Записки космического контрразведчика

У «звездного» штурвала

Первым начальником Центра подготовки космонавтов стал врач Карпов. Оно и понятно — для эксперимента в космосе отбирали здоровых летчиков, а к неизведанным испытаниям их готовили врачи. Они же в случае удачи должны были оценить состояние космонавта и дать рекомендации для дальнейших полетов... Потом, когда стало понятно, что человек будет продолжать осваивать космическое пространство, на смену врачу начальником назначили одного из летных генералов — Одинцова, сына известного военачальника Великой Отечественной войны. Он, однако, не смог проявить себя на этом участке. После его быстрого «ухода» руководителем стал генерал Кузнецов, имевший большой управленческий опыт и рьяно взявшийся за работу. Но и ему не повезло: последовала череда неудач, главной из которых стала гибель в авиакатастрофе Юрия Гагарина и Владимира Серегина. Были вскрыты серьезные упущения в организации летной работы космонавтов, что и послужило причиной его отставки...

На смену Кузнецову пришел генерал Г. Т. Береговой, бывший до этого заместителем начальника Центра. Выходец с Донбасса, он всю войну пролетал на штурмовиках, был удостоен звания Героя Советского Союза; затем в качестве испытателя «учил летать самолеты»... Вторую звезду героя Береговой получил за испытательный космический полет, последовавший сразу после гибели космонавта В. М. Комарова — вряд ли кто может сказать, что чувствовал Георгий Тимофеевич, отправляясь в тот полет... Память о нем до сих пор осталась в сердцах ветеранов пилотируемой космонавтики: генерал-лейтенант Береговой проявил себя и как умелый командир, и как хороший человек. Естественно, он был неординарным и не для всех удобным, но продержался на этой сложной должности более 15 лет и ушел в отставку по достижении предельного возраста. Это было как раз в момент очередных «великих реорганизаций» в Министерстве обороны и ВВС, на которые Центр «замыкался».

Заменил Берегового генерал В. А. Шаталов, бывший до этого помощником главкома ВВС по космосу. Эта должность была сокращена — и Владимиру Александровичу как опытному космонавту и управленцу федерального уровня предложили возглавить Центр подготовки. На высоком партийном и правительственном уровне ему была обещана всяческая поддержка, а также рекомендовано спланировать работу на период До 1995 года — с учетом возрастающего международного сотрудничества в космической сфере.

Шаталов сильно отличался от своего предшественника и характером, и стилем управления. Ленинградец, сын полка, закончивший летное училище и ставший отличным инструктором, он получил «боевое крещение» в качестве авиационного инспектора воздушной армии и считался настоящим военным интеллигентом. Его безупречное личное поведение — без всякого ухарства, какого-либо зазнайства — настраивало на определенный, спокойный лад в работе. Он смело брался за решение любых сложных задач и проблем, все чаще возникающих во взаимоотношениях военных космонавтов с руководством гражданских конструкторских бюро, особенно обострившихся в ту пору.

Владимир Александрович находил компромиссы и грамотно выстраивал рабочие процессы. Главным для него было — чтобы не страдала подготовка космонавтов. Хотя это весьма корректный человек, но он нередко с трудом удерживал себя от едких замечаний и сарказмов в адрес людей-флюгеров, подстраивающихся под мнения вышестоящих начальников. Именно по этой причине Шаталов и стал неудобен для нового руководителя Минобороны, который весьма некрасиво и просто уничижительно провел его увольнение в запас... Мне кажется, воистину черная отметина осталась в сердце этого порядочного человека, всего себя отдавшего служению Отечеству и космонавтике. Осенью 1991 года он оставил бразды правления одному из своих заместителей... А так как наиболее достойный претендент на эту руководящую должность — А. А. Леонов был уволен еще раньше, то стало ясно, что явных-то кандидатов на штурвал нет.

Тяжко перенес Владимир Александрович эту «нештатную ситуацию», но быстро собрался и принял правильное для себя решение — посвятить оставшееся, Богом отведенное время семье, здоровью и друзьям. Он умел и работать, и отдыхать. Самозабвенно взялся за строительство дачи-коттеджа и возвел этот важный объект, который теперь является немым укором всем новоявленным «правильным», но далеко не бескорыстным начальникам различных мастей. Все, проходящие мимо коттеджа Шаталова, уважительно рассказывают и показывают своим знакомым, что можно построить на честно заработанные деньги. Владимир Александрович принципиально не стал устраиваться на другие должности и не искал свое место в бизнесе. Он трудится на дачном участке, написал хорошую книгу упоминаний о ранее неизвестных перипетиях и интригах в космической среде.

Вместе с любимой супругой Музой Андреевной они умело организуют свой досуг и ведут довольно активный образ жизни. Три года назад он отпраздновал 80-летний юбилей. Как говорят — в полном здравии и трезвом уме. Его здоровью и состоянию души могут позавидовать многие космонавты и ветераны. По мнению одного из специалистов-медиков, Владимир Александрович содержит свою сердечно-сосудистую систему в состоянии, равнозначном сорокалетнему возрасту. Остальное можно заметить невооруженным взглядом. Стройный, подтянутый, энергичный и остроумный. Находясь на сцене Дома космонавтов в день своего юбилея, он был примером для подражания, всем своим видом говоря: «Вот так держать!» Кстати, вышедший поздравить его космонавт — лет на двадцать моложе Шаталова — выглядел рядом с поджарым генералом эдаким «колобком». Когда он стал говорить о том, что буквально во всем подражал Владимиру Александровичу и «впитывал» все, им произносимое, это вызвало невольный смех в зале. Шаталов быстро нашелся и, похлопав говорящего по брюшку, заявил: «Да я теперь вижу, как ты все впитывал!» Зал буквально взорвался смехом и аплодисментами — народ дал понять, что многие знают и помнят историю взаимоотношений этих людей и своеобразную роль «колобка» в судьбе В. А. Шаталова.

А ведь когда-то этот юркий парень попал, что называется в струю. Он дважды слетал — причем будучи в составе дублирующего экипажа. Но так случилось, что оба раза основные сошли с дистанции по субъективным причинам. Удача сопутствовала ему и в третий раз. Он уже занимал высокую руководящую должность, как вдруг возглавил один из международных экипажей в рамках программы «Интеркосмос». Сразу после этого полета он получил генеральское звание и «завязал» с дальнейшими полетами, хотя был еще достаточно молод. Ему больше нравилось общаться среди власть имущих, несмотря на то что в такой среде главным было умение «прогибаться».

В совершенстве овладев этим искусством, генерал выстраивал далеко идущие планы. Молодой, но искушенный, он хорошо понимал, что для реализации своих целей надо ловко работать локтями. И делал это, несмотря на то что именно старшим товарищам был обязан своим становлением и в отряде космонавтов, и в ЦПК. Хотя он был еще достаточно стыдливым, когда встал у штурвала.

Это и погубило его. Он расслабился и не заметил, как его место уже занял «дублер», который напрочь убрал из своей жизненной программы такие понятия, как совесть.

Но заветная цель уже достигнута, а необходимых качеств шкипера — нет. Да, то время было мутное. Перекинув все обязанности на заместителей, «дублер» наслаждался жизнью, наблюдая, что и среднее звено, как по цепной реакции, заражается откровенным «пофигизмом». Благо, время было такое, с девизом «Что не запрещено, то разрешено!», — искать причины неудач в себе никто не хотел. Все сваливали на внешние трудности и «наследство тоталитаризма».

Между тем «дублер», стоящий у штурвала, завел дружбу с зеленым змием и предавался иным утехам. Естественно, в такой ситуации у всех отношения с ним претерпели коренные изменения. Многие пытались урезонить его и тактично намекали о пагубности тех или иных поступков. Но бесполезно! Эти попытки успокаивали лишь на некоторое время, а затем следовали резкие срывы «с резьбы », повлиять на которые было уже невозможно.

Я, как и полагалось по должностным инструкциям, информировал о проблемах в ЦПК, не забывая при этом подсказать пути их решения. Порой мы не общались длительное время, а последующие потепления в отношениях длились недолго. Он понимал пагубность своих действий и вначале принимал план спасения и себя, и того дела, которому все мы служим, но через некоторое время делал все диаметрально противоположно. Кроме меня находились и смелые подчиненные, которые пытались вернуть «дублера» в круг интересов Центра, но они терпели поражение и, в конечном итоге, отказывались от дальнейших попыток. А нашего «героя» буквально несло... Связи из числа сильных мира сего стали потихоньку ослабевать, бизнесмены не видели в нем перспективы. Оставались соратники в различных армейский эшелонах, да и то, когда им нужен был «мальчик для щекотливых поручений».

Однажды, в один из нечастых периодов относительной трезвости, он стал жаловаться, что на него «вешают всех собак», наговаривают лишнее, и вообще хотелось бы, чтобы ему откровенно сказали обо всем, что творится вокруг него. Я предложил другой вариант, с которым он согласился. В результате через пару дней он получил объемный документ, где была изложена вся объективная информация о его проступках и проколах за последнее время. Там была информация, уже ставшая достоянием гласности, и та, о которой он сам хотел бы побыстрее забыть...

«Дублер-шкипер» долго читал документ и даже не пытался оспаривать изложенное. Он то краснел, то бледнел, то покрывался потом. Дочитав справку, стал таким тихим и покорным, что я наивно подумал: «Ну, наконец-то дошло! И есть надежда на возвращение к жизни!»...

К этому документу он отнесся как к официальной информации, расписался, поставил число и спросил: «А ты эту бумагу докладывал своим?» Я ответил, что подготовил ее для него, и предложил оставить ему второй, неподписанный вариант. Он быстро взял справку и спрятал в сейф, долго пребывал как бы в ступоре, но потом вдруг предложил «запить» этот вопрос коньячком и не возвращаться к нему, так как обещает сделать все, чтобы продолжения не было. В тот момент у меня все же зародилась слабая надежда, но я уже давно не был наивен и понимал, что вскоре все вернется на круги своя.

И действительно, вначале все шло правильно — даже его мудрая супруга при встрече со мной спросила: «Что ты с ним сделал? Он человеком стал!» Я не изображал кудесника и дал понять, что порой откровенная и задушевная беседа может многое изменить. Но, к сожалению, просветление длилось недолго. Один за другим последовали срывы, и я принял решение оставить тщетные попытки исправить ситуацию собственными силами. Уж коль человек считает себя «великим», то пусть им великие и занимаются. Тем более что он «засветился» в штабе ВВС в связи с нецелевым использованием самолетов. Его бизнес-проекты нанесли серьезный ущерб финансам Центра и поставили под сомнение все программы внешнеэкономической деятельности. Под серьезным давлением старших руководителей он принял решение уволить финансиста, который и взял на себя всю ответственность за имевшие место проколы. Такой ход позволил «шкиперу» избежать серьезного наказания... Однако эта ситуация еще более усугубила падение зарвавшегося «дублера». А тут еще накопились проблемы по ЖКХ. Из-за отсутствия горячей воды жители Бахчиванджи перекрыли дорогу в районе Леонихи, где как раз завершали строительство коттеджей начальники разных мастей. Вместо того чтобы выйти к людям и объяснить суть проблем, бедолага забаррикадировался в доме...

Но ему все же пришлось держать ответ перед ветеранами-космонавтами, которые длительное время раздраженно, но молча наблюдали за беспределом, творимым «дублером». И вот однажды, когда в актовом зале Центра подготовки поздравляли Льва Демина с юбилеем, он не выдержал и в резкой форме высказал все, что знал и думал. К Демину присоединились коллеги и буквально зажали «дублера» в рабочем кабинете.

С трудом отбившись от ветеранов, он клятвенно пообещал им исправиться. Затем срочно разыскал меня:

— Николай, ты показывал ту справку, где написано обо мне, Демину?

Я ответил отрицательно.

— Но откуда тогда Демин все узнал? — спросил он как бы самого себя.

— Ты сделал столько, что все твои проколы давно уже на слуху! — был мой ответ. — Поэтому Демин и взорвался!

После этого разговора мы уже больше не общались, и наши пути окончательно разошлись. Со «шкипером» поступили хотя и круто, но, учитывая прежние заслуги, позволили уволиться по собственному желанию, не оставив ему ни малейшего шанса для любой работы в ЦПК.

Зато выпивать он стал теперь вроде бы меньше — здоровье подводит. Ведь, как шутят у нас: «Для наших мужчин есть два диагноза — можно пить и нельзя пить». Ему, видимо, теперь нельзя. Он редко появляется в Центре и в Звездном — думаю, что ему наконец-то стало стыдно. Ну, да Бог ему судья!