Знак Z: Зорро в книгах и на экране

7. Клинок и роза

Премьера «Маски Зорро» в 1998 году в очередной раз перевела многолетнюю популярность Зорро в громкую сиюминутную моду, вызвав новый всплеск «зорромании». Странного тут ничего нет: фильм Кэмпбелла не имел себе равных в традиции Зорро по бюджету и возможностям охвата аудитории, а значит, и по воздействию на зрителей. Зрители же заждались большого приключения: со времени выхода на киноэкран последней премьеры, «Зорро, пестрый клинок», минуло пятнадцать лет, и эту картину, конечно, даже не стоило сравнивать с работой Кэмпбелла. Однако кинематографическая пауза не означала, что восьмидесятые-девяностые годы были для Зорро порой забвения. Один за другим выходили в эфир телесериалы. Дон Диего стал героем нескольких больших анимационных проектов, самый экзотический из которых, японский «Невероятный Зорро» («Kaiketsu Zorro»), приобрел большую популярность в Латинской Америке и Европе. На сцены театров в разных странах выходили спектакли (чаще музыкальные) по мотивам романа Маккалли, вот неполная их география: Лондон, Мехико, Цинциннати, Веллингтон, Токио, Буэнос-Айрес, Мадрид.

Развитие электронных технологий захватило и «калифорнийскую тематику», любой желающий мог превратиться в виртуального героя какой-нибудь «динамичной компьютерной игры в стиле экшн с элементами приключений и хулиганства»: «Помоги Зорро в поисках кусочков карты, которая приведет его к богатству, украденному у жителей Калифорнии! Проведи Зорро в его поисках по всем десяти уровням, используя Шпагу, Хлыст и Динамит!»

Антонио Бандерас успешно сменил Дугласа Фербенкса, Тайрона Пауэра и Гая Уильямса на посту часового романтической эпохи. После выхода «Маски Зорро» компания «Zorro Productions», обладатель прав на использование имен персонажей Маккалли, предоставила сразу нескольким авторам лицензии на создание новых романов о Зорро. Появились две книжные серии адаптаций приключений Хопкинса — Бандераса. Три романа, на мягких обложках которых киногерой красовался в полной боевой выправке, сочинил, используя фабулу фильма, Фрэнк Лауриа («Маска Зорро», «Зорро: череп и скрещенные кости» и «Зорро: потерянный замок»). Той же подростковой аудитории предназначались романы «Сокровище дона Диего» и «Тайна человека со шпагой». Появились и произведения «просто про Зорро», не имевшие формального отношения к картине Кэмпбелла: роман Дэвида Бергантино «Зорро и всадники Дракона», книжка Джерома Прайслера «Зорро и бойцы Ягуара», а также «Зорро и проклятье ведьмы» Джона Уитмена.

Персонажем Джонстона Маккалли заинтересовалась популярная чилийская писательница Исабель Альенде. Это имя считается одним из самых громких в современной испаноязычной литературе. Критики пишут об Альенде, авторе дюжины бестселлеров, общий тираж которых исчисляется десятками миллионов экземпляров, как о продолжательнице традиций «магического реализма» Габриэля Гарсиа Маркеса. Отчасти это соответствует действительности, причем по нескольким параметрам: она умеет причудливо смешивать вымысел с реальностью, виртуозно владеет литературным испанским языком, потусторонние силы и паранормальные явления играют в некоторых эпизодах ее книг заметную роль. На двух лучших романах Альенде лежит печать ее собственного трагического опыта: «Дом духов» (1982) написан в форме писем к умирающему дедушке, «Паула» (1994) — в виде обращений к умирающей взрослой дочери. Другие книги писательницы — «Королевство золотого дракона», «Ева Луна», «Афродита», «Лес пигмеев». Последние двадцать лет Альенде, двоюродная племянница чилийского президента-мученика, после переворота 1973 года эмигрировавшая в Венесуэлу, живет в Калифорнии.

Вышедший в свет в начале 2005 года роман «Зорро. Рождение легенды» посвящен детству и юности Диего де ла Веги и являет собой отличный пример удачного сочетания коммерческого интереса с хорошей литературой. Умению автора выстраивать занимательный сюжет и ловко «вязать слова» позавидует сам Джонстон Маккалли, и не мечтавший, наверное, о такой глубине проникновения в калифорнийскую историю и реальность. Альенде пишет легко, искусно имитирует стилистику классических романов «плаща и шпаги»; салонные сцены чередуются в ее повествовании с историческими и мистическими эпизодами. Легенда о Зорро рождается по законам приключенческого жанра, при этом развитие сюжета умело поставлено в европейский и американский политический контекст начала XIX века. По мере сил ликвидируя неувязки и фактические несовпадения, накопившиеся в мифологии Зорро, Альенде дополняет биографию знаменитого героя новым вымыслом. Она вливает в вены будущего Зорро четверть индейской крови, придавая действиям дона Диего по защите интересов коренных американцев дополнительную мотивацию. Благородный квартеронец, де ла Вега вначале проходит все стадии инициации в индейском племени и только потом постигает законы мужества и куртуазности в находящейся под наполеоновской оккупацией Барселоне. Объяснение дуализму характера Диего-Зорро Альенде ищет (и находит) в детских комплексах де ла Веги, который, взрослея от победы к победе, расстается с романтическими иллюзиями о красоте борьбы. Пожалуй, впервые в своей истории Зорро утверждает справедливость ценой разочарований, потери друзей, непонимания любимой. Рассказ о взрослении Диего де ла Веги, конечно, не психологическая проза, однако автор романа подходит к проблеме морального выбора своего героя с той степенью серьезности, какую только позволяют законы авантюрного жанра. Кроме того, Исабель Альенде (даром что женщина!) прекрасно ориентируется в мире ценностей воспитанного в испанских католических традициях кабальеро, мужчины-завоевателя, конкистадора.

Профессиональным любителям Зорро стоит внимательно прочитать роман Альенде еще и потому, что эта книга дает ответы на многие вопросы, мучающие поклонников калифорнийского мстителя уже без малого столетие. Откуда, например, взялся вороной скакун Торнадо? Почему в качестве символа своих подвигов Диего выбрал именно лисицу? Где это и у кого юноша научился так здорово фехтовать? По каким причинам Бернардо утратил способность говорить? «Зорро. Рождение легенды» закрывает многие пробелы в родословных таблицах семьи де ла Вега и облегчает заполнение вопросников из жизни Зорро, которыми развлекают себя его фанаты в Интернете. Впрочем, быстро выяснилось, что даже таких подробных разъяснений на четыреста страниц достаточно не всем. Уже через несколько месяцев после выхода романа Альенде на рынке появилось еще одно сочинение о детстве дона Диего. Американский писатель и иллюстратор Иэн Эдкинс выпустил книгу «Молодой Зорро. Стальное клеймо», тоже посвященную первым пятнадцати годам жизни де ла Веги и его немого друга Бернардо.

Некоторые персонажи романа Альенде — реально существовавшие личности, например благородный соперник Диего де ла Веги французский авантюрист Жан Лафит, в 1803 году действительно основавший на острове неподалеку от Нового Орлеана корсарское королевство Баратария. Этот Лафит занимался грабежом судов и работорговлей, шпионил в пользу англичан против французов и наоборот, написал занимательные мемуары, а потом стал персонажем нескольких книг и фильмов, самый известный из которых — «Буканьер» 1958 года с Юлом Бриннером в главной роли. Другой существовавший в реальности персонаж — жрица культа вуду Мари Лаво, практиковавшая в начале XIX века в Луизиане под именем Зомби и считавшая себя воскресшей змеей.

«Клинок и роза»: сто двадцать две серии романтического приключения.

Оригинальная по фабуле книга Исабель Альенде содержит многочисленные отсылы не только к героям Маккалли, но и к фильму «Маска Зорро». Поговаривают, что ее роман может быть экранизирован как продолжение дилогии Мартина Кэмпбелла. Если это так, то режиссеру придется подбирать на роль неуловимого мстителя нового молодого актера. Однако роман «Зорро. Рождение легенды» уже пригодился в качестве сценарной основы: не прошло и года с момента появления книги Альенде, как в Колумбии начались съемки продолжительного телесериала о Зорро под названием «Клинок и роза». Другим компасом движения сюжета для авторов этого проекта стал телесериал «Зорро Уолта Диснея». Оба источника обработал и свел в сценарный план известный в Латинской Америке автор Умберто Оливьери, который, по его признанию, восхищался Зорро с детства.

Сто двадцать две шестидесятиминутные серии телеромана «Клинок и роза» один из крупнейших американских испаноязычных каналов «Telemundo» представил зрителям весной и летом 2007 года. Другой телеканал, СС1, в то же время транслировал те же серии с английскими субтитрами. Обе компании специализируются на показе снятых в латиноамериканской традиции «мыльных опер». Роль Диего де ла Веги (с прошлым, придуманным для него Исабель Альенде) исполнил в «Клинке и розе» роковой колумбийский красавец Кристиан Мейер. Хотя Зорро в этом фильме и не забывал о своей социальной ответственности («Справедливость в Калифорнии есть: она вооружена клинком и скрыта под маской!»), само название телесериала указывает на его мелодраматический жанр. Цветок любви дон Диего намеревается преподнести в первую очередь прекрасной молодой вдове Эсмеральде, «розе справедливости» (колумбийская актриса Марлен Фавела). Однако как это сделать, если клинок мести Зорро («шпага бедняков») обращен против отца красавицы, жестокого губернатора Фернандо Санчеса де Монкада? Колумбийские чувства дона Диего окрашены в трагические тона: «Зорро ничем не отличается от других в потребности любить и быть любимым, в желании создать семью, в стремлении найти идеальную женщину. Но добьется ли он своего?» У Эсмеральды, кстати, есть старшая сестра — красавица Марианхель, влюбленная в Зорро. Хотя в социальной схватке Марианхель принимает сторону зла, это не мешает ей (как и Эсмеральде) забеременеть от дона Диего…

Раз кино про любовь — значит, не совсем для детей. Создатели сериала, «Sony Pictures Television International», «Zorro Productions» и колумбийская компания RTI, ориентировались на другую целевую аудиторию: ведь в «Маске Зорро» и «Легенде Зорро», адресованных в первую очередь очень молодому зрителю, Антонио Бандерас уже, на радость мальчишкам всех стран, напрыгался вдосталь. Общий интерес к фигуре Зорро подогрет, пришло время новых нюансов, решили продюсеры. Поэтому их телевизионный рецепт смешивает колониальную экзотику, серенады, цыганские страсти, изощренные интриги, дворцовые заговоры, многоженство — и все это щедро сдабривает романтикой, романтикой, романтикой. Международным хитом стала главная музыкальная композиция сериала, «Amor Gitano», исполненная в чувственном стиле фламенко-поп Бейонсе Ноулз и Алехандро Фернандесом. Темнокожая техасская поп-звезда Бейонсе не знает испанского, но спеть по-испански это ей не помешало, может быть, сказалась симпатия к Зорро. И не у одной Бейонсе: музыку для нового театрального спектакля о Зорро, премьера которого состоялась в Лондоне в 2008 году, сочинила и исполнила знаменитая группа «Gipsy Kings».

Расчет продюсеров оправдался: «Клинок и роза» усадил к телевизорам треть взрослой американской испаноязычной телеаудитории (канал «Telemundo» демонстрировал сериал параллельно с очередной версией «Рабыни Изауры» и телероманами «Без стыда» и «Земля страстей»). К концу 2007 года сериал «Клинок и роза» продали для показа в 96 странах. Не исключено, что за новыми подвигами благородного калифорнийца будут следить и российские домохозяйки.

Для них многое окажется в новинку, ведь в культурном мире советского и российского человека Зорро занимал и занимает довольно скромное, явно не по его заслугам, место. Произведения Джонстона Маккалли на русском языке не издавались, очевидно, этот автор — при взгляде из Москвы — казался одним из сотен обычных бульварных литераторов. Фильм Фербенкса вышел на экраны в разгар Гражданской войны, России в то время было не до развлечений. Спустя несколько лет немой «Знак Зорро» демонстрировался в кинотеатрах крупных советских городов, но в последние десятилетия о Фербенксе вспоминали, конечно, только историки кино. Я, кстати, помню, как мальчишкой впервые следил за приключениями Фербенкса-Зорро по телевизору в поздние вечерние часы, но тогда, в семидесятых годах, этот фильм уж точно был «кином не для всех». «Знак Зорро» с Тайроном Пауэром после войны прошел в Советском Союзе широким экраном, однако статуса достойной многократного повтора киноклассики не получил. Что же касается сериалов «Republic Pictures» или «Walt Disney», то у нас такого кинематографического и телевизионного жанра не существовало.

В эпоху «холодной войны» в советский прокат попадало куда меньше американских фильмов, чем западноевропейских (хотя и тех-то было немного), так что в отсутствие большого выбора почти на четверть века главным Зорро советского и российского экрана стал популярный француз Ален Делон. Конкурентов у него не имелось, хотя во второй половине семидесятых в ручеек импортной кинопродукции каким-то образом просочился мексиканский фильм «Большое приключение Зорро». Однако, по компетентным оценкам подростков, Родольфо де Анда рядом с Делоном и рядом не стоял. Такой оценки придерживался и я, московский школьник, неоднократно переживавший за жизнь и судьбу Зорро-Делона на дневных сеансах в полупустом «красном» (был еще и «синий») зале кинотеатра «Пламя», что располагался в цокольном этаже сталинской высотки на Красной Пресне.

Вряд ли причины, по которым Зорро появлялся на советском экране только эпизодически, а в «телевизоре» и на книжных полках вовсе отсутствовал, имели исключительно идеологическую природу. Похождения черного калифорнийского всадника казались партийной пропаганде совсем уж вторичными по сравнению с куда более мощной традицией других приключенческих классиков вроде Александра Дюма и Жюля Верна. Сказывалась и общая культурная закрытость СССР, а типаж благородного героя — беззаботный разбойник-сердцеед в черной маске — не слишком-то соответствовал тем примерам для подражания, которые использовались для воспитания советской молодежи.

Однако в тот же период, в середине семидесятых годов, калифорнийская тема неожиданно громко прозвучала в Москве. В 1976 году в Театре имени Ленинского комсомола состоялась премьера рок-оперы Алексея Рыбникова «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты». Стихотворное либретто по мотивам драматической кантаты чилийского поэт Пабло Неруды написал знаток испаноязычной литературы Павел Грушко. Чилийская тема — вскоре после кровавого переворота генерала Пиночета — была популярна в политической Москве, фигура Нобелевского лауреата коммунистических убеждений в качестве автора молодежной постановки сомнений не вызывала. Либеральной советской интеллигенции хотелось отыскать «наш ответ» «Иисусу Христу — суперзвезде», в этом направлении в ту пору работали и автор первой советской зонг-оперы «Орфей и Эвридика» Александр Журбин, и сочинитель концептуальной рок-музыки Давид Тухманов.

Грушко, писавший фамилию Мурьета с одной «р» и одной «т», переработал откровенно политическую поэму Неруды, придав ей, по словам самого автора, «более экзистенциальную окраску». В центр действия поставлена история любви и мести, развивавшаяся на фоне путешествия бедных чилийцев на золотые калифорнийские прииски в начале 1850-х годов. Все это окончилось кровавыми столкновениями с белыми старателями, социальный характер противостояния и помог протащить рок-оперу через рогатки партийной цензуры. Спектакль «о яростном сердце чилийца» с инструментальным сопровождением ансамбля «Араке» пользовался в Советском Союзе невероятной популярностью и выдержал более тысячи представлений. Звуковая дорожка «Звезды и Смерти…» вышла двойным диском-гигантом миллионным тиражом. В 1982 году режиссер Владимир Грамматиков снял в Крыму одноименный художественный фильм с модным в ту пору молодым красавцем Андреем Харитоновым в главной роли и Александром Филиппенко в облике Смерти. Харитонов, кстати, по типу внешности вполне подошел бы и для Зорро, но образ благородного разбойника советских мастеров культуры заинтересовать не мог, ведь у страны хватало своих неуловимых мстителей. Годом позже «Ленком» поставил еще один музыкальный спектакль на американскую тему, «„Юнона“ и „Авось“» по поэме Андрея Вознесенского, о любви русского моряка и калифорнийской девушки Кончиты.

Появление кровавого бандита Мурьеты в облике молодого бунтаря в центре социалистической Москвы оправдано еще и популярным клише латиноамериканского героя, обязательно романтичного и непременно трагического. Интерпретации этого единого образа, конечно, могут быть самыми разными и модифицируются до сих пор. В 2006 году «латинская комедийная труппа» «Culture Clash» поставила в одном из лос-анджелесских театров спектакль под названием «Зорро в аду», где по ходу пьесы возникает сатирический образ кубинского революционера Че Гевары в черной маске калифорнийского разбойника и с буквой Z на знаменитом берете вместо пятиконечной красной звездочки. Может быть, горячие латинские парни, которым уготован статус поп-икон вне зависимости от того, существовали ли они в действительности или были рождены художественным воображением, просто шли разными путями борьбы за справедливость и использовали для победы разные методы? Массовая культура легко способна примирить Зорро, Хоакина Мурьету, Че Гевару, записать их в один отряд бойцов за народное счастье. Джонстон Маккалли развлекал читателей, используя авантюрный жанр для рассказа о том, как складывалась новая американская цивилизация. Романтический спектакль театра «Ленком» был про классовую борьбу. Труппа «Culture Clash» остроумно обыграла болезненные проблемы современных США, «культурное столкновение» Californians и Californios времен повальной борьбы с терроризмом. Характер вызовов и угроз с той поры, когда американский писатель шотландского происхождения написал бульварный, не претендующий на то, чтобы войти в вечность, роман о молодом калифорнийском дворянине испанской крови, стал другим. Не изменился, однако, Зорро. Его сердцу по-прежнему неведом страх. Его клинок и теперь не знает жалости к негодяям. Его душа все так же исполнена благородства. Знак его подвигов остается прежним: росчерк рапиры в виде буквы Z.

Зорро непобедим и бессмертен, потому что черный цвет его плаща и маски — это цвет торжества Добра.