Защитник

Глава 9

Истон

— Рад, что ты вернулся домой, брат, — сидя напротив меня в кафе «Трудолюбивая пчелка» на Мейн-стрит, Пейс выплеснул на тарелку столько кетчупа, что можно было бы затопить всю картошку фри в ресторане.

— Я был дома несколько дней, чувак. Я не виноват, что ты летал по стране в гости к другим своим клиентам.

Он запихивает в рот еще одну картошку.

— Не то, чтобы ты мой единственный клиент, Хейс. Ты знаешь, что можешь стать настоящей дивой, когда захочешь? Может, мне стоит начать называть тебя принцессой, а не твою жену. Как вообще обстоят дела на этом фронте?

— Мы встречаемся.

— Что черт возьми? — спрашивает он в замешательстве.

— Она согласилась пока отложить аннулирование. Так что я считаю это победой, и мы собираемся встречаться.

— Но ты уже женат… Подожди. Разве люди не говорят, что минеты прекращаются, когда ты женишься? Возможно, это хорошо. Получишь все сейчас, пока можешь, — этот придурок смеется, как гребаный клоун, и я пинаю его под чертовым столом.

— Пейс, чувак, тебя в детстве роняли головой вниз?

— Совершенно уверен, что было один или два раза. Я виню своего брата, Хантера. Это его вина, — он откусывает кусок сэндвича с беконом, затем открывает рот, полный еды. — И вообще, как поживает новая команда?

— Чувак, черт возьми, дожуй, прежде чем говорить. С большинством ребят все в порядке. Джейс охотится за мной. Так что это чертовски неловко. Макс угрожал в первый день, но с тех пор я его не видел. О, и мне нравится тренер Фитц. На данный момент он кажется хорошим тренером, — чертовы Кингстоны.

— Ты уверен, что она того стоит?

Я не утруждаюсь ответом, и Пейс улыбается.

— Ага. Это то, о чем я думал. Ты видел Джульетту?

Я доедаю бургер и вытираю жир со рта.

— Неа. Она и Бекс приедут в Вашингтон на несколько дней. Какая-то рождественская вечеринка в Белом доме. Я разговаривал с Бексом, но не с Джул.

— Трусливый цыпленок, — этим он выкручивает мне яйца. — Ты обустроился на новом месте?

Я качаю головой.

— Я заказал кучу мебели, которая будет доставлена, пока меня не будет. Кензи мне все подготовит. Думаю, я перееду, когда вернусь.

— Ты уверен?

— Да, мужик. Сейчас я едва могу поговорить с Линди лицом к лицу. Не знаю, насколько хуже будет, когда уеду.

— Надеюсь, твоя девочка того стоит.

— Моя девочка всегда того стоила, чувак, — говорю я и швыряю салфетку ему в лицо.

— Я знал, что она твоя девочка.

Да, в глубине души она всегда была моей девочкой.

Линди удается избегать меня весь день.

К тому времени, как пришел сегодня утром, ее уже не было, не было дома, когда я вечером вернулся с тренировки.

Все мое тело болит от дополнительных тренировок, которые Фитц устроил нам после того, как мы с Джейсом поссорились перед командой во время тренировки… снова.

До конца игры никто из нас не прикоснулся к шайбе.

Все это привело к большому количеству ударов и кругам по льду, пока нас обоих не стошнило в мусорные баки.

У меня дерьмовое настроение, и я уезжаю завтра.

Лестница снаружи лофта скрипит, я поднимаю взгляд как раз перед тем, как Кензи просовывает голову.

Она смотрит на синяки на моем лице и ахает.

— О боже мой, Ис. Твое лицо, — она бросается ко мне, как будто я ребенок, которого только что поранили на детской площадке.

— Все в порядке, Кензи, — я отмахиваюсь от нее. — Так происходит все время, — как только слова произнесены, я понимаю, что не следовало это говорить.

Ее глаза сужаются, а губы сжимается в тонкую линию.

— Ладно, я должна быть в порядке, если тебя постоянно бьют? Разве вратари должны участвовать в большинстве драк, Истон?

— Это профессиональный хоккей, Кензи. Дерьмо случается.

— Ах, да? Ты собираешься подраться со своим капитаном?

— Это была не драка. Джейс злится, потому что я женился на его младшей сестре. Глядя на свою младшую сестру, я понимаю, почему он злится. Но это ничего не меняет.

Она кладет руки на бедра.

— Ты ударил его в ответ?

— Иногда слова действуют сильнее, чем кулаки, Кензи.

Она в шоке смотрит на меня.

— Возможно, это самая умная вещь, которую я когда-либо слышала от тебя, Истон Хейс. Но я все равно убью Джейса Кингстона.

Я смеюсь и тяну ее за волосы.

— Ты не убьешь Джейса, сестренка.

— Ладно, — фыркает она. — Я сделаю еще хуже. Я расскажу все Джульетте, и она сделает это за меня.

Она достает из кармана телефон, и я выдергиваю его из ее руки, прежде чем она успеет натравить Джул на Джейса. Мне не нужно ничего, что могло бы ухудшить мою ситуацию в новой команде. Судя по сегодняшнему дню, они уже не знают, что со мной делать. Они любили Джонси, своего бывшего вратаря. Но хотят они это принять или нет, его травма, полученная две недели назад, положила конец карьере. И резервный состав не поможет. Джейс чертов капитан, так что они будут брать с него пример, а это значит, что сейчас это выглядит не слишком хорошо для меня.

— Нет, не надо, — говорю я и сую телефон ей в карман. — Мне не нужно, чтобы Джул боролась за меня.

Я сгибаю колени, чтобы встретиться лицом к лицу с сестрой.

— Я даже не уверен, что Джул стала бы драться с ним прямо сейчас. Она очень злится.

— Нет, она не злится, — когда я недоверчиво поднимаю голову, она смеется. — Она не злится. Ну, не совсем обезумела из-за того, что вы поженились. Ей больно, что ты ей не сказал. Завтра утром она возвращается домой из Вашингтона.

Кензи улыбается, когда Миртл пробирается в мою комнату и трется о Кензи, как кошка, а не пятидесятифунтовый (примерно 22 кг) бульдог.

— Клянусь Богом, если ты скажешь Джул, что я тебе это сказала, я натравлю Джейса на твой другой глаз.

Трогаю бледный синяк, оставшийся после того, как он ударил меня на днях, и съеживаюсь. Не лучшая неделя.

— Я ничего не скажу.

Она фыркает и смотрит на одежду, лежащую на моей полуупакованной сумке, в которой Миртл только что устроилась поудобнее, и ее тело напрягается.

— Куда ты едешь?

— У меня есть перерыв в выездной игре. Вернусь на следующей неделе. Я говорил тебе вчера. Именно поэтому ты обустраиваешь квартиру, помнишь?

— Ага. Я просто ненавижу, что ты уходишь. Ты только что пришел, — мы с Кензи не очень хорошо справляемся с уходом людей. Вот что происходит, когда твоя совершенно здоровая молодая мама умирает от гребаного гриппа.

— Это расписание команды, Кензи. Я не могу это контролировать. Но я вернусь. Обещаю, — я обнимаю ее и сжимаю. — Я подписал пятилетний контракт. Тебе не так легко от меня избавиться.

— Обещаешь? — шепчет она, и я вдруг чувствую себя придурком из-за того, что так долго оставался в стороне. Я был настолько занят своим дерьмом, что не думал о том, как мое отсутствие повлияет на нее.

— Обещаю, — минуту мы сидим молча, а потом я решаю проверить почву. — Так… есть ли шанс, что ты захочешь мне помочь?

— С чем? — она оживляется.

— Линди.

Ее улыбка растекается по лицу.

— Давай посмотрим… хочу ли я помочь брату завоевать расположение моей лучшей подруги, чтобы она могла буквально быть моей сестрой? Хм… Что ты думаешь?

— Я думаю, мне нужно очаровать ее.

— Да, нужно, — смеется Кензи, прежде чем уронить голову мне на плечо. — Думаю, у тебя еще есть надежда.

Я чертовски надеюсь, что она права.

Я всегда спал чутко. Даже будучи ребенком, слышал каждый шум. Каждый сигнал гудка. Каждый разговор, когда мама думала, что она ведет его наедине, потому что дети спят. Все меня будит, и это если я вообще смогу заснуть.

Если повезет, у меня будет четыре часа сна в сутки. Это вредно, особенно для спортсмена. Но я к этому привык. Адаптировался. Поэтому, когда в два часа ночи скрипит лестница, ведущая на чердак, я не сплю и смотрю в открытый дверной проем, ожидая, кто придет. Я ожидаю, что это моя новая лучшая подруга, Миртл, будет искать теплое местечко, чтобы поспать, но вижу, что Линди колеблется у входа.

— Истон, — шепчет она, и желудок сжимается, потому что я знаю этот тон.

— С тобой все в порядке, принцесса? — заставляю себя оставаться в постели. Последнее, что хочу сделать, это давить на нее прямо сейчас. Она пришла сюда. Мяч на ее стороне.

— Нет, — тихо говорит она мне, но остается застывшей у двери. Ее длинные волосы спутаны на плечах, когда она стоит передо мной в белой футболке, которую я помог ей надеть в воскресенье утром, прежде чем она ушла. — Мне приснился кошмар, и я взяла телефон, чтобы позвонить тебе… но ты уже здесь.

— Я всегда буду здесь. Иди сюда, детка, — шепчу я.

Линди делает паузу, затем медленно поднимаю одеяло и освобождаю для нее место рядом со мной. Она смотрит на матрас с такой нерешительностью, что, пока она осторожно не залезает на него и не прижимается ко мне, я не совсем уверен, войдет ли она в комнату или вернется в свою.

— У меня давно не было такого плохого сна, — признается она так тихо, что я едва слышу, прежде чем кладет голову мне на грудь. — Я чувствовала, как ствол пистолета прижался к голове. Было так холодно. И он просто повторял снова и снова, что собирается заставить маму смотреть, как он стреляет в меня. Заставит ее смотреть, как он меня убивает.

Дрожь в ее голосе ломает меня, потому что это не просто кошмар.

Это то, что мы пережили.

— Ты в безопасности, принцесса, — я обнимаю и прижимаюсь губами к ее голове. — Мы выбрались оттуда. Он больше никогда не причинит тебе вреда, — иногда мне хочется быть тем, кто убил его за то, что он сделал с ней.

Она сжимает мою футболку в руке и тянет.

— Во сне ты всегда меня спасаешь.

— Я всегда буду, — запускаю пальцы в ее мягкие волосы и отвожу бедра в сторону. Чертовски уверен, что ей не нужно знать, что мой член готов прорваться сквозь боксеры, чертовски тяжело просто от ощущения ее голых ног, прижатых к моим. — Спи, Линди. Ты в безопасности. Он больше не сможет причинить тебе боль. Никто больше никогда не причинит тебе вреда. Я им никогда не позволю.

Мы никогда этого не делали.

Лежать вместе вот так. Тела, сплетенные вместе. Осознанно. Трезвые.

На днях ночью я отнес ее в свой гостиничный номер и уложил на кровать после того, как она потеряла сознание. Потом часами смотрел, как она спит, запоминая каждую частичку этой женщины.

Сладковатый аромат ее волос щекочет мой нос, когда вдыхаю его с каждым вдохом. Ее изящные изгибы подходят мне так, как будто она создана для моего тела. Потому что она всегда должна была быть моей.

Тишина ночи почти оглушительна, когда я слушаю ее ровное дыхание.

— Ты имел в виду то, что сказал раньше, Ис? — тяжесть ее слов повисла в воздухе.

— В последнее время я много чего говорил. Я имел в виду все это. Но если хочешь получить конкретный ответ, тебе придется быть более конкретной, — у меня такое чувство, что от моего ответа зависит слишком многое, поэтому не стоит рисковать.

— Вчера ты сказал, что это всегда была я. Ты это имел в виду?

— Больше, чем что-либо в моей жизни, детка, — шепчу в ответ, не колеблясь ни секунды, потому что это, возможно, самая правдивое, что я когда-либо говорил другому живому человеку.

Линди молчит несколько долгих минут, которые тянутся, как чертовы часы. Так долго, что я начал задаваться вопросом уснула ли она. И я думаю, что так оно и есть, пока Линди не поворачивает голову ровно настолько, чтобы посмотреть на меня. Длинные ресницы целуют ее щеки, когда она смахивает слезы.

— И ты Истон, это всегда был ты.

Она опускает голову мне на грудь и обнимает за талию.

— Это всегда был только ты.

После этого я не двигался, даже перестал дышать.

Через несколько минут Линди заснула у меня на руках.

Когда открываю глаза несколько часов спустя, я чувствую себя более отдохнувшим, чем когда-либо за последние чертовы годы. Еще я потею, потому что жена обвивает меня, как виноградная лоза, а храпящий бульдог прижимается к внутренней стороне колен. Это действительно звучит как храп мультяшной собаки. Как Скуби-Ду. Какого черта?

У Линди перехватывает дыхание, ее тело напрягается, и я почти смеюсь.

Думаю, мы оба хорошо спали прошлой ночью.

— Доброе утро, принцесса.

Она медленно высвобождается от меня, отводя свою ногу от того места, где она была накинута на мою, и при этом трется о мой член.

— Ммм… По крайней мере, на этот раз я помню прошлую ночь, — она зарывается лицом мне в грудь. — Не могу поверить, что я спала здесь.

— Не будь такой. Мне чертовски нравилось, что ты рядом со мной. Это лучший ночной сон, который у меня когда-либо был. Даже Миртл меня не разбудила, — сажусь и откидываюсь на подушки, увлекая ее за собой, любя эту сонную, мягкую ее сторону. — Ты моя жена. Ты должна быть в моей постели.

— Технически ты в моей постели, — поддразнивает она, и по ее лицу пробегает легкий румянец. — Думаю, ты можешь остаться столько, сколько тебе понадобится.

— Тебе не нужно об этом беспокоиться. Вчера я выбрал место для аренды.

Я смотрю, как ее голубые глаза тускнеют.

— Ты уезжаешь? Уже?

— Не думал, что ты действительно хочешь, чтобы я остался здесь, — говорю ей, проводя пальцами вверх и вниз по ее позвоночнику.

— Я… — она заволновалась. — Я не хотела, чтобы ты так себя чувствовал.

Я поднимаю ее подбородок и приближаю ее глаза к своим.

— Мне двадцать семь, Мэдлин. Мне нужно свое место. Я не могу вечно ночевать на твоей запасной кровати, а даже если бы и мог, не думаю, что выжил бы, живя с четырьмя женщинами, а не только с моей женой.

— Куда ты переезжаешь? — спрашивает она, по-видимому, разочарованная, немного надувшись. И, черт возьми, моему члену не нравится такой вид.

— Двухкомнатная квартира внизу. Та, что рядом с Мэддоксом и Калленом.

Ее выразительные глаза расширяются, она моргает, прежде чем прикусить нижнюю губу.

— Ой.

Я прижимаю большой палец к пухлой губе, освобождая ее, и моя девушка резко втягивает воздух.

— Ой? Это все, что у тебя есть?

Ее губы обхватывают мой большой палец и нежно целуют его, и я стону, когда это чувство пронзает член.

— Мне нужно собственное жилье, женушка, потому что, как ты сказала вчера вечером, мне нужно встречаться с тобой. А это значит, что мне нужно забрать тебя из твоей квартиры и потом отвезти ко мне домой.

— Тебе нужно встречаться со мной, мальчик-хоккеист, — дьявольская улыбка растекается по ее лицу. — Что ты планируешь делать у себя дома такого, чего не смог бы сделать у меня?

— Детка, я заставлю тебя так громко кричать мое имя, что твои соседки по комнате не смогут снова взглянуть на тебя, не покраснев.

Она водит руками под моей футболкой, проводя кончиками пальцев по прессу, и мои мышцы напрягаются.

— Мэдлин, — предупреждаю, пока она играет с поясом моих боксеров. — Здесь я пытаюсь быть джентльменом.

— Совершенно уверена, что этот джентльмен выпрыгнул бы из окна, пока я выкрикивала твое имя, Ис.

То, как она смотрит на меня… Блять.

Я обхватываю рукой ее длинную шею и провожу большим пальцем по ее пульсирующей вене.

— Линди… — другой рукой обнимаю за спину и касаюсь ее губ своими, стону, когда ее сладкий вкус взрывается на моих губах.

Линди стонет, и между нами проносится электричество. Член упирается в мои боксеры, и я притягиваю ее к себе на колени, чтобы она была ближе. Нужно еще ближе. Так, черт возьми, гораздо ближе.

Но знаю, что для этого еще слишком рано.

Эта девушка заслуживает романтики, роз и свечей.

Она заслуживает сказки.

Она заслуживает всего.

Проведя губами по ее челюсти, я пробую кожу и прикасаюсь к ней так, как мне хотелось уже чертовы годы.

Сексуальный вздох, который она издает, проводя ногтями по моей обнаженной груди, опьяняет. Мой член прижимается к ее мягким бедрам, желая участвовать в действии.

Словно зная, что мне нужно, Линди скользит по моему члену и стонет, углубляя поцелуй. Ее язык проскальзывает внутрь. Осторожно трогая мой. Обучась. Исследуя. Разжигая все чертовы нервные окончания, словно лесной пожар, который только начинает гореть.

Тот, который выйдет из-под контроля.

Ее ногти танцуют по моим соскам, и я рычу, провожу языком по ее шее, останавливаясь, чтобы пососать учащенный пульс.

Линди цепляется за меня, прижимаясь, как будто мы два подростка, боящихся быть пойманными. Единственное, что нас разделяет — это клочок ткани от ее трусиков и моих боксеров.

Тепло ее киски побуждает меня зайти дальше, чем я предполагал.

Еще нет.

— Линди… — туманные глаза смотрят на меня, обжигая душу.

— Мне очень жаль, — шепчет она и разбивает мне сердце своими словами.

— Детка, тебе не за что извиняться. Ты была права вчера вечером. Мы пропустили пару шагов. Я хочу пригласить тебя куда-нибудь и обращаться как с принцессой, которой ты и являешься. Я хочу завязать с тобой романтические отношения, прежде чем впервые буду поклоняться каждому дюйму твоего тела. Ты заслуживаешь это. Ты заслуживаешь все.

Она опускает лоб мне на грудь и трется.

— Я должна тебе кое-что сказать, Истон.

Я провожу руками по ее волосам и обхватываю затылок.

— Ты можешь рассказать мне что угодно.

Ее плечи поднимаются и опускаются с сильным вдохом и выдохом, и я готовлюсь к тому, что, черт возьми, она собирается мне сказать, потому что это не может быть ничем хорошим.

Ее голубые глаза, словно Бермудские острова, смотрят на меня, и она проводит зубами по губе.

— Я никогда не делала это раньше.

— Чего не делала? — спрашиваю в замешательстве.

— Что-нибудь из этого, — шепчет она, но не отводит взгляд. — Я имею в виду, дело доходило лишь до ласк под рубашкой много лет назад. Но на этом все… С той ночи я никогда никому по-настоящему не доверяла. Недостаточно, чтобы сделать себя такой уязвимой, — тихо говорит она, трясясь.

Я держу ее голову в своих руках.

— Дыши, Линди, — шепчу я ей в губы. — Ты мне доверяешь?

— Даже свою жизнь, — говорит она, и моя грудь раздувается.

— Это все, что имеет значение. Во всем остальном не нужно спешить. Сначала мне нужно тебя добиться, верно?

Линди улыбается и прижимается губами к моим.

— Ты заставишь меня пожалеть об использовании этого слова, не так ли?

— О да, детка. Но это будет единственное сожаление. Я обещаю.

— Хорошо, — она кладет голову мне на грудь, и я знаю, что только что дал самое большое обещание в своей жизни. Теперь мне просто нужно убедиться, что смогу его сдержать.