Зимняя магия. Сборник рассказов.

Russet Ждать…

Белые пушистые хлопья накрывали землю, будто покрывало, попутно прихорошившее зеленые сосны и ели. Снег легонько поскрипывал под мощными волчьими лапами, от быстрого бега брызгами разлетаясь в стороны.

— Что-то долговато ты меня везешь, — недовольно пробурчал Иван Царевич.

Он устал, замерз и проголодался. Кроме того, езда на волках была совершенно не царским делом и, если бы серый пройдоха не загрыз его лошадь… В общем, царевич доволен не был.

Если бы не этот дурацкий указ отца, если бы не слишком резвые братья, если бы не вор, укравший все деньги… Слишком много было этих «если бы». Впрочем, волк взялся помочь, и это было большим плюсом. Особенно, если учесть, что Иван даже не представлял где искать эти самые молодильные яблоки. А вот его попутчик, кажется, отчетливо это знал.

— Еще несколько верст. — Грубый хрипловатый голос вырывался из волчьей пасти с клубами пара, похожими на облачка.

Царевич недовольно засопел и покрепче вцепился в густую серую шерсть.

Она смотрела на белое великолепие сквозь замысловатые узоры на оконном стекле. Прозрачное пятно, оставленное теплым женским дыханием, постепенно вновь обрастало льдистым чудом, превращая деревья снаружи в причудливых косматых великанов.

Баба Яга задумчиво постучала пальцем по тяжелому подоконнику из темного мореного дуба. Там. Он был там, в этом холоде и подступающей ночной темноте. Голодный, страждущий, возможно даже раненный… Нет, об этом было опасно думать. Сегодня ей снился вещий сон. А значит, он скоро придет и сможет рассеять глупые страхи.

Повернувшись всем корпусом, Яга еще раз оглядела комнату. Не забылось ли чего в спешке?

Огонь мирно потрескивал в печи, бросая яркие отблески пламени в закрытом пространстве. Гладкий бревенчатый пол блестел чистотой, большой стол был накрыт широкой вышитой скатертью, и даже сушеное разнотравье под потолком вносило свою скромную лепту в убранство жилища. И запах. Аромат каши с мясом наполнял дом. Просто и сытно, всё в точности, как и любил гость.

Ведьма тяжело вздохнула, вновь повернувшись к окну. Минуты текли, будто намазанные тягучим медом, а вот темнота за окном наступала с немыслимой скоростью. Снаружи мелькнул высокий мужской силуэт, заставив Ягу встрепенуться, с надеждой всмотревшись в обмороженные оконные стекла. Но нет. Это был всего лишь Генерал Мороз. Внушительный широкоплечий повелитель холода. Он мерным шагом обходил свои владения, присыпая ели густым снежным кружевом.

Повернувшись к светлому пятну окошка, Мороз заметил ведьму. Приветливо кивнул и улыбнулся так, как улыбаются только зимние боги. Точеные черты лица, будто высеченные из снежного мрамора. Глаза цвета грозовых туч. Плечи обхватом с вековой дуб… Его белые волосы, достигающие плеч, даже не шелохнулись, когда мужчина продолжил свой путь. Знал, что ждала Яга отнюдь не его.

«Красивый мужик, этот генерал, — подумала женщина. — Но он лучше. Определенно».

Взгляд ее привлекло темное мельтешение между сугробами. Сердце бешено забилось, отсчитывая секунды, а пальцы непроизвольно впились в узорчатую пуховую шаль. Она не обманулась. Просто не могла. Время шло, и постепенно, темная фигура оформилась во вполне четкий силуэт волка и… сидящего на его спине человека.

Ахнув, Яга поспешно набросила морок. По гладкой женской коже, цвета топленого молока, зазмеились глубокие морщины и проступили возрастные пятна. Рыжие кудри побелели, будто покрывшись пеплом, а грудь усохла и обвисла. Нос удлинился, превратившись в уродливый клюв, нависающий над подбородком. Женщина удовлетворенно кивнула, укуталась в теплую нежность шали и принялась ждать.

Темное объемное тело избы нависло над землей на крепких столбах, напоминающих куриные ноги. Иван-Царевич зябко поёжился, вспомнив нянькины рассказы и собственные ночные кошмары в далеком голоштанном детстве. Ух!

— Что, замерз? — Волк, наоборот, будто даже повеселел, увидев мрачное строение. — Сейчас хозяйка и погреет, и накормит.

— Это в печи, что ли? — прогундосил Иван.

Насморк был весьма закономерным окончанием этого замечательного дня. Уцепившись за шерсть своего «коня» одной рукой, царевич вытер нос рукавом, чуть не примерзнув к узорной парче.

— Не в печи, а на ней, — хрипло захохотал серый.

Впрочем, это скорее было похоже на полувой, полурычание. И производило определенный эффект. Жутко.

Вблизи изба оказалась еще страшнее.

— Избушка, избушка… Стань ко мне передом, а к лесу задом…

Именно так поговаривала старая Иванова нянька, пока отец, Царь Додон, не решил, что она распускает слишком много сплетен и не сварил старуху в молоке. Заживо.

— Ты чего? — озадаченно рыкнул волк. — Это же древесные корни, чтобы в половодье не затопило…

Иван пожал плечами.

— Ты еще скажи, что тут не ведьма живет.

— Ну, ведьма, — кивнул серый. И громко крикнул: — Яга, открывай!

Дверь тотчас же заскрипела, будто внутри ждали именно этого оклика. В свете дверного проема появилась сгорбленная косматая фигура. Её крючковатый нос с большой волосатой бородавкой отбрасывал длинную тень, отчетливо выделявшуюся на белоснежных сугробах. Царевича снова переколотило, однако… Из избы шел настолько великолепный аромат свежей еды, что внешность старухи вполне можно было проигнорировать.

— Фу… Русским духом пахнет! — скривилась ведьма, став еще отвратительнее.

— Ну, пахнет, — согласился волк. — В баню бы его…

Иван скромно промолчал. Не далее как сегодня утром он отдал дань щам из кислой капусты, на поверку оказавшимся не совсем свежими. Поэтому русский дух определенно присутствовал.

— Ему надо, пущай и топит, — фыркнула старуха.

— Он гость, — ответил серый, — сын царский. Не приучен. Убьется еще в процессе.

— Ладно, — вздохнула бабка. — Но не пускать же его к столу таким.

— Баня, — напомнил волк, стряхивая Ивана со своей спины.

— Твоя правда, — кивнула старуха. — Пошли, что ль…

Проводив Царевича в баню и оставив в умелых руках банника, ведьма вернулась в горницу. Теплое волчье тело расположилось в безопасном удалении от жаркого огненного очага. Умные глаза цепко всматривались в женщину.

Морок совсем её не испортил. Быть может именно потому, что он мог видеть сквозь иллюзии, а может потому, что любил её разной, сколько бы обличий эта женщина не принимала. Всегда разная — умная и глупая, тихая и ворчливая, нежная и яростная, она будто являлась его частью, самой первоосновой сущего. Половиной души. И пусть проклятье жгло их обоих, а люди всё больше отворачивались от старых и забытых богов, но она оставалась именно тем спасением, в котором он всегда нуждался.

— Не скоро твой Царевич еще.

В руках Яги появилась длинная курительная трубка. Руки женщины, двигаясь по-молодому проворно и ловко, подхватили лучину из горящего чрева печи. В воздухе потянуло сладким травяным дымком. Волк громко чихнул, потерев нос огромной лапой. Слишком мощным был его нюх.

— Прости, — ведьма тотчас же затушила едва затлевший огонек, — я не подумала.

— Сколько у нас? — пророкотал густой волчий голос.

— Час есть, — Яга пожала плечами. — Я ему кваса на травах оставила и баннику наказала попарить Царевича хорошенько. Привез гостя сопливого…

— Он может помочь, — ответил волк задумчиво, — снять проклятье.

— Думаешь? — с надеждой прошептала женщина.

Зверь кивнул и прилег на бок. Его большое тело заняло внушительную часть пространства, оставив подошедшей Яге лишь маленький пятачок. Впрочем, её это ничуть не смущало. Оставив шаль лежать на полу пушистым комком золотистого цвета, женщина шагнула еще ближе. Она стряхивала собственное колдовство, будто змея — старую кожу, молодея прямо на глазах. Ссохшееся тело заполнилось плотью, кожа стала розовой и упругой, а косматые кудри превратились в россыпь золотых, как солнце, кудряшек. Присела рядом, опустила ладонь в пышный ворот шерсти. Приподнявшись, волк обхватил её лапами и положил огромную лобастую голову на пышную женскую грудь.

— Семьсот семьдесят шесть лет, — проурчал он, — двести семьдесят четыре дня.

— И только один час в год, — прошептала она, уткнувшись в густую шерсть, — единственный.

Комнату залила яркая вспышка желтого света. Тонкая женская рука погладила серые волоски, которые осыпались под прикосновением Яги, как листья с приходом осени, открывая светлую кожу. Морда зверя втянулась, превращаясь в человеческое лицо, лапы вытянулись, став руками и ногами. Плечи расползлись, став в два раза шире женских бедер. Мужчина с легким вздохом потерся о женскую грудь. Его руки обхватили тонкую талию, а почти черные глаза посмотрели вверх на ведьму.

Оборотень был красив обычной мужской красотой — достаточно высокий, крепко сбитый. Поражала именно аура силы, волнами расходящаяся от этого человека. Темные волосы мягко обрамляли лицо, колкая щетина заменяла бороду, так часто встречающуюся на лицах деревенских мужиков. Яга вдохнула запах, такой знакомый и привычный, чуть слышно отдающий волчьим мускусом и поцеловала его на удивление мягкие губы.

— Один час, — выдохнул волк.

Сначала Иван орал и вырывался, но мощные руки банника, вооруженные крепким березовым веником, быстро выбили из него это желание. Которое, впрочем, вернулось, когда Царевича безжалостно ошпарили кипятком, а потом облили ледяной водой. Но все было напрасно. Федяй — именно так Яга назвала мелкого волосатого старичка в одной набедренной повязке, который гнусно продолжал начатое, совершенно не прислушиваясь к своей жертве.

— Зря ты так, барин, — бормотал он себе под нос. — Хозяйка плохого не посоветует. У ней глаз наметан все хвори лечить, еще на подступах к организьме. И тебя вылечить тож, будешь как заяц бегать! А то, знамо дело, пришел… лавку соплями заполировал… да и лежишь себе, ругаисси… Нехорошо…

Иван Царевич только поскуливал, отмечая каждый удар веника по своей многострадальной спине. Ему казалось, что медведь прошелся по каждой косточке его тела, основательно потоптавшись на позвоночнике. Дышать было нечем — пар заменил весь воздух вокруг, ароматными клубами заполнив пространство. Мускулы превратились в кисель, судя по ощущениям действительно покрыв всю лавку, как и говорил здешний хозяин.

Неизвестно сколько времени прошло, когда его наконец вытолкнули в предбанник, закутав в безразмерный кусок тонкой льняной ткани. Одежда Царевича, как ни странно, была аккуратно сложена на лавке, хотя он точно помнил, как снимал с себя все, раскидывая по сторонам с желанием поскорее оказаться в спасительном тепле. Яга постаралась, что ли?

— Тебе там Хозяйка туес оставила. — Федяй выглянул из-за дверей парилки, выпустив клубы пара. — На бочке стоит. Не выверни гляди, болезный.

Иван автоматически кивнул, поглядев в сторону чудовищно огромной бадьи, укрытой тяжелой крышкой. На ней покоился светлый берестовый туесок, источающий божественный аромат трав и легкого брожения. Царевич подтянул напиток к себе и с наслаждением сделал большой глоток. Отразившееся на его лице блаженство нельзя было сравнить ни с чем. Поспешно допив квас, Иван начал одеваться. Уж если его таким поили, то уж как будут кормить?!

Постучать Иван не удосужился, за что и был награжден одним из самых странных видений в своей жизни. Тугое переплетение двух бьющихся в экстазе тел в отблесках пламени очага. Клубящиеся контуры теней на бревенчатой стене. Густая волчья шкура на полу. Стоны и густой запах возбуждения вокруг.

Царевич выскочил из горницы, как обожженный, вытаращив глаза и потеряв дар речи. Должно быть, это всё квас. Или перепад температур. Или что-то еще… Может, он головой ударился? Иван присел на корточки, стараясь привести в порядок смешавшиеся мысли.

Он не был чужд радостям плоти, и повзрослеть слишком быстро на царском подворье было нормой, но… У Царевича возникло стойкое чувство, будто он сейчас увидел что-то очень глубинное, личное, совершенно не чета тем забавам, которые можно было наблюдать при дворе. Это было так… интимно и красиво. Совершенно неожиданно и очень правильно. Будто так и должно было быть изначально, не завися от его, Иванова, присутствия.

Баба Яга открыла дверь, ведущую в теплое чрево избы. Её длинный нос втянул морозный воздух.

— Ты, Царевич, что на пороге сидишь? Сопли на кулак наматываешь? — Скрипучий старческий голос раздался почти над самым его ухом, снова заставив усомниться в здравии собственного рассудка. — В дом иди.

Опасливо заглянув внутрь, Иван вошел. Свернувшись тугим клубком, волк лежал у очага. Его темные пронзительные глаза внимательно следили за происходящим, но общая поза была расслабленной.

— Есть будешь, — усмехнулась ведьма, — гостюшка?

Морозное утро схватило наружные ступени крепким ледком. Огромный черный кот Васисуалий вернулся на рассвете из соседней деревни, куда он бегал к знакомой кошке на огонек, и теперь деловито посыпал весь двор песком. Он, конечно же, пропустил момент, когда донельзя довольный Иван выскользнул во двор по малой нужде, но в изумлении застыл, застав это странное зрелище. Закончивший работу кот обернулся и показал царскому сыну язык. Тот стряхнул оцепенение и, наконец, поплелся по своим насущным делам.

— Всё же милый мальчик, хоть и царский сын, — заметила Яга, наблюдая за ним в окно. — Дурак немного, так это гены отцовы. Зато таким везет.

— Он поможет нам.

Серый волк положил большую голову на женские колени. Ему очень хотелось верить в собственные слова. Её рука опустилась на шерстистый лоб зверя, ласкающим движением двинувшись по огромной морде.

— Хорошо бы, — ведьма никогда не теряла надежду, но после всех лет относилась к таким заявлениям достаточно скептично.

— Конечно, поможет. — Волк потерся о Ягу с тихим рычанием, а она любовно обхватила его голову ладонями, утопив пальцы в пушистой шерсти. — Он тот самый, я чувствую.

— Я буду ждать, — пообещала женщина.

— Знаю, — твердо ответил волк.

Ни он, ни она еще не знали, что Иван — тот самый, Царевич, и ждать осталось ровно сто дней…