Затерянный остров

28

Эми разбудила Гидеона за полчаса до полуночи. Ветер все так же свирепствовал, прогноз погоды был весьма неутешительным. Гидеон сразу же приступил к выполнению обычных обязанностей первого помощника: поднял якорь, разложил в правильном порядке бумажные карты, снял показания электроники, чтобы убедиться, что все работает как надо, и проверил электронную почту на наличие новых сообщений. Он остался доволен собой и тем, как быстро он справился с этими многочисленными, но относительно простыми делами.

В полночь они покинули мангровые заросли и вышли в неспокойные воды бухты. Стояла ненастная ночь, песок летел над водой, образуя жалящие облака, не было видно ни луны, ни звезд. Им потребовалось еще полчаса, чтобы добраться до узкого пролива, который служил входом в бухту, и у которого кипели и сталкивались штормовые волны, — так, в конце концов, «Туркеза» оказалась в открытом море.

Невообразимо ужасные валы воды, походившие на огромных, голодных чудовищ обрушились на них, пытаясь проглотить. Подгоняемые ветром, они накатывали один за другим, угрожающе нависая над ними своими белыми кипящими гребнями и окатывая яхту с кормы до носа брызгами и пеной.

— Это прекрасно, — пробормотала Эми, стоя у штурвала. Она отслеживала приближение валов на радаре и подстраивала под них ход яхты — двигатель полный или малый ход, право или лево руля.

— Прекрасно? Ты шутишь, да?

Гидеон снова чувствовал тошноту. Во время гонки с «Горизонтом» он был слишком занят и слишком напуган, чтобы ощущать морскую болезнь, в настоящий момент же он не испытывал ни того, ни другого. Эта ночь с самого начала не задалась и не предвещала ничего хорошего.

— Радар практически целиком зеленый из-за помех от бурного моря, к тому же волны почти такой же высоты, как наша яхта. Они потратят чертову уйму времени, пытаясь обнаружить нас на радаре.

— Ну, если ты так говоришь, тогда ладно.

Судно пробиралось по морю со скоростью десять узлов. За окнами рулевой рубки, заливаемой дождем, ничего не было видно — ни горизонта, ни звезд, ни какой-нибудь другой точки в пространстве, которую можно было бы использовать как ориентир — только непроглядная тьма. Волнение шло сзади, и каждый вспененный гребень толкал нос яхты вниз и стремился развернуть ее корму боком, создавая отвратительное движение, напоминавшее штопор. Эми ни на секунду не прекращала сражаться со штурвалом, чтобы сохранить курс. Картплоттер показывал их как крошечную черную стрелку на белом фоне, удаляющуюся от берега, но вскоре берег исчез, и это одинокое темное пятнышко стало единственным знаком на экране. Гидеон попытался увеличить чувствительность радара, как ранее показывала ему Эми, но в таком море все его усилия оказались напрасными.

Примерно в час ночи внезапно раздался странный звук: какая-то прерывистая вибрация, заставившая вздрогнуть весь корпус судна.

— Твою мать! — в сердцах выругалась Эми, взглянув на приборы. Лодка начала заваливаться на бок, и девушка резко крутанула штурвал в противоположном крену направлении, параллельно уменьшая обороты одного двигателя, и усиливая тягу другого.

Очередная порция рывков, и лодка снова повернулась бортом к волнам. Эми, не прекращая, боролась за контроль, бормоча под нос ругательства, а затем дрожь совсем прекратилась.

— Левый двигатель сдох, — заявила она. — Я спущусь вниз и посмотрю. Возьми штурвал.

— Я? Я не знаю, что делать!

— Слушай и запоминай: не дай лодке повернуться боком. Каждая волна будет пытаться развернуть корму, тебе нужно будет поворачивать штурвал в противоположном направлении, толкая лодку обратно. Но только не переусердствуй.

Она указала на двойные дроссели.

— У нас только один двигатель — правый борт, правый дроссель. Старайся поддерживать двадцать одну сотню оборотов. Тебе может потребоваться увеличить или уменьшить число оборотов в зависимости от того, будешь ли ты подниматься на волну или спускаться к ее подошве. Понятно?

— Не совсем…

Но девушка уже исчезла. Гидеон схватил штурвал, безрезультатно вглядываясь в темноту — он даже не видел волн перед носом. Но тут у него за спиной раздался рычащий звук, и корма начала подниматься, сопровождаемая шипением и треском разорвавшейся мембраны. Его руки как будто примерзли к рулю. Нос яхты наклонился, ухнув вниз, и похоронил себя в море. А потом корму с яростью крутануло в бок.

— Черт!

Он повернул штурвал против хода и толкнул дроссель. Лодка начала выравниваться, а затем резко качнулась в другую сторону, нос поднялся, в то время как корма ушла вниз. Борясь со штурвалом, чтобы исправить ситуацию, Гидеон слышал, как в камбузе бьется посуда. Он повернул в другую сторону, стараясь не переусердствовать с коррекцией, параллельно ослабляя дроссель.

Это была только первая волна. Теперь же весь этот ужасающий процесс начал повторяться снова.

Хуже всего было то, что ему все-таки стало плохо. С трудом справившись с защелкой бокового окна одной рукой, Гидеону удалось открыть его, дождь обрушился внутрь рубки, в то время как Гидеон пытался изо всех сил удержать другой рукой штурвал. Новоявленный капитан спешно высунул голову в окно, и его вырвало. Он едва успел прийти в себя, когда следующий гребень снова швырнул лодку в сторону, и вода накрыла корму и утопила нос. Гидеон крутанул штурвал, и лодка послушно заскользила, но на это раз слишком сильно, и ему пришлось быстро выравнивать ее. Если бы кто-то взглянул на судно со стороны, то увидел бы, что оно, виляя, танцует на больших волнах, словно пьяное.

Гидеон услышал приглушенный крик Эми.

Со следующей волной он справился немного лучше, но ему снова пришлось прерваться, чтобы освободить желудок между валами. Теперь он видел на картеплоттере их пункт назначения, расположенный в десяти морских милях, упорно ползущих к нему. Это было какое-то безумие. Следовало остаться в бухте и переждать, пока шторм минует.

И тут снова случилось нечто. Гидеон услышал заикание в реве единственного оставшегося двигателя — своего рода кашляющий звук. Стрелка тахометра двигателя начала колебаться и падать. Гидеон поддал газа, но это лишь усугубило ситуацию, двигатель заработал с еще большими перебоями. Он быстро снизил обороты, чем, казалось, стабилизировал его. Но показания тахометра упали до пятнадцати сотен — и Гидеон почувствовал, что сила моря стала порабощать их, как только лодка перестала двигаться вперед.

Со следующей волной пришлось сложнее. Она ударила в корму и жестоко наклонила лодку. Гидеон крутанул штурвал влево, и лодка повернулась, но весьма неохотно. Затем их настигла следующая волна, повернув судно еще больше, почти параллельно волнам.

Двигатель кашлянул, задребезжал, снова кашлянул.

— Эми! — вскричал он. — Что происходит?

Но рев ветра и моря заглушили его слова.

И тут двигатель полностью затих. Сей же момент пропала всякая вибрация и низкочастотная пульсация — остался только рев моря и ветра.

Лодку резко развернуло боком, отвратительное вращающее движение отдало ее полностью во власть моря. Гидеон вцепился в штурвал изо всех сил. Это все, что он мог сделать, чтобы оставаться на плаву. Огни замерцали, сообщая о перебоях в системе электропитания.

Через интерком до него донесся голос Эми, сверхъестественно спокойный.

— Иди к якорному ящику и разверни дрог.

— Дрог…? Что за дрог?

— Плавучий якорь. Похожий на большой парашют. Брось его за борт, отпусти трос футов на сто и закрепи его. После вернись и помоги мне.

Повинуясь, Гидеон бросил штурвал и вышел из рубки. Снаружи на него обрушилась вся сила шторма. Ошеломленный, оглушенный и ослепший, он пытался руками защитить лицо от дождевых порывов, и удержаться на вздымающейся палубе. К своему ужасу, сквозь пелену дождевых капель Гидеон смутно различил, как вокруг их яхты со всех сторон вздымаются хребты и пенные вершины горообразного моря.

Схватившись за поручень, он пополз к якорному ящику, установленному в носовой части судна. Ежесекундно лодка угрожала перевернуться, каждая волна подбрасывала ее вверх, а затем разворачивала боком, заставляя весь корпус содрогаться — этими своими движениями судно напоминало брыкающуюся лошадь. Вода взлетала над перилами и окатывала палубу. Каждый раз, когда это происходило, Гидеону приходилось хвататься за поручень обеими руками, чтобы его не смыло за борт.

Наконец, он добрался до носа и открыл ящик. Без света, на ощупь, Гидеон протянул руки и стал слепо в нем шарить. И что-то нашел: что-то громоздкое из плотного холста, по левую руку от себя.

Внезапно над ним лопнула волна, сбив его с ног и заставив скользить по палубе, пока его ноги не свесились за борт. Каким-то чудом Гидеон смог схватиться за поручень и затащить себя обратно на лодку. Как только вал миновал, он вытащил холст из ящика. Полотно оказалось сложенным, и не было никакого способа увериться, что это было именно то, что ему надо, но от него определенно отходил длинный трос. Для сомнений совсем не было времени, и Гидеон выбросил его за борт. Тем более выбирать особо было не из чего. Полотно упало в воду. Трос быстро закончился, и Гидеон обжег руки, пытаясь сдержать его стремительный рывок. С трудом ему удалось привязать крепление к швартовой тумбе, при этом собственные пальцы казались ему толстыми и неуклюжими.

Внезапно произошло нечто волшебное: трос натянулся с пронзительным звуком, и «Туркеза» начала выравниваться, ее нос повернулся навстречу ветру и волнам. Через мгновение лодка пошла ровнее — намного ровнее.

Гидеон снова заполз в рулевую рубку, промокший до нитки, охваченный целой чередой сухих рвотных позывов, его голова была готова лопнуть от усилий, беспокойства и тошноты. Не мешкая, он направился к тому месту, где Эми ремонтировала двигатель. Панели машинного отсека были открыты, а девушка лежала на спине, уйдя головой и туловищем под массив механизмов.

— Чем тебе помочь?

— Перекрой вон те топливопроводы.

Гидеон повернул рычаги перпендикулярно подаче.

Эми продолжила работать, довольно часто давая Гидеону указания. Лодка шла намного лучше, хотя большие волны проносились мимо нее с обеих сторон. Все происходящее было ужасно, но, по крайней мере, они не опрокинулись и окончательно не потеряли управление.

— Ладно, — наконец сказала Эми. — Посмотри, вдруг получится запустить двигатель правого борта.

Гидеон поднялся, переключил дроссель и нажал кнопку. Издав несколько кашляющих звуков, двигатель взревел, и Гидеон почувствовал облегчение. Через пару секунд появилась Эми. Измазанная маслом и со спутанными волосами, она сразу же взялась за штурвал.

— Подними дрог. Оберни канат вокруг якорной лебедки, и я его выберу. Верни его на место на тот случай, если нам снова придется его развернуть.

Гидеон сделал, как было сказано, через мгновение моторизированная лебедка вытащила дрог, и мужчина частично сложил, частично запихал его обратно в якорный ящик. Лодка сильно качнулась и волна опять лопнула над ним, когда он полз к рулевой рубке.

— Может, нам лучше вернуться к Бахиа-Хондит? — предложил он, кашляя и сплевывая воду. — Переждем там.

— Мы в двух милях от Хеюпси, — тихо заметила Эми. — Давай закончим то, что начали.

Она потянулась и щелкнула рядом выключателей, погрузив лодку в темноту. Единственным источником света стало тусклое свечение электроники.

Гидеон уставился на картплоттер, сейчас показывающий отдельно стоящий у черта на куличках риф, неправильной формы.

— Мы собираемся обойти его по дуге радиусом в милю и поискать наших «друзей». Если их там нет, мы подойдем поближе и включим внешние прожекторы, чтобы убедиться, что это тот самый ориентир, который нам нужен. Ты задокументируешь его на фото и видео и определишь, что может означать седьмой ключ, «рвота дьявола».

— А если они там?

— Мы разворачиваемся и бежим.

— У нас только один двигатель.

— Мы увидим их прежде, чем они увидят нас. Мы спрячемся от них в открытом море, там гребни волн выше нашей лодки.

— Спасибо, что напомнила, я и не заметил.

Лодку продолжало снова и снова подбрасывать вверх и в сторону. Они издали обогнули риф, не заметив на радаре ничего, что могло бы быть затаившейся лодкой.

— Хорошо, — сказала Эми. — Мы подходим.

Девушка подвела лодку к рифу. По мере приближения к цели, Гидеон различил рев прибоя, звучавший как все возрастающий непрерывный шквал артиллерии, а затем — смутно видневшееся в темноте выступающее темное пятно, как будто колеблющееся в окружении кипящей белой пены.

Эми замедлила ход, сманеврировав так, что «Туркеза» оказалась с подветренной стороны рифа. Контур на радаре обрел более четкие очертания, приняв приблизительно такую же форму, что и изображение на карте. Эми замедлила судно еще больше, оставив лишь обороты двигателя необходимые для выравнивания лодки.

— Приготовь прожектора, — скомандовала она. — Направь их на скалу. Нам придется провернуть все очень быстро.

Гидеон схватил ручки прожекторов, установленных на крыше рулевой рубки, и навел их на туманный контур, белый от пены. Прибой был таким сильным, что его грохот сотрясал воздух.

— Давай!

Он щелкнул выключателями, и лучи прожекторов пронзили темноту, ярко осветив риф. Пред ними предстал потрясающий вид — над водой возвышалась огромная арка из черного камня, с которой — после каждой окатывающей ее волны — потоками стекала вспененная вода. От одной из ее боковых сторон отходил длинный скалистый берег, около четверти мили длиной, о который разбивался бушующий прибой.

Но не сама арка потрясла Гидеона. С каждой новой волной море проникало в проем арки, где билось и кипело в яростном водовороте, а затем вырывалось с другой ее стороны, создавая на поверхности воды длинную тропу белой пены, которая практически прямой линией уходила в темноту.

Гидеон схватил камеру и начал фотографировать, пока лодка шла мимо, а затем переключил ее в режим видеосъемки.

— Эта тропа морской пены, — крикнула Эми, — следует за течением. И мы должны следовать за ней. Я буду ориентироваться на нее — это наш новый курс.

Она увеличила обороты двигателя, и «Туркеза», покачиваясь, вознамерилась проскользнуть мимо скалы…

Но тут внезапно из темноты, из-за рифа, двигаясь на высокой скорости, выступил «Горизонт», его палубные пятидесятикалиберные орудия смотрели прямо на них.