Записки из тайника

Предисловие к главе IV

В лондонском отеле «Маунт Ройал» останавливаются бизнесмены и среднего достатка туристы. Располагается он на Оксфорд-стрит неподалеку от Мабл-Арч. Вокруг отеля всегда царит оживление. К подъезду то и дело подъезжают автомобили; двери отеля почти не закрываются: не иссякает поток входящих или выходящих постояльцев. В холле — привычная атмосфера места временного проживания. 20 апреля в двадцать три часа человек, одетый в строгий темный костюм, вышел из ресторана, поднялся вверх по лестнице и направился по коридору к нужному ему номеру. Судя по акценту, с которым он только что говорил на официальном ужине, его можно было принять за иностранного бизнесмена. Он постучал в дверь, она мгновенно отворилась, и его взгляду предстал уже знакомый ему англичанин. Всего в номере находились четверо: два англичанина и два американца. Это была первая встреча Олега Пеньковского с представителями западной разведки.

Говорил Пеньковский несколько часов кряду. Для начала, чтобы вызвать у собеседников доверие, он выложил перед ними заметки на отдельных листах бумаги, мелким убористым почерком, и соответствующую документацию, которые он подготовил специально для этой встречи. То была секретная информация о советских военных ракетах. Эти материалы, равно как и рассказ о себе и о мотивах такого поступка, вызвали у западных разведчиков живой интерес. Западным разведчикам стало ясно, что с полковником Пеньковским им крупно повезло, сумма же, которую он запросил за свое сотрудничество, — сущий пустяк.

Эта встреча в отеле «Маунт Ройал» явилась результатом контакта, который Пеньковский установил с приезжавшим в Москву англичанином и на который он возлагал большие надежды. Гревилл Винн занимался международным бизнесом в области закупок и продаж оборудования для тяжелой промышленности.

В 1960 году Винн организовал поездку в Москву торговой делегации из Великобритании. В СССР он приехал в декабре, почти за неделю до прибытия самой делегации, и довольно много времени провел с Пеньковским, который как раз представлял советскую сторону на переговорах. Они совместно разрабатывали программу пребывания в Москве английской делегации, намечали предстоящие встречи. В то время Пеньковский только присматривался к англичанину, «изучал» его. Предпринятые им ранее попытки установить контакт с американской разведкой так ни к чему и не привели — американцы либо посчитали его круглым идиотом, либо расценили его действия как провокацию. В результате Пеньковский решил выйти на англичан. Потом, на допросе в Москве, он скажет: «Познакомившись с мистером Винном, я решил попытаться с его помощью установить связь с британской разведкой. Однако сделал это не сразу. Я некоторое время присматривался к нему, чтобы позже, на одной из последующих встреч, сообщить ему о своем намерении».

Во время декабрьского визита Винна было договорено, что в начале 1961 года в Лондон прилетит советская делегация, которая посетит английские фирмы, проявляющие интерес к торговле с Советским Союзом. Когда ответный визит советской делегации в Англию сорвался, Винн приехал в Москву, чтобы выяснить причину этого, и вновь встретился с Пеньковским. К тому времени они оба уже обращались друг к другу по имени. Пеньковский, о намерениях которого англичанин даже не догадывался, решил попытаться выйти через Винна на контакт с западной разведкой. Произошло это в первую неделю апреля 1961 года.

По мысли советского человека, любой иностранец, приезжающий в их страну, каким-то образом непременно должен быть связан с западной разведкой. Пеньковский, как продукт советского воспитания, придерживался точно того же мнения.

В тому времени он окончательно дозрел до готовности работать на Запад. Неуверенность в прочности своего положения в Главном разведывательном управлении явилась тем катализатором, который ускорил принятие такого решения. Кроме того, его все больше начинала пугать авантюрная политика, которую в то время проводила советская власть. Кроме этого, Пеньковский продолжал мечтать о свободной жизни на Западе, которую он успел вкусить за год своего пребывания в Турции. Он позже писал: «Задолго до этого момента я начал ощущать отвращение к самому себе, не говоря уже о наших «любимых» вождях и руководителях. Я уже тогда чувствовал, что должен найти хоть какое-то оправдание своему существованию, которое помогло бы мне испытать внутреннее облегчение». В нем говорил человек, пытавшийся отыскать свои новые корни, солдат, стремящийся встать под новые знамена.

Не последнюю роль в стремлении Пеньковского переметнуться на Запад сыграло и то обстоятельство, что начальству наконец-то стало известно, что его отец был офицером Белой армии. Двадцать три года его нелегкой службы в советской разведке могли пойти прахом из-за другого человека, пусть и ближайшего родственника, который в 1918 году принял решение бороться против большевиков. Почему, мог бы спросить себя Пеньковский, который втайне гордился своим отцом, об этом факте моей биографии вездесущий КГБ мог узнать только сейчас? С годами он все больше и больше убеждался в том, что отец его в том далеком восемнадцатом году сделал правильный выбор.

Встретившись с Винном в номере московской гостиницы «Националь», где тот остановился, Пеньковский заверил англичанина, что состав советской делегации для отлета в Великобританию уже сформирован. Как и прежде, он, обсуждая с ним программу предстоящего визита, много рассказывал о себе. Винн быстро заметил в поведении своего собеседника некоторую нервозность. Когда они прохаживались по улицам, где никто не мог их подслушать, Пеньковский стал говорить англичанину о тяжелой жизни в Советском Союзе. Он с усмешкой отозвался о тех причинах, которыми советское руководство объясняло возникший в стране дефицит, и отпустил в адрес режима несколько довольно критических замечаний. Из его слов следовало, что жизнь простого советского гражданина никак нельзя было назвать счастливой.

Когда Винн наконец ознакомился со списком участников советской делегации, он испытал разочарование. Он возражал против включения в ее состав профессоров и технических экспертов, которые никак не подходили для ведения торговых переговоров. Руководство английских компаний ожидало, что к ним приедут люди, от которых зависит заключение крупных контрактов. Теперь Винну стало ясно, что русские заинтересованы в получении технической информации, а не в закупке английских товаров.

Пеньковский признал возражения Винна обоснованными, но принялся умолять того, чтобы поездка этой делегации в Англию все же состоялась. «Прошу тебя. Грев, не противься, — сказал он. — Мне просто необходимо съездить в Англию. Если же ты заупрямишься, то я уже никогда не попаду в Лондон. Дело в том, что главой этой делегации назначен я».

После этого Пеньковский в открытую поделился с ним своими страхами за будущее советского народа. Он сказал, что ситуация в СССР сложилась невыносимая, что руководство его страны ведет опасную внешнюю политику, которая может привести к мировой катастрофе. Пеньковский добавил при этом, что располагает некоторыми фактами, подтверждающими только что им сказанное, и что он просто обязан передать их «заинтересованной стороне» на Западе. Кроме того, он должен лично встретиться с соответствующими лицами и рассказать им о том, что творится у него на родине.

Винн знал, что советские спецслужбы не гнушаются различного рода провокациями и подсылают к иностранцам тайных агентов, которые говорят им о своем якобы несогласии с действиями собственного правительства. Однако проницательный англичанин понял, что его собеседник искренен с ним. Он никогда еще не встречал человека подобного Пеньковскому. Винн не только поверил ему, но и понял, какую ценную услугу мог тот оказать западным разведслужбам. Посетив многие страны Восточной Европы, он хорошо представлял себе, о чем собирался поведать Западу Пеньковский.

Поэтому Винн не стал возражать против состава делегации, предложенного советской стороной. Таким образом, он обеспечил Пеньковскому возможность отправиться в Лондон и выйти на контакт с «заинтересованной стороной». 12 апреля 1961 года перед самым отлетом на родину Винн получил от Пеньковского запечатанный конверт в двойной упаковке, в котором находилось письмо, адресованное британской разведслужбе. Пеньковский также сообщил ему, что планирует прилететь в Лондон приблизительно через неделю.

Это свидетельствовало о том, что в ГРУ Пеньковский, несмотря на порочащий факт в его биографии, пользуется доверием — его не только выпускали в Англию, но и назначили главой советской делегации. В качестве заместителя начальника Управления внешних сношений Государственного комитета по науке и технике Пеньковский должен был возглавить большую группу советских технических специалистов и торговых экспертов, которым предстояло встречаться с руководством британских фирм и обсуждать возможности заключения торговых соглашений и двухстороннего технического сотрудничества. Главной же задачей его, полковника Главного разведывательного управления, являлось следующее: оценка возможностей для промышленного и технического шпионажа, установление с этой целью контактов с сотрудниками английских фирм, а также наблюдение за членами советской делегации. В Лондоне поездку делегации курировала контора Анатолия Павлова, который являлся консулом советского посольства в Лондоне, представителем ГККНР и одновременно полковником ГРУ, занимавшим пост заместителя резидента Разведуправления в Великобритании. Таким образом, можно было с полной уверенностью сказать, что члены советской делегации, а также фирмы, которые они посещали, находились под пристальным вниманием советской разведки.

Пребывание Пеньковского в Лондоне длилось до 6 мая. Все эти шестнадцать дней он, будучи един в трех лицах, был занят до предела. Члены советской делегации по традиции относились к нему с большим почтением, как к лицу, отмеченному доверием государства и партийного руководства. Несомненно, в лондонской резидентуре его воспринимали как разведчика в высоком офицерском звании и с не менее высокими связями. Естественно, что никто из его советских коллег и не подозревал о его намерении перейти на сторону иностранной разведки. Находясь в Лондоне, Пеньковский продолжал встречаться с представителями западных разведслужб, и происходило это только по ночам. На этих встречах разрабатывались планы его дальнейшей деятельности в Москве. Все это время Винн служил связующим звеном между советскими специалистами и представителями английских фирм.

Пеньковский успешно сочетал функции руководителя делегации с миссией завербованного агента. Пропустив несколько встреч делегации со своими английскими партнерами — делегация посетила заводы, расположенные за пределами Лондона, — Пеньковский обратился к советскому послу с ходатайством о продлении срока пребывания делегации в Англии на четыре дня. Эту просьбу он мотивировал тем, что членам его делегации было бы полезно посетить Британскую промышленную ярмарку, которая должна была вскоре открыться в Лондоне. Разрешение было получено, и Пеньковский смог еще дважды встретиться с теми четырьмя представителями иностранных спецслужб. На состоявшемся в 1963 году суде он назвал их: «Представителей разведки Великобритании звали Грилл и Майлз, а американцы называли друг друга по именам: Александр и Ослаф». Для большей безопасности и удобства все их встречи проходили в гостинице «Маунт Ройал», где размещались все члены советской делегации.

Энергии Пеньковского можно было только позавидовать. Исполняя роль руководителя делегации, он в лучших советских традициях держал все деньги своих подопечных при себе. Поэтому ему приходилось вместе с ними ходить по лондонским магазинам. Свободного времени у Пеньковского было в обрез, но он тем не менее сумел пройти интенсивный курс обучения приемам тайной связи. На суде в 1963 году он признался, что получил от своих новых хозяев миниатюрный фотоаппарат «Минокс», транзисторный радиоприемник для односторонней связи с Западом и подробные инструкции, как ими пользоваться. Было договорено, что связь с ним в Москве будет поддерживаться через Винна, а если Пеньковский в ближайшее время вновь окажется на Западе, то через другого, тамошнего связного. Таким образом, Пеньковский досконально изучил все инструкции по пользованию радиоприемником и другие мелочи, необходимые для его последующей работы.

В протоколах суда, состоявшегося над Пеньковским, говорится: «Представители иностранных спецслужб рекомендовали Пеньковскому надежно спрятать шпионскую аппаратуру у себя в квартире. Александр и Ослаф предупредили его, что очередное известие передадут ему через Винна, который вскоре приедет в Москву. Но в случае экстренной необходимости соответствующие инструкции будут переданы ему по радио.

Тогда же Пеньковский… получил задание фотографировать для западных спецслужб секретную документацию».

В свою очередь Пеньковский попросил предоставления ему в случае его вынужденного бегства из СССР гражданства США или Великобритании, а также обеспечения его работой, соответствующей его знаниям и опыту.

Итак, перейдя рубикон, Пеньковский вернулся в Москву. Он привез уйму подарков для своих высокопоставленных друзей. Представленный им обстоятельный, пространный отчет свидетельствовал об успехе возглавлявшейся им торгово-промышленной делегации. О полученном им фотоаппарате «Минокс» и огромном количестве фотопленки он, естественно, умолчал.

Следующая секретная информация была подготовлена Пеньковским 16 мая, то есть всего через десять дней после возвращения из Лондона. Она касалась специфики работы ГККНР, которая для Запада особого интереса не представляла. В ней содержались довольно язвительные характеристики сотрудников комитета и их проблем.

Комитет по науке и технике (в дальнейшем ГККНР — ред.), в котором работал Пеньковский, по своим масштабам и важности фактически являлся министерством[32]. В его задачу входил систематический сбор промышленной, научной и технологической информации.

На Западе тот период отмечен бурным развитием науки, достижения которой тут же использовались в промышленности экономически развитых стран. За десять лет, прошедших с 1953-го до 1963 года, в одних только Соединенных Штатах ежегодные ассигнования на науку возросли с 4,3 миллиарда долларов до 13 миллиардов. Советский Союз же со своими спутниками и сталелитейными заводами никак не мог достигнуть уровня промышленно развитых стран, хотя и претендовал на статус экономически развитой державы. В СССР предпринимались отчаянные попытки догнать Запад в области новейших технологий, но у советских ученых не было необходимой для этого материальной базы.

Государственный комитет по науке и технике исполнял роль этакого собирателя и накопителя новейших достижений практически во всех областях современных научных и технологических исследований. Лишь очень редко промышленно развитые страны выпадали из сферы интересов ГККНР. К примеру, комитет направлял своих агентов в Канаду для сбора самой различной информации, начиная со схемы сверхзвуковой пилы «Рейтеон» и кончая технологией использования торфяного подпочвенного слоя или чертежами «поточной линии для изготовления маргарина» фирмы «Левер бразерс». Советские торговые миссии, члены Академии наук, практически все делегации технических специалистов направлялись за границу под эгидой этого комитета. Штат его формировался за счет сотрудников Академии наук и двух других организаций, КГБ и ГРУ, которые также проявляли повышенный интерес к промышленному шпионажу.

Деятельность ГККНР охватывала весь мир. Усилиями его сотрудников в Германии была добыта информация, касающаяся производства полупроводниковых фильтров фирмы «Сименс», после чего в городе Кирове на филиале московского завода «Динамо» сразу же приступили к производству своих собственных полупроводников. Постоянный представитель комитета в Англии предложил советским властям создать завод, работающий по технологии огромного химического концерна «Ай-си-ай», и эта идея немедленно получила поддержку в Москве.

Возглавлял ГККНР президиум, или, как его называл Пеньковский, ученый совет в составе пятнадцати человек. Под его руководством трудился огромный штат высокопрофессиональных экспертов (во времена Пеньковского их насчитывалось 447 человек). Ученый совет определял стратегию деятельности комитета, ставил задачи своим представителям, работающим за рубежом по сбору соответствующей информации, обрабатывал ее и направлял свои разработки в то или иное министерство или ведомство. Министерства и ведомства, в свою очередь, занимались внедрением новых технологий в свое производство. Открытый обмен технической информацией был частью работы комитета. В основном представители комитета собирали различную техническую информацию, рекламные проспекты, всевозможные руководства и справочники, но если возникала такая возможность, они не колеблясь шли и на шпионаж. Поэтому подавляющая часть сотрудников ГККНР тесно сотрудничали с ГРУ или КГБ или же просто являлись штатными разведчиками.

Другие страны тоже занимались сбором научно-технической информации или ее обменом, но ни одна из них не действовала столь активно и тайно. ГККНР обменивался технической информацией со своими партнерами весьма своеобразно. Как писал Пеньковский: «Мы очень осторожно относились к такому обмену и передавали иностранцам только то, что им уже было известно».

До сведений, полученных от Пеньковского, Запад мало что знал об истинной деятельности Государственного комитета по науке и технике. Во всяком случае, никто за рубежом не знал, что этот комитет тесно сотрудничает с советской разведслужбой.