это тревожное для мира время должен находиться на передовой, служа вашими «ушами и глазами», поскольку возможности у меня для этого очень большие. Молю Бога, чтобы мои скромные усилия оказались полезными в нашей общей борьбе за идеалы человечества». Пеньковский мог бы остаться в Париже, но там, в Москве, находилась сила, которую он желал остановить.