Записки от скуки

CXXXI

Кто-то, кажется Сукэсуэ-дайнагон-нюдо, встретившись с советником двора генералом Томоудзи,[180] сказал:

— Если ты меня о чем-нибудь спросишь, все равно о чем, я отвечу!

— Да неужели? — усомнился Томоудзи.

— Ну тогда давай поспорим!

— Я ведь серьезным вещам не обучался и не знаю их, так мне и спросить тебя не о чем. Сделай милость, позволь спросить о том, что непонятно мне в каких-нибудь пустяках, не стоящих внимания.

Сукэсуэ воскликнул:

— Тем более! Из здешних-то глупых загадок я тебе любую растолкую в момент!

Собравшиеся вокруг них приближенные императора и фрейлины тут же порешили:

— О, это очень интересный спор! В таких случаях лучше всего спорить пред очами государя. Кто проиграет, должен устроить пирушку.

Государь пригласил их, и тогда Томоудзи проговорил:

— Правда, слыхивал я это еще с младенчества, а вот смысла до сих пор не знаю. Хочу спросить у тебя, объясни, пожалуйста, что это значит, когда говорят: «Ума-но кицурёкицу-ниноока, накакуборэирикурэндо?»[181]

Преподобный дайнагон сразу оторопел и сказал:

— Это такая глупая фраза, что не заслуживает того, что бы на нее тратили слова.

Томоудзи возразил на это:

— Но я с самого начала сказал, что не обладаю познаниями в мудрых учениях и спросить осмелюсь только о какой-нибудь глупости, — после чего дайнагон-нюдо был признан проигравшим и, как рассказывают, вынужден был согласно условию устроить отменный пир.