Здравствуйте, я – быдло, обретшее силу Князя тьмы!

Глава 11

Мы с поклонницей настоящего Дьябло благополучно расходимся. Ни о месте встречи, ни о времени разговора не было. Она, поклонившись, продемонстрировав всю плоскую себя, просто смешалась с тенями зданий, а я, забрав масло, вернулся в мастерскую. В распоряжении моём имелся ещё как минимум час. Следовало проверить камни времени Арии, подчистить мастерскую от самых наглых таракашек и, по возможности, если получится, убедиться в том, что Катрин в безопасности. Но до этого нужно придумать и объяснить появление масла. Деньги то я у себя спрячу, а вот с ним…

— Люциус, это вы? — Бесшумно, словно профессиональный воришка, подкралась сзади Катрин. Кажется, я много чего не знал об этой барышне. Несмотря на то, что она выглядела как простая, светская дама необычайной красоты, эта женщина очень быстро и легко выбила забаррикадированную дверь при помощи всего одного заклятья. И теперь, будучи неуверенной кто в её лавке, вооруженной волшебной палочкой, умудрялась сдерживать свои эмоции и ауру под полным контролем.

— Простите, если разбудил, госпожа Катрин. — Меня застали врасплох, коктейли спрятать не успел, поэтому оставалось надеяться, что она не догадается, что это и для чего используется.

Крутанув магический камень на вещице, напоминавшей подсвечник, женщина в тоненькой, просвечиваемой от лампы ночнушке с облегчением вздыхает. Окружавшая её аура меняется в положительную, благосклонную ко мне сторону.

— Нет, не вы, на улице кто-то кричал, и я распереживалась. А где колокольчик? — Светит сначала на двери, а после, прямо мне под ноги, на ящик, Катрин. — Боже правый, нас что хотели поджечь?

Чёрт, мало что сильная, красивая, так ещё и умная.

— Нет, не нас, понимаете, там соседи…

Женщина нахмурилась, громка топая по полу босыми пятками, глядя прямо в глаза, сближается со мной на опасную дистанцию, такую, что её выступающие из-под прозрачной ночнушки соски вот-вот упрутся в меня.

— Пожалуйста, не врите! — Взгляд её серьезных глаз не пережить. Ну не могу я ей врать, хочу казаться для неё героем и мужчиной мечты…

— Да, нас пытались поджечь, но пусть вас это не тревожит. Пока я здесь, и Ария позволяет мне свободно перемещаться, никто вам двоим не навредит. Клянусь, я…

Поднявшись на цыпочки, Катрин одаривает меня коротким, сладким поцелуем. После чего, опустившись на пяты, таки грудью своей упирается в меня, заставляет от неожиданности податься назад и спиной упереться в стену. Облизнувшись, чувствую на губах приятный сладостный вкус с ароматом свежей мяты. Приказ Арии действовал, я хотел схватить смущённую своим поступком Катрин, сорвать с неё последнюю одежду, сделать то, о чём ещё даже и не мечтал. Но приказ действовал, и, если я решу ему сопротивляться, наверняка обращусь в огромное, четырёхрукое чудовище.

— Ария и эта мастерская — всё, что у меня есть. Люциус, спасибо. — Вновь губами тянется ко мне Катрин, в этот раз поцелуй более настойчивый, страстный, она запускает язычок в мой рот, шалит в надежде, что я подхвачу, отвечу, сделаю хоть что-нибудь с её горячим телом. Но я не могу… Всё внутри кипит, бунтует, я хочу, но не могу!

— Люциус, я, должно быть, сделала что-то лишнее. Может, не так поняла ваши слова, произнесённые вечером. Мне казалось…

— Ария приказала не лезть к вам. Я хочу, но тело меня не слушает, ничего не могу с собой поделать, Катрин я…

Палец женщины касается моих губ. Взгляд этих вечно добрых, голубых глаз в корне изменился, так же изменилась и её аура, став точной копией той, что я видел вечером, перед тем как меня загнали наверх. Жадность и ненасытность, желание использовать полученный момент на максимум.

— Молчите, Ария не должна нас услышать. — скинула с себя ночнушку похотливая женщина. Глазам моим открывается вся, полностью обнаженная и прекрасная дамская красота. Длинные волосы цвета спелой пшеницы. Облегая плечи, большую женскую грудь с не менее большими, круглыми сосками, из-за моего тяжелого дыхания, они колышутся в области бёдер и… Лобка. Выбритого словно у выпускницы. Катрин ждала меня, готовилась, и я хотел её, хотел сделать хоть что-то, но не мог.

— Расслабьтесь, Люциус, — Расстегивая мой ремень, запускает руку мне в штаны Катрин, — Я способна всё сделать сама… ой… а… а что это… — Схватив моего удава, резко отпускает того Катрин. Её растерянность граничит с непониманием. Присев на коленки, та стягивает мои штаны и жесткий, окаменевший кол выныривает прямо у её красивого, аристократического личика. Через член, разделяющий её лицо на пополам, я вижу два огромных, округлившихся от удивления синих глаза.

Подняв левую руку, поглядев на свой мизинец, Катрин вновь смотрит на мой член.

— Неужели и такие бывают… — Ладошка её аккуратно коснулась головки, затем, словно проверяя настоящий ли он, тиская пальчиками двух рук, прошла до самого основания. — Настоящий значит. Ещё и такой активный, твёрдый, ха-ха, подрагивает, когда я касаюсь головки… Такой милый.

Катрин, хватит говорить столь постыдные вещи, находясь в такой позе. Я сейчас от прикосновений кончу!

— Люциус, вы можете пошевелиться или отойти в сторонку, паралич вас не охватил? — резко соскочив с темы, спрашивает Катрин.

— А… Нет. Вроде могу.

— Ясно, тогда подождите, я сейчас.

Тихонько, на пальчиках, будучи довольной, виляя своей голой, упругой попкой, Катрин из спальни прямо в прохожую зачем-то выносит одеяло, кидает его на пол, а после, внезапно заметив, что витрины не задернуты, испуганно кидается к ним. Плотные шторы тут же закрывают нас от улицы, защелкивается щеколда на дверях.

— Хух, Люциус, вы бы тоже об этом могли подумать. — Глядя мне в глаза, сердится Катрин. А я… А что я, я не могу перестать пялиться на её сиськи, на поблёскивающую в свете свечи соки, сочащиеся из её промежности. — Какой нетерпеливый фамильяр. Ложитесь на спину. — Указав рукой на одеяло, повелевает вторая госпожа и я тут же подчиняюсь. — Люциус, не о чём не переживайте. Сейчас, я благодарна вам и хочу отплатить вам за добро не меньше, чем вы хотите воспользоваться моим телом.

Раздвинув ножки, Катрин становится на колени, повиснув надо мной, расстегивает пуговицу, стягивает с меня штаны и киской своей гладко выбритой садится на ногу, чуть выше колена. Я чувствую исходящий от её зада жар, бегущую по ноге натуральную смазку.

— Времени не так уж много, но мне бы хотелось получше изучить эту штуку. — Взявшись руками за член, Катрин, с язычка, на головку пускает тоненькую струйку слюны. Осторожно размазывает и увлажняет гиганта по всей его длине. — Наверное, сейчас вы думаете, что я конченая извращенка, шлюха, вы в праве так считать, но скажу вам честно, в моей жизни до сего дня был лишь один мужчина. Мой бывший муж…

— Это он так обошёлся с Арией? — Пусть вопрос и был не уместен, но я просто не мог его не задать. Катрин промолчала, её лицо было прекрасно даже в печали. Кивнув, подтверждая, что именно отец Арии избивал её, она снова о чём-то задумалась, отвела взгляд в сторону лестницы.

— Люциус, я не шлюха, но поступаю ли я правильно, отбирая мужчину, пусть и фамильяра у своей дочери? Может, она…

— Я видел, как Ария глядела на розововолосого мальчика, внука Жозет. Видел румянец на её лице, чувствовал, как трепещет её сердце. Думаю, и без меня вашей дочери есть кого любить. — Зная, что любое любовное чувство Арии можно прервать простой трансформацией в четырёхрукого красного гиганта, говорю я.

— Да? Как же я рада, значит и в жизнь Арии наконец-то пришла весна! — Упав мне на грудь, с проступившими на глазах слезами, прошептала Катрин. Я не мог приставать к ней, не мог по собственной воле даже коснуться её тела, но рукой, спрятанной в перчатке, мог хотя бы смахнуть слезу с её румяных щёк.

— Катрин, это ведь моя ненастоящая форма. Я не человек, и мой внешний вид…

— Оставьте откровения на другой день. Давайте сделаем то, что планировали. — Опустив мне на живот свои груди, правой рукой подначивая член и убеждаясь, что тот готов, женщина усаживается по выше. От света магического светильника я вижу затемненную, заветную щелочку, вижу покачивающиеся от каждого движения богини груди. Я вижу её всю, от начала и до конца. Приподняв бёдра, попкой прицеливаясь и помогая себе рукой, Катрин, облизывая губы, с неподдельным интересом зачем-то пару раз пытается прощупать мои размеры своей узенькой попкой. Затем, слегка болезненно поморщившись, направляет дрын к влажным складочкам вагины. В глазах её азарт, двигаясь вперёд, назад, управляя моим членом как заблагорассудится, она забывает простую истину, мужики имеют свойства кончать раньше женщин. И если так продолжится, я сорвусь ещё до начала основного блюда.

— Люциус, вы дрожите, неужели я слишком долго примерялась? Наверное, следует поторопиться.

Не в бровь, а в глаз!

— Будьте любезны.

Раздвигая узкие, тесные складки, головка протискивается в горячее, плотное женское лоно. По лицу Катрин видно, ощущение далеко не самые приятные. Но лицо её болезненное я вижу всего секунды. Закрыв глаза, чуть приподняв бёдра, а после, вернув их на прежнюю высоту, сделав ещё одну попытку сесть, женщина возбуждённо прикусывает нижнюю губу. Она не торопится, не пытается обуздать всё, что у меня есть. Двигается постепенно, аккуратно, почему-то, постоянно держа свою правую руку в области ягодиц. Возможно, кто-то был фанатом дополнительной стимуляции. Забирая шлюх от шефа, я пару раз слышал, как те обсуждали своё личное удовольствие, предлагали подругам пробовать на себе и на клиентах фишку с проникновением через задний ход. Кажется, это помогало им получать кайф, когда клиент был красивый, по-настоящему хотелось с ним жгучего секса, но член его оказывался слишком маленьким. Проверить свои догадки я не мог, но пометку в мозгу сделал.

— Ох, Люциус, поднимите руку… — Ускоряясь, заставляя меня уже бороться со своими инстинктами и желаниями, требует Катрин, и я повинуюсь. Едва я выполнил просьбу, женщина грудью своей тяжёлой падает на мою ладонь. Мягкий молочный холм, проваливаясь сквозь растопыренные пальцы, обволакивает каждый сантиметр ладони. Центром кисти я чувствую упирающийся набухший сосок, и ту мягкость, разлившуюся вокруг него.

Движения Катрин становятся всё более аккуратными, вздохи тяжёлыми и громкими.

— Ой, ох, ах… — то ли специально, то ли неосознанно, проваливаясь всё глубже, уже полностью обхватив своей влажной киской всю головку, продолжает стонать и двигать бёдрами Катрин. — Пожалуйста, сожмите её, прошу, Люциус, сожмите, — держась за мою руку, просит невозможного женщина. Левая женская грудь, повиснув надо мной, растянувшись, качается против такта движения бёдер Катрин. Как гипнотический шар, как соска для младенца, она, эта грудь, манит беззащитного меня. Понимая, что вот-вот кончу, что больше не могу сдерживаться, внезапно, чувствую последний такт, заветный рывок так и не сумевшей обуздать мой член Катрин. Дугой выгнувшись, приподняв, а после, собственными зубами впившись в свою грудь, она мычит, дрожит, и я…

— Кончаю…

От сказанного я надеялся, что женщина слезет, что сделает хоть что-то, но слово возымело обратный эффект. Бедра её сжались ещё сильнее, буквально сжали мой член, и всё, что только копилось во мне в этом мире, и месяцами до перерождения, хлынуло в женскую пещерку, переполняя и выливаясь из той. Около полу минуты Катрин, прибывая в замершем состоянии, с запрокинутой головой глядела в потолок, а после, заключительно и тяжело выдохнув, рухнула прямо на меня.

Член мой, всё ещё находился в её пульсирующей, продолжающей сокращаться киске. Он словно родным стал для неё, как ножны для меча.

— Боже, хе-хе, я не хочу его доставать, это невероятно Люциус…

— Я тоже такого никогда не испытывал. –понимая, что в руке моей по-прежнему грудь Катрин, разжимаю пальцы, развожу руки в стороны.

— Ну, это и не удивительно, сколько дней назад вас призвали? Один-два, я вот лично прожила тяжёлых тридцать три года и могу с уверенностью сказать, впервые ощущаю нечто настолько прекрасное.

— Тридцать три? Во сколько же вы тогда родили Арию?

— Пятнадцать. — Приподняв голову с улыбкой на лице говорит Катрин и после секундной паузы, вытащив мой член из себя, сильно сжимает его рукой. — Милый Люциус, не хотите ли вы сказать, что я выгляжу старше?

Что-что, а вот боль, как и в прошлом удовольствие, членом я ощутил с полна. Возможно, это и есть моя ахиллесова пята.

— Увидев вас впервые, я подумал, что вы сёстры. — Выкручиваясь, отвечаю я.

— Ой, да перестань, врунишка! — пища от восторга, лицом падает на мою рубашку радостная Катрин. Пронесло… — Слушай, как думаешь, мы ещё разок успеем?

Пальчик её игриво водит круги в области моего паха.

— Знаешь, я была бы не против, если ты… — Наверху послышались чьи-то шаги. — Ария проснулась. — Спохватившись, резко вскочила с меня Катрин, подобрала сорочку, и, когда я перекатом освободил одеяло, тут же побежала в свою спальню. Не зевая, да простит меня Катрин, стянул со своей шеи её платок, коим до этого, на улице прятал лицо. Быстро обтираю от соков и спермы член, подтягиваю портки. Такие следы после простой стирки не сойдут, нужно быть осторожным. Босые ноги спускаются всё ниже и ниже, не зная куда деться, куда прятаться, я просто сажусь на табуретку, стоящую в центре комнаты. Приняв позу задумчивого памятника, оборачиваюсь и тупо пялюсь в сторону двери и светильника… Блять, светильник, он же был из комнаты Катрин!

— Люциус, а почему ты не спишь? — Сладко и лениво зевнув, глядя в сторону света, спрашивает Ария. — Я не нуждаюсь во сне, госпожа. — Отвечаю я и случайно, как бы невзначай, интересуюсь. — Надеюсь, мои скитания по мастерской вас не разбудили?

— Не… Я в туалет… — Пальцем указав в сторону каморки под лестницей, говорит малая и исчезает в дверях. Сделав свои дела, заспанная, словно пьяница, ударяющая о стены плечами, Ария возвращается обратно в комнату.

— Ушла? — дождавшись, когда скрипы на лестнице стихнут, шёпотом интересуется из-за дверей Катрин.

— Ага, — полушепотом отвечаю я и вижу, как из спальни, вновь в чём мать родила, выходит моя светловолосая богиня.

— Мне так нравится, как ты на меня смотришь, прямо пожираешь глазами, проказник, — вильнув у лица моего попкой, берет с окна колокольчик и вешает его обратно голая королева.

— Ничего не могу с собой поделать. — Понимая, что мы с ней пришли к общему знаменателю и оба интересны друг другу, отвечаю я.

— Я, как одинокая, брошенная с ребенком женщина этому безгранично рада. — Всё так же наслаждаясь моим вниманием и щеголяя по дому голой, занимается своими делами Катрин. — В твоих глазах есть что-то доброе, Люциус, скрытое под неумело созданной маской слуги.

— Доброе, во мне? Ха-ха, Катрин, уж извините, но в этот раз вы ошиблись. Я грубое, неотёсанное быдло, бойцовый пёс на цепи у вашей дочери. Прошу, пусть моё обличье не вводит вас в заблуждение.

— Правда? — хихикнув, спрашивает Катрин, а после, не дожидаясь ответа, добавляет. — Как же бойцовый пёс смог устроить званный ужин с принцессой, как он, будучи псом, умудрился вкусно накормить мою дочь, добыть для неё первоклассную, высококачественную бумагу. Более того, никогда не слышала, чтобы бойцовые псы читали, переводили и переписывали гримуары с мертвых языков.

Слишком много хорошего в мою сторону, даже поспорить не могу.

— Я особой породы.

— Ха-ха-ха, пожалуй, так оно и есть. Ты и вправду особенный пёс, Люциус, но псом ты являешься только для чужаков и тех, кто пытается навредить нам. Для меня лично ты не пёс, ты… — женщина задумалась, в ауре её появился оттенок каверзны и хитроты, за которым стояла пелена любви и заботы. — О, точно, для меня ты удачно подвернувшийся, необычно приятный и полезный любовник!

Катрин не лгала.

— Пусть будет так. — Встав с места, как принято делать в этих местах, склоняю пред её красотой и добротой свою голову.

Двумя часами позже.

Этим утром, получив от меня ровно половину трофейных денег, Катрин решила расщедриться. Для меня и дочери достала малиновое варенье, успела сбегать к пекарю за первым свежим хлебом и даже собрать для Арии ссобойку, отварив рисовой каши с жаренной курицей, обильно приправленной специями и солью.

Уплетая хлеб с вареньем и запивая его теплым, только-только купленным прямо из рук развозчика молоком, Ария, чувствуя изменения, косилась в нашу с Катрин сторону.

— Мама, что-то случилось?

— А? — На прекрасном, сияющим лице Катрин не дрогнуло и мускула. — С чего ты взяла?

— Ну, ты сегодня прям светишься. Вся такая бодрая и весёлая с утра, варенье достала, завтрак… Вот я и подумала… — Взгляд Арии уткнулся в меня. В отличии от женщины- мечты я столь невозмутимо вести себя не мог.

— Люциус… — Отложив в сторону надкусанный бутер, злобно протянула Ария, — признавайся, что ты опять натворил⁈ Приставал к маме, мешал спать своей лживой трепней, да?

— Ария, замолчи. — Повысила голос и тут же успокоила малую Катрин. Всё же, у своего ребёнка она пользовалась высшей степенью авторитета, девочка и слова против неё пискнуть не могла.

— Немедленно извинись перед Люциусом.

— Но мама… Он ко все девочкам в академии клеился, и тебя…

— Ария, мне нужно повторить?

— Катрин, не стоит, я…

— С вами, Люциус, я потом поговорю… — тем же холодным взглядом окатила меня Катрин. — Ладно, хочешь правды, хорошо, всё дело в том… — Боясь не выдержать позора, я встаю из-за стола, не нужно об этом говорить! — Что Люциус спас нас с тобой этой ночью.

Немая пауза, подливая себе и дочери молока, Катрин косится в мою сторону, с хитрецом и прищуренным взглядом спрашивает:

— Чего вы подорвались с места? Уважаемый фамильяр, вашим поступком нужно гордиться, а не скрывать.

— А… я… но… — Взгляд Катрин резко изменился с грозного на снисходительно довольный. Да она специально меня провоцировала, издевалась… Это… Это дьяволица, а не женщина! Я думал, она на ревности сейчас чего выпалит, а тут просто ради удовольствия своего потешалась.

— Спас? — Злобное личико Арии сменилось непонимающей гримасой.

— Именно, — рукой указала в угол, на ящик Катрин. — Знаешь, что это такое?

— Масло в бутылках? Ой, горючие смеси, но откуда… Как… Неужели…

— Именно, этой ночью нас пытались сжечь. Надеюсь, ты не забыла, как бедный Люциус буквально умолял дать разрешение, чтобы он мог нас защитить? — Сверху вниз глядит на дочку Катрин.

— Нет, мама, я… Я просто переживала за тебя, я… — Понимая, что могло случиться, если бы я не бодрствовал, испуганная Ария встаёт из-за стола, кланяется мне под углом девяносто градусов. — Люциус, спасибо! Я была не права и очень сожалею. Пожалуйста, впредь защищай меня и маму, делай для этого всё, что только потребуется, пожалуйста!

Девочка прям расплакалась, мне стало её жалко, и я взглянул на Катрин. Подмигнув мне, женщина опять расплывается в снисходительной, добродушной улыбке, подходит к дочурке и прижимает к себе.

— Ария, у тебя молодой и хороший фамильяр, позволь ему быть собой и делать свою работу.

— Какую работу? — Обняв маму, шмыгунв носом спрашивает Ария.

— Работу цепного пса. Только прикажи ему, ради тебя Люциус порвёт любого негодяя.

— Правда? Ты правда порвёшь… Ради меня? — Глядит на меня покрасневшими глазами малая.

— Даже убью, но только если в убийстве будет необходимость. — Отвечаю я.

Ария спокойно заканчивает с завтраком, заворачивает в узелок ссобойку, проверяет все записи, а также, чтобы не вынуждать меня вновь попрошайничать, прихватывает из дома несколько листов второсортной коричневой бумаги и магическое перо.

— Я пошла, Люциус, не отставай! — Весело и беззаботно, словно и не было никакого разговора о ночном нападении, застучала башмачками по мощеной камнем дороге Ария.

— Катрин, это было очень грубо, заставлять её извиняться. — Когда мы остались наедине, обращаюсь к женщине я.

— У Арии почти нет друзей, из-за проклятия её, что в детстве сгубило Шалли, её остерегаются даже местные дети. — С печалью говорит Катрин.

— Шалли? Хотите сказать, что проклятие настолько мощное, что способно убить? Как же вы тогда…

— Шалли мы звали попугая, её единственного друга. Он умер от старости, но я так и не смогла доказать этого Арии. Глупышка во всём, как и другие, окружающие её дети винила только себя. Ей нужно научиться доверять тебе, Люциус. Ты — фамильяр, больше, чем друг или брат, ты будешь с ней даже тогда, когда меня не станет. — С нежностью и теплотой в голосе говорит женщина, а после, подталкивая меня локотком в рёбра, добавляет. — Ступай, герой любовник. В академии можешь делать что хочешь. Но помни, грядущей ночью я очень надеюсь увидеть тебя полным сил и во всём своём великолепии.

Провокация?

Рукой своей, не сдержавшись и проверив, спал ли запрет, прихватываю Катрин за сочную и упругую ягодицу. Через грубую ткань сжимаю ту так, что женщина, ойкнув подалась вперёд, надеясь высвободиться. Не уйдешь, прихватив её за талию, затаскиваю обратно в лавку, с трудом сдерживаясь, страстно целую, запуская свой язык в жаркий похотливый ротик красотки. Всего один поцелуй так вскружил мне голову, что я даже не заметил, как одна моя рука была в промокших женских трусиках, а вторая, как и просили этой ночью, сильно сжимала объёмную, красивую грудь.

— Хватит меня дразнить, ступай… — уперевшись ладошками в мой член, то ли пытаясь за него схватиться, то ли отталкивая, отведя взгляд в сторону, сопротивляясь, не просит, а умоляет Катрин.