Злодейство Торжествует

Глава 1

Хайти Хеллер с легким удивлением взглянула на Мэдисона:

– Вы хотите сказать, что кроме этого прекрасного подарка, который вы привезли мне от Джеттеро, у вас есть что-то еще? Да вы просто кладезь сюрпризов. Но давайте пройдемся немного: я просидела все утро.

Дж. Уолтер Мэдисон поспешно подхватил свой чемоданчик и вышел за Хайти из беседки. К ним тут же присоединились певчие птицы.

Этим нескольким акрам поместья так искусно придали вид парка с петляющими дорожками, прудами, водопадами и деревьями, что через каждые несколько ярдов, ступив на любую тропинку, вы смотрели уже на новый вид.

Хайти шла не спеша, засунув руки в карманы халатика. Внезапно она глянула на Мэдисона и спросила:

– Ну, так в чем же заключается это "что-то еще"?

– Это ваш новый мюзикл! – сообщил Мэдисон. – Он у меня с собой!

– Странно, – сказала Хайти. – Обычно я задумываю их сама, а мои ребята занимаются их разработкой.

Мэдисон этого не знал: на Земле артисты не писали мюзиклов, они только пели и играли в них. Но он отважно ринулся вперед.

– Видите ли, заказ на него исходит от самого лорда Снора. Он большой почитатель вашего таланта, как и всё. Когда он услышал одну из песен этого мюзикла, то сказал: "Это Хайти!"

– Так и сказал? Забавно. Он же глух как скала.

– Ко всему, кроме костефона, – поспешил уточнить Мэдисон. – Они вживляют кость в зонд, то есть, я хочу сказать, звон в кость…

Хайти весело рассмеялась:

– Извините, я вас разволновала. Может, и в самом деле лорд Снор пришел в себя и послушал, что там идет по хоумвидению. Случались вещи и еще более странные.

Да, Хайти Хеллер действовала на Мэдисона чересчур сильно. Но, будучи человеком бывалым, он постарался взять себя в руки.

– Послушайте, я могу сыграть вам одну песенку оттуда. Где у вас пианино?

– Что?

– Клавишный инструмент. Я не профессионал, но немного играю.

Хайти прибавила шагу. Мэдисон поспешил за ней. И тут он заметил, что некоторые покрытые вьющимся виноградом стены в действительности являлись стенами строений. Хайти открыла что-то вроде садовой калитки, и Мэдисон увидел помещение, похожее на мастерскую для ремонта музыкальных инструментов.

Над верстаком, загроможденным электронными компонентами и, похоже, корпусами музыкальных инструментов, склонился мужчина. Увидев Хайти, он заулыбался и отложил в сторону свой рабочий инструмент.

– Ярп, – обратилась к нему Хайти, – ты когда-нибудь слышал о таком музыкальном инструменте, как пианино?

– Нет, – ответил Ярп. – А на что он похож?

– На зубы, – вмешался Мэдисон. – У него много клавиш, похожих на зубы, из слоновой кости.

– Он говорит о каком-то примитивном инструменте для губ, – сказал Ярп, обращаясь к Хайти.

– Нет-нет, – возразил Мэдисон. – Это довольно сложный инструмент. На нем играют, ударяя по клавишам пальцами обеих рук. Значит, у вас нет фортепиано. Жаль!

– Какой у него диапазон? – спросил Ярп.

– Восемь нот – мажорная и тринадцать нот – хроматическая гамма.

– Вы знаете ноты?

Мэдисон кивнул. Ярп покопался на верстаке и вокруг и выудил переломанный струнный инструмент, который приводили в действие, двигая по мембране пальцами. После пары неудачных попыток Мэдисону удалось заставить его прожужжать нужное количество звуков. Ярп включил рекордер, и Мэдисон, растопыривая и соединяя пальцы, прошел по хроматической шкале.

– Все эти ноты на одном инструменте? – спросила Хайти.

– Да, – ответил Мэдисон. – В целом восемьдесят восемь.

– Знаю, – сказал Ярп. – Он говорит об "аккордном аккомпаниаторе". – Он повернулся к Мэдисону: – Когда вы ставите палец на длинную полоску, звучит нота. Чуть касаетесь – получается низкий звук, нажимаете – высокий. Но вы говорили о клавиатуре. Как она выглядит?

Мэдисон нашел бумагу, но дело шло у него так плохо, что Ярп отобрал ее у него и на длинном листе, взяв ширину кисти Мэдисона за октаву, вскоре начертил клавиатуру пианино. Потом поглядел на нее, почесал в голове и сказал:

– Никогда не видел ничего подобного. Наверное, эта штука работает механически. Так вы гворите, бьешь по клавише, а она зацепляет молоточек, и тот ударяет по струне? Как неудобно! Полагаю, это, должно быть, кровная сестра одной из тех палочковых арф, которыми когда-то пользовались аборигены захолустного Мистина. Всякий раз перед весенними свадьбами они устраивали пляски голышом в сопровождении этих арф.

– Ладно, – сказала Хайти, – посмотри, что тут можно сделать, а как закончишь, принеси в репетиционный зал.

Мэдисон вышел вслед за нею. Вскоре они уже шли по тропинке, огибающей водопад, а птицы над ними так и вились.

– Так о чем этот ваш мюзикл? – поинтересовалась Хайти. – Надеюсь, не о весенних свадьбах.

Мэдисон непринужденно рассмеялся и изобразил обаятельнейшую улыбку:

– Нет, что вы. Это великолепное средство выражения, которое позволит проявиться вашему прекрасному голосу как никогда раньше. Понимаете, есть такая мифическая планета под названием Терра. Вся эта история фантастическая, понимаете?

– О, фантазия мне по душе. "Принц Каукалси" имел огромный успех. Но продолжайте.

Конечно, лучше всего было бы просто передать ей написанные страницы, лежавшие в чемоданчике, а Хайти хотелось прогуляться и подышать воздухом. Вместе с сочинителем ужасных историй Мэдисон все мозги вывернул наизнанку, работая над этим мюзиклом, но вот уж не думал, что его придется пересказывать. Однако он надеялся, что перескажет правильно.

– Так вот, – начал Мэдисон, – правит этой фантастической планетой Терра огромное чудовище в красном, с рогами и хвостом…

– Так это же портрет дьявола Манко.

– Верно, – сказал Мэдисон, никогда не слыхавший о таковом, – рад, что вы правильно поняли. Итак, этот дьявол Манко правит всеми людьми. А у них нет денег, и они голодают. В первом акте на сцене стоит толпа голодных людей. Они молятся. Но тут появляется дьявол и разгоняет их пинками.

– Ужасно!

– Подождите. У дьявола имеется сонмище пособников – чертей поменьше. Один из них теряет своего маленького чертенка, и старая нянька подсовывает вместо него человеческое дитя. Черт воспитывает человеческого ребенка как собственного.

Этот ребенок (который уже стал молодым человеком) становится свидетелем сцены в первом акте, когда главный дьявол пинками гоняет людей, и юноша решает, что это очень нехорошо.

– Молодец! – сказала Хайти.

– Но черти думают, что он – такой же черт, как и они. Они думают, что он надежный славный офицер. А на самом деле он задумал помочь людям. Поэтому всегда, когда у него появляется возможность улизнуть, он надевает маску и начинает грабить поезда.

– Поезда? – удивилась Хайти. – Что такое "поезд"?

– Это же фантазия, – нашелся Мэдисон.

– Ах, если так…

– Так вот, черти на этих поездах перевозят свои ценности и деньги.

– А, значит, поезд – это межпланетный корабль.

– Что-то в этом роде. И наш герой их грабит.

– Вы хотите сказать, что этот парень идет на преступление?

– Ну, ему приходится.

– О, не думаю, что это понравится. Люди презирают преступников.

– Понимаете, – стал объяснять Мэдисон, – он, собственно, и не преступник. Он этим занимается ради доброго дела. Он грабит поезда и отдает деньги людям, и те не голодают!

– Послушайте, – сказала Хайти, – люди как раз и выращивают еду. Если бы они ее не выращивали, то не смогли бы купить ничего на те деньги, что им дает ваш герой.

– Да ведь черти отнимают у народа еду, и народу приходится их подкупать, чтобы вернуть свое назад. Итак, черти вдруг узнают, кто является этим бандитом. Родной сыночек черта! Поэтому они объявляют его изгоем, разбойником! Тут много потасовок, и разбойник сбегает.

– Ура! – воскликнула Хайти.

– Но черти в конце концов ловят его и вешают. Вешают высоко и совсем, совсем насмерть. Весь народ плачет…

– Минуточку, – прервала его Хайти, – где же здесь роль для меня? Тут ведь нет ни одной женщины.

– А, ну я как раз хотел об этом сказать. Вы же сестра героя.

– Так, значит, я должна быть из дьявольского племени – ведь мой братец был украденным ребенком.

– Нет-нет. Дьявол украл у людей брата и сестру! Забыл об этом сказать. И в мюзикле сестра то и дело предупреждает и спасает героя. И именно она поет все песни. Разбойник только бегает и стреляет в людей, а его сестра в своих песнях рассказывает о том, что он делает. И все люди подхватывают ее песни.

– Значит, здесь много хорового пения.

– Ну конечно! Теперь последняя сцена, когда его вешают: она великолепна. Весь народ собирается, люди смотрят на его предсмертные судороги на виселице и…

– Как мрачно!

– И тут появляется сестра. Она поет прекрасную песню, нечто вроде погребальной. Неожиданно до чертей доходит, что это она все время тайком предупреждала его. Они хватают ее и тут же, на месте, вешают!

– Нет!

– Да-да, вешают. Рядом с братом, на второй виселице. И тогда открываются две могилы, из них протягиваются огромные костлявые руки и похищают тела с виселиц. А люди как один поднимаются и поют ее песню, и память о разбойнике навсегда остается с ними!

Хайти Хеллер смотрела на Мэдисона во все глаза.

Тот перестал дышать. Ну как, думал он, клюнет? Их беседу прервал громкоговоритель, спрятанный где-то под цветущим деревом: "Хайти, инструмент готов".

Глава 2

Следуя за Хайти в репетиционный зал, Мэдисон понимал, что ему лучше быть либо ужасно везучим, либо ужасно способным к музыке, либо тем и другим вместе.

Помещение представляло собой куполообразную комнату без каких-либо плоских поверхностей, чтобы не создавать эха. Ее украшали увеличенные во много раз изображения волтарианских нот, исполненные синей пастелью, которые висели в разных местах, чтобы еще больше расщеплять звук. Роспись купола была исполнена желтой пастелью. Ярп подвесил что-то на проволоке в центре комнаты – как выяснилось, нарисованную клавиатуру пианино. Она висела в вертикальном положении на высоте пяти футов от пола.

– Нет, – сказал Мэдисон. – За этот инструмент садятся.

– Никто из музыкантов никогда не садится, – возразил Ярп. – Должно быть, это ужасно ленивая музыка.

– Сделай так, как он хочет, – распорядилась Хайти. – Представить себе не могу, как вы играете на такой штуковине. На клавишах…

По указанию Мэдисона Ярп велел помощнику принести подставку, и они закрепили клавиатуру в горизонтальном положении на опоре.

Мэдисон, со своей стороны, никак не мог понять, как же она будет работать. Клавиши, белые и черные, были просто нарисованы на бумаге и не перемещались.

Он собрался с духом. Пан или пропал. Одним пальцем Мэдисон ударил по одной из нарисованных краской неподвижных клавиш. Послышался звук, похожий на вой.

– О нет, не то, – сказал он. – У пианино не такое звучание. Оно вибрирующее – скорее как у арфы.

– Посмотрите сначала, правильно ли расположены ноты, – заметил Ярп.

Мэдисон потряс кистями, жалея, что с двенадцати лет даже не пытался развлекать людей игрой на пианино, потом пробежал пальцами всю гамму от начала до конца.

Да, все ноты настроены нормально. Но пианино не завывает!

– Тоны неправильные, – сказал Мэдисон. – У пианино звук яркий и журчащий.

– Ну и ну, – изумился Ярп. – Что ж, вот вам тогда инструмент для регулировки. С правого края имеется панель настройки. Первая ручка – "усиление звучания", вторая – «ослабление», следующая – «обертона» и нижняя – «перкуссия». Посмотрим, что вы сможете сделать.

Ударяя по намалеванной клавише одним пальцем, Мэдисон одновременно возился с ручками настройки. Даже вспотел. Наконец он избавился от завывания, добился резких ударных звуков, но в целом звучание этого инструмента не было похоже на звук пианино. Теперь ему слишком не хватало звонкости.

– Что это за коробка, вторая над верхней? – спросил он у Ярпа.

– Ну, эта штука, на которую я наклеил картинку, называется "аккордным аккомпаниатором". Я сдвинул под ним контактные точки, чтобы они совпадали с нарисованными вами картинками; только я не могу понять, зачем нужны картинки, чтобы играть на инструменте. Вы же просто нажимаете в нужных точках сильно или слабо. И вам не нужна эта вторая коробка. Это барабаны, тарелки и колокола.

– А! – протянул Мэдисон и быстренько взялся за вторую коробку. Он обнаружил еще одну ручку, о которой Ярп не упомянул: тут регулировался резонанс.

Пробуя и пробуя одну и ту же ноту, он, похоже, добился наконец правильного звучания.

Мэдисон вытер вспотевшие руки, поразминал пальцы и, не осмеливаясь даже надеяться, взял аккорд. Странное это было ощущение, когда возникают звуки, а под рукой даже ничто не шелохнется.

Теперь все зависит от того, как он сыграет.

Мэдисон сделал глубокий вдох и заиграл "Билли-стрит блюз".

Ему стало даже интересно: эта штуковина испускала звуки, похожие на те, что издает расстроенное пианино в каком-нибудь занюханном провинциальном театре или дешевом салуне.

Он делал ужасное количество грубых ошибок, беря «левые» аккорды.

От этого исполнения зависело много, слишком много. Мэдисон нервничал. Он прекратил играть и снова вытер руки. Потряс в воздухе пальцами. Какую мелодию он любил и часто играл? О, вспомнил. Это была музыка Скотта Джоплина из кинофильма «Жало». Она показалась Мэдисону очень подходящей.

Он заиграл. У инструмента был действительно широкий диапазон: тихое было тихим, громкое – громким! Мэдисон решился и извлек из инструмента мощные ритмы рэгтайма.

Потом искоса глянул на свою аудиторию из двух слушателей. Но по их лицам ничего нельзя было прочесть.

Решив, что уже достаточно освоил инструмент, Мэдисон полез в свой чемоданчик и выхватил оттуда листок.

– Вот, – сказал он, – это одна из лирических песен мюзикла. – Подобрать к ней мелодию было парой пустяков, ибо Балаболтер мог сделать пиратскую копию любого земного музыкального произведения в стиле блюз и рэгтайм и просто-напросто заказать к ней слова. Он выбрал мелодию "Обманщик Рэг" из бродвейской музыкальной комедии «Мошенник», а бывший репортер Королевской Академии из его команды уголовников написал к ней новые слова.

– Если вы не возражаете, – сказал Мэдисон, – я сыграю мелодию песни, а потом вы ее можете спеть. Она называется "Разбойник".

Хайти взяла листок, взглянула на него. Мэдисон проиграл мелодию, и Хайти запела:

Мы ищем здесь,

Мы ищем там,

По всем он прячется углам.

Разбойник!

Коль в милой спаленке своей

Услышишь храп из-за дверей,

Кто это – думай поскорей.

Разбойник!

Когда ты в банк к себе войдешь,

Увидишь танк, почуешь дрожь,

Не спрашивай, кто это, все ж.

Разбойник!

Коль город сказочно богат,

Коль камень – в тысячу карат.

Когда красоточка – отпад.

Разбойник!

Он все твое себе возьмет:

Девчонку, деньги – и уйдет,

Тебе засунув тряпку в рот.

Разбойник!

Хапуг он в сети заманит,

Их от богатств освободит,

Чтоб был последний нищий сыт.

Разбойник!

Ты в честь него, оркестр, играй.

Его ты тешь и ободряй,

Ведь он нам даст весь отчий край.

Разбойник!

Великолепный голос Хайти смолк.

– Разумеется, – сказал Мэдисон, – когда вы будете петь ее в пьесе, на вас будут черные шорты, сапоги и широкополая черная шляпа, а на бедрах – по пистолету, которые в конце песни вы выхватите из кобуры и прикажете зрителям оставаться на местах. И тогда в зал ворвется тот самый Разбойник, ограбит зрителей и убежит, чтобы раздать награбленное беднякам. Потрясающая пьеса!

В комнате незаметно появился человек – по всей видимости, руководитель оркестра Хайти.

– Какой изумительный ритм! – восхитилась она. – Тебе нравится, Тинк?

– Примитивщина, – поморщился Тинк. – Небось, происходит из какого-нибудь захолустья вроде Флистена. Только его слегка причесали. Барабаны. Знаешь, их прародители – бревна, по которым стучали палками. А ритм наводит на мысли об охоте на диких зверей. Ритуальные танцы охотников, имитирующих травлю. Ну, вот это, знаешь: чаг-чаг-ЧАГ, чаг-чаг-ЧАГ.

– Вы абсолютно правы, – сказал Мэдисон. – Только происходит он из Африки, а потом попал в Новый Орлеан и стал повальным увлечением. И называется – джаз.

– "Аккомпаниатор" у вас, похоже, совсем спятил, – заметил Тинк. – Почему ты не настроил его как следует Ярп?

– Он сам настраивал его, – обиженно ответил Ярп.

– Видите ли, он настроен так, чтобы воспроизводить звук расстроенного пианино, – пояснил Мэдисон.

– А зачем вам нужны эти картинки? – полюбопытствовал Тинк.

– Послушайте, – вмешалась Хайти, глянув на часики-медальон, – я должна бежать. У меня сегодня днем представление. Я провожу вас до вашей машины, Мэдисон. Кто-нибудь скажите моей служанке, чтобы принесла мне жакет, и еще велите моему водителю вывести из ангара аэромобиль.

Мэдисон вышел с ней из комнаты. Так выиграл ли он или проиграл? Непонятно. Очень многое зависело от создания имиджа, чтобы потом подогнать к нему живого Хеллера.

У Хайти Хеллер был несколько задумчивый вид. Но, подойдя к посадочной площадке, она вдруг остановилась.

– "Модель 99"! – воскликнула она. – Силы небесные! Вот уж не думала, что такую когда-нибудь продадут!

Мэдисон встрепенулся: ба, да о Щелке-то он совсем позабыл! И тут в голову ему пришла неожиданная идея: надо воспользоваться этой встречей, чтобы отвадить водителя от навязчивых мыслей об ограблениях.

– Мой водитель будет просто счастлив показать ее вам, – сказал Мэдисон.

Щелк, весь пунцовый, стоял столбом и глазел на Хайти. Он давно бы уже бухнулся на колени – если бы мог заставить их согнуться.

– Щелк хочет спросить, – сказал Мэдисон, обращаясь к Хайти, – не окажете ли вы ему честь, позволив отвезти вас на студию?

– Это было бы здорово. Я слышала, что такие машины летают плавно, как облачко. – Хайти обернулась к служанке, которая принесла хозяйке ее вещи: – Передай Тин-ку, чтобы он с остальными летел в моей машине. Я собираюсь прокатиться на "Модели 99".

Щелк, к тому времени пришедший в себя настолько, что уже мог владеть конечностями, торопливо распахнул дверцу. Когда Хайти и Мэдисон устроились в машине, он юркнул на свое место у приборной панели с красным как свекла лицом.

Они полетели в Город Радости. Щелку удавалось вести аэромобиль, не, отрывая глаз от зеркала, в котором он видел Хайти, сидящую на заднем сиденье.

Машина приземлилась на площадке, указанной Хайти, которая выдавалась наружу изнутри огромного купола. К ней сразу бросились служащие.

– Эй! – крикнул один из них. – Хайти здесь, в "Модели 99"!

Щелк внезапно оказал служащим сопротивление и дверцу открыл сам. Несмотря на то что дух у него, похоже, перехватило окончательно, он стоял прямо, словно палку проглотил, и был готов помочь Хайти выйти и отвесить поклон.

Но Хайти не вышла. А повернулась к Мэдисону и заговорила:

– Знаете, Мэдисон, вы славный парень. Впрочем, среди друзей Джеттеро иных и быть не может. Меня совершенно покорило… как его?… пианино. Найдите писателя, чтобы дописать сценарий, и я устрою спектакль.

Когда она исчезла внутри купола, Щелк проговорил:

– Шеф, вы просто чудо. Ведь я на самом деле вез ее в машине! Я теперь совсем другой! Я будто заново родился!

Но Мэдисон его не слушал. И когда машина взлетала, улыбался до ушей. Самая популярная звезда на Волтаре, родная сестра этого парня, согласилась создать для него сценический образ! А там, глядишь, с помощью других средств массовой информации он понемногу подгонит под этот образ голубчика Хеллера. Вскоре он положит конец этому тупому поклонению герою, коим сейчас считался Хеллер, и вознесет его имя на доблестные высоты истинного бессмертия.

Мэдисон поздравил себя с успехом. Награда ему обеспечена! Когда мюзикл прозвучит в эфире, а Хайти найдет ему Хеллера, он выдаст в газеты сногсшибательные заголовки. А именно:

"ХЕЛЛЕР СЖИГАЕТ ХРАМ И УБИВАЕТ ТЫСЯЧИ СВЯЩЕННИКОВ!

ХЕЛЛЕР КРАДЕТ СВЯЩЕННУЮ РЕЛИКВИЮ – "ОКО БОГИНИ, ЧТОБЫ ПОДАРИТЬ ЕЕ СЕСТРЕ".

Это верняк! Ведь Хайти сама представит доказательство по хоумвидению. Мэдисон припасет этот материал на тот случай, когда у него не найдется для печати ничего более интересного о Хеллере.

Уж теперь-то он точно делал успехи!

Глава 3

Они уже почти прилетели, когда Щелк обернулся и сказал:

– Шеф, только что вспомнил. Когда вы беседовали с Хайти Хеллер, вам звонили по видеофону от королевы Крошки.

Мэдисон тут же опустился на землю. Все его влияние зависело от Крошки Буфер, которая строила из себя королеву и делала из мальчиков-пажей педерастов. Однако для Мэдисона ее воля была равносильна королевскому приказу.

– Стоп! – нервно скомандовал он. – Если она сообщила, куда звонить, звони немедленно! – Он очень разволновался: ввиду отставания по времени звонок из Дворцового города, вероятно, был невозможен. Но, может, Крошка находится в городе?

Тут откинулась часть кресла, и с экрана видеофона на Мэдисона глянула возмущенная Крошка.

– Я целый час торчу в этом (…) центре связи, в пустыне! – расшумелась она. – Весь мой макияж – коту под хвост!

– О, извини, – пробормотал Мэдисон.

– Почему ты не позвонил мне? – рявкнула она.

– Я собирался, но был очень занят.

– Занят Хайти Хеллер! Ты отчитаешься передо мной, как продвигаются дела с Грисом!

– Да я, собственно, этим и занимаюсь.

– Слушай, Мэдисон, у вас в ССО следуют девизу: "Обещай все и не делай ничего". Я знаю! Ты сейчас же возьмешься за дело, болван! Я вернусь в центр связи в конце дня, и, если к тому времени тебе нечего будет сообщить мне о Грисе, я оторву твою набитую ватой башку! – И она в бешенстве отключилась.

О, эти женщины! Правильно говорила его мать: от них одни неприятности!

Мэдисон стал быстро соображать. Взглянув на наручные часы «Омега», он обнаружил, что до конца дня остается лишь около двух часов. Мысль заработала еще быстрей.

– Доставь меня в Правительственный город, к зданию Управления королевских судов и тюрем! – велел он Щелку.

– Что за чертовщина?! Шеф, вы в своем уме? Это Хайти заставила вас потерять голову?

– Нет, другая женщина. Почти женщина.

– Послушайте, шеф, нам уже один раз повезло: мы выбрались из главной тюрьмы Конфедерации. К королевской же стоит лишь приблизиться – и крышка!

– Летим! – твердо приказал Мэдисон.

Машина стрелой промчалась над транспортными полосами и устремилась в сторону Правительственного города.

Вскоре Мэдисон увидел мрачное строение, примостившееся на обрывистом холме, – этакая цитадель, отрешенная от светских дел этого мира, взирающая на них с презрением.

Щелк приземлился не во дворе – это запрещалось всем транспортным средствам, кроме машины императора. Он посадил аэромобиль за воротами, на взбегающей по склону холма дороге. Щелк решительно не желал приближаться к этому зданию меньше чем на сто ярдов.

– Счастливо, шеф, – сказал он. – Вы отлично проведете время.

– Заткнись. – Мэдисон вылез из кабины и побрел вверх по мощеной дороге. Идти было трудно из-за возросшей гравитации.

Впереди маячили арки наружных ворот. Было еще светло. По ту сторону тяжелой решетки неподвижные, как статуи, стояли охранники.

– Мне нужно кое с кем увидеться, – обратился Мэдисон к ближайшему часовому.

Но тот даже не шевельнулся. Муха, и та заслужила бы больше внимания.

Мэдисон извлек удостоверение и предъявил его. Часовой на него даже не взглянул.

Позвякивая электрическим клинком, к воротам подошел офицер.

– Что это за неприличное нарушение покоя? – осведомился он.

– Это не нарушение, – ответил Мэдисон. – Мне нужно увидеться кое с кем там, внутри.

– Что ж, информация почти исчерпывающая. Осталось только узнать, как зовут твоего «кое-кого», чем ты занимаешься и в каком заговоре против государственной власти принимал участие. Пшел вон!

– Послушайте, – стал упрашивать его Мэдисон, – это дело жизни и смерти.

– Того и другого здесь хоть отбавляй, – сказал офицер. – Большинство отбывает пожизненный срок, а смертей у нас целый набор. Вали давай отсюда!

– Пожалуйста, ну пожалуйста, – заканючил Мэдисон. – Это для меня жизненно важно – я имею в виду свою жизнь.

– Катись со своей болтовней! – Офицер начал сердиться. – Сколько помню, ни у кого еще не хватило духа подняться по этой дороге к воротам и просить, чтобы его впустили…

– Прошу прощения, сэр, – вдруг подал голос охранник-статуя. – Грис просил.

– Грис! – обрадовался Мэдисон. – Точно! Я его самый близкий друг! Я должен с ним повидаться, должен!

Офицер подался вперед и сквозь решетку внимательно посмотрел на Мэдисона. Потом вдруг отошел. Мэдисон занервничал: он видел, как офицер говорит по видеофону со двора.

Но вот офицер вернулся и велел открыть ворота – чуть-чуть, чтобы Мэдисон смог протиснуться. Затем он подал знак, и ворота с лязгом закрылись. Двое часовых перестали изображать истуканов. Они подхватили Мэдисона под руки с обеих сторон и повели, приговаривая: "Хап! Хап! Хап!" – так же, как делали его уголовники, когда пели. Неужели он арестован?

Вслед за офицером они вошли в парадное и прошествовали по просторным гулким коридорам. Наконец офицер открыл какую-то дверь, и они очутились в зале. Мэдисона провели через весь зал и остановили перед другой дверью. Офицер обыскал его, забрал удостоверение и вошел в дверь. Затем вернулся и широко распахнул ее.

Двое охранников втолкнули Мэдисона в помещение. Это была комната с каменными стенами, на полу лежал роскошный ковер. На массивный каменный блок, с виду напоминающий стол, была наброшена богатая драпировка. В кресле за столом сидел, уставясь в окно, пожилой человек, обряженный в черное.

Старик развернул к Мэдисону вращающееся кресло, взял в руки его удостоверение, глянул на него и вперил в Мэдисона ледяной взор.

– Значит, вы – друг Солтена Гриса. Так-так. А я лорд Терн. Здесь вы можете говорить свободно.

Мэдисон считал, что они остались наедине, но вдруг за спиной у него что-то звякнуло. У дальней стены стоял офицер, не сводя с него глаз.

– Я только хотел убедиться, что с ним все в порядке, – пролепетал Мэдисон. – Мне бы с ним повидаться.

– А королевское разрешение у вас есть?

– Нет.

– Так как же вы могли рассчитывать, что сможете увидеться здесь с заключенным?

– Я состою в очень добрых отношениях с Ломбаром Хисстом, представителем его величества.

– Хм-м. Скажите-ка мне… Мэдисон, вы что-нибудь знаете о преступлениях Гриса?

– Но, сэр, я пришел сюда не для того, чтобы давать показания. Возможно, он…

– Нет-нет, здесь не зал суда, да и допрашивать имеет право только суд в полном составе. Я сформулирую вопрос по-другому. Вы знаете офицера его величества Джеттеро Хеллера?

– М-м… да, ваша честь…

– Ваша светлость, – поправил его издали офицер.

– Ваша светлость, – повторил Мэдисон. – Я действительно знаю Джеттеро Хеллера.

– Вам известно, где он находится?

– Н-нет, ваша че… ваша светлость.

– Проклятье! – вырвалось у лорда Терна.

– Я знаю, что имеется общий ордер на его арест, – сказал Мэдисон, – и был бы рад…

– Общий ордер? Вздор! Я держу Гриса здесь в заключении. И уверен, что у Джеттеро была основательная причина поместить Солтена Гриса под стражу. Но мне бы очень хотелось, чтобы Хеллер дал мне как-нибудь знать, что же этот Грис натворил!

Мэдисон смешался. Он понимал, что не может признаться, что Грис – преступник из преступников, поскольку уже сказал, что является его другом, в надежде получить свидание с ним. Поэтому не исключено, что теперь его арестуют за неуважение к судье или введение его в заблуждение. На него навалился бездушный холод этого мрачного здания.

– Я сам разыскиваю Хеллера! – проговорил он, изо всех сил стараясь говорить убедительно.

– И вы его не нашли?

– Нет, ваша светлость, но я забросил удочки.

Лорд Терн взглянул на посетителя и рассмеялся сухим отрывистым смехом. Потом нажал пару кнопок на столе, и на пороге возник клерк.

– Этого человека зовут Мэдисон, – сказал ему судья. – Теперь я понимаю, что все это значит. Это еще одна попытка Ломбара Хисста обойти общепринятые процедуры. По какой-то причине он не хочет выдавать королевский ордер на арест или хотя бы королевский пропуск. Он прислал этого человека повидаться с Грисом. – Лорд Терн обратился к офицеру: – Вы обнаружили у Мэдисона какой-нибудь яд?

– Нет, ваша светлость.

– О Боже, – промолвил Мэдисон. – Да не посылал меня сюда Хисст, не посылал!

– Но вы же только что сказали обратное, – возразил Терн.

– Просто я хотел убедиться, что с моим другом все в порядке, – плачущим голосом проговорил Мэдисон.

Вызванный другой кнопкой, в комнату вошел, гремя ключами, тюремный надзиратель.

– С заключенным Грисом все в порядке? – спросил у него лорд Терн.

– Да, ваша светлость. С утра до ночи диктует свое признание. Уже третий рулон пленки пошел. Щебечет как птичка певчая, ваша светлость.

– Что ж, может, вскоре мы узнаем, что к чему, – сказал Терн. – Это все, надзиратель. – Он обратился к клерку: – Взгляните на это удостоверение. Снимите его оттиск и распорядитесь на КПП, чтобы Мэдисона беспрепятственно впустили, когда он выяснит, куда запропастился наш славный Джеттеро.

– А можно мне хоть на минутку повидаться с Грисом? – спросил Мэдисон, сбитый с толку подобным великодушием.

– И еще, – продолжал лорд Терн, обращаясь к клерку, – издайте приказ: Грису запрещается стоять у окна. Мне кажется, что Хисст намеревается его убрать. – Он повернулся к Мэдисону: – Теперь что касается вас. Если я узнаю, что вы установили местопребывание Джеттеро Хеллера и не сообщили об этом мне, я прикажу арестовать вас, посадить в камеру предварительного заключения и держать там до тех пор, пока вы не сознаетесь, почему скрывали от меня информацию. – Он взглянул на офицера: – Вышвырнуть его отсюда!

Глава 4

Мэдисон поднялся с мостовой, досадуя на то, что охранники поняли слова приказа буквально. Щелк выждал, пока ворота закроются, подбежал к Мэдисону и, стряхивая с него пыль, повел к аэромобилю.

– Говорил я вам, не суйтесь сюда, – укоризненно говорил он.

Мэдисону не понравилось, что его рейтинг в глазах водителя падает.

– Эх, не надо было хвататься за клинок этого офицера. Надо было схватить его за глотку.

– Кометы небесные! Хорошо еще, что вас бросили за ворота, а не в камеру. Даже его величество, и тот опасается связываться с этим народом.

Забираясь в аэромобиль, Мэдисон заметил, что солнце уже почти закатилось, и велел Щелку подняться на несколько тысяч футов. Поломав немного голову, Балаболтер вдруг обнаружил в ней созревший план.

Он привел в порядок одежду, придал лицу выражение уверенности и позвонил Крошке.

Та откликнулась немедленно.

– Так-то лучше! – сказала она. – Я уверена, – в голосе ее зазвучали угрожающие нотки, – что новости у тебя хорошие. Ты виделся с этим (…)?

– О, разумеется, – соврал Мэдисон. – Крошка, то есть ваше величество, вы будете просто в бешенстве. Я говорил о вас, а он просто нагло расхохотался – никогда не слышал более оскорбительного смеха.

– Что?

– Грис уселся, этак развалясь, и, лениво поедая виноград – он становится жирным, как свинья, – сказал мне: "Мэдисон, увидишь ее, передай ей от меня наилучший (…) в (…)!"

– Ах, негодяй!

– Да, и я так подумал. Его заставили писать мемуары, и он мне из них кое-что показал. Он думает, будто то, что он пишет о тебе, – очень смешно. Да он просто по полу катался от хохота! Ух, я бы убил его, но рядом была охрана, да и нож у меня еще раньше забрали. Такое грубое проявление бездушной черствости я в жизни еще не видал.

Крошка побледнела как полотно.

– Он хвастается, – продолжал врать Мэдисон, – будто водил тебя за нос потому, что хотел иметь удовольствие вышвырнуть тебя, как ненужную вещь.

Крошка уже скрежетала зубами.

– Это решает дело! – внезапно выпалила она. Мэдисон встревожился. Кажется, он пересолил. Он вовсе не хотел спровоцировать ее на какие-то действия. План его был очень прост: он начнет писать о Грисе в газетах и так накалит общественное мнение, что у императора не останется иного выбора, кроме как издать королевское распоряжение о судебном разбирательстве. И под этим прикрытием Мэдисон убедит Гриса выдвинуть против Хеллера обвинения, из которых состряпает такие заголовочки, что содрогнется Вселенная.

План был очень хорош. Ну прямо в духе ССО: стиль планеты Земля годится на все времена. Но для этого требовались подготовка, труд и время. Без каких-либо резких вмешательств в чьи-то дела.

Крошка молчала.

– Что решает и какое дело? – спросил Мэдисон.

– Ведь они даже не собираются судить его, так?

– Соберутся, если я над этим как следует поработаю.

– Вот как? Ладно, Мэдисон, встретимся завтра на рассвете. Я вижу, у тебя новая машина. Заправь ее. Мы кое-куда слетаем.

Не успел Мэдисон и слова вымолвить, как Крошка уже повесила трубку, оставив его в полном недоумении.

Беда с этими непрофессионалами-любителями. Им в голову приходят идеи. В большинстве своем они просто бесполезны, но вот Крошкины… Крошкины идеи могут быть смертельно опасны.

Мэдисон прекрасно помнил вызванный Грисом хаос. Все шло хорошо, пока в дело ССО не вторгся Грис. Любители просто не понимали тонких нюансов рекламного дела.

Мэдисон снова прокрутил в голове свой план. Вполне стандартный и безошибочный. Поднять вокруг Гриса бурю общественного негодования при помощи СМИ, а затем использовать судебное разбирательство для создания такой же бури вокруг Хеллера. И даже если его величество по какой-то причине, будь то болезнь или что-то еще, не издаст скрепленного собственной печатью постановления о начале суда над Грисом, общественное мнение станет настолько важным фактором, что лорду Терну придется принять иное решение. И план сработает.

Но что же задумала Крошка? Вдруг из-за нее все сорвется? Он же только хотел поддержать в ней интерес! И вовсе не собирался толкать ее на бессмысленные действия!

Нет, он не должен допустить, чтобы блестящая победа ускользнула от него как раз в тот момент, когда она была близка как никогда прежде.

Он задумался о печальной судьбе Хеллера. Трясется, небось, в неизвестности в какой-нибудь дыре и ждет, когда Мэдисон спасет его имя для потомков. До чего же глупая трата ценного материала!

В свете ССО с Грисом и Хеллером справиться не составляло никакого труда. Чего нельзя было сказать об этой "почти женщине", Крошке! Какая потенциально опасная помеха!

– Шрифт восемнадцать пунктов, – пробормотал Мэдисон. – "Мэдисон на краю пропасти".

– Что вы сказали? – откликнулся Щелк.

– Давай домой, – бросил ему Мэдисон. – Нужно отдохнуть. Завтра у нас очень трудный денек.

В эту самую минуту, на расстоянии более чем в двадцать два световых года от Волтара, тот, о ком болела голова у Мэдисона, – Джеттеро Хеллер вовсе не трясся в мрачной темной пещере. Он преспокойно ехал себе по нью-йоркской Пятой авеню, оглушенный ревом разнаряженной толпы, которая приветствовала вступление в должность новых высокопоставленных чиновников. Во главе торжественного кортежа ехала сама Малышка, которую после принятия ею титула "сара di tutti capi" люди теперь стали называть "королева Малышка". Хеллер в форме американского армейского офицера сидел рядом с нею и улыбался в телевизионные камеры, совершенно не подозревая о той опасности, что угрожала всему его будущему на Волтаре, его доброму имени, не говоря уже о существовании Земли в будущем. Графиня Крэк, напротив, не улыбалась. Ею владело нехорошее предчувствие.

Глава 5

С первыми лучами солнца Мэдисон, как и было приказано, – а что еще ему оставалось делать? – стоял у входа во дворец Крошки. Ногти его выглядели не очень-то красиво: он грыз их всю ночь.

На порог вышел капитан охраны и, увидев Мэдисона, тут же ушел назад. Когда он вышел снова, на ремне, опоясывающем его серебристый мундир, висело «жало», а за спиной у него маячили двое караульных с электрическими боевыми топориками. Они встали у дверцы аэромобиля, ожидая появления королевы Крошки.

Мэдисон был совсем не расположен к ожиданию. День и без того начался достаточно скверно. Когда Щелк в таунхаусе садился в машину, было заметно, что под глазом у него зреет здоровый фонарь. Его телохранительница забралась в кабину с презрительно-отчужденным видом и на протяжении полета изо всех сил старалась не замечать своего хозяина.

Судя по нескольким туманным замечаниям, Мэдисон догадался, что Щелк, забыв об осторожности, чересчур восхищался Хайти Хеллер и его телохранительница с наложницей очистили, так сказать, свою территорию в душе слишком откровенного Щелка.

"Женщины! – подумал Мэдисон. – С ними всегда проблемы".

А тут появилась новая проблема: Крошка в мерцающем костюме черного цвета вышла из дверей, натягивая на руки длинные красные перчатки. Корона ее сползла на лоб, а пучок волос на затылке раскачивался, как хвост разъяренной кошки.

Без всяких комментариев в адрес машины она влезла в кабину и заняла лучшее место.

За нею в аэромобиль уселись капитан охраны и оба его помощника.

– Вы-то куда, черт побери? – обратилась Крошка к капитану.

– Мы не можем быть спокойны, когда ты в компании с этим человеком, – ответил тот, указывая на Мэдисона.

– Разумно, – согласилась Крошка. – Он же агент ССО, а они никогда не выполняют своих обязательств. Никогда.

В этот момент на крыльцо выскочил мажордом с охапкой свитков, сбежал по лестнице, напяливая на ходу свое церемониальное облачение, и тоже влез в аэромобиль.

После этого для Мэдисона осталось совсем мало места, и ему пришлось притулиться на каком-то выступе напротив Крошки.

– Куда мы летим? – поинтересовался он.

Не обращая на него внимания, мажордом наклонился и передал Щелку листок бумаги. Тот взглянул на него, обернулся, чтобы убедиться, что двери закрыты, и машина взлетела.

Думая, что летят они в Правительственный город или куда-то в том же направлении, Мэдисон очень встревожился, когда, преодолев тошноту, всегда сопровождающую резкий сдвиг по времени, Щелк взял курс на юго-запад.

Машина набирала высоту. Поглядев, как уменьшаются пляшущие внизу вихри, Мэдисон подался вперед, стараясь разглядеть карту на экране водителя. Но экран был пуст! Тревога, должно быть, очень красноречиво отразилась на его лице, потому что Крошка хмуро посмотрела на него и сказала:

– Успокойся, парень. Лететь еще далеко. По меньшей мере три часа.

Мэдисон протянул руку к пульту и включил музыку, надеясь, что она смягчит женское сердце. И тогда Крошка, возможно, расскажет ему, в чем дело.

Но Крошка тоже протянула руку и выключила музыку.

– Музыка мешает мне сосредоточиться, – сказала она. – Я разрабатываю план военной кампании.

– Военной? – изумился Мэдисон.

– Вот именно! Вы с Грисом стали дружками, и я просто перестала тебе доверять. Намечаются более суровые меры, парень. И не пытайся выудить у меня план битвы. Насколько я знаю, ты шпионишь для Хисста. Военные действия и шпионаж ходят рядом, рука об руку.

Она говорила по-английски, и Мэдисон ответил на том же языке:

– Я вовсе не шпион, Крошка. Я на твоей стороне.

– Это еще нужно проверить, – буркнула Крошка Буфер.

Какое-то время они летели молча, а потом у Крошки, похоже, окончательно сложился план действий – судя по тому, как лопнул у нее во рту пузырек жевательной резинки и на чересчур больших губах заиграла улыбочка.

– Хорошо бы знать, куда мы летим, – сказал Мэдисон. – В конце концов, имею я на это право – ведь мне, возможно, придется топать назад пешком.

– Оттуда, куда мы держим путь, назад тебе никогда не притопать, – ответила Крошка. – Если, конечно, ты не захватил с собой пары сандалий, как у Иисуса: это остров в десяти тысячах миль к юго-западу отсюда.

– Ты что, бежишь, или как? – удивился Мэдисон.

– Парень, ну ты совсем отстал от жизни. Рано встал, что ли? Да я тут хозяйка!

– Владелица острова?!

– Да, приятель. Это то место, где умерла королева Хора.

– Ее туда сослали?

– Нет, ну что ты, Мэдисон. Просто ей надоело тайком возить к себе офицериков в Дворцовый город, и она на старости лет перебралась на собственный остров. Это было одно из условий Флистенского договора.

– Ну, Крошка, ты даешь! Я прямо не знаю, что сказать.

– Ты бы лучше по моему примеру домашнее задание делал. Я порасспросила тамошнего мажордома и все из него вытянула. А ты, небось, думал, что липовая королева.

– Что ты, что ты! – солгал Мэдисон. – Такая мысль ни разу не приходила мне в голову!

– Думал, думал, я знаю. Так вот, приятель, заруби у себя на носу: я вещица настоящая. Тут никакой подделки – не то что в вашей жульнической профессии. Видишь ли, королева Хора была так называемой «королевой-заложницей». Тебе надо бы подковаться во всех этих договорах да параграфах. Я-то в этом теперь дока.

Вот слушай: примерно тридцать тысяч лет назад Волтар напал на планету Флистен. В конце концов планета покорилась, потому что император пообещал, что оставит, в живых королевскую семью Флистена. Волтару это было выгодно, и королевскую семью поселили во Дворцовом городе в качестве заложников. Для Волтара это довольно привычный прием: во Дворцовом городе таких семей-заложниц четыре или пять.

Однако королевская династия Флистена все-таки пришла в упадок, потому что королева Хора, несмотря на всю ее любвеобильность, детей не имела. И когда она скончалась на Острове Передышки…

– Так вот, значит, как зовется то место, куда мы летим, – прервал Крошку Мэдисон.

– Не перебивай, – сказала та, – я пытаюсь завершить твое образование. Итак, когда королева Хора скончалась на Острове Передышки лет пятьдесят назад, Управление внешних связей оказалось в трудном положении. Понимаешь, средства на содержание флистенского королевского дворца – моего дворца, и флистенского острова – моего острова, поступали из флистенских налогов. Договор был подписан департаментом внешних связей, тогда как делами планеты и посейчас заворачивает Управление внутренних дел. А королевскую семью Флистена опекало Управление внешних связей…

– Слушай, ты меня совсем запутала.

– А ты не запутывайся. Вынь бананы из ушей и мотай на ус. Я же тебе объясняю: когда королева Хора умерла, Управление внешних связей оказалось в трудном положении. Старый лорд Эндоу и другие деятели рассчитывают на флистенские налоги, поскольку не хотят терять определенный источник доходов. И пытаются втолковать флистенским налогоплательщикам, почему тем все еще приходится платить королевский налог. А когда появилась я, Эндоу ввел меня в игру. Старый договор все еще в действии, управление все еще получает свою долю – и все довольны. К сожалению, я никогда не смогу туда поехать, потому что таково одно из условий договора, но все же я – настоящая королева Флистена, это точно. Все законно: лет десять назад его величество Клинг Гордый приказал лорду Эндоу умиротворить налогоплательщиков Флистена и назначить новую королеву-заложницу. Но старый Эндоу не смог найти никого, кто не проживал бы в Конфедерации и мог бы надежно хранить тайну дополнительного источника доходов лордов. А когда приехал Тик-Так, отчего Эндоу пришел в дикий восторг, старый (…) вдруг вспомнил о приказе императора и не мудрствуя лукаво – ибо мудрствовал он, главным образом, с Тик-Таком – подмахнул указ Клинга. Вот такие вот дела. Так что никакая я не липовая, а самая что ни есть настоящая королева!

– Что ж, очень рад слышать, – сказал Мэдисон. – Но когда я закончу здесь свою работу, ты можешь вернуться на Землю.

– Ха! – сердито воскликнула Крошка. – Ты пропустил мимо ушей все, что я говорила о королевах-заложницах. Если Волтару придет в голову вторгнуться на Землю, Аппарат низложит там любую королевскую власть или любого, кто назовет себя королем или королевой, и Эндоу назначит меня королевой Земли в заложницах у Волтара. Я никогда не смогу вернуться туда, а Эндоу получит свою долю от махинаций с налогами…

– Крошка, это сумасшествие!

– Ну, запричитал. – Крошка вдруг затараторила говорком, знакомым Мэдисону по Парк-авеню: – Я пытаюсь втолковать ему, что за политику ведет Дворцовый город, а он меня оскорбляет. Ты же простолюдин, а я – королева. – И чтобы подчеркнуть это превосходство, она выдула огромный пузырь из жвачки, и тот победно лопнул.

Машина уже достигла побережья и теперь на скорости 600 миль в час удалялась от материка над зеленым бескрайним морем. Неудивительно, что экран у Щелка выглядел пустым: вокруг была вода.

Мэдисон прикоснулся к плечу телохранительницы на переднем сиденье – до водителя он дотянуться не мог – и прошептал ей:

– Скажи ему, пусть найдет описание Острова Передышки.

– Я с ним не разговариваю, – ответила та через плечо. – Он сказал, что исправился, но, если он не переисправится, я поставлю ему фингал и под другим глазом.

– Ты уж и так достаточно его попортила, – прошептал Мэдисон.

– Нет, это сделала его девчонка-наложница. Я за него пока не бралась.

У Мэдисона вдруг возникло отчетливое ощущение, что он находится в сумасшедшем доме. Крошка с ее трескотней насчет перспективы превратиться в королеву Земли совершенно вывела его из душевного равновесия. А тут еще и другая выкидывала номера. О, как права была его мать.

У него появилось чувство, что самые продуманные его планы пошли коту под хвост. Он с грустью думал о бедном Хеллере-Уистере, удаляясь все дальше и дальше, как ему казалось, над ширью бескрайнего моря от всякой реальной возможности добраться до него средствами общественных связей. И что это Крошка хотела, черт побери, сказать, когда говорила о какой-то "военной кампании"?

Глава 6

Нервно корректируя курс летательного аппарата на высоте десять тысяч футов, Щелк озирался вокруг: теперь в поле зрения не осталось ни полоски земли – только волнующееся зеленое море.

Он нажал на кнопку на панели, и рядом с картой на экране Мэдисон прочел:

Остров Передышки, известен древним обитателям планеты как Теон, место обитания исчезнувшего морского народа. Королевский заповедник первых волтарианских монархов, которым перестали пользоваться пятьдесят тысяч лет назад. Передан королевской семье планеты Флистен согласно Флистенскому договору. Координаты по полутропической сетке: 18/103, Западный океан, 883 мили от центрального континентального материка. Площадь – 305 квадратных миль. Окружен крутыми черными утесами высотой 2000–5000 футов, не имеет пляжей и гаваней. Самая высокая точка – гора Теон (9056 футов) расположена на северной оконечности; в холодные месяцы покрыта снегом, защищает остров от суровых штормов. Остров сформировался в результате извержения вулкана, который ныне считается потухшим. Средняя годовая температура – 76 градусов. Первое, что попадает в поле зрения при приближении к острову, гора Теон, окруженная облаками, или рефлективное обесцвечивание неба. Предупреждение для рыболовных судов и воздушных средств сообщения: не предпринимайте попыток приблизиться к острову.

Мэдисона пробрала холодная дрожь. Должно быть, это ужасное место! Черные утесы, ни одной гавани, не приближаться. Что же такое Крошка задумала и зачем летит сюда?

Щелк наклонился к Мэдисону и тихо прошептал:

– По-моему, я сбился с курса. Тут вообще-то надо всего лишь ткнуть пальцем в карту, но, я думаю, "Модель 99" тоже сбилась с курса! Я забыл снять показания счетчика расстояния по суше, когда мы покидали материк. В океане полно зубастых тварей, некоторые из них здоровые – футов пятьдесят. Но если им мы не достанемся, то летучая рыбомышь сожрет нас как пить дать. Может, повернем?

Мэдисон огляделся. Никто не слышал того, что сказал Щелк. Насторожился только офицер охраны, заметивший, как водитель шушукается с Мэдисоном. Крошка хмурилась, погруженная в свои мысли.

– Ради Бога, – сказал Мэдисон Щелку, – отыщи остров. Сегодня я с женщинами больше дел не имею!

– Я тоже. – Щелк оглянулся: сначала налево, потом направо.

Солнце закрывал плотный туман, а потому видимость была слабой.

– У тебя есть радар? – спросил Мэдисон.

– Лучи, что ли? Ох, верно, лучи. – И Щелк начал поспешно крутить ручки. Экран оставался пустым. – Я не морской пилот, – сознался он наконец. – Если мы разобьемся, мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь нашел наши останки. Посмотрите на счетчик: мы прошли уже двадцать одну сотню миль.

– Постой-ка, – сказал Мэдисон, – ты же сканируешь только впереди. Что, если мы уже пролетели остров?

Щелк торопливо покрутил еще какие-то ручки и прощупал лучами пространство позади машины.

Там была гора!

Они только что прошли прямо над ней, всего лишь в каких-то ста футах! Вершину скрывали утренние облака.

Мэдисон с облегчением выдохнул. Они проскочили лишних двадцать миль! Щелк развернул аэромобиль, сбавил скорость и опустил машину пониже.

Стоило только изменить курс, как тут же ожили громкоговорители: "Предупреждение, предупреждение "Модели 99-3"! Говорит система планетарной обороны со спутниковым управлением. Мы готовы запустить ракету с боеголовкой «Убой»! Не пытайтесь сесть на Острове Передышки!"

Щелк поспешно взял в сторону, и на его низком лбу выступил пот. Он схватился за микрофон.

– Мне приказано приземлиться здесь! – И он сунул удостоверение Мэдисона в прорезь.

– Просим прощения, но это не годится, – ответили из планетарной обороны. – За последние пятьдесят лет на Острове Передышки никто не опускался, и вы не первые, кто пытается это сделать. Немедленно очистить зону!

Мэдисона дернули за рукав. Он обернулся: мажордом что-то совал ему. Удостоверение! Мэдисон передал его Щелку, тот вытащил из прорези удостоверение Мэдисона и сунул туда новое. Рука у него так дрожала, что он едва справился.

– Это что, какая-то хитрость? – прогудел голос планетарной обороны. – Нам придется запросить Правительственный город. Ждите.

Мэдисон и Щелк в ужасе посмотрели друг на друга. Спустя некоторое время гулкий голос послышался вновь:

– Просим ваше величество принять наши извинения. Мы стараемся четко исполнять приказы Управления внешних связей и пресекать любые попытки высадиться на Острове Передышки без разрешения вашего величества. Наш вам поклон.

Мажордом схватил микрофон.

– Ее величество благодарит вас за прилежание и неусыпное бдение и подтверждает, что приказ еще в силе. Продолжайте исполнять свои обязанности.

– Целуем край ее мантии. Конец связи.

– фу-у-у! – облегченно выдохнул Щелк. – Боеголовка «Убой»! Вы, шеф, были правы, когда говорили, что нам предстоит ужасный денек. – Он вернул удостоверение мажордому.

Пораженный услышанным, Мэдисон никак не мог успокоиться. Значит, Крошка не врала. В планетарной обороне и Правительственном городе она уже значилась как королева.

Через несколько секунд Мэдисон снова был потрясен. Аэромобиль опустился ниже слоя облаков. Внизу, озаренный солнечными лучами, лежал остров. Какой большой! Мэдисон и не знал, что триста пять квадратных миль – это так много. С расстояния четырех тысяч футов остров нельзя было даже целиком охватить взглядом.

Внизу виднелись пологие холмы и леса, водопады и реки, обнесенные каменными оградами квадраты полей, на лугах паслись стада животных. Там и сям, среди яркой зелени белели деревушки. Когда аэромобиль снизился еще, Мэдисон увидел, что яркие пятна превратились в цветущие сады.

Он попытался вспомнить, какой же остров на Земле можно сравнить с этим по красоте, Таити? Нет. Этот раз в десять больше.

Райское место!

– Где приземляться? – пискнул Щелк.

– Напротив дворца, – указал мажордом.

Мэдисон увидел его, помещавшийся у горы Теон и настолько скрытый цветущими деревьями, что трудно было судить о его размерах, пока они почти не приземлились. Только тогда он рассмотрел здание длиной, наверное, в тысячу футов, как бы обнимающее подножие горы. В нем было только три этажа, но оно, должно быть, вдавалось в гору.

Имелась там и посадочная площадка – обычный синий пятачок, истершийся от времени и еле видимый. Сквозь спускающиеся к ней каменные ступени лестницы пробивались сорняки.

Мэдисон присмотрелся повнимательней. По всему закругленному фронтону дворца с остатками позолоты, принятый им поначалу за декоративные фестоны, висел мох. Сухие ветви, занесенные сюда ветром, захламляли закругляющиеся лестницы и террасы.

Пассажиры вышли из аэромобиля и воззрились на дворец.

– Боже! – изумилась Крошка.

Открылась дверь, скрывающаяся в массивной решетке.

К прибывшим бежал старик с развевающейся седой бородой и с палкой в руке.

– Сюда нельзя! Сюда нельзя! – орал он. Затем эта куча лохмотьев остановилась и сердито прокричала: – Вы нарушили границу чужих владений! Владений планеты Флистен. Живо улетайте, или я вызову охрану!

К нему вразвалку подошел мажордом.

– Комендант Спурт, руку даю на отсечение, что у вас и одного-то охранника нет. На колени, старый олух!

– В аду я вас всех видел!

Мажордом повернулся к Крошке:

– Это оскорбление, которое вы не можете простить, ваше величество. Здесь все так запущено: дорожки заросли сорняками, фонтаны не работают. Вспомните, в каком образцовом состоянии вы нашли свой дворец в Дворцовом городе, и сравните, а после этого немедленно устройте суд и напитайте корни травы его нечестивой кровью. Таков мой совет. Жду ваших распоряжений.

Старик выпучил глаза и разинул от изумления рот. И вдруг он задрожал.

– Ты сказал, "ваше величество"?

– Ее королевское величество Крошка Первая! – провозгласил мажордом и развернул перед выпученными глазами губернатора Спурта свиток из Управления внешних связей.

– О боги! – запричитал старик. – У нас есть-таки королева!

Из окон дворца повысовывались головы.

Старик бросился вперед и распростерся у ног Крошки.

– О, простите меня, простите меня! – рыдая, повторял он, уткнувшись носом в землю. – Пощадите! Мы не знали, что вы существуете. Мы не знали, что вы к нам летите. Мы не получили никакого предупреждения. Пятьдесят лет назад, когда скончалась королева Хора, люди из Управления внешних связей приехали и заперли все сейфы. У нас не было денег на краску и прочие материалы. Никто не приезжал с материка. Никто из нас не может уехать. Мы сами обрабатываем поля и ловим в море рыбу. Мы не забыли протокол, мы зубрим его каждую неделю. Пожалуйста, ваше величество, прошу вас, не казните меня в день вашего приезда – это счастливейший день в моей жизни! – Он помолчал и добавил: – Нет, можете казнить меня, если это доставит вам удовольствие хоть на одно мгновение. – Комендант Спурт взял Крошкину ступню и бережно водрузил себе на шею.

– Мне не нужна твоя жизнь, – сказала Крошка. – Я хочу, чтобы ты показал мне самое глубокое и сырое подземелье, которое тут имеется.

– О, чудесно, вы посадите меня в него. Это больше, чем я заслуживаю.

Крошка подняла голову. Крики старика услышали во дворце. Оттуда, полунагие, в лохмотьях, прибежали по меньшей мере человек двести, молодые и старые, и простерлись ниц на террасе, лестнице и на посадочной площадке. Все они рыдали.

Крошка сняла ногу с шеи коменданта и обратилась к мажордому:

– Скажи этому идиоту, чтобы встал и отвел меня в ту темницу.

Балаболтера мороз продрал по коже. Для чего она привезла его сюда? Хочет засадить в темницу? Его, Мэдисона?

– Ваше величество, – сказал мажордом, – если вы предпочитаете быть милостивой, несмотря на проступок этого человека, могу ли я просить, чтоб вы хотя бы позволили мне велеть этим людям убрать с лестницы мусор и очистить коридоры, чтобы вы не запачкали ног?

Крошка сделала легкое движение рукой. Комендант Спурт мгновенно поцеловал ее ступню и отполз подальше. Потом он вскочил на ноги и заорал на толпу:

– За дело! Вычистить тут все для нашей королевы!

Он вопил так громко и свирепо, что можно было предположить, что местных жителей вмиг как ветром сдует, но этого не случилось. Подданные Крошки поднялись на ноги с благоговейными лицами и стали посылать своей королеве воздушные поцелуи, затем подхватили рев здоровенного парня, стоявшего позади всех: "Многая лета королеве!"

В конце концов коменданту Спурту удалось заставить их вернуться во дворец.

Крошка беспокойно зашагала взад и вперед. Она о чем-то раздумывала, мало обращая внимание на окружающее. Потом она прошла по дорожке, заросшей сорной травой с пряно пахнущими цветами, и остановилась там, откуда могла обозревать лежащие вокруг долины.

Мэдисон, несколько обеспокоенный, последовал за ней. Он глянул на захватывающий вид и сказал, надеясь успокоить ее:

– Какое очарование! Край садов, каких я еще никогда не видывал. Легкий морской ветерок словно целует тебя. Сколько покоя! А пение птичек звучит как колыбельная песня…

– Заткнись! – оборвала его Крошка и огляделась вокруг. – Да, местечко красивое. Слишком (…) красивое, коль интересуешься моим мнением. Я-то думала, что все будет так, как говорилось в той книжке: сплошные черные утесы да скалы.

К Крошке подошел солдат-охранник, принесший известие от мажордома.

– Все расчищено, ваше величество. Можете проследовать во дворец. Но, пожалуйста, смотрите под ноги: дорожное покрытие в некоторых местах потрескалось.

Крошка подтянула свои красные перчатки и быстро зашагала по дорожке; топая каблучками, поднялась по ступенькам и прошла через террасу. Гигантские двери были распахнуты для нее, и оборванные слуги стояли по обе их стороны на коленях, ловя взгляд своей госпожи.

Комендант Спурт ожидал с горящим факелом в руке. Но Крошка остановилась возле мажордома.

– Если сможешь образумить этих людей, – сказала она, – попроси кого-нибудь собрать перед дворцом мой полк.

Мажордом поклонился и отвернулся, а Крошка последовала за Спуртом.

Двери перед нею открывали мужчины, внезапно вспомнившие, что они являются офицерами и стражниками. Человек в обносках – очевидно, церемониймейстер – шел впереди, звеня ключами.

– Что ты тут делаешь с факелом? – спросил у коменданта офицер охраны Крошкиного дворца. – Где фонари?

– Ох, сэр, – грустно сказал Спурт, – у нас кончилось горючее, еще когда я был мальчишкой. Даже этот деревянный факел, и тот для нас роскошь. Тут было так много дворян, придворных и ученых, что народные ремесла совсем позабылись. После кончины нашей дорогой королевы Хоры нам потребовалось три года, чтобы из волос животных сплести веревку. А искусства изготовления одежды мы так и не восстановили. Мы умеем только плести корзины, в которых таскаем рыбу и другие продукты, и научились этому лишь потому, что некоторые из слуг еще в детстве наловчились плести цветочные гирлянды и венки. Это, знаете ли, ужасно унизительно, когда человек, принадлежащий к технологической цивилизации, вынужден с грехом пополам делать примитивные вещи. Ступени, ведущие к развитой технологии, исчезли, и мы понапрасну пытаемся как-то спуститься, ибо все позабыли, как это делается.

– Я не просил читать мне лекцию, – отрезал капитан охраны. – Я спрашивал, где фонари. Я вижу, мы входим в туннель, ведущий внутрь горы, и я не позволю ее величеству идти дальше, пока не подадут свет.

– О, я уверен, – поспешно сказал Спурт, – что все электронные и электрические приспособления работают. Просто нет топлива…

Офицер оттолкнул его и зашагал вперед, оглядывая стены. Наконец он обнаружил распределительный щиток. Он соскреб с него плесень и пыль, нашел задвижку, отодвинул ее и, достав из пояса запасную электробатарейку для «жала», сунул ее в прорезь.

Но ничего не произошло.

Офицер вытащил батарейку и, смерив коменданта саркастическим взглядом, обратился к Крошке:

– Ваше величество, вам тут идти нельзя. Похоже, туннель ведет глубоко в гору и вниз. Прошу вас, не ходите дальше.

– Мне нужна подземная темница, – возразила Крошка. – Чем глубже, темнее и страшнее, тем лучше. Веди дальше!

Следуя за трескучим, рассыпающим во тьме искры факелом, группа двинулась дальше, окруженная жуткими тенями, которые корчились на стенах.

Спустившись глубоко в недра черной скалы, процессия натолкнулась на отверстия в породе: помещение охраны, далее коридоры с камерами по обе стороны, двери которых проржавели и скособочились, наконец большое помещение, где находилось нечто напоминающее кузнечный горн и валялись остатки «жал». Крошка похлопала по каменной плите, покрытой толстым слоем грязи.

"Пыточная камера", – догадался Мэдисон и, увидев в неровном свете факела лицо Крошки, почувствовал, как волосы у него встают дыбом.

За этим помещением Крошка обнаружила еще две камеры, похожие на темные дыры. Взяв факел, она заглянула сначала в одну, потом в другую. И в обеих обнаружила старые кандалы.

– Это оковы, – объяснил Спурт. – Остались от древних поморов-теонцев. Я спускался сюда всего лишь раз, шестьдесят лет назад, когда один придворный потерял здесь свой любимый револьверчик. Эти темницы напугали меня до полусмерти. Могу я попросить разрешения вашего величества удалиться из этого ужасного места?

Крошка потрогала остатки двери одной из камер и распорядилась:

– Починить!

– О, разумеется, ваше величество, – с готовностью откликнулся Спурт. – Мы наведем тут идеальный порядок.

– Не надо, – сказала Крошка. – Оставьте все как можно более грязным и отвратительным. Исправьте только дверь – чтобы никто никогда не смог выбраться отсюда. И почините орудия пыток.

Мэдисон не выдержал.

– Крошка, зачем тебе все это? – спросил он по-английски.

– Это, – ответила она, – для Гриса.

– Для Гриса?

– Да! Когда я услышала о существовании этой темницы, то сразу же решила ехать сюда. Эта подземная тюрьма напоминает фильм ужасов. Самое то, что надо. Посажу Гриса сюда, в эту яму, и каждый день до конца его жизни буду мучить его и слушать, как он вопит, и рыдает, и молит меня о пощаде. Я буду годами выводить вензеля на его шкуре!

– Постой, Крошка. Но у тебя же нет Гриса. Он же в королевской тюрьме!

Крошка с жуткой улыбкой уставилась на Мэдисона:

– Это и есть моя военная кампания. Королева Хора держала на острове свой полк. Я собираюсь тайно перебросить его на материк, под покровом ночи штурмом взять королевскую тюрьму и похитить Гриса!

– Крошечка, но ты же никого не можешь об этом просить. Такая попытка равносильна смерти!

– В полку всегда служили флистенские дворяне, которые давали клятву отдать жизнь по первому приказу королевы. В каждом поколении только самые сильные получали разрешение вступить в этот полк. Ты достанешь мне оружие и транспорт! И я доберусь до Гриса!

– Крошка! – не унимался Мэдисон. – Крошечка, послушай меня. Я могу привлечь Гриса к суду. Но на это уйдет много времени и труда. Я могу пробиться в средства массовой информации Волтара, раструбить о его деле в прессе и наверняка заставлю чиновников осудить его. И, – добавил он в отчаянии, ибо от этого зависел весь его план в отношении Хеллера, – я могу гарантировать, что суд будет тянуться и тянуться! Страдать душевно Грис будет до бесконечности!

– Это не те страдания, которые хочу видеть я, – сказала Крошка. – Он нужен мне вот здесь, под самым острым моим ножом. На многие годы.

Мэдисон отчаялся вконец. И представил себе, как убивают обоих – Гриса и его.

– Крошка, а если я добьюсь, чтобы суд вынес ему приговор и отдал его в твое распоряжение?

– Я не собираюсь ждать так долго. – Крошка повернулась к коменданту и стала отдавать распоряжения насчет одиночки для Гриса, пыточной камеры и орудий пыток. Это продолжалось довольно долго.

Послышалось потрескивание рации, висящей на поясе у капитана. Говорил мажордом:

– Прошу передать ее величеству, что полк собирается. Пришлось разослать гонцов по деревням и фермам. К тому времени когда вы вернетесь во дворец, все они будут готовы для смотра.

Мэдисон не сознавал, как глубоко внутрь горы они забрались, до тех пор, пока группа не двинулась в обратный путь. В спертом воздухе стало трудно дышать. Чтобы добраться до туннеля, понадобилось почти полчаса.

Один из охранников хотел было обтереть сапоги своей королевы носовым платком, но дворцовые прислужницы оттолкнули его и собственной одеждой, слаженной из звериных шкур, принялись приводить в порядок черный костюм, сапоги и красные перчатки госпожи.

Принявшая божеский вид, Крошка прошествовала по коридорам дворца и вышла на террасу к лестнице.

И остановилась как вкопанная.

Перед нею, выстроившись в несколько рядов, стояли около пятисот человек. Все красавцы, великолепно сложенные – явно результат отбора по части благородного происхождения, сыновья высокопоставленных офицеров, которые получали свое звание по наследству, и высокопоставленных дам при дворе королевы Хоры. Несмотря на обноски, выглядели юноши просто великолепно.

Перед ними, прямой как шомпол, стоял пожилой человек – видимо, полковник. При виде Крошки он и весь его полк стали на колени.

– Ваше величество! – гаркнул полковник. – Мы не забыли прелиминарных условий договора. Мы готовы приступить к своим обязанностям. Мы просто жаждем расстелить постель для вашего величества.

Из пятисот глоток грянула песня:

Что за радость для нас,

Что за радость для нас:

С королевушкой нашей

Будет секс высший класс!

Закончив, все по сигналу полковника разом поднялись с колен.

Но что заставило Крошку замереть от удивления, так это цветы в их волосах, целые короны из цветов. Зато оружия в их руках не было – при них вообще не было никакого оружия.

Потом юноши встали в круг, взялись за руки и принялись водить хоровод, словно девушки семеня ногами и время от время вынимая цветки из волос и бросая их в воздух.

Крошка опустилась на ступеньку, склонила голову и заплакала.

Полк перестал танцевать и замер в оцепенении. Мажордом махнул рукой, и их словно ветром сдуло.

Крошка рыдала все громче.

Мэдисон встал рядом с ней на колени.

– Это не солдаты, – всхлипнула Крошка. – Их готовили для постели. О, Мэди, что мне делать?

Мэдисон не стал говорить ей, что мог набрать пятьсот уголовников, которые через день могли бы схватиться с Батальоном Смерти! О нет! Это не соответствовало его планам. Он был очень хитер, этот Мэдисон.

– Мэди, – сказала Крошка наконец, похлюпав носом, – ты действительно мог бы устроить так, чтобы Гриса отдали мне?

– Крошечка, поскольку я тебя обожаю и всегда готов оказать тебе услугу, скажу, что абсолютно уверен в этом.

– Тогда я помогу осуществить твой план освещения его дела в прессе. – Крошка немного успокоилась.

Оборванная служанка попыталась кусочком меха вытереть Крошкины заплаканные глаза.

Внезапно Крошка посмотрела на Мэдисона, и взгляд ее посуровел.

– Но одно, Мэдисон, ты должен знать. Если тебе не удастся передать Гриса мне, ты сам как миленький окажешься в той камере!

Мэдисон совсем не представлял себе, как сумеет провернуть такое дело. Все это был попросту треп. Он отстранился от Крошки и коротко кивнул:

– Я не подведу тебя, Крошка, не подведу. О боги, уж теперь-то ему несдобровать!