Земля светлячков

ГЛАВА ПЕРВАЯ Сиз XXII, из рода Стоусов, открывает двери своего знаменитого музея и приглашает вас в гости

Как только за лесом садилось солнце, откуда-то издалека доносился густой, словно разлитый в самом воздухе, раскатистый вечерний звон:

Бом!

Бо-о-м!

Бом!

Это сторож в лесу оповещал, что день закончился и что всем лесным стоусам и триусам пора просыпаться.

Солнце садилось за гору, постепенно гасло в далёких водах. Склонялась темнота к окнам, и тогда в спальню Сиза XII, Стоуса, влетала кукушка. Тихо, не пошевельнув крылом, она облетала его постель и садилась на высокий комод. Там чистила клюв и с великим обожанием любовалась на своего хозяина.

Как все лесные стоусы и триусы, Сиз XII был непревзойдённым, крупнейшим в мире коллекционером. Что он собирал и чем ужасно гордился, мы пока что оставим в тайне и пригласим вас в спальню. Вся комната Сиза завалена и забросана книгами. На полу, на креслах, на шкафу, даже на тёплом одеяле, под которым спит сейчас Сиз XII, везде лежат книги. Некоторые из них такие объёмистые, в таких толстых кожаных переплётах, что никому в одиночку не под силу поднять такой фолиант.

Надо сказать, что, кроме книг, Сиз XII имел ещё одну слабость — любил поспать. Он брал в постель книгу, зажигал над головой фонарик и углублялся в древние писания. Но его книги были такой толщины и такой непостижимой мудрости, что он быстро уставал. И дальше читал книгу одним глазом. Один глаз его читал, другой спал. А потом левый и правый снова менялись вахтой. До тех пор, пока веки его тихо не смыкались и Сиз XII не проваливался в сладкий сон.

Со всеми своими родственниками, то есть с добрым десятком тёток, дядек, племянников, внуков, Сиз XII принадлежал к мирному лесному народу, а лесной народ, как вы знаете, днём — от восхода до заката солнца — спит, а ночью выходит на работу. Сиз XII тоже, с утра до вечера отсыпался, а вечером, когда звучал над лесом раскатистый звон пробуждения, вставал и шёл открывать свой музей. Однако и в музее, за книгой, он мог вздремнуть краешком глаза, хотя по древним лесным законам это был большой грех. Но наш многоуважаемый Сиз Стоус потихоньку грешил (всё-таки, годы брали своё), и, когда в музее не было посетителей, из любого зала можно было услышать, как он тихонько похрапывает.

Про это знала только его добрая сестра Мармусия (пусть долго ей служат ноги! Девяносто семь лет ей, но она ещё при здоровье). Неутомимая Мармусия приносила ему берёзового кваса, зажигала трубку и укладывала брата на маленький кожаный диванчик. Перед сном не забывала подложить ему мягкую подушечку под щёку, а ещё одну, побольше, — под ноги. И чтобы никто из лесных триусов и стоусов не застал её брата за таким неподобающим занятием (ведь это же позор — спать ночью), Мармусия вешала на дверях табличку:

Но повторю: это случалось с нашим Сизом только в минуты скуки и затишья, когда в музее не было ни одного посетителя и лежала перед ним на столике очень толстая и очень учёная книга. Ну, а если на сходах стучали шаги и кто-то из гостей наведывался к нему в галерею… О, вы сами увидите, как оживал тогда наш мудрый Сиз и что с ним делалось в такие счастливые минуты!

«Бом! Бом!» — звучал над лесом пробуждающий звон.

Кукушка уже почистила клюв и с великим восхищением смотрела на сонного Сиза: из-под теплого одеяла выглядывали его коротенькие толстые ноги и так блестели красными пятками, что казалось, будто это лежали и от удовольствия даже похрюкивали на подушке двое чистеньких поросят. А ещё шевелились, развевались его пышные белые усы.

— Ку-ку, ку-ку! — ровно двенадцать раз прокуковала кукушка.

Потом она сказала:

— О великий Сиз Двенадцатый! Открой свои мудрые очи! Уже прошёл день и наступила ночь. Просыпайся!

Сиз XII встал и, не открывая заспанных глаз, нащупал трубку. Вот так, сощурившись и ещё совсем сонный, он вышел на улицу. Выбил трубку об пень, всыпал наощупь табака, поднёс уголёк. И только после первой затяжки наконец проснулся. Выдохнул из себя — вместе с облачком дыма — оставшийся сон. И тогда сказал: «Кхе, кхе! Добрый табак, чтоб его! Пробирает до костей!.. Ну что ж, за службу, брат Сиз! Уже ночь!»

Первое, что Сиз делал всегда, то это подходил к крыльцу и сильно дул. Он дул на ветрячок, который стоял, замерев, на крыше и ждал своего хозяина. От дуновения ветрячок оживал, быстро-быстро вертел крыльями и с фурчанием заводил свою бесконечную весёлую песню.

Оживал ветрячок, и все знали, что в стране Длинных озёр началась хлопотливая, неутомимая лесная жизнь. Что профессор Варсава, наимудрейший среди стоусов и триусов, тот, который и на учёные советы приходил босой, зато носил аж три пары очков, именно сейчас изучает сложные и до невозможности запутанные траектории полёта парашютиков одуванчика. Что брат Хвороща поливает на грядках несравненные, нигде в мире не виденные дыни, не просто дыни, а дыньорехи и дынетыквы. Что коренастый Вертутий с той стороны озера запускает в дворе сотни, а может, и тысячи водяных и песчаных мельниц.

Одним словом, что ночь вступила в свои полные лесные права. И скоро стоусы и триусы пойдут толпами в лес, где будут собирать грибы, а старые деды-землекопы придут к Верхнему озеру, почистят заиленые родники, вызовут из-под земли чистую студёную воду, а затем кликнут молодых отроков и девчат и вместе с ними под звуки музыки посадят над чистым озером вербы и ели, чтобы везде было зелено и чтобы везде пели весной малиновки и кукушки.

Но, пока мы говорили, Сиз XII погасил свою трубку и подошёл к воротам. Только он подошёл, как сразу вспыхнуло несметное множество фонариков, целая гирлянда маленьких огоньков на его лестницах. Эти длинные деревянные лестницы с огнями вели далеко-далеко вниз, до самого озера, где стоял лёгкий чёлн и где любил посидеть с удочкой Сиз XII.

От множества фонариков сразу стало светлее во дворе, и мы теперь можем лучше разглядеть домик Сиза.

Это очень причудливая и симпатичная постройка.

Когда-то давно, в очень далёкие времена, стоял над берегом могучий клён. Его спилили, и вот остался от него высокий, широченный, обхватов на восемь, пень. Пень немного потемнел, однако был ещё крепкий, имел сверху, там, где его спилили, ровную, как стол, поверхность, а по бокам — могучие опоры-корневища, что углублялись в землю. Между двумя опорами кто-то прорубил двери. А над этими дверями Сиз Стоус повесил два фонарика, а ещё выше — мельничку, которую подарил ему лучший друг Вертутий.

Уже позднее крепкие сосновые двери дома были окованы железом, а ещё немного погодя Сиз XII повесил на дверях табличку. По красной меди на табличке было выгравировано старинными буквами:

Сиз подошёл поближе, подышал на медь и рукавом натёр табличку. Она даже засияла горячим красным блеском.

Отворил двери, сказал кому-то в тёмные просторы леса: «Заходите!» И как раз вовремя сказал. От Нижнего озера длинными деревянными лестницами, над которыми синим и белым горели маленькие коробочки-фонарики, поднимались к нему двое стоусов: лучший друг Вертутий и его двенадцатилетний внук Чублик.

Сиз заметил, что рыжий коренастый Вертутий несёт под мышкой какой-то немалый свёрток. Наверняка это новая мельничка! У нашего Сиза от радости запрыгало сердце. Он ужасно любил подарки, он радовался, как дитя, не знал, куда их положить и где поставить. И потому он шире растворил двери музея и закричал…