Земля Бога. Том 1

Интерлюдия 2. Сбрасывая оковы

Нортон, торговый город на западе Селувианской республики…

Можно ли представить жизнь хуже? Наверняка можно. Однако, он был настолько сосредоточен на том, насколько ему плохо, что совершенно игнорировал факт того, что он хотя бы жив — в этом ему повезло намного больше некоторых. Многих.

Сложными были лишь первые полгода. Дальше же было намного легче. Свыкшись со своей жизнью, судьбой, ему оставалось лишь плыть по течению без надежды на изменения. Ситуация казалась безвыходной, а воля настолько подавлена, что даже есть не хотелось. Если бы его насильно не кормили, то скелет бы казался пухлым по сравнению с ним. Если бы не ограждали от любого, достаточно опасного для самоубийства, предмета, то он давно бы присоединился к статистике.

Но у него появился шанс, проблеск в этом ужасе. Хотя, как посмотреть, ужасом жизнь перестала быть уже давно. Сейчас же скорее… пустота.

Шанс пришел словно из ниоткуда. Как обычно, получив очередного клиента, он поплел в одну из «комнат», дабы встретиться с тем, кто заплатил за его присутствие. Когда же зашел ничем не примечательный человек, он ощутил некую ауру загадочности. От него не шла та животная похоть, что обычно наблюдалась у клиентов, скорее сдерживаемая нервозность. Одет он был подобающе — плащ с высоким воротником полностью скрывал фигуру, а низкая шляпа скрывала лицо. Глаза были обычного серого цвета, но в них был едва заметный блеск. Заперев комнату, он стал молча стоять и осматривать с головы до пят полуголого парня с глазами, выражавшими полное отсутствие желания борьбы. Хоть не подходящий, но он таки попытал счастье и дал ему небольшую плотно исписанную визитку, после чего молча удалился в поисках более подходящих личностей.

Когда же парень посмотрел на неё, то обнаружил вручную расписанные буквы, подозрительно похожие на язык, что он не видел и не слышал все это время — английский. Знал он его плохо, мог лишь с трудом читать, говорить же вообще был неспособен. Однако, он таки смог разобрать послание, призывающее присоединиться к некому Восстанию — сборищу рабов, объединенному вокруг одной единственной цели — освободить всех их независимо от того, где они находятся: на эльфийском острове, в одном из четырех государств людей, среди гномов наверху и дворфов внизу, или даже в мощных руках зеленокожих орков. Сам будучи в Селувии, республике людей, у него был шанс спастись, отвоевать свободу и зажить спокойной жизнью без боли и страданий.

Но толку? Сбежать невозможно, выжить без хозяев невозможно. Рабов убивают толпами за неповиновение, а немногих счастливчиков лишь избивают плетями и палицами до полусмерти. Хоть именно умершие и являются счастливчиками, получившими избавление от этой ужасной жизни.

Он хотел было отбросить визитку, мозолившую нечто глубоко внутри, но это самое в глубине заставило придержать её. Когда-то умершее, оно воскресало вновь, чтобы медленно разжигать пламя непокорности в душе. Оно — надежда.

Смутные мысли терзали ежедневно, с каждым днем все усиливаясь.

«Неужели это правда?»

«Может, лучше не стоит?»

«Что, если есть шанс?»

«Что, если есть возможность?»

«Хватит ли мне сил?»

«Спасу ли я себя, спасу ли других?»

«Как я могу пойти против системы, против хозяев?»

«Легко смогу пойти! Они слишком долго меня принуждали! Слишком долго били, пытали! Они получат по заслугам!»

Пламенная смесь из отчаяния, разочарования, гнева, ярости и надежды сплавилась, в течении недели рождая настолько сильную решимость, что ничто не могло пошатнуть его вновь вернувшуюся волю. Ни участившиеся из-за непослушания плети, ни иные, более экзотические виды подавления, не могли потушить пламя его решимости. Надо было лишь дождаться того самого момента, будучи достаточно подготовленным к нему. Из-за этого в один из дней с кухни на первом этаже исчез небольшой ножик, пропажу которого заметили лишь на третий день. Виновника так и не нашли.

Он и не представлял, что это может быть так просто! Почему же раньше он не пытался?! Потому что был слаб, не телом, а духом! Даже не думал пытаться!

Теперь он окончательно понял. Был порабощен, был сломлен, воля оказалась погребена под толщей страданий и слез. Однако он сам хозяин своей судьбы, и он будет её хозяином! Никто не имеет права ею распоряжаться, кроме него самого. А тот, кто попытается, испытает его холодный гнев.

Шли дни. Долгие дни, наполненные ожиданием, пока он был вынужден сквозь отвращение продолжать играть роль мяса для утех. Как бы не хотел, ему приходилось, иначе не видать ему настоящей жизни.

И вот, наступил заветный час. Восстание началось, ознаменовавшись мощным взрывом, от которого на секунду затряслись стены, а некачественные окна рассыпались на осколки. Будучи в своей пустоватой коморке, больше похожую на одиночную камеру-изолятор с настилом из сена, он также почуял гремящий дух свободы. Сегодня его оковы будут разбиты, он станет свободным человеком. Не мирно, так силой!

Достав ножик из небольшого углубления в полу под стеной, прикрытого грязным сеном, он стал методично взламывать хлипкий механизм замка деревянной двери. Эти дураки настолько расслабились, что даже не предположили, что нож украсть мог один из рабов! Механизм замка был настолько ненадежный и слабый, что, совершенно незнающий, ослабленный человек с помощью ножа смог его открыть, потратив каких-то пятнадцать минут.

Дверь медленно отворилась, а спустя секунду в длинный коридор с такими же дверьми вышел худой, бледный человек, однако с очень красивым лицом и яркими голубыми глазами, вернувшими блеск жизни. Осмотревшись, чтобы доказать себе, что происходящее — не выдумка сознания, он направился направо, к деревянной лестнице, по которой вскоре поднялся на второй этаж из подвала, в котором жил.

Ему не потребовалось много времени, чтобы найти комнату одной из хозяек. Каждый из «работников» заведения знал, где она находится. Она была не заперта, как обычно. Интерьер же соответствовал человеку, чьей доминирующей чертой в характере был садизм и ничего более. Состоящий из темных мрачных тонов, с выступающими шипами в некоторых местах, а также разнообразными орудиями пыток, от стены с оковами до колеса… Каким-то образом во всем этом ужасе умудрилась пристроиться широкая двуспальная кровать, покрытая черным бархатом, в возле одной из стен в идентичном «пыточном» дизайне находилось большое зеркало с туалетным столиком, часто освещаемое теперь затухнувшими свечами. Сквозь полумрак комнату освещала яркая красная луна, словно сигнализирующая о начавшемся кровопролитии. Он испытывал истинное отвращение от нахождения в этом помещении, хоть в таком свете она выглядела не мерзко, а скорее мрачно-притягивающей. И именно эту из трех женщин он ненавидел больше всего.

Пошарившись по шкафу, заполненному кожаными и меховыми нарядами, а после и в многочисленных тумбочках с самыми разнообразными инструментами внутри, на которых оставались пятна засохшей крови, он таки нашел большое тяжелое кольцо, на котором висели с десяток железных ключей.

Почти бегом вернувшись назад, он стал отпирать коморки, в каждой из которых находилось по одному, а иногда и по несколько человек. Люди, больше похожие на ходячие трупы, стали медленно выходить, удивленные подобному развитию событий. На их неверящих лицах можно было рассмотреть как надежду, так и отчаяние. У некоторых же просматривалось лишь смирение, такое же, как у него всего неделю назад. И абсолютно каждый смотрел на него…

— Братья и сестры! Освободим же себя из рабства! Сбросим оковы принуждения!

Он не знал человеческий этого мира, так как даже не пытался его учить. К тому же плохо знал английский, потому говорил на своем родном языке, вкладывая частичку своей души в речь. Слова словно струились из его рта, подкрепляемые уверенностью и жарким желанием свободы. Хоть никто не знал его языка, все осознавали, что он имел ввиду.

Речь продолжалась еще несколько минут, ведомая странной силой, что направляла его. Люди всех полов, рас и национальностей словно завороженные слушали его, хоть мало кто понимал. Но это не помешало ему распалить дух свободы в их сердцах.

Покончив с речью, он подал собственный пример, пройдя к выходу из этого сырого подвала. Небольшая толпа стала следовать за своим освободителем, что повел их на встречу новой жизни без рабства. Хлипкая полугнилая лестница жалостно скрипела под весом всех этих людей.

Выйдя на первый этаж, пропетляв по лабиринтоподобным коридорам, они вышли к заветной двери, отделявшей их от внешнего мира. В этот момент, видимо на шум, прибежала одна из хозяек. Главная среди них, заведовавшая этим притоном. Спрятавшись после громкого взрыва в своем кабинете, она решила все же выйти и проверить, что за шум и топот раздается внизу, не иначе как мародеры. Её лицо выражало недоумение от того, как работники смогли выбраться из камер, а громоздкая меховая шуба прикрывала то немногое, что она использовала для завлечения клиентов.

В этот момент в его груди словно вспыхнуло пламя, обладавшее явным оттенками холодного гнева и жгучей ярости. «Это из-за неё. Она его купила, она его поработила, она наняла эту сумасшедшую, что постоянно пытала людей. Ей нет прощения. Она должна умереть,» — шептало оно, пока кулак на рукояти небольшого ножа сжимался все сильнее и сильнее, отчего синие вены стали лишь четче видны сквозь бледную кожу.

Ноги стали сами двигаться к цели. Пройдя расступающуюся толпу насквозь, он вышел к ней. Без лишних слов, как только препятствий к возмездию более не было, он накинулся, словно дикий зверь. Красные сосуды покрывали белки глаз, а выражение лица больше походило на животное. Удары сыпались на тело бедной женщины, что не могла сопротивляться такому натиску. Хоть руки и ноги парня были тонки, как спички, в этот момент в них была невероятная сила. Никто его и не пытался остановить.

Очнулся он уже после мести. Нож лежал рядом, совершенно чистый. Стараясь не обращать внимание на месиво плоти на полу, а также окровавленные по локоть руки, он вернулся к двери, которую незамедлительно открыл, запустив в пропитанное запахом крови помещение свежего воздуха, в котором присутствовали нотки гари. Вдали виднелись несколько очагов пожаров, а на влажной земле разбросаны помои. Откуда-то справа по улице послышался сильный женский крик, словно умоляющий прекратить и через секунды резко стихающий. Угнетающая атмосфера.

Не зная, как поступить и что делать теперь, он бездумно начал бежать по сырым улицам, ища какой-либо способ спрятаться или побыстрее покинуть Нортон, тяжелые ворота семиметровой стены которого были наглухо закрыты. К ним с разных сторон сбегались истощенные и ослабленные люди в лохмотьях, желающие перестать быть заложниками этого города.

К сожалению, с таким подходом им никогда было не суждено выбраться из него. Он это понимал. Потому, оглянувшись по улицам с трехэтажной каменной застройкой, быстро обнаружил канализационный слив на периферии дороги из каменной брусчатки. Довольно широкую решетку, прикрывающую яму, в которую сливаются помои, было сложно пропустить. Подбежав, он с надеждой стал пытаться поднять закрывающую стоки преграду. Следовавшие рабы поняли, куда он хотел спастись, потому сразу пятеро самых крепких из тощих мужчин стали ему помогать. Забитая в землю решетка поддалась и вылетела из пазов, открыв проход в мрачные и вонючие недра.

Где-то совсем рядом, в нескольких улицах, прогремел ещё один взрыв, после которого густой столб дыма и пламени стал подниматься в ночное небо. Из-за громкого звука одни припали к земле, прикрывая головы, другие же стали метаться или вовсе замерли в страхе. Жестом и криком призвав их успокоиться, он стал заводить испуганных людей вниз, по вертикальной железной лестнице, что была обмазана какой-то слизью.

Наконец, когда спустился последний, он и сам спрятался, закрыв за собой решетку. Резкий гнилостный запах ударил в нос, но это небольшая цена свободы. Оставалось лишь найти выход из этих, как он думал, бесконечных канализационных лабиринтов. А вдали тем временем слышался громкий марш закованных в доспехи ног отряда подавления…

Йохан Подземник, так его назовут. Хоть никто не знает его настоящего имени, будут поговаривать, что "Йохан" им и является. И он освободит этих людей от тирании. Рано или поздно.

Ризбург, столица Селувианской республики…

— Господин Нордрам! Господин Нордрам!

— Ты чего так орешь?! Заходи! — послышался осиплый голос из-за тяжелой дубовой двери, словно отделявшей коридор для простых смертных от покоев какой-то важной шишки.

Викрат схватился за ручку. Руки его вспотели, а сердце колотилось намного быстрее обычного. Новости были настолько неправдоподобными, что он даже хотел в них поверить. Именно потому он не смог сдержать себя в узде. Хорошо, что вокруг было ни души, даже охранников, так как такому человеку, как Нордрам, охранники были не нужны.

Открыв тяжелую дверь, ему в глаза ударило ослепительное свечение люстры, неестественно большой для такого маленького кабинета. Хоть был со сторонами в десяток метров, он все равно был маленьким по мнению господина Нордрама. Викрат знал об этом как один из его приближенных.

Лишь плотно закрыв проход, он позволил себе взглянуть на непосредственного начальника, заместителя главы департамента внутренней разведки Селувии. Выглядел он, мягко говоря, несвеже. На бледном лице типичного мужчины среднего возраста росла недельная щетина, мешки под глазами почти доставали до скул, а растрепанные сальные волосы доказывали, что этот человек отдыхал минимум неделю назад. Белая, немного заляпанная рубаха с расстегнутой верхней пуговицей скрывала довольно накачанное тело, словно он всю жизнь следил за своим физическим состоянием. Расписное пальто же, полагающееся человеку его должности, валялось скомканным на мягком бархатном стуле возле одной из стен. У него была тяжелая работа, несмотря на статус. Видимо, из-за неё его характер так исказился, потянувшись к излишней роскоши. Так думал не он один.

— Ну, чего столбом стоишь? Выкладывай, — намного тише сказал заместитель главы, выглядывая за несколькими большими стопками документов, являвшихся бухгалтерским и иным бюрократическим адом. И он развивался 80 лет только ради того, чтобы подписывать бумажки?

— Появилась информация о «Восстании», — одних этих слов хватило, чтобы Нордрам отложил перо в чернильницу и начал внимательно слушать. Угроза национальной безопасности — не шутка. Кивнув, он приказал подчиненному продолжать.

— Спустя два сезона кроты вышли на связь с информацией. Судя по их данным, лидеры Восстания замышляют его на средние числа юула. Точная дата уточняется. Планируется несколько крупных терактов в городах среднего размера. Вся информация здесь, — с нервозностью Викрат передал тонкую пачку документов, которую сразу же развернули и стали быстро просматривать, тратя всего по несколько секунд на большую страницу, плотно заполненную текстом. Глаза Нордрама двигались так быстро, что края зрачков размывались. Викрат никак не перестанет восхищаться возможностями Возвышенных. Они не зря находятся там, где находятся.

— Пятнадцать дней, значит… — устало пробормотал он, закончив чтение и начав тереть глаза, немного напрягшиеся от нагрузки. Обычно он не использовал такие скорости, но сейчас был вынужден, так как ситуация крайней степени важности, каждая секунда на счету.

Кратко обмозговав прочитанное, в его голове стали связываться воедино пучки информации, словно расположенные на огромной доске, объединенные нитями понимания. Возможно, он даже знает, где искать их штабы, но данную информацию нужно будет еще уточнить. Сейчас же он будет занят более насущными делами, так как масштабы Восстания превышают все возможные рамки. Хотя, он признавал, что в донесении как минимум треть неточной, а то и вовсе выдуманной информации. Мозг продолжал работать как сверхбыстрые часы, обрабатывая тонны информации.

— Мне нужно в туалет, — после минуты молчания внезапно изрек он, одевая свой помятый мундир. Выйдя в непримечательную, сливающуюся со стеной, дверь справа он даже через полчаса не вышел.

Решив убедиться, что с Высшим все в порядке, хоть сама мысль была смешной до безумия, Викрат постучал в дверь. Один раз, второй, третий. Решив рискнуть и вызвать странную ситуацию, он попытался открыть дверь, которая оказалась незапертой.

За ней была обычная коморка без украшений, с голыми стенами и одинокой шваброй с деревянным ведром в углу. Господина Нордрама в ней не было.