Зловещий миттельшпиль

Глава семнадцатая Неожиданные встречи

Подвальчик для тюрьмы они выбрали атмосферный. Раньше здесь было техническое помещение, но потом сюда поставили клетки, сваренные из стальных прутов толщиной не меньше пятидесяти миллиметров. Нашлись умельцы, что поставили унитазы и раковины в каждую клетку, а ещё к полу прикручены, на толстые болты, столы и стулья. Минимально необходимые для долгого содержания заключённых удобства тут есть, но вампир Олег всё равно выглядел очень хреново.

Взгляд потухший, кожа стала совсем серой, щёки впалые, сам он сильно осунулся с момента нашей последней встречи.

— Как жизнь, дружок? — спросил я у него.

— Дайте мне кровь, пожалуйста… — взмолился он. — Я умираю…

Надеваю маску Тесея.

Можно было бы его спалить дотла, но люди поймут неверно.

— Кушай, — просунул я левую руку через решётку, после чего тихо прошептал. — Тебе жертвую, Аид, владыка мёртвых.

Вампир Олег хищно зашипел и кинулся к подставленному предплечью прямо с кушетки. И только он раззявил свою зубастую пасть, чтобы впиться в халявную плоть, как я воткнул ему в висок кинжал Рагнара.

— Вот так просто? — несколько недоуменно спросил Краснодубов.

— А как должно было быть? — усмехнулся я. — Просто захотелось самому избавить этот мир от паразита, пирующего на его костях.

— Поэтично, — без какого-либо эмоционального оттенка констатировал майор. — Красноармеец Басюк!

— Красноармеец Басюк по вашему приказанию прибыл! — появился боец.

— Бери красноармейца Ермолова и займитесь захоронением тела, — дал приказ Краснодубов.

— Есть, товарищ майор! — ответил боец.

— Всё? Доволен? — спросил майор, повернувшись ко мне.

— Можно сказать и так, — отстранённо произнёс я, чувствуя, как кинжал в моей руке начал нагреваться.

Так быть не должно. Это кусок железа и кожи, нагревательных элементов в нём нет, поэтому он не должен проявлять себя сверх заявленных функций. Видимо, это Стикс даёт мне какой-то знак. Надо сходить в царство мёртвых…

— И ты бы помог вашим «учёным» разобраться с твоими трофеями, — попросил майор. — Не понимают почти ничего, хоть и двадцать первого века люди. Люди будущего, етить их…

— Помогу, — вздохнул я.

Вышли во двор.

— Мне нужен отряд добровольцев, — произнёс я. — Не суперов, а обычных людей.

— У нас нет лишних людей, — развёл руками майор. — Скоро бригадники начнут наступление, а у нас слишком обширные пространства, которые нужно защищать. И так на все периметры остро не хватает людей, поэтому никого тебе дать не могу.

Не очень-то и надеялся.

— Так что сам ищи себе бойцов, — Краснодубов достал из нагрудного кармана кителя пачку сигарет.

— А если я найду в городе других бойцов Красной Армии? — заинтересовал меня вопрос.

Этот вопрос остановил движение майора, который очень крепко задумался, держа сигарету у рта.

— Если найдёшь и приведёшь кого-нибудь полезного, так и быть, выдам тебе людей из своих, — решил он.

— А если будет кто-то старше тебя по званию? — спросил я. — Вы как вообще с единоначалием будете разбираться?

— По ситуации будем разбираться, — ответил майор. — Странная ситуация, конечно, неправильная, но делать нечего. Напоминает, сильно, сорок первый… Эх…

Закурили. Майор потребляет «Беломорканал», которого в городе, как оказалось, ещё в приличных количествах. Ну, неудивительно, потому что хипстеры и актёришки вроде меня предпочитают что-то полегче и помягче, ха-ха!

— А вот скажи мне, ты же разбираешься, по-видимому, — нарушил я молчание. — А как так получилось в сорок первом, что немец гнал вас аж до Москвы?

— Есть причины, — ответил Краснодубов. — Основная — новая стратегия нацистов. Всё на неё не свалить, я и не пытаюсь, но она является ключевой причиной. В Ставке поздно спохватились, надо было начинать кумекать с самого тридцать девятого года, когда фашисты за тридцать шесть суток наголову разбили поляков, а потом за сорок четыре дня расколупали французов. А ещё лучше, если бы кумекать начали за пять-шесть лет до начала войны, потому что за два года мало что можно изменить. У нас ведь не Дания, где двадцать тысяч солдат, а три-четыре миллиона, если на тридцать девятый год.

— Неужто всё так плохо было? — спросил я. — А как же просчёты командования, а как же чистки и всё такое?

— Сразу видно, что у вас тут белые победили… — вздохнул Евгений Игоревич. — Давай я тебе на примере объясню, чтобы ты сразу всё понял.

— А давай, — усмехнулся я.

— Вот представь, что ты руководишь СССР, — майор посмотрел на меня и задумчиво почесал подбородок. — Нет, мелковат. Представь, что ты руководишь Польшей. Да, в самый раз. Вот ты Мосцицкий, президент, так? Ты не знаешь ничего о новой тактике германцев, не знаешь, что в головах их военных теоретиков уже радикально изменился подход к ведению войны. Но ты уже знаешь, что у них, с некоторых пор, крайне высокая моторизация пехоты, а также новые танки, более быстрые и надёжные, правда, это тебе, пока что, ни о чём не говорит.

— Представил, хоть и не знаю, кто этот Мосцицкий такой, — кивнул я.

— Тут происходит провокация, тебе сообщают, что, якобы польские пограничники, напали на заставу в Германии, поэтому немцы уже идут на тебя войной, — продолжил майор Краснодубов. — Что ты делаешь? Хотя, откуда ты можешь знать, что надо делать? Ладно. Ты объявляешь мобилизацию, которая является процессом не мгновенным, но с графиком, разбитым на продолжительные этапы. Но у тебя есть армия прикрытия, которую ты можешь бросить на наступающего врага. Впрочем, ты оказываешься трусливым руководителем и решаешь действовать от обороны, в надежде, что твои западные друзья спасут тебя.

— Я бы, наоборот, контратаковал, пока не стало слишком поздно, — не согласился я.

— И всё равно бы проиграл, — усмехнулся Краснодубов. — Все твои возможные действия предусмотрены немецким командованием, на них разработаны противодействия, а ещё у тебя нет никаких рецептов, чтобы парировать то, что они для тебя приготовили. Авиацию твою уничтожают на аэродромах, а потом начинается массированное наступление с четырёх направлений. Ты заранее не знаешь, где именно они собираются бить, поэтому силы армии прикрытия у тебя распределены по всей западной границе. Везде сильным не будешь, а ещё ты готовился к окопной войне, а не к тому, что задумали немцы.

— Готовился к игре в покер, а с тобой начали играть в шахматы, — усмехнулся я.

— Вроде того, — кивнул майор. — И вот немцы пробивают твою оборону, потому что там, где у тебя стоит дивизия, они наступают десятью дивизиями, ты просто не можешь быстро доставить туда силы и остановить немцев. И ладно бы они занялись активным уничтожением твоих уцелевших и держащих оборону войск, как все ожидали, но нет, немцы продолжили развивать стремительное наступление и быстро двигаться дальше, всё дальше вглубь твоих территорий.

— Но у меня же армия осталась, те ребята, которых немцы не стали добивать! — возмутился я. — Я бы дал им приказы…

— Какие приказы? — снисходительно усмехнулся майор. — К тому моменту, когда ты начинаешь отходить от шока и отдавать какие-то приказы, немцы уже раскололи твою оборону на большие куски. Твоя армия частично в котлах, а частично уже сдалась. Есть армия Модлин, есть армии Лодзь и Краков, но вместе они биться не могут, потому что, фактически, рассечены. Ни о каком формировании убедительного фронта речи не идёт, он представляет собой хаотично изломанную линию, координации между армиями никакой, а тут ещё генералы не понимают, что надо делать. А потом и наши подоспевают…

Слышал что-то такое о разделе Польши и участии советских войск в этой войне. Вроде бы, в школе давали или в институте…

— Но уже незадолго до этого ясно, что полякам конец, война проиграна, поэтому происходит капитуляция, — продолжал Краснодубов. — Польских солдат убито было несравнимо мало, до ста тысяч, потому что их принуждали к сдаче в котлах, поэтому сдалось их что-то около миллиона. А ещё миллион так и не был мобилизован, потому что война закончилась раньше.

— Блицкриг, короче? — спросил я.

— Блиц… «Молниеносная война»?[15] — не понял майор. — Ну, да, можно и так назвать.

— И что, всё дело только в этом? — усмехнулся я. — Немцы просто раскололи оборону?

— Они наступали стремительно, за счёт высокой моторизации пехоты, — покачал головой Евгений Игоревич. — А ещё они применяли стратегические хитрости, обманные удары, чтобы паникующие поляки перебрасывали войска в выгодные немцам точки дислокации, широко использовали радиосвязь и вообще, прекрасно знали, что надо делать. А поляки не знали, не знали французы, не знали и мы.

— Можно же было подготовиться, извлечь уроки из чужого опыта… — начал я.

— Легко тебе говорить, когда уже почти сто лет у вас прошло, — покачал головой майор. — И ты сам там не был, не принимал тяжёлые решения, не рвался из котлов, которые фактически образовались, пока ты упорно держал оборону. Отступаешь с боем, а немцы уже далеко, в пятидесяти километрах на восток. Для того, чтобы противостоять такому, нужно было извлечь откуда-то опыт, разработать меры противодействия, обучить этому командный состав, часть которого полжизни готовилась ко вчерашней Империалистической войне — за два года такое сделать был не в силах никто. Пришлось учиться по ходу, отступая, теряя территории, солдат и технику. Эх, жаль, что сам теперь не увижу Берлин…

— Наверное, да, жаль, — согласился я. — Вообще, очень мало знаю о деталях той войны, никогда не интересовался.

— Теперь это не важно, — произнёс майор Краснодубов с горечью. — Мне пора, так что давай, постарайся не погибать. Какой бы ты ни был буржуйчик и хлюзда, а всё одно, лучше, чем мертвецы. Потому живи и борись, Дмитрий.

— Постараюсь, — пообещал я. — Тебе того же желаю.

Мне тоже пора, надо помочь технарям с экипировкой, а затем прогуляться за зипунами и ценными сведениями.

Отдел Науки, сформированный из настоящих учёных, трудившихся в разных учреждениях Питера. Теперь они фокусируются на исследовании свойств сфер сверхспособностей, природе аномалий, притаскивающих к нам всякое и всяких, а также, как теперь оказалось, технологий будущего.

Дорогу до отдела я узнал у группы строителей, заливающих бетон в фундамент для непонятного сооружения, которое будет расположено на перекрёстке Шкиперского протока и Гаванской улицы. Скорее всего, очередная долговременная огневая точка и, одновременно, заграждение.

Вхожу в библиотеку, которую никто не охраняет, вижу группу людей в гражданском, занимающихся перетаскиванием связанных кип книг и машу им рукой.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте, — приветствовал меня мужчина лет пятидесяти, одетый в белую рубашку, жилет и брюки. — С кем имеем счастье?

Под носом у него усы, почти как у Друзя, на носу примостились очки с прямоугольными линзами, а в руках он держит трубку. Похоже, что он и есть руководитель этой оживлённой суеты.

— Дмитрий Верещагин, — сообщил я.

— А, мы вас ждали! — заулыбался мужчина. — Павел Фёдорович Побожий, в прошлом ассоциированный профессор Горного университета.

— Рад знакомству, — пожал я ему руку. — Мне сказали, что у вас какие-то сложности с высокотехнологичными трофеями.

— Это Ярослав Горшенин, — указал мне Побожий на хмурого парня лет тридцати. — Наш специалист по электронике. Он посвятит вас в подробности, а мы продолжим разгребать книжные завалы. За работу, коллеги!

— Идём, — позвал меня Ярослав Горшенин.

Иду за ним, сначала к лестнице, а затем и в подвал библиотеки. Вижу, что они извлекают отсюда книжный фонд, причём, преимущественно, художественную литературу, которая учёным особо не нужна. Хотя я бы, окажись на их месте, занялся бы изучением всякой фантастики, чтобы найти там какие-нибудь аналогии и прочее. Хм… Нет, думаю, это было бы идиотское решение. Писатели ведь придумывают всю эту фантастику либо от балды, либо на основе реально существующих технологий и явлений. Сфер сверхспособностей у нас, до недавнего времени, не было, поэтому чёрт его знает, чем могут помочь фантастические произведения…

В одном из помещений подвала, конструкцией повторяющего техпомещение дома, в котором расположена тюрьма, обнаружились мои трофеи, снятые с хладных тел французиков.

— Броню ты безнадёжно испортил, пока извлекал тела, — сообщил мне Ярослав, вставший за один из верстаков. — Ещё мы отправили отряд искателей на кладбище и дворы на Наличной, где ты бился с пришельцами из будущего — они имели способ уничтожить снаряжение павших товарищей, поэтому там теперь обугленный металлолом вместо ценностей.

— Я ожидал чего-то подобного, — кивнул я.

— Ещё вы с пришельцами пропустили две сферы, — произнёс спец по электронике. — Ерунда обычного качества, но на будущее — лучше бы тебе подходить к обыску внимательнее.

А я даже не искал, даже не возвращался туда, ха-ха.

— Ясно, — кивнул я. — Обещаю впредь рыскать как спаниель, вынюхивать каждый сантиметр почвы, чтобы, не дай бох, не пропустить сферу.

— Сарказм? — не до конца уверенно спросил Ярослав.

— Ну, типа, — пожал я плечами. — Понимаешь, когда ты едва вывозишь схватку с бронированными французскими десантниками, как-то не до тщательного обыска местности на предмет ценностей. Я притащил броню и оружие этих мудаков только потому, что мне жалко было возвращаться с чувством глубокого удовлетворения от убийства таких скотин и совсем пустыми руками.

Горшенин многозначительно хмыкнул.

— Итак, в чём проблема? — спросил я, посмотрев на карабин, стоящий в креплении.

— Проблема в том, что капсула с кислотой, — произнёс Ярослав. — Спалил один автомат, но многое понял. Аппарат бы нам рентгенологический, чтобы нутро отснять и разобраться, куда надо сверлить. Ты же со своей бабулей в нормальных отношениях? Можешь поспособствовать? Рентген и в медицине нужен, без него никуда, поэтому не только для себя просим, как говорится.

— Ты, наверное, будешь смеяться… — заулыбался я. — Но у вас недавно появился целый человек-рентген. Пообщайся с кем-нибудь из руководства, пусть выделят его человеко-часы или трудодни, или как вы там считаете.

— Человек-рентген? — с сомнением переспросил Ярослав. — Ладно, с этим разобрались. Теперь второй вопрос. Что за иконки в меню шлемов?

— Ну, там интуитивно понятно же, — развёл я руками. — Что нарисовано, то и есть функция. Только в личную папку не лезь, блокирует сразу.

— Так и думал, что должно быть что-то такое, — кивнул Горшенин. — Хорошо, что не полез сразу.

— Главное, что надо знать — если есть палец предыдущего пользователя, то можете юзать карабины уверенно и решительно, — поделился я ценной информацией. — Но прицельных приспособлений нет, поэтому обязательно нужен шлем, который обладает встроенной системой прицеливания, понятной даже умственно отсталому.

— Ну-ка, покажи, как это работает… — попросил Ярослав.

— Надевай шлем и бери в руки ствол, — дал я указание. — Мне тут надолго задерживаться не с руки, поэтому вкратце объясню тебе и почапаю по своим делам…

С некоторых пор, предпочитаю ходить пешком. Примерно с того момента, как меня чуть не прикончили футуристические десантники французиков. С тротуара всегда можно нырнуть в любой двор, рухнуть за кусты, прыгнуть в ближайшее окно, а на машине… На машине можно только умереть.

— А почему я, мать вашу, не догнал того ушлёпка? — спросил я себя.

Сволочь же дристанула, бросив своих, ещё живых, на тот момент, товарищей. Хотя какие они ему товарищи, если он их, в итоге, кинул? Компаньоны.

— Не-е-е-т, сейчас его найти будет нереально, — решил я. — А так хотелось бы…

Большому проспекту сильно досталось в конце месяца: фашисты из-за города отрабатывали, прямо перед смертью, стрёмная авиация непонятной принадлежности сбрасывала бомбы объёмного взрыва, обычные бомбы, била ракетами — не всё прилетало на Большой, но я, буквально полчаса назад, был вынужден обходить целых две глубокие воронки от многотонных бомб. Чем-то всем этим сукам не нравится Большой проспект.

— Наверное, суки хотели воспрепятствовать доставке грузов в морской порт или на балтийские заводы — хрен его знает, как оно там дело обстояло, да?.. — поделился я мыслью с зомби, сидящим за рулём Тойоты Камри.

Её «разули», освободили от двигателя, выпотрошили ей багажник, а внутрь лезть не стали, потому что там всё заляпано гниющей кровью, а ещё, на переднем пассажирском сидении, сидит изуродованный труп, поеденный зомби-водилой. Воняет с пяти метров…

Резко выхватываю палаш и не очень умело пинаю в череп доползшего до меня мертвеца.

Ноги его были качественно ампутированы ударной волной, возможно, это я когда-то поспособствовал из «Коалиции-СВ» или «Мсты-Б». Эх, вот времена были…

Протыкаю голову мертвецу и отступаю на шаг, чтобы получше прислушаться к ощущениям.

Да, я решил, что маски — это круто, но надо бы и самому получить прибавку к могуществу. А то я без маски не гений, не миллиардер, не плейбой, не филантроп… Надо устранять недостаток доступными методами. Нонче за гения сойдёт тот, кто может одним ударом вдавить человеку лицо в череп. За миллиардера сгодится тот, кто бегает как Усейн Болт. Неплохим плейбоем выступит тот, кто слышит и чует, как собака. А за филантропа прокатит тот, кто метко и щедро стреляет из автомата…

Без масок я на это не способен, поэтому буду, по ситуации, ходить как калика перехожий и пытаться уничтожать зомби.

Другое дело, что за этот месяц я сильно изменился ментально: больше не пугают мертвецы, больше не страшно причинять людям боль и смерть — это прививали мне маски, учили меня этому. И научили, выходит.

Ощущения подсказали, что прирост есть, причём неплохой. В кои-то веки это мой персональный прирост, а не масочный…

У обелиска в честь трёхсотлетия чего-то там сворачиваю и иду на набережную.

Стараюсь поглядывать по сторонам, чтобы не пропустить случайно чего-нибудь полезного и интересного. А то я там поострил с Ярославом, но рациональное зерно в его словах есть — не был внимателен, повезло, что искатели, всё же, нашли.

Где-то метров пятьдесят спустя, встретился детский сад № 6 «Ерофейка». Судя по надписи на щите, официальное государственное дошкольное учреждение. А название очень странное. Делать мне там нехрен, но я всё равно стою и задумчиво прислушиваюсь к стуку, доносящемуся изнутри. Зомби там есть, это точно. Вдруг у меня в штанах вибрирует телефон.

Извлекаю его и вижу входящий от Артёма Цыганкова. Жив ещё.

— У аппарата, — отвечаю я.

— Бука, сука, Димка! — доносится до меня ответ. — Живой!

— Как слышишь, — вздохнул я. — Рад тебя услышать, но поскорее переходи к сути, а то я не дома, а прямо посреди города.

— А я как рад! — усмехнулся Артём. — Слышал новости?

— Новостей много так-то, все услышать не успеваю, — ответил я на это. — Так что…

— К нам тут прибыла целая атомная подлодка! — сообщил мне капитан Цыганков. — Запасы у них были на исходе, потеряли связь с начальством, ищут, мать его, кого-то! С Москвой, ха-ха, связь требуют! Представляешь?

— Ты чего это мне рассказываешь? — спросил я недоуменно.

— А того, что на подлодке ты! — усмехнулся Артём.

— Ты выпил, да? — спросил я с участием.

— Ты же Дмитрий Ибрагимович Верещагин, так? — серьёзно спросил капитан.

— Так, — подтвердил я.

— И выглядишь как актёришка из серии всратых фильмов про каких-то чертей, так? — задал следующий вопрос Цыганков.

— В общих чертах, — не стал я спорить.

— Тогда это ты! — припечатал Артём. — Эта атомная подлодка из 2042 года, где ты, Димка, целый кавторанг, то бишь подполковник, если по-нашему, по-сухопутному. И мы тебе писец как не нравимся!

— А чего это вы мне не нравитесь? — спрашиваю я, обтекая от сюрреалистичного содержания этого разговора.

— Тебе, наверное, лучше знать, ха-ха! — рассмеялся Цыганков. — Мутные ребята, если на мой взгляд! На берег сходить не хотят, но готовы поделиться боеприпасами взамен на провизию.

— Так чего ты звонишь-то мне? — спросил я. — Я, конечно, потрясён, удивлён, поражён и в ахуе, но тем не менее…

— Просто знай — ты теперь не один, — усмехнулся Артём. — Ты бы видел себя! В военно-морской форме, с усищами седыми, тебя хрен узнать просто! Если бы не полное совпадение Ф.И.О., подумал бы, что родственники или просто похожи!

— Дичь, — вздохнул я. — Но более чем вероятно, что раз аномалии выдёргивают массы людей, вполне возможно выдёргивание копий существующих у нас личностей. Только я же к морю вообще никак, с детства хотел актёром стать…

Повисла пауза.

— Серьёзно? — спросил Артём недоуменно. — Ай, ну, наверное, в параллельной реальности твои родители на один из дней рождения купили подводную лодку, а не какую-нибудь другую игрушку.

— Раз ты звонишь мне просто поудивлять охренительным и невероятным, то у меня для тебя тоже кое-что есть, — тоже решил я немного ошарашить капитана.

— Подожди-подожди! — прервал меня Артём. — Неужели к вам выдернуло Артёма Цыганкова, ставшего звездой порнофильмов?!

— Нет, — произнёс я. — Передай полковнику Краснодубову, что у нас теперь есть его вероятный дед. Майор Евгений Игоревич Краснодубов, говорит, что есть сын — Василий.

— Так наш же Васильевич как раз! — выдохнул Артём поражённо. — Ополоуметь!

— Прикинь, — усмехнулся я. — С миром творится какое-то говно, апокалипсис на всех уровнях. И вы имейте в виду, что иногда притаскивает самолёты из будущего, и пилотам совершенно всё равно, что обозначенных целей больше нет.

— У вас тоже, что ли?! — снова удивился Артём. — У нас тут МиГи летают, Фантомы всякие, самых отбитых сбиваем к ядрёне матери! Да, мир сошёл с ума, Димка. Ладно, пора мне. Рад был пообщаться.

— Ты передай Краснодубову обязательно, — попросил я. — И да, рад был пообщаться.

— Всё, конец связи.

— Конец связи.

Прерываю вызов и помещаю телефон в подсумок.

— Наболтался? — раздался вопрос откуда-то с крыши.

— Да вы заманали уже по крышам ныкаться… — вздыхаю я и поднимаю взгляд.