Завод Сибирской Глуши

Глава 3

Частный детектив приехал в офис около двух часов дня. Он просмотрел стопку не раскрытых дел и передал их Проныркину. Велел тому найти пропавших шпицев и провести наблюдения за местной певичкой, которую богатый муж надеялся поймать на измене перед планировавшимся разводом. Молодой помощник начал ссылаться, сначала на боли в спине, потом на вечернее свидание, но Пропажа был непреклонен: «Разобраться с указанными делами требуется сегодня! Хоть до ночи сиди!»

Сам Феодор Афанасьевич, спать сегодня и вовсе не планировал. Он решил дочитать блог Иванова до конца. Вернувшись домой около четырех часов дня, Пропажа сразу же достал жесткий диск из сейфа и подключил его к ноутбуку. Оценив общие масштабы блога, детектив понял, что даже за неделю будет трудно управиться. Он тяжело вздохнул. Приготовил себе ромашковый чай и принялся за чтение.

Блог Максима Иванова.

Завод Сибирской Глуши.

Редко выпадает шанс поспать в самолете. На этот раз все условия мне предоставили. Два свободных кресла — справа и слева, а я посередине. Как жираф я спать не могу. Так что, снял я ботинки и закинул ноги на одно кресло, а голову на другое. Предварительно подложив куртку под щеку и свернувшись калачиком. Скажите что неприлично и вообще так по-хамски?! Попробовали бы вы почти неделю без сна, а на выходные в командировку! К тому же ноги я положил к окну, а голову к проходу. Так что не надо меня обвинять. Ни одна из стюардесс, не сделала мне замечания! Так что не вам, дорогие подписчики, меня судить! Прошу своих подписчиков, особенно тех, кому приходилось спать в самолете, подобным образом, не скупиться!

В Красноярск я прилетел в восемь утра по местному времени. Небо было чистое, солнечное. Морозец под сорок. Но долго я не задерживался, зарегистрировался на Ан-24 и полетел в Ермаковское. Это такой районный центр, затерявшийся на границе Красноярского края с Иркутской областью. Городок весьма приличный, тысяч на пятьдесят человек, очень много гидрологов, геологов и очень мало уголовного элемента. Только вот ведь засада, встретил меня водитель, как раз таки не выпускник институтов. Хотя с другой стороны его можно было бы назвать видным ученым, только как раз-таки лагерных университетов.

Он встретил меня на выходе с терминала. Здания советского, отремонтированного только наполовину. В старой части аэропорта, помимо социалистического модернизма, еще виднелась большая табличка: «СССР». Но долго осматриваться и сравнивать архитектуру разных эпох, мне не удалось. Начиналась метель. Все вокруг уже было в белом. Я стоял в пуховике, с большим рюкзаком за спиной и пытался закутать лицо шерстяным шарфом. Ко мне подошел, бритый на лысо, мужчина средних лет, в черной кожаной куртке нараспашку. Его серая рубаха была расстегнута на три верхние пуговицы. На груди, сразу под шеей у него была набита змея, обвивавшая кинжал. Я не очень разбираюсь в татуировках, но я сразу врубился — это что-то явно блатное. Синей-синей расцветки. Когда я посмотрел на его руки, все сомнения у меня сразу отпали. Каждый палец у него был разукрашен тюремными перстнями. Мой собеседник подошел ко мне и спросил:

— Ты Максим?

— Да, — ответил я, не очень уверенно. Я разных типов повидал, но таких, только на фотографиях с вырезок газеты, года этак девяносто пятого, девяносто шестого. Такого вполне можно было поместить и на обложке «Криминальной хроники».

— Саныч, — сказал он мне, но руку жать не стал. Он смотрел на меня немного удивленно, а может даже презрительно. Увидев как я пытаюсь закутаться в шарф поверх своего пуховика, он с усмешкой спросил: — Тебе че холодно?

— Метель начинается, — ответил я.

— Главное, что не канитель, — рассмеялся Саныч. Он стоял в своей распахнутой куртке, как ни в чем не бывало. А на улице было минус сорок и очень ветрено. Казалось ему нипочем вьюга и мороз.

— А вы кто? — спросил я, не очень удачно подобрав слова, как я тут же понял по его резкому и дерзкому ответу.

— В смысле кто? По жизни кто?

— Я не это имел ввиду…

Саныч увидев мой испуг, быстро сообразил, что слегка переборщил и добавил:

— Ах, ты про другое… Водитель я с завода. Ты ведь от Гриши приехал?

— От Гриши, — немного заикаясь произнес я.

— Тогда поехали, — сказал Саныч, но видя что я замешкался, да еще время от времени посматриваю на его перстни и татуировку на груди он улыбнулся и сказал: — Да ты не ссы, видишь змея смотрит вниз… значит я завязал… давно уже завязал…

Он развернулся и пошел к машине, я зашагал вслед. Он открыл двери белого микроавтобуса — старенького праворульного японца. Еще больше меня удивили номера, они тоже были старыми, вместо кода региона, красовалось «ПК». Саныч видя мое удивление, проговорил:

— Приморский край, я родом оттуда.

— Почему ты не зарегистрировал новые?

— А зачем? — усмехнулся Саныч и сел за руль.

Я закинул свой рюкзак назад, а сам сел рядом с водителем на переднее пассажирское сидение. Мы двинулись на север в сторону узкой трассы. Все было заметено снегом. Я очень опасался. Саныч гнал, как умалишенный, при этом на полную катушку включив сборник блатных песен. Время от времени он и сам завывал, видно когда играли те, что трогали его душу. Я заметил последовательность, чем больше в песне встречалось слов: финка, пика, перо; тем больше они нравились Санычу. Мне стало совсем не по себе. Но через час езды, метель закончилась. Наконец-то можно было рассмотреть обочину. Передо мной явилась белоснежная тайга, с бесконечными рядами деревьев. Вокруг не встречалось ни городков, ни деревень, ни даже единичных домиков. Только лес, лес и лес. Это меня отвлекло и успокоило. Я вообще люблю эту безмятежность зимней природы… но кое-что, показалось мне совсем жутким. За весь путь мы не встретили ни одной машины.

Постепенно узкая таежная дорога начала взбираться вверх. Она виляла сквозь холмы, пригорки и сопки, пока не добралась до небольшой горы. Затем, после плавного и долгого поворота заснеженная колея устремилась вниз.

Я понял: «Наконец-то мы доехали!» Два часа на север от Ермаковского, по извилистой и ухабистой дороге, меня прилично утомили. С пригорка было видно, как между лысыми холмиками и бесконечной тайгой затаился в лощинке небольшой городок. Но самое интересное было за ним. На вырубленном плато, окруженным хвойными громадами, распластался ровной, исполинской буквой Ш — главный корпус завода. Саныч поддал газу и микроавтобус помчался вниз. На объезде небольшого городка мне удалось рассмотреть скромную табличку с названием Мальцево.

Чем ближе мы подъезжали к главным заводским воротам, тем больше изумлял размах территории. Периметр внешнего контура по истине впечатлял. Металлические прутки высокого ограждения показались мне натянутыми словно струны, а между ними — гигантские металлические столбы, на вершине которых восседали, выкрашенные в черное, змеи с раскрытой пастью. Все это было схоже с исполинским безмолвием средневековых готических соборов. Змеи смотрели своим коварным взглядом, на всех нарушителей приближавшихся к ограждению, и казалось, что они вот-вот бросятся с высокого пьедестала, чтобы вцепиться кому-нибудь в глотку. На меня это нагнало жути. Но Саныч улыбнулся и сказал, что таковы традиции завода. Ведь он был основан около трехсот лет назад, одним графом сосланным сюда из Петербурга. «Странно, что житель северной столицы, не знает этой истории!» — усмехнулся Саныч. Он рассказал мне, что у этого графа был родовой герб в виде змеи, который я увидел чуть позже на стене заводоуправления, вход в которое располагался в самом центре левой вертикали буквы Ш.

Кстати, что касается пропускной системы, я был сильно удивлен, за пару десятков метров от главных ворот, Саныч остановил свой микроавтобус в небольшом ангаре. Я услышал шум, похожий на очень отдаленное сверление, затем волны синего цвета стали сканировать автомобиль. Все действие продолжалось не больше нескольких секунд, затем Саныч дал задний ход и выехал с ангара. Металлические ворота в одно мгновение распахнулись. Путь на территорию завода был открыт.

Саныч тронул и мы поехали в сторону главного корпуса. Мимо нас мелькали запутанные и пугающие лабиринты открытых трансформаторных подстанций, огороженных сетчатыми заборами. На каждой из них была строгая табличка с черепом и костями, как знак высокого напряжения. Меня, как человека привыкшего, они совсем не пугали, а скорее предупреждали, в отличие от металлических змей, встреченных мною на внешнем контуре. К трансформаторным подстанциям через всю тайгу тянулись высоковольтные линии электропередач. Множество гигантских металлических колоссов с тонкими ножками. Их опоры появлялись из под белых сугробов как и стволы хвойных деревьев, прораставших неподалеку. Но для благородного леса, это было нечто чуждое и он будто чувствуя опасность, убирал свои ветви подальше от высоковольтных великанов. Я люблю природу. В ней есть бесконечные загадки и безусловная магия. Но все же человеческие изобретения для меня ближе. Я созерцал провода, закрепленные на длинных изоляторах. И тянулись они от одной опоры к другой, чтобы передать электрический заряд, по скрученным медным проволокам, вот так человек обуздал эту магию, невидимых электронов. Обуздал даже в бескрайней сибирской тайге. И тянутся все эти линии откуда-нибудь с Братской ГЭС. По крайней мере, так это представлял себе я.

Мы приехали на площадку к главному корпусу завода. К самому центру левой вертикали буквы Ш. Вся стоянка была аккуратно очищена от обильного снега, занявшего всю окружающую тайгу. На площадке весь белый покров, был словно растоплен сотней тепловых пушек.

Бетонные стены главного корпуса возвышались в пять этажей. Большие оконные проемы были словно пробиты неведомыми машинами. Создалось ощущение, что бетонные блоки, вовсе не складывали один на другой тысячи строителей. Будто какой-то неведомый великан взял букву Ш из своего словаря и положил посредине тайги, а все остальное доделали машины, состоящие из неведомых нам узлов, с использованием каких-то невероятных технологий. «А ведь небось, один великан будет куда скромнее в своих денежных требованиях, чем тысяча строителей!» — сто чертей, что именно так наш директор бы и сказал! Но я отвлекся… Я прошел вместе с Санычем внутрь заводоуправления. В скромном тамбуре сидел всего один вахтер. Он сообщил куда-то и через двадцать минут из лифта вышел человек в черном, почти глянцевом, пиджаке. Это был высокий и худощавый мужчина, на первый взгляд лет пятидесяти, с седыми гусарскими усами и козлиной бородкой.

— Меня зовут Сергей Артамонович. Я здесь генеральный директор, — сказал он, подав мне руку. Я тут же протянул свою ладонь в ответ. Он пожал ее легонько, словно в нем совсем не было сил.

— Очень приятно, — немного запинаясь проговорил я, от оказанной мне чести, сам генеральный директор вышел встретить. Но как бывает в случаях сильного волнения я зачем-то решил добавить какую-то нелепицу, да еще нагловатым тоном: — Но Григорий сказал, что меня встретит главный инженер… Кстати, меня зовут Максим… Максим Иванов...

— Григорий сказал… хм… дело в том, что наш главный инженер в отъезде… Я лично покажу вам наш завод… Вы же к нам на месяц?

— На месяц?! — сильно удивился я.

— Григорий написал мне, что не менее месяца, вы у нас пробудите. Да как же иначе? Вы же за меньшее время и не разберетесь, чем мы тут занимаемся… хм… Хотя всех секретов нашего производства, мы конечно же, все равно раскрывать вам не будем…

Сергей Артамонович велел Санычу отвезти меня к механосборочному цеху. Мы вернулись к микроавтобусу и поехали к центральной вершине буквы Ш. Пока мы ждали у ворот механосборочного цеха, Саныч рассказал мне обо всех помещениях главного корпуса. Больше всего меня заинтересовала лаборатория. Она занимала левую часть основания буквы Ш, но вход туда был строго по специальным пропускам. Как я понял из его разговора, ему там ни разу, так побывать и не удалось.

— А сколько ты здесь работаешь? — поинтересовался я у Саныча.

— Давненько… — тихо произнес он и начал загадочно всматриваться в тайгу.

Наш разговор прервал Сергей Артамонович, громко кричавший и махавший мне рукой. Он высунулся из-за, еле заметной, запасной двери механосборочного цеха. Поверх его черного, почти глянцевого пиджака, был накинут, почти белый лабораторный халат. Я вышел из машины и бегом устремился к нему.

Как потом выяснилось, Механосборочный цех был на заводе самым новым. Здесь, на выходных, всего несколько сборщиков трудились над деревянной упаковкой. Они лениво перебирали доски, как часто бывает на предприятиях после полудня по субботам, но завидев директора начали кипучую деятельность, ловко собирая большие деревянные коробки, одну за другой. В просторнейшем цеху было десять мостовых кранов с кабинами, нависающих над широкими площадками, один за другим. Там были десятки ремонтных, сварочных и покрасочных участков. Но больше всего меня поразили помещения с гигантскими гальваническими ваннами , стоящими в ряд, одна за другой!

Сергей Артамонович велел мне следовать за ним, к еле заметной двери. Пройдя через небольшой и темный коридор мы оказались в экспериментальном цеху. Мне он показался немного жутким. Приспособления в нем были до того странными… Что это, оснастка? Больше было похоже на орудия пыток времен инквизиции или предметы использовавшиеся в психиатрических клиниках девятнадцатого века. На все мои вопросы, Сергей Артамонович лишь улыбался, иногда делая короткие комментарии, по поводу того, что совсем скоро экспериментальному цеху, предстоит показать весь свой скрытый потенциал. Он также подшучивал, а затем уверял меня, что хотя приспособления данного цеха и вправду выглядят как орудия пытки людей, но на самом деле это орудия для истязания роботизированных машин. Допытываться до смысла его слов я не стал, хотя мне стало… Скорее и не стал допытываться, потому что после его комментариев мне становилось еще более жутко.

Я поднялся за Сергей Артамоновичем по лестнице и покинув экспериментальный цех попал в узкий коридор. Затем миновав еще несколько дверей мы длинными тоннелями пробрались в производственный цех. Он занимал всю правую часть основания буквы Ш. Здесь уже узнавался старый советский завод. Атмосфера в помещение была особой. Словно мы перенеслись в прошлую эпоху. Миновав несколько сварочных участков мы подошли к рядам токарных и фрезерных станков. Они прочно стояли на своих основаниях, готовые к работе. Но Тишина вокруг, немного сбивала меня с толку. Словно мы оказались в музее советских производственных мощностей. Вдруг, резкий шум сверления по металлу, напомнил мне о том, где я действительно нахожусь. Человек, еще не преклонного, но уже достаточно зрелого возраста высверливал отверстия в заготовке. Как я понял, в субботу он был здесь один.

В правой вертикали буквы Ш расположился заготовительный цех. Когда мы вошли в него, я увидел много работяг; как я выяснил позже, они безуспешно пытались выполнить, все время увеличивавшийся план. Внутри — туманы едкой пыли и запах диска болгарки, оксид алюминия впивающийся в неподатливую сталь. По всем углам распространился плесенный смрад вызванный какими-то вредными грибками. Было слышно, как воздух, с трудом пробиравшийся по системам вентиляции, все время напарывался на препятствия из паутин пыли. Лопасти дергались и останавливались, не в силах преодолеть накопившийся барьер. В этот момент, я понял, что именно заготовительный цех, используется на заводе в качестве наказания, а вовсе не экспериментальный, пусть и с его странными и пугающими приблудами. Сергей Артамонович, увидев , что мне становится не по себе, предложил вернуться обратно, в производственный цех. Я с радостью согласился.

Человек, еще не преклонного, но уже достаточно зрелого возраста просверлил все дырки в заготовке и принялся избавляться от заусениц. Я смотрел на его вышколенную и доведенную до автоматизма работу и мне было приятно осознавать, что остались еще люди… в нашем королевстве… В это время Сергей Артамонович разглагольствовал о важном: менеджмент; сроки; эффективность; Вдоволь насмотревшись на работу по обработке отверстий после сверления, я повернул затекшую шею и вдруг увидел странную дверь ведущую из производственного цеха… Она вся была разукрашена, подобием граффити в виде змей…

— Куда ведет эта дверь? — спросил я у Сергея Артамоновича.

— О! Хорошо, что вы спросили… особенно когда я здесь! — ответил генеральный директор. — Она ведет в нашу святая святых! Это точка пересечения основания буквы Ш нашего завода.

— Разве она не ведет в экспериментальный цех? — удивился я.

— О, нет! — усмехнулся директор. — Ни в коем случае! Эта дверь находится на пересечение: Экспериментальный цех — Лаборатория — Производственный цех.

— И что же там? — спросил я, удивившись его показной велеречивости.

— Самый древний цех, — тихо произнес Сергей Артамонович. — Он был построен еще в восемнадцатом веке.

— Дайте взглянуть! — воскликнул я, направившись в сторону двери.

— Стоять! — закричал директор, почти истерично.

Возникла тишина… Глаза Сергея Артамоновича, будто горели красным пламенем. На самом деле ничего такого в его очах, даже близко не было… Но гримаса на его лице, стала и впрямь демонической.

— Я просто думал, что через древний цех будет пройти быстрее, — пытался оправдаться я. — Быстрее, чем возвращаться через лестницу.

— Там идет ремонт, — тихим, но очень уверенным голосом проговорил Сергей Артамонович. — Не стоит туда заходить. Все же восемнадцатый век знаете ли...

В экспериментальный цех, мы все же вернулись через тоннели и лестницы. Дальше обратно в механосборочный. Работяги уже доделали свои коробки. И пытались хорохориться, завидев генерального директора. Они стали разговаривать друг с другом на повышенных тонах, красуясь и доказывая, кто больше проделал работы и затратил усилий…

Связь в механосборочном цеху ловила плохо. Ну и к лучшему. Я написал жене, короткое сообщение, что пробуду на заводе целый месяц. Она ответила гневным текстом; по объему ничуть не меньше целого письма; Читать, за исключением первых строк, я конечно не стал. Хорошо, что связь не ловила, иначе пришлось бы выслушивать… Я вернулся на стоянку и разыскав Саныча, попросил отвезти меня в гостиницу...

Пропажа услышал громкий дребезг. Он выбежал на скромную кухоньку своей тесной хрущевки и включил свет. Куски разбитого стекла валялись по всему полу. Среди них он заметил небольшой металлический шар. Он посмотрел на кухонное окно. Разбито полностью. Он выглянул на улицу. В тусклом блеске, исходящем от старого фонаря, он увидел бегущую фигуру в черном балахоне, через пару мгновений растворившуюся в ночи.

Пропажа развернулся и аккуратно подобрал металлический шар. Разглядев тонкую щель посредине, он вскрыл его острым ножем. Внутри был небольшой свиток. Он развернул его и увидел картинку, на которой был изображен трехглавый змей.