Завод Сибирской Глуши

Глава 11

Блог Максима Иванова.

Гости из Петербурга

На заводе готовились к чему-то важному и грандиозному. Каждый работяга был занят на две дневные нормы, так что работали до самого позднего вечера. Никто из них не знал к чему конкретно готовятся; Запуск экспериментального цеха? Окончание ремонта в старинном? А может все дело в тех странных кремниевых трубках, что завезли в лабораторию? Всю суть понимал только один человек — Сергей Артамонович Мальцев; И чем ближе час «П» (так этот крайний срок называли мастера) подкрадывался к заводскому табелю, тем больше нервничал генеральный директор.

Сергей Артамонович забегал в цеха, брал управление на себя, кричал, поучал, ворчал… и даже иногда мычал, когда не мог объяснить всю суть технического вопроса работягам, но для этого у генерального директора был Друзилла Альбертович. Он бегал за Сергеем Артамоновичем, как собачонка, при этом стараясь держать свою голову высоко поднятой, но получалось комично... а вместе с тем Друзилле Альбертовичу было поручено вести все работы по обновлению экспериментального цеха. Он явно не поспевал, отчего ему постоянно приходилось терпеть упреки Сергея Артамоновича… весьма мягкие впрочем упреки… до поры до времени...

Часто захаживал в цеха Саныч, и работяги встречали его с глубоким вздохом. Ведь если подъехал водитель, придется выходить на стоянку и разгружать очередную партию тяжеленых заготовок, бочек, катушек с тяжелеными кабелями, поддонов с нестандартными профилями и толстенными стальными и не только стальными листами… Было ощущение, что Саныч обчищает все стройки соседних сибирских городков и привозит нечто все более тяжелое и при этом странное. Но самая главная претензия работяг была в том, что водителям запрещалось въезжать внутрь цехов. Такова была установка Друзиллы Альбертовича. Никто не мог понять причину… Но автор распоряжения стоял на своем и объяснял это очень запутано, при этом не забывая добавить: это правило важнее всех прочих! Но учитывая, что распоряжение было подписано Сергеем Артамоновичем и особенно Анной Артамоновной, нарушать сие указание, никто из водителей не решался.

— Хо-хо, Саныч! — крикнул жилистый слесарь. — Ты что там такое тяжеленое опять притащил?

— Ну-ка ребзя навались, но смотри не обсерись! — сказал подошедший токарь Палыч, подзывая толпу работяг помочь слесарю.

Они всей гурьбой человек в десять еле вытащили из микроавтобуса четырехметровый пруток, диаметром разве что восемь, а скорее и шесть миллиметров и потащили внутрь цеха.

— Чего они так кряхтят? — удивился я. — Там всего полтора килограмма весу.

— Это не обычная сталь, — усмехнулся Демьян Жданович.

— В смысле необычная?

— Особый металл, сжатый с помощью нейтронной абсорбции...

— Чего-чего?

— Да я и сам не знаю, чего это значит, — вздохнул Демьян Жданович. — Друзилла Альбертович как-то объяснял процесс… но факт в том, что этот тонкий четырехметровый пруток весит никак не меньше двухсот килограмм… Уж ты мне поверь… на нескольких весах проверяли…

— Быть такого не может.

— Если хочешь можем вместе проверить.

— Да не стоит, — решил я не напрягать Демьяна Ждановича, у него как и у всех остальных было немерено работы, и я только лишь спросил: — Что Палыч с этим прутком делать будет?

— Обработает на особом станке, а дальше… Изготовит детали для основного каркаса наших мраморных статуй…

В середине Июля, когда все окрестности заполнились мошкарой, как воздух пустынь заполняется песчаными вихрями во время бурь, на завод приехала делегация Горынычей из Санкт-Петербурга. Сергей Артамонович сперва был с гостями радушным. Ведь они привезли необходимое лабораторное оборудование, требующееся для его грандиозных задумок. Но как только испытатели получили новенькие индикаторы и вакуумные анализаторы, изготовленные на производственных предприятиях Санкт-Петербурга, он тут же переменился в своем отношение к гостям. Ведь ему вместе с Друзиллой Альбертовичем предстояли бурные недели окутанные вихрями настоящих умственных и эмоциональных головоломок, для того чтобы успеть в, установленный самим Сергеем Артамоновичем, срок. А надоедливая мошкара прибывшая из северной столицы ему в этом мешала. Сергея Артамоновича можно было понять. Ведь возглавлял делегацию Глеб Глебович. Непревзойденный мастер настойчивого пустопорожнего трепа. Я был знаком с ним еще по старой работе. Когда я узнал, что Глеб Глебович стал одним из Горынычей, был крайне удивлен.

Все же Сергей Артамонович сплавил надоедливых гостей Демьяну Ждановичу и мне, а сам проводил все свое рабочее и нерабочее время в экспериментальном цеху, уже окончательно закрытом от посторонних глаз. Коими оказались уже девяносто девять процентов заводчан, да сто процентов гостей и прикомандированных.

Кстати, что касается выполнения сроков… Никто на заводе не знал и не понимал каким образом все это спланировал и определил Сергей Артамонович. И вообще никто не понимал какой же срок крайний. Генеральный директор говорил только: когда наступит этот день я скажу, а сейчас поторапливайтесь.

Но не только сроки были неопределенными, никто не знал и заказчика, для которого завод выполнял все работы. Было ощущение, что Сергей Артамонович делал все исключительно для себя. Его поведение, порою напоминало капризного богача, для которого строят изысканный коттедж… но надо сказать богача не без вкуса… Может быть именно поэтому Сергею Артамоновичу было все не то и не так… ибо по всему было видно, что нечто, которое должно в итоге получиться, он себе отчетливо представляет… а возможно и единственный, кто представляет то нечто, что должно получиться…

— Слышал, что Аркадий Аркадиевич, тебя хочет к нам пристроить, — надменным тоном проговорил Глеб Глебович.

— Да, у нас есть предварительная договоренность, — ответил я ничуть не тушуясь.

Глеб Глебович еще более скривил свою пафосную морду и продолжил:

— Ты конечно до уровня Горынычей не дотягиваешь… но если начальство все же разглядело в тебе какой-то микроскопический потенциал, придется взять тебя на поруки.

— Максим…он отличный специалист, — вмешался Демьян Жданович. Его слова были для меня приятны, но я все же немного смутился похвале.

— Вы слишком его переоцениваете, — едко усмехнулся Глеб Глебович. — Во времена моего устройства к Горынычам, Максимку бы даже не пустили под дверь переговорной комнаты.

— В какие твои времена дуралей? Ты устроился к Горынычам всего три года назад, а строишь из себя уже не пойми что! — произнес я конечно беззвучно, чтобы не вступать в стычку с дурачком Глебом.

В компании которого мне приходилось проводить целые дни. Он еще и поселился в соседнем со мной гостиничном номере. Приходилось развлекать его еще и после работы, водя на прогулки по не самому примечательному Мальцево. Впрочем, один на один, Глеб Глебович вел себя более сдержанно и даже можно сказать по приятельски. Не зная каким он бывает на людях, можно было бы подумать, что не таким и плохим может быть сей товарищ. Но было в нем еще что-то странное… что я замечал у каждого из Горынычей… будто он знал, какую-то тайну… Одним вечером, мы снова встретились с ним в небольшом баре гостиницы и пропустив по стаканчику решили прогуляться по улицам Мальцево. Я решил сменить наш обыденный маршрут, пролегающий вокруг старого почтамта… Мы вышли к заброшенному особняку графов Мальцевых. Увидев его... Глеб вдруг ни с того ни с сего оторопел:

— Ты куда меня привел?

— Усадьба графов Мальцевых… основателей города…

— Ты вообще соображаешь?! — вдруг развернулся Глеб и зашагал прочь.

— В чем дело? — нагнал я его.

— Не смотри на поместье! Ни в коем случае не смотри на поместье! — волнительно бормотал Глеб.

— Почему?

— Таковы правила, — беспокойно прокряхтел Глеб и закашлявшись поспешил в сторону гостиницы.

С того момента, он больше не разговаривал со мной и старался избегать. Что же… по мне так даже лучше… Оставшиеся дни пребывания делегации на заводе, мне не пришлось терпеть его пафосных разглагольствований…

Но все эти странности затмились еще один происшествием. Или может быть даже напротив: чем-то не произошедшим.

Мы с Демьяном Ждановичем стояли возле высоченного и крайне странного токарного станка с двумя валами. Смотрели на мастерскую обработку Палыча. Он растачивал малюсенькие втулки из сильно сжатого металла, само существование которого, казалась мне до сих пор чем-то невероятным. Вдруг в производственном цеху послышался крик. Через каждый десяток секунд он становился все более близким и притом истеричным. Спустя минуту мы смогли распознать нотки знакомого голоса, но только, чтоб так истерично кричал, крайне следящий за своим дворянским гонором, Друзилла Альбертович, было немыслимо. Мы начали прислушиваться к его звонкому альту, пытаясь разобрать содержание воплей.

— Демьян Жданович! Сейчас же в экспериментальный цех с втулками! — кричал Друзилла Альбертович без передыху.

— Уже готовы! — ответил начальник цеха.

Демьян Жданович беспокойно переглянулся с Палычем. Токарь остановил станок. Он снял обе втулки. Одну спешно передал Демьяну Ждановичу, а вторую сжал в кулак. Несмотря на относительно небольшие размеры, каждая втулка весила не меньше добротной гантели. Токарь еще раз переглянулся с начальником подсобного цеха, а потом и со мной и они рванули в сторону Друзиллы Альбертовича. Я почти бессознательно устремился за ними. Мы бежали, блуждали в запутанных лабиринтах, пока наконец не явились в экспериментальный цех. Все помещение переменилось. По периметру горели темно-синие лампы. Все пространство почти опустело. Только посредине гигантского машинного зала перемещались по кругу несколько мраморных статуй в плащах и вуалях. Все они были обмотаны мощными цепями. Между ними бренчали утопленные в бетон машины, передвигающие гигантские шестеренки, с помощью которых металлические настилы перемещали каменных исполинов по кругу. Несколько слесарей постоянно тянули за рычаги. Их подгонял Сергей Артамонович. Когда он увидел вернувшегося Друзиллу Альбертовича, то начал злобно скалиться. Но рассмотрев Демьяна Ждановича с Палычем, даже скорее не их, а втулки, которые они держали в руках, Сергей Артамонович облегченно вздохнул. Друзилла Альбертович ловко отобрал у них тяжеленые детали и подойдя к мраморной статуи, что перемещалась по самой внешней окружности, на ходу отвинтил ей макушку, а затем ловко установил детали куда-то внутрь. Он прикрутил макушку обратно, аккуратно замазав швы и быстрым шагом переместился подальше от статуй.

— Запускай! — крикнул одному из работяг Сергей Артамонович.

— Стараюсь! — ответил мокрый от пота работяга, тянущий гигантский рычаг в одиночку.

— Помогайте! — строго заголосил директор.

На помощь работяге бросились Демьян Жданович, Палыч и я. Мы с трудом опустили рычаг и началось нечто невероятное, но столь мрачное и жуткое…

Мы услышали резкий скрежет, как ножом по стеклу. Затем тишина, пугающее безмолвие. Откуда-то с потолка начали просачиваться красные капли, похожие на смесь крови с какой-то, светящейся синим, субстанцией. С каждым мгновением их становилось все больше пока наконец-то не начался кровавый дождь. Все находящиеся в помещение старались от него укрыться и только Сергей Артамонович, стоял под ливнем улыбаясь. Но основная часть красных капель все же падала на статуи. Та что перемещалась по самому внешнему контуру вдруг словно качнулась. Сергей Артманович подошел ближе. Тут началось нечто совсем невероятное. Контуры статуи словно начали оживать. По плащу и вуали прокатились волны синего цвета. Статуя будто дернула рукой… затем другой… Стараясь разорвать мощные цепи… Вдруг каменные глаза загорелись красным пламенем…

— Еще чуть-чуть! — крикнул Сергей Артамонович.

— Только бы не как в прошлый раз, — прошептал Друзилла Альбертович, стоявший рядом со мной.

Вдруг мы услышали резкий гул и падение. Только что, казалось бы, шевелившаяся статуя, раскололась вдребезги на тысячу частей, которые разбросало по всему экспериментальному цеху. Произошло видимо то, чего боялся Друзилла Альбертович. Я даже не увидел, как Сергей Артмонович успел приблизиться к нам. Он выдал Друзилле Альбертовичу такую смачную оплеуху, что того отбросило к противоположной стене. Но тут Сергей Артамонович вдруг резко взглянул на меня, а затем на Демьяна Ждановича с Палычем.

— А этот, что тут делает?! — заорал Сергей Артамонович.

— Случайно, — прокряхтел Палыч, даже не пытаясь вставить свою фирменную рифмованную прибаутку.

— Мы не заметили, как он с нами прошел, — потупил взгляд Демьян Жданович. — Засуетились… видимо… в спешке...

Сергей Артамонович еще раз гневно взглянул на меня и заорал во всю глотку: — Вон отсюда!

Я побежал прочь из экспериментального цеха… Эхо его криков как-будто залезло мне под кожу… Мне казалось Сергей Артамонович очень спокойный человек, в отличие от своей сестры. Но эта оплеуха Друзилле Альбертовичу и крик… Я будто вернулся в тот сон… В усадьбу графов Мальцевых… Теперь мне казалось, что Сергей Артамонович ничем не отличается от своего предка. Такой же гневный, невыдержанный и жестокий, готовый на все ради своих темных и неведомых никому, кроме него самого, ритуалов… настоящий гадкий злодей… Но что за ритуал он здесь замыслил? Ожившие статуи? Или какие-то проклятые механизмы? Откуда вся эта кровь? Точно кровь, смешанная с тем проклятым материалом, что я видел в подсобке трансформаторной станции, когда меня спалил Дмитрич. И где он? Куда этот проклятый Дмитрич подевался? Куда подевался Эдуард Климович? Нужно поговорить со Старым Чекистом! Пусть он и сумасшедший... но только… только он один поможет вывести Сергей Артамоновича и весь этот проклятый завод на чистую воду...